Русская литература | Филологический аспект №04 (96) Апрель 2023

Утопия как социокультурный феномен: типы и виды положительных утопий

Никулина Юлия Александровна
старший преподаватель кафедры филологии, лингводидактики и перевода, Нижневартовский государственный университет, РФ, г. Нижневартовск, nikylinaylia@rambler.ru
Рымарева Елена Николаевна
канд. филол. наук, доцент кафедры массовых коммуникаций и туризма, Нижневартовский государственный университет, РФ, г. Нижневартовск, enrimareva@yandex.ru

Аннотация: Статья посвящена рассмотрению вопроса классификации утопий как социокультурного феномена по различным основаниям: хронологический подход, классовый подход, – но более подробно рассматривается классификация утопий польского социолога и историка, профессора Е. Шацкого. Статья углубляет представления о тесной взаимосвязи утопического мышления с пространственно-временными категориями и социально-политическими характеристиками общества, доказывает, что все утопические учения пытаются найти ответы на злободневные вопросы времени. Авторы обосновывают, что с появлением литературного жанра антиутопии на первый план вышел конфликт между человеческой личностью и бесчеловечным общественным укладом.
Ключевые слова: классификация утопий, антиутопия, утопическое мышление, антиутопическая литература.

Nikulina Yulia Alexandrovna
senior Lecturer of the Department of Philology, Linguodidactics and Translation, Nizhnevartovsk State University, Russia, Nizhnevartovsk
Rymareva Elena Nikolaevna
candidate of Philology, Associate Professor of the Department of Mass Communications and Tourism, Nizhnevartovsk State University, Russia, Nizhnevartovsk

Abstract: The article is devoted to the consideration of the classification of utopias as a socio–cultural phenomenon on various grounds: chronological approach, class approach, but the classification of utopias by the Polish sociologist and historian, Professor E. Shatsky, is considered in more detail. The article deepens the understanding of the close relationship of utopian thinking with the space-time categories and socio-political characteristics of society, proves that all utopian teachings are trying to find answers to topical questions of time. The authors substantiate that with the advent of the literary genre of dystopia, the conflict between the human personality and the inhuman social order came to the fore.
Keywords: classification of utopias, dystopia, utopian thinking, dystopian literature

Термин «утопия», казалось бы, понятен для повседневного сознания, но дать ему определение довольно сложно. Он был заимствован Т. Мором из греческого языка и дословно означает «место, которого не существует» [1, с. 499]. Определение утопии зависит и от типа социального мышления, и от роли утопии в обществе. К примеру, советский и российский историк А.Э. Штекли понимает «утопию как объект истории общественной мысли — это, прежде всего сочинение о наилучшем государственном устройстве, а в еще более узком смысле — идеальное общество, представленное в рассказе о вымышленном путешествии» [2, с. 75]. Профессор МГИМО Э.Я. Баталов понимает ее как «вымышленную страну, воображаемое общество, которому отдается предпочтение перед реальным, и в образе которого с большей или меньшей полнотою воплощается представление о современном обществе и человеке о социальном идеале» [3, с. 11]. Самое лаконичное определение утопии представлено в статье современных ученых-исследователей Тверского государственного университета: «Утопия – позитивная проекция от настоящего к будущему» [4, с. 29]. Современный исследователь Т.С Паниотова полагает, что «утопию можно понимать…как некую утопическую интенцию, выражающую стремление к счастью, мечту о лучшем мире» [5, с. 54]. Пожалуй, самым цитируемым в научной литературе является определение утопии, данное Л. Сарджентом: «Утопия – это подробное и последовательное описание изображаемого, но локализованного во времени и пространстве общества, построенного на основе альтернативной социально-исторической гипотезы и организованного как на уровне институтов, так и человеческих отношений, – совершеннее, чем то общество, в котором живет автор [6, с. 13]. Именно этого значения термина мы и будем придерживаться в данной статье.

В современном литературоведении интерес к проблемам изучения утопии не ослабевает. Об этом свидетельствуют исследования С.С. Неретиной, которая анализирует двойственную темпоральность утопии [7, с. 109-132], Г.В. Драч, Т.С. Паниотовой [8]. Авторами выпущен сборник избранных трудов, в котором представлены работы, посвященные многообразию утопических миров. Интересные работы, посвященные утопическому дискурсу в литературе конца ХIХ-ХХI века, представлены в коллективной монографии, изданной по результатам Международной научной конференции «Современная русская утопия: трансформация метажанра», посвящённой памяти Б. Ф. Егорова, одного из самых значительных отечественных учёных-филологов современности [9].

