Русская литература | Филологический аспект №03 (95) Март 2023

Типология современной российской сюжетной лирики

Изикаева Яна Динаровна
студентка факультета филологии и межкультурных коммуникаций, Уфимский университет науки и технологий, Бирский филиал, РФ, Республика Башкортостан, г. Бирск, izi.yana22@gmail.com

Аннотация: Данная статья посвящена литературоведческому анализу современной российской поэзии. Думается, что вопрос организации лирической сюжетики является наиболее актуальным, ибо большая часть текстов современной лирики, в частности Веры Полозковой, Ирины Астаховой, Солы Моновой построена не на чисто эмоциональном накале, что характерно для классики, но на визуальном эффекте. Модель художественного бытия превращается в клиповую парадигму событий. Немаловажно, что и современный читатель ждет именно такого формата. Цель данной статьи верифицировать типологию лирических сюжетов, определить своеобразие поэтики новейшей отечественной поэзии. Синкретический характер методологии анализа, на наш взгляд, позволяет наиболее точно представить основной событийный пласт, объективировать тематический уровень.
Ключевые слова: новейшая российская поэзия, сюжет, Вера Полозкова, Ирина Астахова, Сола Монова, рецептивная эстетика.

Izikaeva Yana Dinarovna
Student the Faculty of philology and intercultural communications, Ufa University of Science and Technology, Branch in Birsk, Russian Federation, Bashkortostan, Birsk

Abstract: This article is devoted to the literary analysis of modern Russian poetry. It seems that the question of the organization of lyrical plotting is the most relevant, because most of the texts of modern lyrics, in particular Vera Polozkova, Irina Astakhova, Sola Monova, are built not on purely emotional intensity, which is typical for classics, but on visual effect. The model of artistic existence turns into a clip paradigm of events. It is also important that the modern reader expects exactly this format. The purpose of this article is to verify the typology of lyrical plots, to determine the originality of the poetics of the latest Russian poetry. The syncretic nature of the analysis methodology, in our opinion, allows us to most accurately represent the main event layer, objectify the thematic level.
Keywords: the latest Russian poetry, plot, Vera Polozkova, Irina Astakhova, Sola Monova, receptive aesthetics.

Лирический текст представляет собой феноменальное явление, ибо в отличие от прозы он требует максимального совершенства и гармонии между формой и содержанием. Поэтические эксперименты были свойственны всем эпохам, всем временам. Еще с античного периода авторы были склонны синкретически совмещать классическую поэтику с рядом новых принципов. Это позволяло сделать текст более открытым, привлекательным, оригинальным. Не лишена указанной черты и современная российская поэзия.

Имена Веры Полозковой, Ирины (Ах) Астаховой, Соло Моновой (Юлии Соломоновой) уже прочно вошли в наличный читательский список. Привлекает в текстах указанных авторов разверстка сюжетного хода, для поэтов важно не только передать индивидуально-личное, субъективное состояние души, сколько нарисовать художественную картинку происходящих событий. Отметим, что в классической поэзии сюжет все же играет несколько второстепенное значение, лирика XXI века стоится на иной поэтике, иной органике, для текстов изображаемая пиктограмма фактической действительности есть главное условие. Таким образом, цель нашей работы сводится к анализу лирических текстов и установлению типологии сюжетов новейшей русской поэзии. Методологическая основа исследования ориентирована на интегративный принцип, ибо содержательный пласт изучать целесообразно в рамках аналитики, форма может быть оценена рецептивно. Материал имеет практический характер, на наш взгляд, изучение сюжетных ходов в новейшей отечественной лирике является актуальным и продуктивным.

Современный литературный процесс объемен в рамках жанрово-видовой типологии. Богатая проза, нетривиальная драматургия, открытая к диалогу лирика – вот, пожалуй, так можно охарактеризовать состояние отечественного художественного творчества. Большая часть из написанного, созданного в условиях новой российской словесности привлекает исследователей. Неоднозначной в критике видится поэтика текстов, типология сюжетов, смысловая разверстка произведений. Наиболее фактурно, на наш взгляд, выглядит трансформация лирических конструкций. Именно в поэзии эксперимент дается открыто, принципиально, конструктивно. Схоже второе десятилетие XXI века с настроениями начала XX столетия. И Владимир Маяковский, и Игорь Северянин, и Сергей Есенин, и Александр Блок формировали новый мир, мир новых идей [1] и настроений. Сейчас же на авансцене Вера Полозкова, Ирина Астахова, Сола Монова.

