Романские языки | Филологический аспект №09 (113) Сентябрь 2024

Фонетические средства эвфемии в испанском языке (на материале кубинского национального варианта)

Родченко Анна Валерьевна
к.филол.н., доцент кафедры европейских языков, Дипломатическая Академия МИД РФ Россия, г. Москва, DAConfa@mail.ru

Аннотация: Статья посвящена эвфемистическим возможностям средств фонетического уровня в современном испанском языке на материале кубинского национального варианта. В исследовании применяется функциональный подход, определяющий широкую трактовку понятия эвфемии, и анализируются различные механизмы трансформации звукового образа, используемые с целью смягчения в процессе прагматической коммуникации. На основе проведенного анализа делается вывод о преобладании эвфемизмов, полученных в результате операций сокращения с добавлением, как наиболее продуктивных и эффективных с точки зрения эвфемистического потенциала.
Ключевые слова: эвфемия, фонетический уровень, кубинский национальный вариант испанского языка, сокращение, добавление, псевдопаронимы

Rodchenko Anna Valeryevna
Cand.Sci. (Philology), assistant professor The European languages Department, Diplomatic Academy of Russia’s Foreign Ministry, Russia, Moscow

Abstract: The article is devoted to euphemistic possibilities of phonetic level means in modern Spanish on the material of Cuban national variant. The study applies a functional approach, which determines a broad interpretation of the concept of euphemism, and analyses various mechanisms of sound image transformation used for the purpose of softening in the process of pragmatic communication. On the basis of the analysis, a conclusion is made about the predominance of euphemisms obtained as a result of reduction operations with addition as the most productive and effective in terms of euphemistic potential.
Keywords: euphemism, phonetic level, Cuban national variant of Spanish, reduction, addition, pseudo-paronyms

Феномен эвфемии относится к языковым универсалиям и является одним из важнейших средств обеспечения осуществления эффективной коммуникации. Большинство исследований по этой проблематике посвящено освещению лексического и фразеологического аспектов явления эвфемии и выполнено в рамках функционального подхода. Признанный центральным в современной лингвистике, он позволяет существенно расширить узкое представление об эвфемизмах как о некоторой части лексической системы языка, которая используется вместо табуированной лексики (субституционный подход), и считать эвфемизмом любое языковое и неязыковое средство, которое способствует смягчению негативной оценки тех или иных элементов высказывания путем ее имплицирования. Эвфемистическим потенциалом, таким образом, обладают средства всех языковых уровней (фонетического, грамматического и лексического), а также паралингвистического и экстралингвистического.

Объектом анализа нашей статьи являются эвфемистические возможности средств фонетического уровня в современном испанском языке, а предметом – различные механизмы трансформации звукового образа, используемые с целью смягчения в процессе прагматической коммуникации. Анализ проводился на материале кубинского национального варианта (в дальнейшем КНВ).

Практическим материалом исследования послужили произведения современных кубинских писателей, кубинские средства массовой информации, а также данные опросов информантов - носителей кубинского варианта современного испанского языка.

Операции в области означающего компонента являются весьма продуктивными способами эвфемии во многих языках. Анализ этих приемов, в том или ином объеме осуществляющихся в ряде работ как отечественных ([1, с.15]; [2, с.124]; [3, с.156]; [4, с.6]; [5]), так и зарубежных ([6, p.207], [7, pp.88-89], [8, p.10]; [9, pp.19-23]; [10, pp.83, 90, 170-171]) исследователей. Такие приемы иногда определяются как «поверхностные» [2, с.124]: все изменения происходят на уровне словоформ и их последовательностей - синтагм - без обращения к означаемому. Такое определение соотносится с выделяемым в психолингвистике поверхностным ярусом лексикона, внутри которого проводится разделение на два подъяруса - звуковых и графических образов [11, с.39]. Любое изменение в поверхностном ярусе приводит к изменениям структурных связей его единиц, а также единиц лексикона с системой оценок по параметрам эмоциональной окрашенности. Как показывает материал, подобное изменение может быть направлено на преодоление ассоциативных связей негативной оценки, порождающих отрицательные эмоции.

