Литература народов стран зарубежья | Филологический аспект №07 (87) Июль 2022

Взгляд на творчество русских писателей первой половины двадцатого века в Италии

Сергиенко Елена Евгеньевна
канд. филол. наук, доцент кафедры теории и практики французского, испанского и итальянского языков, Нижегородский государственный лингвистический университет им. Н.А. Добролюбова, РФ, г. Нижний Новгород, elserguienko@yandex.ru

Аннотация: Статья отвечает на вопросы, почему итальянский читатель без труда воспринимал творчество некоторых русских писателей первой половины двадцатого века, и под влиянием каких факторов сформировалось отношение к ним. Их произведения активно переводились и переиздавались и, таким образом, они заняли достаточно прочные позиции в ином литературном контексте во многом благодаря наличию определенных точек соприкосновения двух культур, позволивших иноязычному (итальянскому) читателю заинтересоваться произведениями зарубежных (русских) авторов.
Ключевые слова: новый контекст, встречное течение, схожие тенденции, модернистская эстетика, стремление к обновлению.

Sergienko Elena Evgenyevna
Cand. Sci. (Philology), assistant professor of the Department of Theory and Practice of French, Spanish and Italian Languages, Nizhny Novgorod Linguistic Univercity N.A. Dobrolyubov, Russia, Nizhny Novgorod

Abstract: The article answers the questions why the Italian reader easily perceives the texts of some Russian writers of the first half of the twentieth century and which factors influenced the attitude towards them. Their works were actively translated and republished, so, they took quite a firm place in this different literary context mainly due to the presence of a number of similar features in the two cultures that allowed an Italian reader to become interested in the literary works of Russian authors.
Keywords: new context, counter movement, similar trends, modernist aesthetics, striving for renewal.

Целый ряд русских авторов первой половины двадцатого века (А.М. Горький, В.В. Маяковский, Б.Л. Пастернак и многие другие) активно переводились на итальянский язык, и их произведения довольно органично вписались в новый для них социально-культурный контекст. Этому способствовали определенные факторы, сформировавшие «встречное течение» [1, с. 307] для принятия «инокультурных» писателей в итальянской среде.

Это, прежде всего, популярность у итальянского читателя классиков девятнадцатого века (Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского), политические обстоятельства, нередко имевшие эффект «рекламы» (запрет на советских авторов в годы фашистской диктатуры и его снятие после падения режима), влияние моды, диктуемой в основном внешними факторами, такими, например, как присвоение Нобелевской премии Б. Л. Пастернаку в1958 г., а также интерес к русской литературе ряда крупнейших деятелей итальянской культуры, таких, как К. Альваро, Т. Ландольфи, Дж. Унгаретти.

Еще одна немаловажная причина, объясняющая, почему итальянский читатель без особого труда воспринял некоторых русских авторов, заключается в том, что их творчество было созвучно тенденциям, сложившимся в рамках национальной литературы. Совпадение было, прежде всего, в интересе к социальным проблемам, проникшим в массовое сознание еще в самом начале двадцатого столетия, благодаря распространению веристского движения, которое, в свою очередь, во многом продолжило традиции А. Мандзони, одним из первых осветившего положение простого народа. В своих произведениях центральные представители направления, Дж. Верга (Giovanni Verga, 1840-1922) и Л. Капуана (Luigi Capuana, 1839-1915), отводили большую роль условиям жизни населения, демонстрируя, что именно социальная среда оказывает определяющее воздействие на человека [2, с. 109-115].

Не удивительно, что творчество Горького, работавшего в том же социальном ключе, получило такое очевидное распространение и признание, как у широкой публики, так и среди творческой элиты. Немаловажным является   и   факт довольно длительного пребывания   русского писателя   на итальянской земле. Прежде всего, огласку получила деятельность Горького при основанном им же самим центре для революционных эмигрантов на острове Капри в 1909г. И позже его проживание в г. Сорренто с середины 1920-х до начала 1930-х сыграло огромную роль в развитии русско-итальянских связей. По мнению авторов «Истории итальянской литературы XIX-XX веков», можно говорить о непосредственном влиянии Максима Горького на итальянскую литературу: так, в своем романе «Предостерегатели» писатель Дж. Чена (Giovanni Cena, 1870-1917) описывает    жизнь     городской   бедноты    под очевидным воздействием пьесы «На дне» [2, с. 170]. Ч. Дэ Микелис отмечает явные отсылки к Горькому в драме Дж. П. Лучини «Время славы» (Il tempo della gloria) [6, p. 298].   

