Русский язык | Филологический аспект №09 (113) Сентябрь 2024
УДК 81’373
Дата публикации 30.09.2024
Устойчивые предложно-падежные сочетания, соотносимые с междометиями и модальными словами, в деловом и обиходном языке Московской Руси XVI–XVII вв.
Реинер Ада Игоревна
Лаборант-исследователь Филологического факультета СПбГУ, магистр филологии, РФ, г. Санкт-Петербург, adairein@gmail.com
Аннотация: В статье на материале делового и обиходного языка Московской Руси XVI–XVII вв. рассматриваются устойчивые предложно-падежные сочетания, которые не обладают номинативной функцией, не связывают компоненты предложения, а выражают эмотивно-модальное категориальное значение. Около 3.5% ед. от общего числа УППС сближаются с междометиями и модальными словами в соответствии с позицией В. В. Виноградова и его последователей. Исследование таких УППС позволило выявить, что в большинстве случаев они совмещают несколько синтаксических функций, могут употребляться как наречие и междометие, наречие и модальное слово, что может указывать на их постепенное формирование в истории языка из наречий.
Ключевые слова: устойчивое предложно-падежное сочетание, междометие, модальное слово, историческая фразеология, язык Московской Руси
Research assistant at the Faculty of Philology of St. Petersburg State University, Master of Philology, Russian Federation, Saint Petersburg
Abstract: The article uses the material of business and everyday language of Moscow Russia of the 16th–17th centuries to consider stable prepositional combinations (SPCs) that have no nominative function, do not link sentence components, but express emotive-modal categorical meaning. About 3.5% of the total number of SPCs converge with interjections and modal words in accordance with the position of V. V. Vinogradov and his followers. The study of such SPCs has revealed that in most cases they combine several syntactic functions, can be used as an adverb and an interjection, an adverb and a modal word, which may indicate their formation in the history of language from adverbs.
Keywords: Keywords: stable prepositional combinations, interjection, modal word, historical phraseology, Old Russian language of Moscow state
Реинер А.И. Устойчивые предложно-падежные сочетания, соотносимые с междометиями и модальными словами, в деловом и обиходном языке Московской Руси XVI–XVII вв. // Филологический аспект: международный научно-практический журнал. 2024. № 09 (113). Режим доступа: https://scipress.ru/philology/articles/ustojchivye-predlozhno-padezhnye-sochetaniya-sootnosimye-s-mezhdometiyami-i-modalnymi-slovami-v-delovom-i-obikhodnom-yazyke-moskovskoj-rusi-xvixvii-vv.html (Дата обращения: 30.09.2024)
Исследование выполнено при поддержке гранта Российского научного фонда, проект № 23-28-00038 «Истоки русской фразеологии: проект дифференцированного исторического словаря фразеологических единиц русского языка XVI–XVII веков», https://rscf.ru/project/23-28-0003.
Деловой и обиходный язык Московской Руси является отражением «живой» народно-разговорной стихии XVI–XVII вв. [1, с. 656], где происходили активные процессы по формированию устойчивых словесных комплексов (УСК), разных по структуре, семантике и выполняемым синтаксическим функциям, представляющих фразеологический фонд начального периода образования русского языка. Со структурной точки зрения, одним из типов УСК является устойчивое предложно-падежное сочетание (УППС), образованное по модели «предлог + падежная форма полнозначного компонента (имени)» [2, с. 5–6].
УППС характеризуются раздельнооформленностью, воспроизводимостью, некоторой степенью идиоматичности и устойчивости (например, без сумнения ‘несомненно, бесспорно’, по грехом ‘к несчастью’ и др.). При этом однозначное определение лексико-грамматического статуса УППС вызывает трудности, поскольку эти сочетания обладают признаками как слова, так и фразеологизма: одни исследователи рассматривают УППС как лексические единицы (Н. М. Шанский, Н. С. Валгина и др.), другие — как фразеологические единицы (А. В. Кунин, В. П. Жуков и др.), третьи считают, что среди таких единиц есть и фразеологизмы, и лексемы (А. Н. Тихонов, А. А. Пасечник и др.). В связи с тем, что УППС постепенно формируются из свободного сочетания предлога и существительного, в разные исторические периоды степень их устойчивости и идиоматичности различна. В настоящем исследовании УППС рассматриваются как единицы фразеологической системы старорусского языка и трактуются как воспроизводимые и устойчивые сочетания предлога и знаменательного слова, которые впоследствии могут лексикализоваться, т. е. превратиться «в отдельное знаменательное слово или в другую эквивалентную ему словарную единицу (например, во фразеологизм)» [5, с. 258]. Изучение УППС начального периода развития русского языка позволит прояснить их природу, обнаружить этапы формирования, а также выявить характерные черты употребления, позволяющие их классифицировать по разным признакам.