Эвфемистические изменения, связанные с модификацией графического образа, т.е. изменения написания при сохранении произношения - метаграфы, в терминологии Ж.Дюбуа и др. [12] - как стилистические приемы и способы эвфемии характерны для тех языков, в которых орфография не cовпадает с точной транскрипцией элементов произносимой звуковой цепи, например для французского и английского. Ср.: англ. Got all muddy! вм. God Almighty! [13, с.134] «Боже всемогущий!». В испанском, в котором графический образ фактически является отражением звукового, выделение метаграфов как отдельного приема, используемого с эвфемистической целью, не представляется целесообразным. Любые модификации, затрагивающие орфографию, здесь следует рассматривать как отражение изменений, в истоках которых лежат явления звукового (фонетического) уровня. К ним относят такие метаплазмы (преобразования) как афереза, апокопа, синкопа, протеза, диереза, эпентеза, «складные» слова, редупликация, рифма и др.

Как отмечал еще Ж.Вандриес, «запрет словаря не только способствует замене слов, но также и их искажению. Изменяя или перемещая какой-либо звук, смягчают неприличие или опасность слова, не ослабляя его значения» [6, c.207]. Такие способы не имеют единого термина для своего обозначения. У различных авторов они получают разные названия: «частичная замена звукового состава», «замена фонетически похожим выражением» [4, с.6]; «звуковая аналогия» [3, с.36]; «трансформация фономорфологической формы антецедента» [2, с.124]; [1, с.127]; «фонетический намек» [14, с.156]; “paronimía” [9, p.21], “mecanismos  fonéticos” [7, p.115-127]; [15, p.45]; “recursos fónicos” [8, p.45].

Как представляется, наиболее адекватным термином в этом случае является «фонетический». Не являясь громоздким, он максимально охватывает все трансформации звукового образа, исключающие морфологические способы (аффиксацию, изменение грамматических показателей времени, рода и числа и пр.), привносящие специфические стилистические оттенки в значение эвфемизма. Также нельзя не отметить, что термин «звуковая аналогия» является более узким и не относится к части операций (например, операциям усечения словоформы); использование Л.М. Граймсом термина «паронимия» вообще не представляется правомерным. В отечественной лингвистике существуют традиции широкой и узкой интерпретации этого явления. В более узкой трактовке паронимы – это «близкие по звучанию, однокорневые слова, с ударением на одном и том же слоге, относимые к ...одной части речи и обозначающие различные понятия» [16, с.5]. В широкой трактовке [17, с.194]; [18, с.186] к паронимам относятся любые слова, имеющие случайное звуковое сходство, и понимание термина «паронимия», таким образом фактически сводится к парономазии - стилистическому приему, который состоит в преднамеренном фонетическом сближении разнокорневых слов с абсолютно различными семантическими характеристиками [19, с.313]; [20, с.368]; [16, с.47]: astronómico - gastronómico. Таким образом, в любом случае, созвучность не является определяющим признаком для отнесения к паронимам сопоставляемых слов, основной признак - различие семантических характеристик, приводящее к невозможности взаимозамены паронимов в одних и тех же контекстах. Проиллюстрируем это на примере рассмотрения различных вариантов эвфемизмов для инвективы (обсценизма) - испанского существительного carajo “pene”: cajo, carájole, caracoles, caray, caramba, carape, caballos, canarios, canastos, cáspita, carijo, corojo, cará и др. Несмотря на несомненное частичное звуковое подобие семантические характеристики рассмотренных единиц практически совпадают, за исключением минимального коннотативного смягчающего компонента по сравнению с исходным словом "carajo", что, однако, не препятствует возможности его употребления в тех же контекстах, что и в случаях его эвфемистического использования. Как давно установлено, семантические характеристики эвфемизмов, закрепленных за теми или иными национальными вариантами, являются практически идентичными. По аналогии с паронимией («возлесловие», от греч. para - возле, при, onoma - имя) отношения таких единиц можно было бы обозначить условным термином «парафония» (от греч. para - возле, при, jwnh - звук) или «псевдопаронимия». Как будет показано ниже, именно эвфемизмы этого типа составляют большинство в рамках образований фонетического способа.