Лирика последнего десятилетия все активнее ориентирована на так называемый процесс визуализации. Поэты не только обыгрывают уже готовые сюжетные линии, но выстраивают целый комплекс игровой направленности, что не может не нравиться читателю. Например, Яна Савицкая, молодой, но достаточно интересный поэт так формирует реалии художественных событий:

«Вышел Гриша поутру на крыльцо,

заглянул коту соседскому в лицо,

в дождик еле слышный посмотрел,

так и сел» [2, с. 74].

Очевидно сходство с устным фольклорным творчеством, при этом Я. Савицкая переводит приоритет уже сказанного на новый формульный извод:

«А вокруг-то… и не дать, и не взять,

что упало с мокрых веток – всё видать…

только погоди, постой, Марин,

что за цвет у неба посмотри» [2, с 75].

Таким образом, для достижения эффекта разрешения смысловой имманентности нужен не традиционный эмпирический ряд, но событийная картина т.н. живого пространства.

Сюжетология [3] поэтических конструктов Ирины Астаховой необычна, оригинальна, многолика. Для Астаховой важно прописать сюжет не только в рамках бытовых реалий, хотя это нарочито сделано, но событий уровень расширить до характерной модели миропонимания, свойственной не только современности, но и прошлому. Например, это встречаем в стихотворении «Начало»:

«Впервые морщинки коснулись лица:

Две тонкие нити окутали очи.

Я в зеркале вижу начало конца,

Как вижу в окне наступление ночи» [4, с. 10].

Или достаточно достоверно и искренне в стихотворении «Молитва»:

«Господи, как мне хочется все успеть!

Лень победить свою и ничтожный страх –

Как бы мне не пропасть и не просмотреть

То, что могу держать на своих руках?

Господи, как мне хочется не устать

От суеты своей и ненужных дум!

Как бы мне не упасть на свою кровать?

(Или в еще какую-то наобум!)» [4, с. 80].

Тематический спектр лирики Ирины (Ах) Астаховой достаточно широк, вероятно, это и объясняет существование в ее поэтическом мире интересно построенных сюжетов. Стихотворение «Собака», на наш взгляд, вбирает и интимно-личное, и общественное, и даже философское. Строчки не оставляют нас равнодушными, при этом тяжелый фон происходящих событий хочется вновь  и вновь озвучивать, переживать вместе с лирической героиней:

«Скажите мне: вы, люди, замечали,

Уткнувшись в телефоны и на стены,

Глаза собаки, полные печали,

Живущей возле метрополитена?» [4, с 106].

Основной образ по ходу развития сюжетной канвы объясняет для себя сложившееся положение, размышляет, что и мир в целом теряет важные, существенные человеческие качества. Тоска по «живому» и естественному в финальных строчках звучит максимально чувственно:

«И грустно мне! Особенно ночами,

Что не могу я, преклонив колено,

Забрать собаку с грустными глазами,

Живущую у метрополитена» [4, с. 107].

Поэтика текстов Ирины Астаховой тяготеет к классической, традиционной. Каких-либо серьезных языковых экспериментов практически не встречается, пожалуй, это говорит о диалоге с классикой. Оценка творчества Астаховой, которая дается в массе критических источников, вариантна, есть как положительные рецензии, так и отрицательные – таков художественный текст.

В плане сюжетных ходов нельзя не отметить нарочито используемую Ириной Астаховой форму травести. Но перевоплощение в «мужское» и вновь возврат в собственно «женское» ощущается достаточно акцентно. Специфика ее стихотворений, их индивидуальность, видимо, в том, что они ориентированы на обыгрывание, проигрывание сюжетных, внешних реалий. Действенная картина мира предстает целостно, метафизически полновесно.

Иная концепция выстраивания лирического сюжета характерна манере письма Веры Полозковой. Интертекстуальный [5] вариант ее языка отсылает к поэтическим наррациям Владимира Маяковского, Николая Гумилева, Иосифа Бродского и ряда других поэтов-классиков. Путь написания текстов для Веры Полозковой сопоставим, на наш взгляд, с процессом постижения дзен-модели. Например, вот так это представлено в стихотворении «Ис-комы-е»:

«Рифмоплетство – род искупительного вранья.