Однако в период фашистской диктатуры реалистические тенденции в искусстве не имели возможности свободно развиваться: правящий режим стал безапелляционно диктовать нужные ему художественные направления. Подобный контроль со стороны государства обусловил новый путь развития итальянской литературы: не принимавшие фашизм писатели, не имея возможности высказывать протест открыто, избирали «обходные» пути: либо «уходили в мир личных чувств» поэзии, либо выбирали немагистральные прозаические жанры, например, такие как фантастический роман. Писатели Ч. Дзаваттини (Cesare Zavattini, 1902- 1995), М. Бонтемпелли (Massimo Bontempelli, 1878-1960), Т.Ландольфи (Tommaso Landolfi, 1908-1979), Д. Будзати (Dino Buzzati, 1906-1972), А. Савинио (Alberto Savinio, 1891-1952) охотно обращались к фантастическим сюжетам, получая, таким образом, возможность изображать действительность посредством метафоры. Их произведения, привлекавшие широкого читателя своим, на первый взгляд, развлекательным характером, имели успех и, возможно, подготовили почву и для восприятия русских авторов, обращавшихся к фантастике, в частности М. А. Булгакова, занимающего в Италии одну из лидирующих позиций по количеству переизданий его произведений.

И все же некоторые итальянские писатели данного периода избрали реалистическую линию творчества, вступив в конфронтацию с фашистской цензурой. В 1929 г. вышел роман А. Моравиа «Равнодушные» (Gli indifferenti), вызвавший скандал сначала в католических, а затем и в приближенных к политической власти кругах своим откровенным изображением ценностного и личного кризиса современного общества. Тему душевного надлома неравнодушных к происходящему в стране затронул и Э. Витторини (Elio Vittorini, 1903-1966), вершиной творчества которого стал роман 1938-39 гг. «Сицилийские беседы» (Conversazioni in Sicilia). Та же проблематика нашла свое дальнейшее развитие в период Сопротивления и в послевоенной неореалистической литературе. Яркий пример - творчество В. Пратолини (Vasco Pratolini, 1913-1994), обратившегося к недавним событиям прошлого своей страны. Таким образом, можно предположить, что реалистическая линия развития итальянской литературы во многом благоприятствовала вхождению в данную культуру таких схожих с ней по интересам и проблематике русских писателей как И. Бабель и М. Шолохов, раскрывавших характеры людей на фоне страшных событий гражданской войны.  

Еще одной общей проблемой, занимавшей как русских, так и итальянских писателей, было определение места творческой личности в национальной жизни, принятие той или иной моральной позиции по отношению к произошедшим в стране переменам (к революции – в России, к фашизму – в Италии) и вытекающее отсюда «предельное одиночество мыслящего человека» [2, С. 248]. Возможно, роман Б. Пастернака «Доктор Живаго» с его героем-поэтом, выражавшим через творчество свою потребность осмысления мира, в любом случае довольно органично вписался бы в итальянский литературный контекст, даже если бы вокруг него не развернулся политический скандал.   

Русская поэзия, хоть и в меньшей степени, чем проза, также активно переводилась на итальянский язык. Таким образом, известность в Италии получили В. Маяковский, А. Блок, М. Цветаева, А Белый, А. Ахматова, С. Есенин, О. Мандельштам. Возможно, свою роль здесь сыграл и фактор интереса к их трагическим судьбам: так, в итальянском пособии «Литературное пространство», предназначенном преподавателям гуманитарных предметов, в статье «Русская территория» О. Мандельштам и М. Цветаева рисуются как «непонятые» и «всю жизнь подвергавшиеся гонениям», В. Маяковский назван «самым типичным примером страдающего интеллектуала, прошедшего путь от героического энтузиазма до разочарований» [7, p. 925]. Немаловажно и то, что творчеством Есенина и Мандельштама занимался видный русист Р. Поджоли, политическая эмиграция которого вызвала резонанс в итальянском обществе, что в какой-то степени привлекло внимание и к объектам его научных    интересов. Возможно, по аналогичной причине первичного интереса к личности «своего» писателя, широкое распространение получили переводы из С. Есенина, выполненные Дж. Унгаретти.