К числу основных фонетических разновидностей эвфемии относятся операции сокращения, добавления и сокращения с добавлением. Они эксплицируют действие двух основных тенденций формирования и функционирования любого языка - к компрессии и расширению [21, с. 25], соотносящиеся с операциями над объектом, которые еще Квинтилиан определял как «отнятие» (detractio), противопоставленное «прибавлению» (adjectio) [12, с 371].

К фонетическим операциям эвфемистического сокращения относятся аферезa (гр. «снятие») и апокопа (гр. «срезка»). Сокращению может подвергаться большее или меньшее число элементов (от одного звука до почти всего слова); оно может быть также полным, в этом случае восстановить отсутствующий элемент позволяет избыточность высказывания. Одновременно с этим происходит изменение интонации, мелодики фразы, передаваемое многоточием. Такие случаи являются пограничными, поскольку можно говорить и о синтаксическом эллипсисе или абруптиве. Подробнее - в [21]. Неопределенность особенно велика в случае наличия артикля:

Ahora sí que les vamos a meter su toxina por el ...(¬ …por el culo) - Se corta. [23, p.190] (Теперь-то мы засунем им их токсин в….., - он запнулся.)

Чаще всего сокращению подвергаются обсценизмы-инвективы и близкие к ним лексико-семантические группы. Случаи аферезы встречаются в КНВ реже, чем апокопа. Примеры:

1. аферезис: - ño (¬ coño): "¡Ñoo! Ahora sí quien lo iba a decir, Santiago un enlace del mando" [24, p.127].
2. апокопа: mongo (¬ mongólico); sansi (¬ sansibérico); gil (¬ gilí); cará (¬ carajo): ¡Ah, cará, un expediente criminal de antes de la Revolución! [23, p.60]; p - (¬ puta): Ustedes, p... malas. [23, p.28]; jo- (¬ joder): Jo... si quieres. [23, p.32]; mari- (¬ maricón): Maldito mari.. [23, p.33]. Примечательно, что последние три примера были даны в сноске как переводы ругательств на английском языке, приведенных в тексте полностью (соответственно you, filthy whores; screw yourself if you want to; damn fucked gay).

Особо необходимо отметить случай апокопы, где слово сокращается до одной начальной буквы (h.p.¬ hijo de puta):

Mulato - le dije riendo - , la verdad que usted tenía una cara de H.P. [24, p.50]. Последний пример можно охарактеризовать как, возможно, единственный случай, позволяющий говорить о метаграфе, поскольку здесь происходит полное сокращение звукового образа при сохранении части графического. Соответственно меняется и произношение: "hache pe" (то есть по названию буквы).

В результате операций добавления и сокращения с добавлением эвфемистический эффект достигается одновременным установлением нескольких ассоциативных связей, оказывающих тормозящее действие друг на друга [22, с.329]. Ср:

1. протеза: linán (¬ inán – в КНВ «задница»); camafeo (¬feo).
2. парагога: fumanchú (¬ fú)
3. эпентеза: federico (¬feo); locadio, leocadio (¬loco)

Сокращение с добавлением как фонетический способ эвфемии является наиболее продуктивным в испанском языке. Именно в результате этих операций получаются псевдопаронимы или то, что называют звуковыми аналогами. Примеры: contra, concho (¬ coño); caracoles, caray, caramba, carijo, corojo, (¬ carajo); miércoles, (¬ mierda; возможно также от mierda + caracoles ¬ carajo – «складное» слово, см. ниже); jorobar (¬ joder); cojoyo, cojines, coxones (¬ cojones); cucu, culantro (¬ culo); comebola(s), comemiércoles, comerraspa, comecatibaia, comegofio, comequeque, comecontra (¬ comemierda); estar embarcada, estar en Baracoa, estar embaracutey (¬ estar embarazada); federal (¬ feo); diango (¬ diablo); me caso en diez, me caso en la porra, me caso en el mundo  (me cago en...); ramón (¬ mongólico); gilberto (¬ gilí); mariposa (¬ maricón); nananina, naranja de China, ne, nela sosa, nereida, nicomedes gandol (¬ no).