В литературе известны десятки классификаций утопий. Рассматривая их, необходимо понимать ее духовно-практическую природу, форму выражения, ориентиры, модели идеального общественного и государственного устройства с практической направленностью утопического мышления [10, с. 33]. Самый простой и распространенный подход к классификации утопий связан с их распределением по времени возникновения. Эта классификация предполагает деление утопий на возникшие в древности и утопии современности. Появление древних утопий относит нас в далекие исторические времена [11, с. 21]. В античности утопическое построение фиксируется у Гесиода в его рассуждениях о «золотом веке», «идеальное государство» описано и в трудах  Платона. Если говорить о средневековье, можно отметить народные представления о фантастических странах и регионах, где существует отличная от действительно реальной счастливая и безмятежная жизнь. К примеру, сказочная страна блаженства и изобилия Кокейн [12, с. 64], где царит изобилие, нет тяжелого и подневольного труда.

Утопия современности представляет собой утопию, начиная с эпохи Возрождения и Нового времени, и связана с появлением произведений Т. Мора, Т. Кампанеллы, Ф. Бэкона и других авторов вплоть до наших дней [13, с. 34].

Все возникшие в тот или иной исторический период утопические учения тесно связаны со своим временем, страной, народом, социально-политической ситуацией. В этих учениях рассматриваются попытки ответить на поставленные временем и ситуацией вопросы. Рассматривая и сопоставляя утопические произведения друг с другом, мы имеем возможность понять не только утопию, но и пространственно-временные отношения общества людей [14, с. 31].

В предшествующих исторических периодах в нашей стране был распространен и идеализирован классовый подход к типологии утопий. Он учитывал временной критерий деления утопических решений. Утопии разделялись по принципу классовой принадлежности на рабовладельческие, феодальные и крестьянские. При этом вершина развития общества прослеживалась в утопическом социализме, который рассматривался как необходимый источник научного социализма и представлял собой сокращенное изложение основных положений на поставленные утопистами вопросы [15, с. 49].

Наиболее интересную и приемлемую классификацию утопий содержит работа ученого Е. Шацкого. Он выделяет эскапистские и героические утопии. Под эскапическими понимаются (утопии-идеалы), а под героическими (утопии-проекты). Главным отличием автор считает отношение к практике реализации утопических идей. К эскапистским утопиям Е. Шацкий относит все нереализованные мечты о лучшей и прекрасной жизни, в которых нет призывов к борьбе за их воплощение в действительность [16, с. 62]. К героическим утопиям относятся проекты по переустройству общества, призывы к трансформации общества. Эти типы утопий, утопии-идеалы и утопии-проекты, в полном объеме удовлетворяют противоположные внутренние потребности. Эскапистские утопии открывают человеку возможность не думать о заботах и тревогах в его жизни, обрести истину, покой, познать самого себя. Героические утопии позволяют воплотиться идеалам, надеждам, предвосхищениям в общественной жизни и направлены на внутренний мир человека..

Конечно, автор не останавливается только на этих двух типах. К примеру, в героических утопиях он выделяет своеобразные подтипы или разновидности утопий, такие как утопии места, времени, утопии вневременного порядка, утопии ордена и утопии политики. В своих работах исследователь подробно рассматривает каждую из этих разновидностей. К примеру, согласно его теории, утопии места рассказывают нам о странах, островах, краях, где живут счастливые люди без насущных проблем. Утопии времени повествуют нам об идеальном мире, идеальном обществе, в которых видны максимально возможные совершенствования и развития. При этом временные представления могут быть такими же фантастичными, как и пространственные измерения. Отличие лишь в том, что происходит замена пространственных спецификаций временными. Это специфические острова, существующие словно бы вне времени. Мифологема утопии времени присутствует почти у всех народов, в их сознании, в теоретических и идеологических представлениях о мире. Это несчетные произведения утопического жанра, такие как «Год две тысячи четыреста сороковой» Л.С. Мерсье, «Через сто лет» Э. Беллами, «1984» Дж. Оруэлла и многие другие [17, с. 144].