Цель настоящего исследования — рассмотреть семантические и синтаксические особенности УППС, соотносимых с междометиями и модальными словами, фунционирующих в деловом и обиходном языке Московской Руси XVI–XVII вв. Основным источником сбора языкового материала послужил «Словарь обиходного русского языка Московской Руси XVI–XVII веков» [6] и его картотека. Дополнительно с учетом хронологических и жанровых рамок произведен поиск контекстов употребления УППС по «Словарю русского языка XI–XVII вв.» [7], историческим региональным словарям [8], [9], а также старорусскому подкорпусу «Национального корпуса русского языка» [10].
Общая база исследования составила 466 УППС разных типов. С точки зрения лексико-грамматического статуса 87.4% сочетаний соотносятся с наречиями (напр., про запас ‘на будущее’, на век ‘навсегда’ и др.), 8% со служебными словами (во время (чего-л.) ‘на протяжении определенного периода’ и др.), 3.4% с категорией состояния (в досаду ‘огорчительно’ и др.) [3, с. 76–78]. Небольшая группа УППС (около 3.5%) требует особого внимания — это сочетания, которые не обладают номинативной функцией и не связывают компоненты предложения, а выражают эмотивное и модальное отношение говорящего к действительности. При этом некоторые из них могут сохранять связь с глаголом и интерпретироваться в том числе как наречия. Такие УППС находятся в центре внимания настоящей статьи, и их изучение дает понимание о предложно-падежных формах как источнике пополнения классов слов, которые не относятся ни к знаменательным, ни к служебным частям речи. Одни из рассматриваемых УППС соотносятся с междометием (напр., во здравие ‘пожелание при угощении’, (поди) с Богом ‘пожелание благополучного пути’ и др.), другие — с модальным словом (напр., в подлинник ‘действительно, на самом деле’, по знаком ‘по-видимому, вероятно’ и др.).
Междометия и модальные слова выделяются нами как отдельные классы в соответствии с подходом В. В. Виноградова по разграничению структурно-семантических типов слов [11, с. 45]. Определение статуса модальных слов и междометий осложняется следующими особенностями таких единиц: 1) они не являются членами предложения, способны выступать как слова-предложения или вводные конструкции [12, с. 20]; 2) выполняют не номинативную, а регулятивную функцию в диалоговой речи; характеризуются десемантизацией [12, с. 20]; 3) среди них много переходных или синкретичных явлений, способных менять часть речи или соотноситься с несколькими из них [4, с. 36]. В связи с этим не все лингвисты признают их частями речи: одни ученые группируют их в «особые» структурно-семантические типы слов (В. В. Виноградов) или «сентиметивные» части речи (Е. В. Середа); другие относят междометия к частям речи, а модальные слова включают в группу наречий (В. А. Богородицкий, Н. Ю. Шведова); третьи считают, что междометия и модальные слова находятся вне частей речи (А. М. Пешковский, И. Г. Милославский и др.), модальные слова — это единицы синтаксиса, то есть вводные слова (А. А. Потебня, А. М. Пешковский и др.); четвертые рассматривают междометия и модальные слова как дискурсивы или коммуникативы, единицы устной речи, вышедшие на коммуникативно-прагматический уровень (А. Н. Баранов, В. А. Плунгян и др.). Однако, как отмечает В. В. Бабайцева, «четкость классификационных схем нарушается существованием синкретичных лексико-семантических и структурно-семантических разрядов слов, которые не всегда учитываются классификаторами» [4, с. 36]. Принимая во внимание переходный и синкретичный характер междометий и модальных слов, В. В. Бабайцева предлагает свою классификацию частей речи, где выделяет ядерную и периферийную (синкретичную) зону в каждой группе по полноте набора дифференциальных признаков [4, с. 39]. Такой подход кажется наиболее последовательным для рассмотрения в диахроническом аспекте единиц, характеризующихся постепенностью формирования и способностью переходить из одной части речи в другую.