С другой стороны, при рассмотрении творчества деятелей русского «серебряного века» сквозь призму итальянской литературы, а еще шире – общеевропейских течений двадцатого столетия, – выявляются многие другие предпосылки для подобного интереса. Несмотря на свою самобытность и ярко выраженный национальный характер, художественная деятельность русских писателей во многом развивалась в том же направлении, что и другие европейские литературы начала века в силу схожих социально-культурных тенденций развития общества.

Так еще в конце девятнадцатого века состоялось оформление «декаданса» как «особенного качества общества и культуры», причем он не отождествлялся с определенным литературным направлением той или иной страны, но был «скорее… некой исходной мировоззренческой установкой, влекущей «распад цельности», распад единства прекрасного, истинного и нравственного» [3, с.7]. И в дальнейшем русская и итальянская литературы продолжили идти схожими путями в рамках модернистской эстетики начала ХХ века и под влиянием, в той или иной степени, символистской поэтической программы, оформившейся во Франции, но вскоре принявшей международные масштабы. По словам составителей «Зарубежной литературы конца XIX – начала XX века», общей для символистской культуры стала «рефлексия о выявленном через творчество глубинном кризисе … и возможностях его преодоления» [4, с.109]. Таким образом, символизм «поставил рубеж поэтическому изоляционизму» [4, с.113] чисто национального развития литератур. Такие центральные мотивы данного культурного явления как «гибель богов», «кризис индивидуализма», «переоценка ценностей», «трагедия творчества» нашли отражение в творчестве и русских, и итальянских писателей.

По наблюдению авторов книги «Серебряный век русской поэзии», лирика русских символистов была призвана «разбудить скрытые человеческие возможности, обострить и утончить восприятие» [5, с.39], для чего поэты стремились максимально использовать возможные ассоциативные связи между образами, подключая к восприятию мотивы и образы культур прошлого при помощи явных и скрытых цитат. Причем, излюбленным источником их художественных реминисценций были античность и мифологическая архаика.  А чуть позже, в эпоху «футуристического бунта против традиций» [5, с.45], в качестве хранителей культурных ценностей выступили акмеисты, объектом эстетической рефлексии которых также довольно часто становились мифологические сюжеты. Возможно, это тоже в некоторой степени расположило итальянского читателя, воспитанного на античной культуре, к творчеству русских поэтов серебряного века.

В качестве еще одной причины близости русской литературы к итальянской   культуре можно   назвать ее тяготение и интерес к самой Италии.  Её  образы появлялись   в стихотворениях   Н.  Гумилева, Д. Мережковского, З. Гиппиус, А. Блока, В. Брюсова, К. Бальмонта, Вяч. Иванова. Темы Рима, Данте, его судьбы и творчества были характерны для акмеистов: Н. Гумилев написал «римский» цикл, О. Мандельштам – «Разговор о Данте». Другая «итальянская» тема, часто звучавшая в творчестве русских писателей серебряного века – это тема Венеции. Поэтические образы «города на лагуне» создали В. Брюсов («Данте в Венеции», 1900; «Лев святого Марка», 1902; «Венеция», 1902; «Опять в Венеции», 1908), А Блок («Венеция, 1909, 1914), Л. Гумилев («Венеция»), А.Ахматова («Венеция», 1912), Б. Пастернак («Венеция», 1913, 1928), О. Мандельштам («Венецианская жизнь», 1920).

В большинстве случаев итальянская тема в творчестве русских поэтов была продиктована личными впечатлениями: так, летом 1909 года в Италии побывал А. Блок, вследствие чего вскоре появился его цикл «Итальянские стихи», рисующий пейзажи, образы истории, мифологии и архитектуры этой страны, её искусство. Б. Пастернак приехал в Италию в 1912 г. и пробыл там всего несколько недель, но впечатления от этой поездки нашли отражение как в его повествовательном творчестве, так и в автобиографическом и поэтическом. А в середине двадцатых годов В. Ходасевич навестил М. Горького в Сорренто, и результатом этой поездки стали его стихи «Соррентинские фотографии».

