Литература народов Российской Федерации | Филологический аспект №11 (67) Ноябрь 2020

Сюжетно-композиционная и образная система «Мордовской свадьбы» М. Е. Евсевьева

Карпов Николай Валерьевич
корреспондент, Государственная телерадиокомпания «Мордовия», РФ, г. Саранск, ni.ka@li.ru
Антонов Юрий Григорьевич
доктор филол. наук, заведующий кафедрой финно-угорской филологии, Мордовский государственный университет им. Н. П. Огарёва, РФ, г. Саранск, antonov-ug69@yandex.ru

Аннотация: В статье анализируется сюжетно-композиционное построение «Мордовской свадьбы» М. Е. Евсевьева и ее образная система. Выявляются характерные особенности произведения, являющегося переходным от устной традиции к авторскому началу в мордовской художественной словесности. Дается характеристика действующим лицам, определяется их роль в проведении свадебного ритуала. Подчеркивается художественная специфика каждой части свадьбы как драматургического действия.
Ключевые слова: мордовская литература, автор, фольклор, драматургия, персонаж, сюжет, композиция

Karpov Nikolay Valerevich
Correspondent, State TV and Radio Company «Mordovia», Russia, Saransk
Antonov Yury Grigorevich
Doctor of Philology, Head of the Department of Finno-Ugric philology, Ogarev Mordovia State University, Russia, Saransk

Abstract: The article analyzes the plot-compositional construction of the "Mordovian wedding" by M. E. Evseviev and its figurative system. The authors reveal the characteristic features of the work, which is a transition from oral tradition to the author's principle in Mordovian artistic literature. literature. The characterization of the actors is given, their role in the wedding ritual is determined. The artistic specificity of each part of the wedding as a dramatic action is emphasized.
Keywords: Mordovian literature, author, folklore, drama, character, plot, composition

«Мордовская свадьба» М. Е. Евсевьева, ставшая значительным явлением в этнической культуре, представляет собой  синтез фольклорной обрядовой традиции и авторского начала и является одним из первых образцов национальной художественной словесности. Впервые материалы по свадьбе им были опубликованы в 1892 году в журнале «Живая старина» и получили заслуженное признание – автор был удостоен серебряной медали Русского географического общества. Он продолжил работу по сбору, изучению и анализу свадебного ритуала. Ее результатом стало издание в 1931 году отдельной книгой «Мордовской свадьбы», представляющее собой законченное произведение, в котором авторское и обрядовое начало тесно переплетены в одно художественное полотно.

 «Мордовскую свадьбу» М. Е. Евсевьева принято считать «народно-бытовая драмой» [1, с. 34], которая отличается «сложным драматическим действием» [2, с. 30] или «книжной формой народной драмы» [3, с. 12], «изложенной в форме поэтической народной драмы со своим сценарием, партитурой, своим кругом действующих лиц, проблематикой и идеями» [4, с. 55].

Ее жанровая соотнесенность «проявляется не только на уровне композиционного построения и решения художественного конфликта, но и на аксиологическом уровне, когда через поступки героев раскрываются характерные жизненные явления» [5, с. 127].

Имеющий диалогическую форму текст делится автором на шесть частей, которые идентичны драматургическим действиям, актам и сценам. Все они отличаются синкретизмом, сложным драматическим действием, в котором соединены в один художественный узел песня, пляска, диалог, монолог и остро очерченный конфликт и характеры персонажей. Каждый акт имеет большую внутреннюю самостоятельность.

Первая часть «Сватовство» является своего рода завязкой общего «драматического» действия. В это время стороны договариваются о выкупе. М. Е. Евсевьев, тонко уловивший логику свадебного ритуала как народной драмы, с особой тщательностью воспроизводит здесь разного рода причитания, в которых показывается роль женщины в семейной жизни. Наиболее характерны в этом отношении довольно пространные «монологи» матери жениха, выступающей в первой части как бы организатором драматического действия. Обращаясь к невесте, она наставляет ее:

Чтобы по вечерам... долго сидела,

По утрам рано огонь вздувала,

Чтобы в избу дрова таскала,

Ведро мокрым держала,

Избу опрятною делала,

Мягкую постель нам стлала,

Высокое изголовье клала,

Грязную рубашку брала,

Чистую рубашку давала,

Жесткую коноплю мяла,

Длинные холсты ткала,

Чтобы шла, куда посылают тебя,

Чтобы ты все делала:

Приходящего встречала,

Уходящего провожала [6, c.14 – 15].

В этой же части свадьбы через судьбу девушки-невесты дастся обобщающая картина тяжелого общественного положенья женщины. Причины правового неравенства между мужчиной и женщиной, как это видно из свадебного ритуала, неразрывно связаны с общественными нормами и законами. В причитаниях невесты запечатлено, прежде всего, недовольство молодой женщины тем, что она не имеет не только гражданских прав, но даже собственного голоса в семье, где ее считают рабыней и заставляют выполнять лишь тяжелые хозяйственные работы.