1. УППС, соотносимые с междометиями. Междометия выражают эмоционально-волевую реакцию субъекта на действительность [11, с. 611], к периферии группы относятся непервообразные междометия, характеризующиеся десемантизацией и перешедшие из других частей речи, в эту группу включаются различные речевые формулы, в том числе устойчивые сочетания [12, с. 85; с. 116]. На материале делового и обиходного языка Московской Руси обнаруживаются следующие УППС, в основном это этикетные формулы:
а) с Богом ‘пожелание благополучного пути’ (Поди во имя Божье с Богом. Разг. Фенне, 233, 1607 г. [6, В. 1, с. 205]);
б) перед Богом ‘клятвенное заверение в чем-л.’ (Право, перед Богом, яз тебѣ не солгал. Разговорник Т. Ф., 236, 1607 г. [8, В. 25, с. 306]);
в) на (великом) жалованье ‘формула благодарности’ (На жалованьѣ Разговорник Т. Ф., 122, 1607 г. [8, В. 10, с. 394]; На великом жалованьѣ, Бог дал полно. Разговорник Т. Ф., 195, 1607 г. [8, В. 10, с. 157]);
г) на (чье-л.) здоровье и во здравье (кому-л.) ‘пожелание при угощение’ (Буди здоровъ, на твое здоровие. Lud., 51, 1696 г. [7, В. 5, с. 365]); Во здравье тебѣ! Яз противо того выпью. Копенг. разг., 33, сер. XVII в. [6, В. 3, с. 244]).
В рассмотренных примерах УППС реализуют коммуникативно-прагматическую функцию, поскольку фиксируются преимущественно в разговорниках иностранных купцов, являются репликами и, видимо, сопровождают какое-то действие (например, угощение кого-л.), в связи с этим могут рассматриваться как дискурсивные слова. Кроме того, в некоторых УППС, возможно, уже в XVI–XVII вв. произошла десемантизация полнозначного слова (ср. современное междометие с Богом [13, с. 79]) и старорусское (поди) с Богом ‘напутствие, пожелание удачи’ — в современном УППС значение оборота практически не выводимо из значений его компонентов).
Однако контексты демонстрируют, что УППС, близкие к междометиям, сохраняют связь с наречиями и могут употребляться в том числе в обстоятельственной функции: в радост<ь> себѣ и в веселие и во здравие испеи чару зелена вина. Горе-Зл., 31, XVII в. [7, В. 5, с. 365]; Александръ же рече: Поеди з Богомъ и служи цысарю. Повесть о семи мудрецах, нач. XVII в. [10] и др. В роли слова-предложения фиксируется только УППС на (великом) жалованье ‘формула благодарности’ (На жалованьѣ. Разговорник Т. Ф., 122, 1607 г. [8, В. 10, с. 394].
Таким образом, лексико-грамматическая группа междометий (в частности речевых формул) пополнялась устойчивыми предложно-падежными сочетаниями еще в старорусском языке.
2. УППС, соотносимые с модальными словами. Модальные слова используются для выражения отношения говорящего к высказываемому (передают значения уверенности / неуверенности, указывают на источник информации и др.) [11, с. 603–607]. В языке делового и повседневного общения Московской Руси XVI–XVII вв. обнаруживаются УППС, выражающие следующие значения:
а) оценка уверенности / неуверенности в чем-л.: без сумнения ‘несомненно, бесспорно’ (На что будеть опришней зговоръ тое женитвы, о томъ язъ не говорю, занеже о вѣдомыхъ, а не о тайныхъ пригожъ судити, но безъ сумнѣниа о такомъ зговорѣ были бы грамоты учинены на память человѣкомъ. Польск. д. I, 526, 1517 г. [7, В. 29, с. 26]); в подлинник ‘в самом деле, действительно, точно’ (Она толкнула Марьица и она де в подлинник жеребенка затонула в воду. А. кунгур., 84, 1686 г. [7, В. 5, с. 322]); по знаком ‘по-видимому’ (Яз к тебе о братстве многижда людеи посылаю, и ты по знаком мне не веришь. Посольская книга по связям Московского государства с Ногайской Ордой, кн. 5, 1551–1556 гг. [10]); в истину ‘действительно’ (И ся моя подписка о цене взяти в цену зачитати за дрова а чево в истинну не достанет и за то доимати на мнѣ же заимшике. ГКЭ, 17, 11261, XVII в. [9, Т. 1, с. 77]).
б) эмоциональное отношение к обстоятельству: по грехом ‘к несчастью’ (А я холопъ твой, по грѣхомъ, лежалъ въ ту пору боленъ. Расх. кн., 32, 1632 г. [6, В. 4, с. 269]);
в) указание на владение субъектом каким-л. сведениями, а также на источник информации: в слуху (слухех) ‘о том, что известно со слов других’ (А съ пытки порознь въ роспросѣ сказали: на Тихвинѣ де и въ осадѣ они сидѣли, а въ слухѣхъ они на Тихвинѣ не сиживали, а были они за острогомъ на дѣлѣ. Отписка ярославских воевод Василья Тюменского, 1614 г. [10]); по слову (чьему-л.) ‘как было сказано кем-л.’ (И онъ де Максимко, по слову своему, почалъ курить на него строителя вино. Розыск про налоги и обиды, причиненные монастырским крестьянам села Щучья, 1662 г. [10]).
