Германские языки | Филологический аспект №04 (72) Апрель 2021

Стратегический арсенал современного англоязычного военно-политического дискурса (на материале речей Д. Трампа)

Эпштейн Ольга Викторовна
канд. филол. наук, доцент, доцент кафедры английского языка и методики преподавания английского языка, ФГБОУ ВО «Оренбургский государственный педагогический университет», РФ, г. Оренбург, olgangleter@gmail.com
Гулянов Артем Юрьевич
студент 3 курса факультета иностранных языков, ФГБОУ ВО «Оренбургский государственный педагогический университет», РФ, г. Оренбург, art4512i@ya.ru

Аннотация: Данная статья рассматривает стратегический комплекс современного англоязычного военно-политического дискурса на базе речей бывшего президента США Д. Трампа. Рассматривается актуальная проблема политического манипулирования мировым сознанием, ретранслятором которой является дискурс СМИ, а военный дискурс создает тематическую основу за счет лексико-семантического компонента. В ходе исследования выявлены пять стратегий, реализующихся за счет шестнадцати тактик, за доминированием стратегий самопрезентации и дискредитации. Выявлены особенности тактического и стратегического подхода в военно-политической риторике Соединенных Штатов Америки, намечены тенденции функционально-стилистических изменений современного англоязычного военно-политического дискурса.
Ключевые слова: военно-политический дискурс, речевые стратегии и тактики, речевое поведение, манипуляция, риторика.

Epshtein Olga Victorovna
Cand. Sci. {Philology}, docent, associate professor at the Department of English language and English teaching methodology, Orenburg state pedagogical university, Russia, Orenburg
Gulyanov Artyom Yurievich
3d year student of foreign languages faculty, Orenburg state pedagogical university, Russia, Orenburg

Abstract: The article examines the strategic complex of modern English-language military-political discourse based on speeches by former US President D. Trump. The current problem of political manipulation of the world consciousness is considered, the repeater of which is the discourse of the media, and the military discourse creates thematic basis due to the lexico-semantic component. The study identified five strategies implemented through sixteen tactics, dominated by self-presentation and discrediting strategies. The peculiarities of the tactical and strategic approach in the military-political rhetoric of the United States of America were identified; trends in functional and stylistic changes in the modern English-language military-political discourse were outlined.
Keywords: military-political discourse, speech strategies and tactics, speech behavior, manipulation, rhetoric.

В последнее время в современной лингвистике наблюдается рост интереса к дискурсивным характеристикам языка. Дискурсоведы продолжают работу по выделению различных типов дискурса, среди которых передовые позиции занимают политический дискурс, дискурс СМИ, военный дискурс. В связи с этим не вызывает удивления интерес к нахождению области пересечения этих трех видов дискурса, коей является военно-политический дискурс. Именно этим объясняется актуальность обращения авторов исследования к изучению данной дискурсивной площадки.

В современном мире на смену традиционным формам ведения войны приходят гибридные и информационно-психологические войны. Объектом информационно-психологической войны выступает сознание отдельного человека и общества в целом, целью – разрушение психологической структуры личности, методом же является манипулирование. Внедрение сообщений определенного содержания для оказания воздействия на политическое сознание и поведение массового адресата с целью реализации интенций адресанта представляет собой процесс политического манипулирования. Его ретранслятором выступает дискурс СМИ, а военный дискурс создает за счет лексико-семантического компонента тематическую основу для изучаемого дискурсивного триединства.

В современной лингвистике особую актуальность представляет проблема «типологии разновидностей дискурса, что связано со сложным внутренним строением дискурса, многообразием типов, наличием типологически существенных признаков для некоторых разновидностей, часто не сводимым к исходным типологическим чертам» [1, c. 149]. Всё это особенно актуально для гибридных форматов дискурса. Так и феномен военно-политического дискурса не поддается однозначному определению, так как категория политики в его основе не имеет в настоящее время четкой дефиниции. Согласно большинству мнений лингвистов, он объединяет в себе черты политического и военного дискурсов, поэтому рассматривается как производный, или гибридный «вербальный продукт коммуникативного действия в определенном ситуативном, социальном и культурном контексте» [2, с. 5]. 