Поистине драматическим напряжением отличается вторая часть «Приготовление к свадьбе», события в которой происходят в доме невесты после сватовства. В это время невеста готовит дары родителям и родным жениха. С данного момента она начинает причитать пять вечеров подряд, и каждое из причитаний – своего рода внутренний монолог, в котором невеста изливает свои представления о замужестве. Девушка прощается со своей прежней жизнью, с домом, где прошли ее девичьи годы. Следует отметить, что мотив прощания с девичеством встречается на всех этапах свадьбы, независимо от совершаемого обрядового действия, и сравнивается с отречением родителей от своей дочери:

О, тятенька родимый!

О, тятенька кормилец!

Почему ты отрекаешься от меня?

Зачем губишь ты меня?

Или дом твой уменьшился?

Или хлеб твой не уродился? [6, с. 37].

По накалу психологизма эта часть свадьбы – одна из наиболее острых и драматичных. На причитания собираются девушки и молодые женщины со всего села. Все гости молча стоят перед невестой и внимательно слушают, многие при этом плачут. Невеста просит замужнюю женщину, свою сноху или родственницу рассказать про замужество. Та ей отвечает:

Если пройдешь, ты, голубушка,

По избе-то скорехонько,

Тогда скажет семья:

Поломает перекладины,

Половицы перегнет.

Пройдешь ты тихохонько,

Тогда скажет семья:

Не может ног своих таскать,

Не может голову носить.

Вперед пойдешь – ты бойка,

Позади останешься – ты ленива,

С ним вместе идешь – ругаешься [6, с. 67].

В третьей части «Свадьба в доме жениха» действие происходит в доме жениха до венчания. Сюда относятся следующие моменты: печение курников и пирогов, привоз дружки и свахи, сбор и проводы свадебного поезда. В этой части много обрядовых действ, сопровождаемых пением песен.

Четвертая часть «Свадьба в доме невесты» включает следующие моменты: день каши, мытье невесты в бане, заплетение косы, укладка сундука, прощание невесты с улицей, девичий стол. Она также богата обрядами и монологическими причитаниями, в особенности в сценах описания последнего дня и последней ночи, которые невеста проводит в доме своих родителей. Невеста психологически достоверно и образно передает свое внутреннее состояние. Она сравнивает свою судьбу с одинокой и несчастной кукушкой, которая находится на вершине обездоленного дерева – осины:

Несчастное дерево – осина,

Обездоленное дерево – осина.

Ветки ее реденькие,

Листочки желтенькие.

На вершине этого дерева, матушка,

Несчастная кукушка кукует,

Бездольная кукушка кукует.

Эта кукушка, матушка, – я,

Эта несчастная, родимая, – я [6, с. 192].

Невеста прощается со всем, что окружало ее с детства: колодцем, двором, деревьями, улицей. Обращается к умершим дедушкам и бабушкам, чтобы они провели последнюю ночь с ее девичеством.

Ход драматического действия в пятой части «Приезд свадебного поезда к невесте» достигает кульминации. Это отчетливо выражено в сценах описания встречи невесты с родственниками жениха. Данный момент важен для понимания образов всей свадебной поэзии. Невеста называет поезжан (гостей жениха) ногайцами и считает их «гостями» отца и матери.

Мотив прощания с девичеством проходит через всю свадьбу и достигает кульминации в пятой части. Образ девичества – это поэтический образ, вобравший в себя народные представления о вольной, счастливой жизни девушки в родительском доме. Невеста называет себя «доброй волюшкой» и «сударушкой», у которой лицо «как яблоко красивое», рост «как прямая береза», а стан и ноги «как хрустальные стаканы». Все, что происходит в девичестве, исполнено возвышенных чувств, овеяно романтикой юной души и воспевается очень поэтично.

Баня девичества

Садовыми дровами натоплена,

Богородской травой окурена.

Семь родников вокруг нее.

Из которого родника, мое девичество,

Серебром выходит водица,

Золотом катятся камешки [6, с. 128].

Олицетворенное «девичество» испытывает те же страдания, что и сама невеста. «Девичеству» противостоит «замужество». Представления об этих обобщенных образах всегда строятся на резком противопоставлении, контрасте, что ярче подчеркивает их противоположность.

После обряда расставания с девичеством следует изображение сборов невесты под венец. Она приезжает в дом родителей, где совершает обряд расставания с ними. Далее подробно описывается подготовка стола для поезжан, сцены раздачи им даров невесты, после чего сваха посылает закладывать лошадей. Невеста садится в последний раз на свое место на передней лавке, родные накидывают молодым на колени платок. Под платком жених берет невесту за руки. Отец с матерью благословляют молодых, и они уезжают в церковь, а затем в дом жениха.