Различным трансформациям может подвергаться не только слово, прямо соответствующее понятию, но и смежные с ним слова одного лексико-семантического поля, например: roberto (¬ robar) – “ladrón”; manuela (¬ mano) – “masturbación”; ser de Bainoa (¬ vaina) – “ser tonto”; entrar por Coliseo (¬ culo) – “practicar el sexo anal” (Ср. пирен. sangregorio (¬ sangre) – менструация).

Встречаются случаи эксплицирования действия сокращения с добавлением, указывающие на осуществление адресатом обратной операции: Ahora tengo un chisme de calibre para ti.  ¿Tú te acuerdas de Leandra? Tanto que habló de mí y de ti haciéndose la muy pura. Pues aquí cambió la r por la t (pura → puta) y está botada para la calle, si la ves no la conoces [25, p.113]. Ч. Кэни приводит аналогичный пример из мексиканского варианта "no seas majadero con p" [10, p.51] (ср. также русск. «чудак на букву м»).

Особым случаем сокращения с добавлением являются так называемые «складные» слова (mot-valise букв. «слово-чемодан» [12, с.102]). Это частичное слияние двух слов (контаминация) и их реинтерпретация. Речь в данном случае идет не о словосложении, поскольку «складываются» не основы, а именно части произвольно разделенных слов, одно из которых является главным, например: cojontra (¬ cojones + contra ¬ coño), vejerano (¬ viejo + veterano) (Ср. пирен. putetisa (¬puta + poetisa); camaruta (¬camarera + puta), ср. русск. «секретутка»).

Некоторые фонетические средства, а именно, звуковая аналогия могут использоваться и в последовательностях словоформ - синтагмах. Этот прием, основанный на рифме, также часто используется в фольклоре, например:

Chicharrita, chicharrones,

Mariquita... papita frita (¬ рифма "chicharrones – maricones"). (кубинский бард Virulo)

Marieta por un trabajo

Me cobraste cinco reales

Mi vida eres muy carera

Yo puse los materiales (¬ рифма "trabajo – carajo")

(Faustino Oramas, кубинский бард, известный также как "el Rey del doble sentido")

Ср. пирен. Los hermanos Pinzones

  eran unos mari...neros (¬ рифма "Pinzones – maricones")

 ....

  Y se fueron a Calcuta

  en busca de nuevas...tierras (¬ рифма "Calcuta – putas") [7, p.88]

Трудности перевода фонетических эвфемизмов связаны с тем, что большинство из них являются омофонами стилистически нейтральных языковых единиц и в этой функции обычно не фиксируется словарями. Ср.: miércoles (среда); corojo (разновидность пальмы); cojines (подушки); culantro (кориандр); estar en Baracoa (находиться в Баракоа - городе на Кубе); federal (федеративный); mariposa (бабочка). Ср. русск. «японский городовой», «японский магнитофон», «ядрены пассатижи» и даже «йогурт-пармалат».

Кроме того, полученное в результате формальных преобразований слово может не иметь в языке самостоятельного значения; в этом случае основной и единственной для него становится функция эвфемизма (carijo ¬ carajo; cojoyo ¬ cojones; embaracutey ¬ embarazada; diango ¬ diablo. Cр. русск. «еханы-бабай», «ексель-моксель» и т.п.).

Фонетические средства могут сочетаться с другими способами эвфемии и между собой одновременно (tifitifi ¬ англ. “thief”, заимствованное и редуплицированное образование); estar embarcada ¬ estar embarazada, сокращение с добавлением, представляющее метонимию темпорального типа) и последовательно (апокопа ‘mongo’¬ mongólico в значении «идиот, тупица», в свою очередь, эвфемизм “mongólico” первоначально является метафорой: указание на характерную внешность при болезни Дауна).