В связи с тем, что военное дело и политика тесно связаны и находятся под пристальным вниманием СМИ, военно-политический дискурс представляет собой сплав таких типов дискурса как военного, политического и масс-медийного. Современное новостное медиа пространство на первый план выдвигает события из мира внешней политики. Главными игроками на этом поле становятся главы государств, заявляющие официальную позицию страны в своих публичных выступлениях. Вопросы о бытующих настроениях и соотношении сил на мировой арене, разжигании или разрешении международных конфликтов занимают доминирующие позиции в медиа-дискурсе. С учетом современных реалий дискурсивного функционирования общества в работе принимается взгляд на военно-политический дискурс как на разновидность медийного дискурса, воплощающуюся в текстовой ткани в виде терминосферы и лексических единиц военно-политической семантики с целью манипулирования общественным сознанием.

Как и любой вид дискурса военно-политический дискурс будет иметь все компоненты содержания: участников, хронотоп, цели, стратегии, тематику, разновидности и жанры, прецедентные тексты [3]. В настоящей статье внимание будет уделено выявлению и анализу совокупности стратегий и тактик военно-политического дискурса. Последний наследует от политического дискурса почти весь спектр стратегий и тактик. В настоящее время в отечественной дискурсологии нет определённой структуры соотнесённости стратегий и тактик. Разные лингвисты выделяют разные их наборы в зависимости от анализируемого материала.

Постановка цели коммуникации неизменно предполагает выработку стратегий и тактик ее достижения, при этом стратегия понимается как компонент дискурса, задающий направленность речевого поведения и выбор речевых средств и знаков, в то время как тактики представляют собой определенное наполнение стратегии, способствующее реализации коммуникативной цели посредством совокупности приёмов и способов. Для упрощения логики анализа в работе принята следующая формула: стратегия = цель высказывания (зачем было создано данное высказывание?); тактика = способ/инструмент достижения этой цели (как данное высказывание осуществляет цель коммуникации?).

На мировой арене военно-политических игр заметно выделяется дискурс 45-го президента США Дональда Трампа, недавно уступившего штурвал представителю демократической партии США Джозефу Байдену. Тем не менее, именно дискурс Д. Трампа последние четыре года задавал тон всей военно-политической обстановке в мире. Его публичная риторика с богатым набором прагматических характеристик и коммуникативно-стратегическим репертуаром стала предметом обсуждений и исследований не только политологии, но и лингвистики. Так, риторика Д. Трампа укладываются в одну стратегию под названием «permanent campaign» – «бесконечная предвыборная кампания», заключающуюся в использовании в каждом публичном выступлении данного оратора приемов агитации, нацеленных на победу в следующих выборах [4, с. 78]. Сей факт объясняет актуальность обращения в работе к изучению стратегий и тактик военно-политического дискурса данной языковой личности.

Материалом послужили четыре официальных выступления Д. Трампа. Критерием отбора речей явилось наличие в них содержательного компонента внешнеполитического конфликта. Адресатами военно-политической риторики Д. Трампа в них стали Китай, Иран, КНДР, Сирия, Афганистан, Венесуэла.

Анализ фактического материала позволил выделить пять стратегий и шестнадцать тактик военно-политического дискурса Д. Трампа.

Стратегии:

1. Стратегия самопрезентации (на повышение);
2.  Стратегия дискредитации (на понижение);
3.  Стратегия устрашения;
4.  Стратегия объединения;
5.  Стратегия театральности.