Шестая часть «Свадьба в доме жениха после венца» завершает это своеобразное народно-театрализованное представление. Она изобилует  подробным описанием предрассудков и суеверия мордвы, связанных со свадьбой. Здесь уже почти нет причитаний, и только когда молодушку отправляют на некоторое время к своим родителям, она еще раз оплакивает свое девичество.

Образная система имеет четкое разделение на две группы действующих лиц – это род жениха и род невесты, которые противопоставляются друг другу и между ними на всем протяжении свадьбы происходит противоборство, выраженное словестно. Объединяющим стержнем этого сложного театрализованного представления являются сваха и уредев (дружка), которые принимают самое действенное участие в большинстве сцен,  являются яркими образами мордовской свадьбы и основными действующими лицами. На роль свахи назначалась крестная мать жениха. Она выполняла функции посредника между родом невесты и жениха, «дипломатично» регулирует отношения между ними и все это делала с достоинством. Величальная песня представляет ее  заботливой  веселой и независимой.

Сваха-боярыня!

Сваха-хозяюшка!

Голосок пчелиной матки,

Походочка подьячего.

Как поедешь в чужую страну,

Береги, береги себя.

Еще больше береги поезжан [6, с. 110 –111].

Уредев, назначаемый из зятьев жениха, распоряжался свадебным поездом, оберегает его от сглаза, совершая различные  обрядовые действа, самыми распространенными среди которых  были  изменение пути следования и обход участников с иконной.  Большое количество величальных песен посвящалось уредеву как одному из главных персонажей свадьбы.

Городской боярин, уредев!

Городской писарь, уредев!

В плис ты одет,

Шелком подпоясан,

Крымская шапка на голове,

Рукавицы-перчатки на твоих руках,

По обеим сторонам у тебя карманы.

В одном кармане у тебя серебро,

В другом – золото [6, с. 233].

Подчеркнутая в песне роскошь одежды уредева и его богатство  призваны усилить впечатление красоты и достатка не только его, но и всей жениховой родни.

Образ невесты – один из самых ярких и наиболее драматичных во всем свадебном ритуале.  Его можно считать народно-художественным выражением социального типа мордовской женщины девятнадцатого столетия. Как собирательный образ невеста предстает перед нами олицетворением противоречий реальной жизни и своего рода обобщением народных понятий о человеческом счастье. Она становится центральным персонажем и «откликается на развертывание событий, а так же воздействует на их дальнейшее течение [7, с. 43]. В ее причитаниях отчетливо звучит протест и возмущение патриархальными порядками.

 Роль жениха в мордовской свадьбе минимальна и он не относится к главным персонажам. Другие образы мордовского свадебного действа (мать невесты и жениха, подруги невесты) в художественном отношении менее ярки. Свадебные персонажи, принадлежащие к партии жениха, на протяжении всего действа изображаются в темных тонах. Они называются ногайцами, чужими, жестокими и лишены индивидуальных особенностей.

Таким образом, мордовская свадебная поэзия, собранная и оформленная М. Е. Евсевьевым в единое сюжетно-драматургическое произведение, представляет собой начало истории мордовской литературы. Ее публикация свидетельствует о формировании письменной словесной традиции, в основе которой фольклорно-обрядовые традиции мордовского народа. Как одна из форм художественного выражения народного миропонимания, «Мордовская свадьба» М. Е. Евсевьева в истории формирования литературного процесса обозначила собой тот рубеж, с которого начинается качественно новый период художественно-эстетического освоения  действительности.  

1. Тингаева Л. А. Дооктябрьская мордовская литература. – Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 1989. – 80 с.
2. Чернов Е. И. Зарождение мордовской советской драматургии // Ученые записки МГУ им. Н. П. Огарева. № 64. Язык и литература. – Саранск, 1968. – С. 26 – 43.
3. Рогачев В. И. «Мордовская свадьба» М. Е. Евсевьева и ее роль в становлении художественных традиций мордовской национальной литературы конца XIX – первой четверти XX вв. – Саранск: МГПИ, 2000. – 70 с.
4. Алешкина С. А. Формирование дооктябрьского историко-литературного процесса и ранних форм мордовской книжной словесности // Аспект – 1990. Исследования по мордовской литературе. – Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1991. – С. 3 – 61.
5. Антонов Ю. Г. «Мордовская свадьба» М. Е. Евсевьева – первое произведение национальной драматургии // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета, 2011, № 1–2. С. 126 – 130. Режим доступа http: // elibrary.ru/item.asp?id=16542557 (Дата обращения: 14.10.2020)
6. Евсевьев М. Е. Мордовская свадьба. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1990. 384 с.
7. Хализев В. Е. Драма как род литературы (поэтика, генезис, функционирование). М.: Изд-во МГУ, 1986. – 260 с.