Так говорят с людьми в состояньи комы.

Глядя на ладони, даже хохмят, – влекомы

Деятельным бессилием. Как и я» [6, с. 139].

Номинация событий осуществляется в режиме прямой фиксации, частотность их вполне оправдана, таким образом достигается объективность повествования:

«Ездил на дачу к деду, прибрал в избе.

Крышу стелил. Грибов собирают – вёдра!

Митька щенка взял, выглядит очень бодро…» [6, с. 139].

Мотив сознательного выбора пути, имманентное путешествие, сюжетный ориентир на «условный Восток» встречаем в стихотворении «Верблюды»:

«Идём, под тяжёлым веком несём пески

И медленными сердцами тихонько стынем мы;

Горбы маскируем скромно под рюкзаки –

Нас ждут в оазисах, далеки,

Круглосуточные ларьки

За асфальтовыми пустынями…» [7, с. 98].

Можно отметить, что образы Веры Полозковой на первый взгляд буквальны, они как бы списаны с действительности, однако контуры настоящего по ходу чтения, восприятия стиля [8] приобретают несколько размытые очертания.

Дискурсивная [9] практика Веры Полозковой как поэта, качественно работающего над содержанием, смыслом сказанного, не сводится к стилистической огранке текста, для Полозковой поэтический стиль складывается на соразмерном стремлении к диалогу с читателем, реципиентом. Как отмечает А.Б. Фисенко, «для лирики В. Полозковой характерны диалогичность как намеренное наделение монологической речи чертами диалога и диалогизм как элемент структуры тексты и форма организации художественной речи» [10, с. 121]. Следовательно, рождение лирического сюжета у данного автора по определению сводится не только к личной истории, явлению социального порядка, но стремится к имманентному путешествию, движению к самому себе. Ряд схожих экспериментов можно было наблюдать у авторов начала ХХ века, причем это было свойственно не только модернистам, но и писателям реалистической [11] направленности. Вероятно, новый поэтический космос выстраивается в режиме апелляций, опять же античность, метафорика Возрождения для лирических сюжетов настоящего авторитетна.

Лирика еще одного представителя новейшего литературного процесса, на наш взгляд, ярко демонстрирует раскрытие сюжетных вариаций. Имя Солы Моновой в медийном пространстве на слуху – это и музыкальные композиции, и читка текстов под аккомпанемент, и травести, и даже некая театрализованная импровизация. Юлия Соломонова, а это ее настоящее имя, получила известность благодаря социальным сетям, платформе Стихи.ru. Отмечается, и это вполне оправдано, «Сола – это Игорь Северянин XXI века».

На данный момент Сола Моновой выпущено достаточное количество книг [12, 13], можно констатировать, что ее популярность растет. Думается, привлекает в поэзии указанного автора именно сюжетно-бытийный уровень, обыгрывание вполне понятных и где-то даже бытовых событий. В текстах Сола Моновой внешний игровой фон типологически обработан, это нравится и массовому, и элитарному читателю. Нарочитая простота доступна для многократного прочтения.

Сюжеты стихотворений Сола Моновой подсказывает сама действительность: блоги, чаты, цифровой контент, дискурс гламура, бьюти-реалии и т.д. Например:

«Верь в моду, в спорт и в худобу

[Уже не станет хуже].

И можешь наколоть губу

Для веры, не для мужа… «»

Несовершенная наша плоть,

Несчастны люди-боги,

Но надо верить, раз Господь

Придумал бьюти-блоги» [12, c. 259]. 

Формируя событийный уровень своих текстов Сола Монова удачно, на наш взгляд, сводит в единый центр личное и общественное, глубоко частное и максимально типичное:

«Обновляй мою страницу

Чаще, чем свою,

И пускай тебе не спится –

Баюшки-баю.

Видит сладкий сон столица,

Дышит глубоко.

Обновляй мою страницу –

Сон для слабаков» [12, с. 384].

Частность художественных историй для Сола Моновой предмет особой гордости. Формально события ее стихотворений соотносятся с тем или иным именем, но читатели, особенно читательницы, узнают себя, своих подруг, своих близких и родных:

«Анна просила Бога: «Господи, дай мне мужа,

Трижды я причащалась, совесть – как хлорамин!