Другим «объединяющим» русскую и итальянскую литературы первой половины двадцатого века фактором стало стремление к обновлению, не только слова, но и формы, что вылилось в пересмотр традиционных принципов построения текстов, нестандартных поисков в сфере поэтической фонетики. Так, уже Дж. Пасколи были свойственны инновационные приемы метрики: «перебои» традиционных размеров, создание новых ритмов путем активного использования свободной пунктуации, внутренних цезур, анжамбманов [8, p. 122]. Поэт рубежа веков Дж. П. Лучини, опираясь на опыт французских символистов, проводил эксперименты с поэтическими формами, результатом которых стал его теоретический трактат 1908 г. «Поэтическое обоснование и программа верлибра», утверждавший преимущества свободного стиха [2, с.177]. И в русской поэзии работа в данном направлении начала вестись до кардинальных мер футуристов: переворот в традиционной поэзии наметили символисты (К. Бальмонт, В. Брюсов, А. Блок, Вяч. Иванов), уделяя большое внимание музыке стиха и активно используя возможности звукописи и ритмики, а также оригинальные визуальные приемы при размещении текста на странице (А. Белый).

Но самым бескомпромиссным течением с точки зрения его программы обновления выразительных средств языка и поэтических норм стал футуризм, поставивший перед собой цель «включить в область литературы новые элементы, способные более адекватно отразить изменяющуюся действительность, динамизм современной жизни» [2, с.177]. В своих манифестах Т. Маринетти провозгласил целый ряд кардинальных изменений законов языка на уровне грамматики и синтаксиса. Чтобы «выпустить слова на свободу», он предложил расставлять существительные не в логическом порядке и соединять их не посредством механических грамматических связок, а по принципу аналогии, так, чтобы воссоздавалось «ощущение объекта в тот же момент, когда это ощущение рождается» [2, с.178]. Категорически отменялась пунктуация, только препятствующая принципу непрерывности   и движения, взамен которой предлагались более эффектные    приемы –  визуальные (использование    больших    пробелов, математических знаков, коллажей, ярких типографских красок) и акустические (звукоподражания).  

Практически одновременно с Италией футуризм развивался и в России. И, естественно, синтаксические приемы русских поэтов были очень близки экспериментальным опытам их итальянских коллег: они так же отказывались от знаков препинания, использовали «телеграфный» синтаксис без предлогов, вводили     математические и   музыкальные    знаки.  Поэтому не удивительно, что самым переводимым русским поэтом двадцатого века в Италии стал В. Маяковский. И дело было не только в его официальном статусе крупнейшего поэта страны Советов: он был интересен и специалистам-русистам, и относительно понятен простому читателю, воспринимавшему его как распространителя и продолжателя на русской почве футуристических идей Маринетти.

Таким образом, многие русские писатели первой половины двадцатого века, переведенные на итальянский язык, довольно органично вписались в этот «инокультурный» контекст. Однако в итальянской культурной среде их иерархия с точки зрения популярности выглядела не так, как в России. Интерес итальянского читателя к их творчеству объясняется следующими причинами:

• политическими обстоятельствами, обеспечившими им своеобразную «рекламу»;
• активными личными контактами и взаимным интересом к самой Италии со стороны русских писателей;
• общностью тематики и проблематики художественных произведений, продиктованных спецификой эпохи;
• схожестью поисков и новаций, направленных на пересмотр традиционных принципов построения текстов.

1. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. – М.: Высш.шк., 1989.
2. Володина И.П., Акименко А.А., Потапова З.М., Полуяхтова И.К. История итальянской литературы XIX-XX веков. – Москва: «Высшая школа», 1990.
3. Зарубежная литература XX века / Под ред. Андреева Л.Г. – М.: Высш.шк., 2000.
4. Зарубежная литература конца XIX – начала XX века / Под ред. Толмачева В.М. – М.: Издательский центр «Академия», 2003.
5. Карсалова Е.В., Леденев А.В., Шаповалова Ю.М. Серебряный век русской поэзии. – Москва: Новая школа, 1996.
6. De Michelis C. Panorama della letteratura russa in Italia //I russi in Italia / A cura di Strada Vittorio. – Milano: Scheiwiller, 1995.
7. Gibellini P., Oliva G., Tesio G. Lo spazio letterario. – Brescia: Editrice la Scuola, 1990.
8. Alberico G., Belforti I. Compendio di Letteratura italiana. Ottocento e Novecento. –Roma: Newton & Compton editori, 2001.