Под утопией ордена можно понимать определенные идеальные социумы, обособленные в форме общины или тайного общества, это могут быть различные сообщества, скрывающиеся от мира в монастырях или в религиозных сектах. Сюда же можно отнести и относительно обособленное сообщество иммигрантов, продвигающее свою культуру в ином культурном окружении. При этом утрачиваются специфические особенности утопии и утопического образа мыслей. Первостепенную роль в таких группах людей играют познавательные и просветительские цели и задачи. Главная задача, которая стоит перед иммигрантами, – это интегрироваться и адаптироваться в новом обществе для сохранения самобытности и ценности их коренной культуры. Если говорить о религиозных сектантах, то они изначально рассматриваются как самоизолированные сферы реальности, которые живут по совершенно иным законам, чем окружающий мир, как инородное тело в окружающем мире зла, но которые могут стать новой клеткой для социума, а в случае конфликтной ситуации трансформацией добра в мир, погрязший в греховной пропасти [18, с. 105].

Утопия политики – это утопия в ее социально-практической значимости, здесь сконцентрированы все самые важные характерные черты утопии. Мировые войны обнаруживают несостоятельность рациональных утопий (невозможно социальное братство и равенство в мире вражды и раздора). Сама установка на переустройство общества, начиная с самых основ, без оценки социальной действительности и формы государственности, уже является политикой утопии [19, с. 226]. Если характеризовать представителей, то это и законодатели, которые хотят сделать справедливое правление; и политики, которые хотят решительно изменить политические отношения; и философы, которые предлагают свое видение разумного общества, а также многие другие, которые одержимы духом начинать все сначала.

Стоит отметить, что все это упорядочивание утопий несет внешний характер. Оно не объясняет многие первопричины появления отличительных признаков различных видов утопий. В эскапистских утопиях сопоставление идеала и действительности, утопистская модель, альтернативная по отношению к моделям государственным и общественным, максимализм приводят к уходу от действительности, а в героических утопиях происходит установка на перестройку и переустройство неприемлемой утопистом реальности. Суть еще в том, что все характеристики утопии аргументируют лишь логическую форму допустимого отношения носителя утопического сознания и утопических идей к реальности. Расхождение идеала и реальности еще не значит что это уход, бегство от действительности или указание на борьбу с имеющимся положением дел. Характер отношения утописта к действительности может дать объяснение характера по отношению к практике воплощения идеала в реальность, его реальной возможности. Все это зависит от того, как утопист понимает саму реальность, характер и природу идеала. Именно это обусловливает, придет ли утопист к выводу о необходимости перестройки мира или о невозможности этого в настоящий момент либо в ближайшем будущем.

Так, в жанр утопии вплетаются мотивы антиутопического характера [20, с. 116]. Это послужило появлению нового литературного жанра в России, «антиутопии». Писатели берут в счёт не только проблемы государственного и общественного устройства, но и жизнь человека, живущего в нём [21, с. 76]. Человек становится в центр культурного общества, которое проникает во все сферы жизнедеятельности. В данном контексте культура является историческим и антропоцентрическим феноменом и на первое место выводит литературу как вид искусства, в центре которой стоит человек со своими потребностями, слабостями и, по мнению Г.Г. Шпета, является отражением «культурно-философского» сознания в его единстве, целостности и многообразии [22, с. 18]. В антиутопической литературе на первое место выходит конфликт между человеческой личностью и бесчеловечным общественным укладом. Вывод утописта о неосуществимости в определенных условиях или в определенное время воплощения своих идей в жизнь может быть понят на основе учета практического плана действий утопических построений. В полной мере это можно применить к героическим утопиям.

Утопия современными критиками чаще понимается как общеинтеллектуальный дискурс, но не следует забывать о том, что это еще один из популярных метажанров в современной литературе, со своими жанровыми характеристиками и со своей неразрывной связью с социокультурным пространством. Осознание утопии как социокультурного феномена открывает новые вероятности для ее типологизации и классификации, появляются содержательные различия утопических разновидностей. Метод упорядочивания лежит в основе любой классификации, и, безусловно, он применим и к массиву утопических произведений. В любом случае все это относительно и носит условный характер, но ни в коем случае не отменяет важной и полезной роли классификаций. Безусловно, любая типология базируется на теоретических интересах исследователя. Типизация происходит на основе вычленения определенных черт, зафиксированных во множестве утопий, и многообразие существующих типологий свидетельствует о разноплановом широком диапазоне утопий.

1. Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. – М.: Политиздат, 1986. – 588 с.
2. Штекли А.Э. Утопия Т. Мора и социалистическая мысль // Коммунист. – 1978. – №8. – С. 69-81.
3. Баталов Э.Я Социальная утопия и утопическое сознание в США. – М.: Наука, 1982. – 336 с.
4. Волков В.В., Волкова Н.В. Литературная утопия и антиутопия: жанровое своеобразие, аспекты герменевтического исследования // Вестник ТвГУ. Серия «Филология». – 2020. – № 3 (66). – С. 26-40.
5. Паниотова Т.С. Утопическое измерение культуры: теория и социальные практики // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. – 2022. – №5 (109). – С. 53-62.
6. Sargent L. Introduction // British and American Utopian Literature, 1516-1978. – Boston, 1979. – 324 p.
7. Неретина С.С. Двойственная темпоральность Утопии // Человек. – 2021. – № 4. – С. 109-132.
8. Паниотова Т.С. Утопические миры: избранные труды / отв. ред. и авт. предислов. Г.В. Драч. – Ростов-н/Д. – Таганрог: Изд-во Южного федерального университета, 2022. – 352 с.
9. Утопический дискурс в русской культуре конца ХIХ-ХХI веков: литература, живопись, кинематограф: монография / науч. ред. Н.В. Ковтун. – М.: Флинта, 2021 – 283 с.
10. Долгина Е.С. Проблема дефиниций «утопия» и «научная фантастика» в историческом дискурсе // Мир науки, культуры, образования. 2012. № 6(37). – С. 32-33.
11. Долгина Е.С. Проблемы культуры в русской литературной утопии: дисс. на соискание ученой степени канд.культурологии. – Нижневартовск: Изд-во Нижневарт. гос. гуманит. ун-та, 2008. – 134 с.
12. Мортон А. Английская утопия. – М.: Иностранная литература, 1956. – 272 с.
13. Долгина Е.С. Проблемы культуры в русской литературной утопии XIX–XX веков: монография. – Нижневартовск: Изд-во Нижневрт. гос. гуманит. ун-та, 2009. – 111 с.
14. Павлова А.О. Методическая система изучения утопической и антиутопической литературы в старших классах средней школы. // Школа. – № 2. – М., 2004.  С. 28-32.
15. Черткова Е.Л. Метаморфозы утопического сознания (от утопии к утопизму) // Вопросы философии, 2001. № 7. – С. 47-58.
16. Шацкий Е. Утопия и традиции. – М.: Прогресс, 1990. – 454 с.
17. Шестаков В.П. Эсхатология и утопия (очерки русской философии и культуры). – М.:ВЛАДОМ, 1995. – 208 с.
18. Павлова А.О. Включение произведений утопического и антиутопического жанров в школьные программы XX века // Научное исследование и российское образование: идеи и ценности XXI века. Материалы VII междисциплинарной научно-практической конференции аспирантов и соискателем. – М.: АПК и ПРО, 2004. – С.103-109.
19. Бердяев Н. Судьба человека в современном мире // Иностранная литература. 1990. №1. – С. 207-232.
20. Долгина Е.С. Проблема формирования личности в рамках тоталитарного государства на примере антиутопического проекта «Мы» Е.И. Замятина // Дискуссия. 2016. № 10 (73). – С. 116-122.
21. Долгина Е.С. Место мифа и фантастики в утопических произведениях // Югра, Сибирь, Россия: политические, экономические, социокультурные аспекты прошлого и настоящего. Материалы Международной научно-практической конференции, посвященной 25-летию высшего филологического образования в Ханты-Мансийском округе-Югре / Отв. редактор А.В. Себелева. – Нижневартовск: Изд-во Нижневарт. гос. ун-та, 2013. – С. 74-77.
22. Патрахина Т.Н. Герменевтическая философия Г.Г. Шпета: дис. на соискание ученой степени канд. филос. наук. – Нижневартовск: Изд-во Нижневарт. пед. ин-т, 2005. – 150 с.