В большинстве случаев для формирования УППС, близких к модальным словам, существенным фактором является семантика полнозначного компонента: преимущественно это существительные, обозначающие абстрактные понятия (грехъ, истина, знакъ, слухъ, слово и др.).
В деловом и обиходном языке Московской Руси УППС, близкие к модальным словам, сохраняют связь с наречиями, поэтому способны выступать как в значении наречия (обозначать признак действия), так и модального слова (выражать уверенность / сомнение и т. д.): напр., в подлинник 1) в значении наречия и в функции обстоятельства ‘доподлинно; точно’ (того де онъ Кипрюшка въ подлинникъ не знаетъ. ДАИ Х, 330, 1684 г. [7, В. 15, с. 278]); 2) в значении модального слова и в вводной функции ‘в самом деле, действительно’ (Она толкнула Марьица и она де в подлинник жеребенка затонула в воду. А. Кунг., 84, 1686 г. [7, В. 5, с. 322]; по грехом 1) в значении наречия и в функции обстоятельства ‘без умысла, по ошибке’ (То по грѣхам стало, не нарочным дѣлом, за то меня не повѣщуй. Разг. Фенне, 378, 1607 г. [6, В. 4, с. 268]); 2) в значении модального слова в вводной функции ‘к несчастью’ (А своей ми, господине, розъѣждие грамоты передъ тобою положить не мочно: по грехомъ, господине, у меня та грамота згорѣла. Арх. Стр. I, 154, 1518 г.) [7, В. 4, с. 131]) и др.
Таким образом, несмотря на небольшое число УППС (около 3.5%), соотносимых с междометиями и модальными словами, исследование таких единиц в деловом и обиходном языке Московской Руси позволяет увидеть процесс формирования междометий и модальных слов из наречий, а также их нахождение в зоне синкретизма, которая объединяет несколько лексико-грамматических классов (наречие и междометие; наречие и модальное слово). Большинство исследуемых единиц фиксируюся в разговорниках иностранных купцов, что указывает на их функционирование преимущественно в устной речи.
Список литературы
1. Ларин Б. А. Заметки о Словаре обиходного русского языка Московской Руси // Филологическое наследие: Сб. статей. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2003. С. 656–659.
2. Генералова Е. В. Устойчивые сверхсловные комплексы в обиходном и деловом русском языке XVI–XVII вв // XXXV чтения памяти Ю. С. Сорокина и Л. Л. Кутиной : Тезисы Международной научной конференции «XXXV чтения памяти Ю. С. Сорокина и Л. Л. Кутиной (к 110-летию со дня рождения Ю. С. Сорокина)», СПб: Институт лингвистических исследований РАН, 2023. С. 5–6.
3. Генералова Е. В., Зиновьева Е. И. Истоки русской фразеологии: устойчивые сочетания языка делового и повседневного общения Московской Руси XVI–XVII вв. СПб.: Издательско-полиграфическая ассоциация высших учебных заведений, 2024. 462 с.
4. Бабайцева В. В. Зона синкретизма в системе частей речи современного русского языка // Филологические науки. 1983. № 5. С. 35–42.
Список источников
5. Лопатин В. В. Лексикализация // Большой энциклопедический словарь. М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. С. 258.
6. Словарь обиходного русского языка Московской Руси XVI–XVII вв. Вып. 1–9. СПб.: Наука, 2004–2020 (издание продолжается).
7. Словарь русского языка XI–XVII вв. Вып. 1–32. М.: Наука, 1975–2023 (издание продолжается).
8. Псковский областной словарь с историческими данными. Вып. 1–28. Л.; СПб.: Изд-во Ленинградского ун-та; Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1967–2020 (издание продолжается).
9. Словарь воронежской деловой письменности XVII–XVIII вв. Т. 1–4. М.: Прометей, 2022–2023.
10. Национальный корпус русского языка (старорусский подкорпус) // https://ruscorpora.ru/new.
11. Виноградов В. В. Русский язык (Грамматическое учение о слове): Учеб. пособие для вузов. М.: Высш. шк., 1986. 640 с.
12. Середа Е. В. Морфология современного русского языка. Место междометий в системе частей речи: Учеб. пособие. М.: ФЛИНТА, 2022. 184 с.
13. Большой академический словарь русского языка. Т. 2. СПб.: 1-я Акад. тип. Наука, 2005. 657 с.