Языки народов Российской Федерации | Филологический аспект №03 (83) Март 2022

Акциональные глаголы со значением прикосновения в хантыйском языке

Нахрачева Галина Леонидовна
канд. филол. наук, вед. научный сотрудник, Обско-угорский институт прикладных исследований и разработок, РФ, г. Ханты-Мансийск, Galina_h-m@mail.ru

Аннотация: В статье рассматриваются глаголы, имеющие значение «дотронуться слегка», на материале хантыйского языка. Анализируются различные употребления данных глаголов. Описано влияние семантики имен существительных, репрезентированных в субъектных позициях, на субъектную валентность глагола. Показано, что агенсом ситуаций, образованных глаголами прикосновения, могут быть лица (человек, люди), животные, растения и природные явления. Данные собраны у информантов методом анкетирования, также привлекался материал двуязычных словарей.
Ключевые слова: субъект, агенс, семантика, акциональный глагол, хантыйский язык, валентность.

Nakhracheva Galina Leonidovna
Candidate of Philological Sciences, Leading Researcher, Ob-Ugric Institute of Applied Researches and Development, Russian Federation, Khanty-Mansiysk

Abstract: The article discusses verbs that have the meaning of "touch lightly" on the material of the Khanty language. Various uses of these verbs are analyzed. The influence of the semantics of nouns represented in subject positions on the subject valence of the verb is described. It is shown that the agent of situations formed by touch verbs can be persons (human, people), animals, plants and natural phenomena. The data were collected from informants by the questionnaire method, and the material of bilingual dictionaries was also involved.
Keywords: subject, agent, semantics, actional verb, Khanty language, valence.

В статье рассматриваются хантыйские глаголы физического воздействия на объект со значением прикосновения.

Цель исследования – выявить семантику и словообразовательные возможности глаголов, описывающих ситуации прикосновения на материале хантыйского языка.

В данной статье мы ставим следующие задачи:

1. Выявление глаголов прикосновения на материале хантыйского языка.
2. Определение содержания и объема понятия «прикосновение» и выделение состава ЛСГ глаголов касания, характеристика смыслового взаимодействия между ее членами.
3. Установление семной структуры значения ЛСВ, входящих в каждую подгруппу.

В исследовании использовались следующие методы: опрос информантов, анкетирование, компонентный анализ, а также сравнительно-сопоставительный и описательный методы.

Автором были использованы различные методики сбора материала: работа с информантами-носителями языка, анализ словарных статей, анализ текстов. В существующих словарях по хантыйскому языку глаголы с семантикой касания описаны с различной степенью подробности, т. к. словарные статьи содержат много лакун в характеристике семантики и сочетаемости лексем, либо зафиксированы только прямые значения глаголов.

Исследование опирается на концепцию лексико-семантической типологии, изучающей отдельные семантические группы лексики в типологическом аспекте [1; 2; 3; 4].

Глаголы данной группы имеют сложную семантическую структуру. Эти глаголы обычно обозначают каузативную ситуацию, при которой одушевленный субъект подвергает воздействию одушевленный или неодушевленный объект. В состав предложений входят три обязательных компонента:

· субъект (агенс) ‒ одушевленный предмет, инициирующий действие и контролирующий его протекание, целенаправленно осуществляющий воздействие на объект;

· объект непосредственного воздействия: одушевленный (пациенс), неодушевленный (объектив), объект разрушения (деструктив), объект, изменяющий или не изменяющий свои свойства и качества в процессе воздействия (трансформатив);

· глагольный предикат. Предикат, как отмечает М. И. Черемисина, – главный, определяющий компонент структурно-семантической модели элементарного простого предложения, соотносимый с ситуацией. В семантике предиката заложена информация об участниках ситуации: их количестве и их свойствах [5, с. 63]. В позиции предиката могут быть глаголы разных ЛСГ.