В результате проведенного анализа, можно сделать вывод о том, что из рассмотренных нами фонетических способов эвфемии наиболее продуктивным в КНВ можно считать сокращение с добавлением – около 80% примеров. Также следует отметить, что большинство таких «псевдопаронимов» является омофонами стилистически нейтральных языковых единиц. Наибольший эвфемистический эффект в данном случае достигается путем установления одновременных ассоциативных связей того или иного эвфемизма со стилистически нейтральной языковой единицей.

1. Афанасьева И.Л. Языковые и речевые свойства производных междометных единиц (на материале рус. и исп. яз.): Автореф. дис. канд. филол. наук. Воронеж. 1996. 16 с.
2. Бердова Н.М. Эвфемизмы в современном немецком языке: Дис. канд. филол. наук. Киев. 1981. 175 с.
3. Кацев А.М. Эвфемизмы в современном английском языке: Автореф. дис. канд. филол. наук. Л. 1977. 169 с.
4. Шахжури К.К. Эвфемизмы и их роль в изменении значения слов: Автореф. дис. канд. филол. наук. Тбилиси. 1956. 20 с.
5. Якушкина К.В. Лексико-грамматические средства эвфемии в языке газет Испании. Автореф. дис. канд. филол. наук. СПб. 2009. 24 с.
6. Вандриес Ж. Язык. М. 1937. 320 с.
7. Casas Gómez M. La interdicción lingüística. Mecanismos de eufemismo y disfemismo. Cádiz. Servicio de publicaciones. Universidad de Cádiz. 1986. 297 p.
8. Gregorio de Mac M. Diferencias generacionales en el empleo de eufemismos. Bogotá. Instituto Caro y Cuervo. 1973. 16 p.
9. Grimes L.M. El tabú lingüístico en México: El lenguaje erótico de los mexicanos. Jamaica. 1978. 133 p.
10. Kany C. American-Spanish Euphemisms. Berkeley. Los Angeles. University of California Press. 1960. 243 p.
11. Залевская А.А. Проблемы организации внутреннего лексикона человека. Калинин. 1977. 82 с.
12. Дюбуа Ж. и др. Общая риторика. М.: Прогресс. 1986. 392 с.
13. Жельвис В.И. К вопросу о национально-культурной специфике эвфемизмов и запретов инвективной лексики. // Текст и культура: общие и частные проблемы. М.: ИЯЗ. 1985. С. 133-141.
14. Маньковская Г. Русские эвфемизмы и их эквиваленты в польском языке. // Проблемы изучения отношений эквивалентности в славянских языках. М. Диалог МГУ. 1997. С.151-157.
15. Montero E. El eufemismo en Galicia (su comparación con otras áreas romances). – Universidad de Santiago de Compostela: Verba, Anuario Gallego de Filoloxia (anexo 17). 1981. 332 p.
16. Вишнякова О.В. Паронимы современного русского языка. М.: Русский язык. 1987. 281 с.
17. Девкин В.Д. Немецкая разговорная речь: Синтаксис и лексика. М.: Международные отношения. 1979. 256 с.
18. Григорьев В.П. Паронимия // Языковые процессы современной русской художественной литературы. Поэзия. М.: Наука. 1977. С. 186-239.
19. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М.: Сов. энциклопедия. 1969. 607 с.
20. Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Сов. энциклопедия. 1990. 682 с.
21. Зеликов М.В. Компрессия как фактор структуры и функционирования иберороманских языков. СПб. Филологический факультет СПбГУ. 2005. 448 с.
22. Выготский Л.С. Собрание сочинений в 6-ти томах (том 3). М. Педагогика. 1982. 368 с.
23. Chavarría D., Vasco J.E. Completo Camagüey. La Habana. 1990. 210 p.
24. López Escobar M.A. Objetivo Langley. La Habana. 1989. 192 p.
25. Betancourt L.A. El extraño caso de una mujer desnuda. La Habana. 1981. 273 p.