Автомобиль без крыши всё ещё очень нужен,

Только супруг важнее! Господи, дай! Аминь» [13, с. 104].

Обобщая сказанное, может выделить основной набор лирических сюжетов, которые достаточно продуктивны для новейшей российской поэзии. Типологически их можно объединить в следующий ряд:

• личная история,
• бытовая наррация,
• общественно-социальное явление,
• игровая история,
• травести (перевоплощение),
• имманентное путешествие.

При более детальном анализе, безусловно, типологию можно или расширить, или вычленить дробный ситуативный кластер. Однако, на наш взгляд, представленная раскладка отражает наиболее вероятностные пути разрешения сюжетных ходов.

Таким образом, можно сделать следующий вывод: современная отечественная лирика в ряде указанных имен ориентирована на полновесное разрешение сюжета. Можно констатировать, что внутренне эмпирическая составляющая не исключается в текстах Веры Полозковой, Ирины Астаховой, Сола Моновой и других авторов, но внешние, порой игровые события становятся некоей коммуникативной [14] доминантой. На наш взгляд, это не мешает воспринимать современные тексты, высвечивать смыслы, рецептивно оценивать форму.

Диалог с классикой как обязательное условие литературного процесса все же соблюдается, даже проза органично вбирает в себя лирический нарратив. Например, в романах Алексея Сальникова [15] или Александра Пелевина [16]. Преемственность позволяет обозначить тенденции характерные для новой литературы, отчасти определиться со спектром тем, проблем, которые раскрывают авторы. Сюжетная лирика более понятна и актуальна для современного читателя, это востребованный формат последних лет.

1. Гончаров П.А. "Но страшно мне: изменишь облик Ты": мотив подмены в поэме А.А. Блока "Двенадцать" // Литература в школе. 2022. № 4. С. 48-59.
2. Савицкая Я. Словарная статья // Новый мир. 2022. №5 (1165). С. 73-76.
3. Безруков А.Н. Сюжетология поэтических конструктов // Studia Humanitatis. 2019. № 3. С. 24.
4. Астахова Ах. Мужская и женская лирика. 2-ое изд., дополненное. М.: Издательство «Э», 2018. 312 с.
5. Безруков А.Н. Интертекстуальные вариации в границах постмодернистского письма // Вестник Димитровградского инженерно-технологического института. 2014. № 2(4). С. 129-134.
6. Полозкова В. Непоэмание. М.: Livebook, 2017. 224 с.
7. Полозкова В., Паволга О. Фотосинтез. М.: Livebook, 2017.112 с.
8. Фисенко А.Б., Култышева О.М. Идиостилевое своеобразие диалогической лирики В. Полозковой // Ученые записки Новгородского государственного университета. 2021. № 2(35). С. 247-250.
9. Безруков А.Н. Поэтический стиль и художественный дискурс: проблема соотношений // Слово, высказывание, текст в когнитивном, прагматическом и культурологическом аспектах : материалы VIII Международной научной конференции, Челябинск, 20–22 апреля 2016 года. Том 2. Челябинск: Энциклопедия, 2016. С. 169-172.
10. Фисенко А.Б. Значение и адресованность диалогов в лирике В. Полозковой // Ученые записки Орловского государственного университета. 2020. № 2(87). С. 119-121.
11. Чевтаев А.А. Стихотворение И. Бунина "Айя-София": архитектурный "космизм" в структуре лирического сюжета // Сюжетология и сюжетография. 2020. № 1. С. 191-206.
12. Монова Сола. Стихи. М.: Издательство АСТ, 2019. 416 с.
13. Монова Сола. Когда появляется в жизни мужик. М.: Издательство АСТ, 2020. 160 с.
14. Безруков А.Н. Коммуникативные стратегии анализа художественного дискурса // Вестник Димитровградского инженерно-технологического института. 2017. № 2(13). С. 143-149.
15. Канарская Е.И. Функции и формы репрезентации лирики в романе А. Сальникова "Опосредованно" // Палимпсест. Литературоведческий журнал. 2021. № 2(10). С. 78-91.
16. Пелевин А. Покров-17 : [роман]. М.: ИД «Городец», 2022. 304 с.