Исследований поля прикосновения в хантыйском языке нет, имеется лишь довольно обрывочная информация в немногочисленных словарях, но развернутых сведений о сочетаемости и о семантических различиях лексем там нет. Между тем, они представляют интерес для исследования в силу богатства своей аргументной структуры, которая включает субъект (кто касается/трогает), объект (что подвергается касанию), инструмент (с помощью чего осуществляется касание / прикосновение), результат прикосновения. Этим и определяется актуальность данного исследования.

К группе глаголов этой лексико-семантической группы относятся лексемы:

- хойты ‘коснулся, тронуть, задеть/ ударился’: Ова хойәс ‘Он ударился о дверь’;

- ăпǝԓмǝты ‘обнимать / обнять’: Ᾰсвэтайэн упэԓ ăпǝԓмǝсԓэ ‘Света обняла свою сестру’;

- катԓǝмтты ‘схватиться/схватить’: Ин нарǝс йўх щи катԓǝмтԓǝԓэ ‘Схватил он нарǝс йyх’;

- кўншты ‘чесать/почесать/расчесать; расчесывать’: Ухəԓ кўншты щира, антө кўншԓəԓԓэ ‘Собралась волосы расчесать, еще не расчесала’;

- њуԓыты ‘лизать / облизать’: Ампэнән њуԓыԓа ‘Собака его лижет’;

- вощхиты ‘гладить/ласкать’: Ампәԓ вощхийǝԓ ‘Собаку он гладит’;

- мосǝԓтǝты ‘поцеловать’:  Эвэԓ мосәԓтәсԓэ ‘Она поцеловала дочь’;

- тўӈматты ‘разгладить/гладить’: Йєрнасэн тўӈматэ ‘Погладь платье’;

- хăнәмтыйәԓты ‘прилипать, прикасаться’: Кăрәщ хумәс хуща ољ пўшэԓ төп хăнәмтыйәԓ ‘Полозья прикасаются только к высоким кочкам’;

- нөхǝлщǝты ‘прислониться, опереться’: Ма сўмәта нәхәлщәсәм ‘Я оперся на березу’;

- хойљǝты ‘задевать, задеть’: Ма йошән хойљәсєм ин хушап, хăщ щи иԓ питәс ‘Я задел рукой эту коробку, она чуть не упала’.

 В хантыйском языке ситуацию прикосновения также можно описать с помощью целого ряда периферийных глаголов, которые в своих основных значениях относятся к другим семантическим полям. Зону ближайшей периферии образуют глаголы, значение прикосновения которых в словарях зафиксировано, но не является основным. Глагол хойты составляет ядро семантического поля касания и употребляется при описании большинства ситуаций прикосновения, имеет наиболее широкую семантику среди глаголов данной группы. Его основное значение ‘тронуть, задеть, коснуться’ иллюстрируется следующими примерами: Ащэԓ мэвǝԓән хойсǝԓэ ‘Он отца грудью задел’; Щиты ԓăритаԓ сахǝт хойсǝԓԓэ сўмǝт карлc ‘Так кружась, задел он кору березы’; Роман ԓўв йошәԓа, пасыр муԓты, пўнәӈ йош хойәс ‘Вдруг ее руки коснулась нечеловеческая, мохнатая рука’; Тăԓта мăнәт хурємаԓән, кăрәщ хумсәта төп өхԓєм ат хойљәԓ, ԓєԓ хумәсән нөмәԓта ат мăнәԓ ‘Сейчас меня мчите, только высоких кочек нарта моя пусть касается, над низкими кочками сверху пусть идет’; Ԓөпǝԓ хопǝԓа хойǝс ‘Весло его коснулось лодки’;  Муй нӑӈ уԓԓǝн, хӑтԓэн пўкна хойǝс ‘Что ты спишь так долго, солнце коснулось пупка (о ленивом человеке) букв.: день=твой пупа коснулся, т. е. примерно середины тела’; Ухәԓ пӑԓәӈа хӑщ хойәԓ ‘Высокомерный (букв.: голова чуть туч не касается)’.

Лексема хойты имеет также значение ‘удариться’: Ԓўв пӑсана хойǝс ‘Он ударился об стол’; Кўнш оԓӈєм пăсана хойәс ‘Локоть=мой ударился об стол’.

Стоить отметить, что глагол хойты в сочетании с лексемами хоԓәп ‘сеть’, пиԓт ‘перевес (снасть для ловли уток)’, ньӑш ‘крючок’, ньоԓ ‘стрела’ имеет значение ‘попасть’: Ин хоԓпийэԓ пăԓтап сортәтән ‘В его сети страшные, необычной формы щуки попались’; Сортәԓ па ԓўв хоԓпәԓа хоймаԓ, муй па пөна ԓуӈмаԓ ‘Щука в его сети попалась, что в мордушку попалось’; Кăт ай сурǝх хоймаԓ, ай суԓǝн пунсǝԓԓǝв ‘Две сороги попало в ловушки, немного посолили’; Хоԓпәԓ хўԓǝн хойса ‘Рыба попала в сеть’; Шош пиԓта хойәс ‘Селезень попал в перевес’; Ньăшєм щăпар хўԓǝн хойса ‘На крючок попался чебак’; Ин хӑйпийэ хойса ньоԓǝн, шойтǝԓ атэԓта менǝмса, йиӈк кимǝԓа щи рӑкнǝс ‘В кулика попала стрела, хвост оторвало, упал он возле воды’; Сортэн па ԓыкәԓ щи йўхтәмтәс, ин вантэ, йөхԓәԓ аԓємәс па Лукәԓ йўватсәԓԓэ ԓєрәӈ њоԓән, пэща хойәс ‘А щука рассердилась и в Глухаря выстрелила своей стрелой, попала в ногу’.

Этот же глагол применяется в метафорическом употреблении в значении ‘ударить’, если речь идет о сильном порывистом ветре либо о холоде, и в значении ‘изменить цвет, пожелтеть (о листьях)’: Вот хойǝс ‘Ветер подул (букв. ударил)’; Вот похәл хойљәс ‘Ударил порыв ветра’; Лыпәт хуԓна ӑнта хойԓа ‘Листья еще не пожелтели (букв.: листья еще не тронуты)’; Лыпәт хойты нувийән киварт потәԓ ‘В сентябре (букв.: месяц касания листьев) иней замерзает’; Ин ищки ат хойәс ‘Настала (букв.: ударила) холодная ночь’.

Группа метафор – выражения вўрайа хойты ‘ссориться, поспорить’, йӑха хойты ‘столкнуться во мнениях, ссорится (букв.: вместе столкнуться)’, описывают ситуацию, в которой происходит противоречие (конфликт); Ин икєӈǝн кăмән вўрайа хойԓǝӈəн ‘Эти мужчины долго ссорятся’; Ԓын амуйн эԓты йӑха хойсаӈән ‘Они о чем-то горячо спорят’.

Следующий семантический сдвиг данного глагола относится к области физиологического и психического состояния, глагол хойты в сочетании с такими лексемами, как мөш ‘болезнь’, шөк ‘горе’, шөк-хөԓ ‘горе-беда’, кăши-мөш ‘боль-болезнь’, сурт (шур. щурт) ‘узкое место (о затруднительном положении)’ описывает ситуации: 1) попадания в затруднительное положение (болезнь либо горе), 2) попадание в поле зрения. Кроме того, в хантыйском языке модель «абстрактное имя в дативе + хойты» может употребляться в контекстах вхождения в различные негативно оцениваемые состояния (болезнь, горе и т.д.), в значении вхождения в положительно оцениваемое состояние эта конструкция употребляться не может: Хута кăмн хăннєхө ԓавәрт кăши-мөша хойәԓ, хута па уйԓы йис йухәтәԓ ‘Где-то вдруг человек столкнется с болью-болезнью, а где-то несчастливый век придет’; Муй сурта хойсәты? ‘В какое затруднительное положение (какой узкий промежуток ) вы попали?’; Ԓавǝрт сурта хойԓǝн, аӈкэнǝн төп нумсǝӈ йасǝӈǝн лупԓайǝн ‘Попадешь в трудное положение, только мама тебе умное слово скажет’; Ар, мосǝӈ, йєрт хăтәԓ верǝԓ, ар вот хăтәԓ верǝԓ, йєрт йиӈка хойԓǝн, вот шөка питԓǝн ‘Много, может, дождливых дней будет, много ветреных дней будет, будешь испытывать нужду и горе’; Ай апщийєм муԓты шɵка щи хойәс ‘Мой младший братишка попал в какую-то беду’; Ин нєӈэн шөка-хөԓа хойәс ‘Эта женщина испытывает (букв.: столкнулась) горе-беду’; Ԓыв сора сєма хөн хойԓǝт ‘Они не скоро попадутся на глаза’.

При описании громкого звука, звона или шума глагол хойты применяется с лексемой сый ‘звук’:  Камән, хот мухәԓайа ԓавәрт муԓты ут щи шөшийәԓтаԓ сатьәԓ, щихрәӈ сыйәԓ муйа хойәԓ ‘Слышно, как на улице, вокруг дома кто-то тяжелый ходит, такой скрип (букв.: шум скрипа к чему касается (ударяется)’; Сɵләӈ сыйэԓ муйа хойәԓ ‘Так громко кричат (о ласточках) букв.: звенящий звук к чему ударяется’.

Пересечение поля касания с движением представлено в следующих примерах: Ма щив хойԓәм ‘Я заеду туда’; Хоп вуты хойәс ‘Лодка причалила к берегу’.

Приведённый выше анализ на примере глагола хойты показывает, что для данных глаголов характерны семантические сдвиги. В целом, пример этого глагола наглядно демонстрирует наличие тесной связи между семантической областью прикосновения со смежными областями звука, физического и физиологического воздействия на объект, разрушения и движения.

Анализ конструкций выявил, что глаголы лексико-семантической группы «прикосновения» обладают агентивной валентностью, или агенсом, или субъектом (sub) – это деятель, «лицо, активно осуществляющее ситуацию» [6], «тот, кто действовал» [7], «активная сила, чья энергия затрачивается на осуществление ситуации» [8], «агентив, который самостоятельно и непосредственно производит действие» [9, с. 122], «каузатор, тот, кто создает ситуацию» [10, с. 81].

В позиции агенса в ситуации, описываемой в предложении глаголами «прикосновения», чаще всего могут быть лица (человек), животные, представленные в предложении либо именами существительными, либо их субститутами в форме именительного падежа (местоимения), но также семантическую роль субъекта может играть сила – стихия или предмет, при этом исключается целенаправленность воздействия, что осмысляется как стихийность, ср.:

хант. каз.

Ин хăйпийэн њоԓән хойса.

Этот кулик=Poss.2SG.=NOM  стрела=Acc попасть=PST/PASS

‘В кулика попало стрелой’;

хант. каз.

Лыпәт хуԓна ӑнта хойԓа

Лист еще NEG попасть=PRS/PASS

‘Листья еще не изменили цвет’.

Для этого в хантыйском языке используются грамматические средства, формирующие специфическую парадигму предложения: форма местно-творительного падежа субъекта при страдательном залоге глагольного сказуемого.

Объект – это актант, существующий до наступления деструктивной ситуации и подвергающийся изменению. В позиции объекта стоят неодушевленные или одушевленные имена, называющие предметы воздействия или манипуляции.

С. Е. Кузьмина определяет объект, как пациентив и понимает под ним аргумент, отображающий предмет, подвергающийся воздействию и претерпевающий качественное изменение в результате этого воздействия [9, с. 128].

В функции объекта могут выступать предметы – натурфакты, артефакты, абстрактные имена, живые существа и части их организма. В связи с этим, объект понятийной ситуации, связанной с осуществлением конкретного физического воздействия, может быть определен как пассивная субстанция, на которую направлено воздействие и которая в результате него претерпевает определенные качественные изменения.

Таким образом, в хантыйском языке ситуации касания реализуются в простых предложениях с типовым значением «субъектно-объектные отношения» и вариантной семантической структурой «субъект N_nom^Ag – объект N_nom^Ob – касание V_f». Важно отметить, что глаголы лексико-семантической группы касания из-за своей неоднородной семантики относятся сразу к нескольким типовым значениям (отношения между двумя предметами, отношения между тремя предметами, отношения между четырьмя предметами), классам (действия и состояния). Поле глаголов физического действия является смежным с некоторыми другими семантическими полями, смежность семантических полей может возникать и за счет метафорических значений лексем (группа глаголов разрушения, группа глаголов перемещения, группа глаголов звучания, группа глаголов восприятия, группа глаголов локализации).

Система хантыйских глаголов прикосновения представляет интерес для лексической типологии. Случаи встраивания глаголов со значением прикосновения в конструкции смежных ситуаций доказывают, что эти ситуации необходимо  учитывать при дальнейшем описании семантики этих глаголов.

Теоретическая значимость статьи заключается в том, что методы предпринятого исследования могут быть использованы при исследовании различных групп глаголов хантыйского, а также близкородственного мансийского языка. Результаты работы вносят вклад в системное изучение словарного состава обско-угорских языков.

Практическая значимость состоит в том, что результаты исследования могут быть использованы при чтении курсов по финно-угорскому языкознанию, когнитивной лингвистике, этнолингвистике, при изучении проблем межкультурной коммуникации, а также при последующих лингвистических исследованиях. Материалы и результаты будут способствовать дальнейшему решению лексикографических и сравнительно-сопоставительных вопросов в финно-угорском языкознании и могут быть полезны при составлении словарей разного типа по обско-угорским языкам, в сравнительном и сопоставительном изучении генетически родственных, а также разноструктурных языков. Статья может быть использована как справочный материал по обско-угорским языкам.

1. Рахилина Е. В. Лингвистика конструкций. М.: Азбуковник, 2010. 584 с.
2. Рахилина Е. В., Резникова Т. И. Фреймовый подход к лексической типологии // Вопросы языкознания. 2013. № 2. С. 3–31.
3. Резникова Т. И., Рахилина Е. В., Рыжова Д. А. Глаголы падения в языках мира: фреймы, 1; параметры и типы систем //Acta Linguistica Petropolitana. 2020. Vol. 16.1. P. 9–63.
4. Черемисина М. И. Исследование предложения в языках Сибири / М. И. Черемисина // Гуманитарные науки в Сибири. 1995. № 4. С. 63–68.
5. Шмелева Т. В. Системность сквозь призму парадигматики / Т. В. Шмелева // Парадигматика в лексике и словообразовании. Красноярск, 1987. С. 5–20.
6. Падучева Е. В. Глаголы действия: толкование и сочетаемость // Логический анализ языка. Модели действия / Е. В. Падучева. Москва, 1992. С. 69–77.
7. Лебедева Н. Б. Полиситуативность глагольной семантики / А. Л. Лебедева. Томск, 1999. 262 с.
8. Кузьмина С. Е. Семантика английских глаголов со значением уничтожения : дис. … канд. филол. наук / С. Е. Кузьмина. Нижний Новгород, 2006. 224 с.
9. Фаткуллина Ф. Г. Деструктивная лексика в современном русском языке : автореф. дис. … д-ра филол. наук / Ф. Г. Фаткуллина. Уфа. 2002. 54 с.