Тактики:

1.  Тактика обвинения;
2.  Тактика анализ-плюс;
3.  Тактика обещания;
4.  Тактика информирования;
5.  Тактика анализ-минус;
6.  Тактика требования;
7.  Тактика провокации;
8.  Тактика Мы/Они-дискурса;
9.  Тактика оправдания;
10.  Тактика кооперации;
11.  Тактика оскорбления;
12.  Тактика угрозы;
13. Тактика поучения;
14.  Тактика мессианства;
15.  Тактика ультиматума;
16.  Тактика контрастирования.

Как можно заметить, набор стратегических и тактических речевых средств Д. Трампа чрезвычайно широк, при этом отсутствует как четкая отнесенность тактик к определенным стратегиям, так и изолированное функционирование стратегий в потоке речи. Некоторые тактики могут обслуживать две и более стратегии, стратегии также редко выступают по одиночке, предпочитая образовывать пары или совокупности. Кроме того, стоит учитывать субъективную погрешность при определении и маркировке стратегико-тактического набора. Всё это препятствует построению четкой иерархии стратегического пула военно-политического дискурса Д. Трампа, вынуждая описывать его компоненты линейно. 

Одной из основных стратегий в военно-политическом дискурсе Д. Трампа является стратегия самопрезентации (стратегия на повышение). Она реализуется за счет тактик информирования, контрастирования, мессианства, анализа-плюс, кооперации, обещания, оправдания. Основная цель этой стратегии – создать положительный образ говорящего, поднять его статус, легитимизовать его действия. В рамках своего военно-политического дискурса Д. Трамп использует эту стратегию для:

а) создания положительного образа США как миротворца и радетеля за справедливость;

б) устрашения противников заявлениями о мощи вооружённых сил США, о союзниках США;

в) оправдания принятых военно-политических решений;

г) самопиара, сообщениями о своей роли в принятии ключевых решений.

В проанализированных выступлениях положительная риторика направлена либо в сторону самих США (и лично Трампа), либо в сторону «США + союзники», и никогда в третью сторону.

Характерное использование данной стратегии проиллюстрируем отрывком:

“The United States and our allies are working together throughout the Middle East to crush the loser terrorists and stop the reemergence of safe havens they use to launch attacks on all of our people. Last month, I announced a new strategy for victory in the fight against this evil in Afghanistan. From now on, our security interests will dictate the length and scope of military operations, not arbitrary benchmarks and timetables set up by politicians. I have also totally changed the rules of engagement in our fight against the Taliban and other terrorist groups. In Syria and Iraq, we have made big gains toward lasting defeat of ISIS. In fact, our country has achieved more against ISIS in the last eight months than it has in many, many years combined” [5].

В приведенным отрезке стратегия самопрезентации выступает мощным манипулятивным блоком, поглощающим второстепенные стратегии дискредитации и объединения. Совместные действия со стратегией дискредитации противника (“loser terrorists”, “this evil”, “lasting defeat of ISIS”) создает контраст, который и позволяет выписать положительный образ США как могучей державы, при этом враг предстает злом, но незначительным и слабым, которое, несомненно, будет побеждено. Успех страны и тесная работа с союзниками подчёркивается за счет включения стратегии объединения, эксплуатирующей личные и притяжательные местоимения 1л., мн.ч., а также лексемы с семантикой генерализации: all, people, together. Главным инструментом стратегии самопрезентации все же остается самопиар: “I announced a new strategy for victory…”, “I have also totally changed…”.

Основным инструментом в реализации стратегии самопрезентации выступает тактика мессианства, представляющая собой риторический метод создания образа исключительности США, как борца за демократию, права угнетённых, противника несправедливости, одним словом – мессии. Эта тактика обнаружена во всех рассмотренных выступлениях Д. Трампа. Она служит в том числе и оправданием внешнеполитической позиции Соединённых штатов. Так, например, эталоном тактики мессианства может являться фраза “Americans are entitled to fairness and transparency”, где основным лингвистическим инструментом ее манифестации служит глагол “entitle” – «уполномочивать» в форме страдательного залога. Производителем действия в данном случае предположительно выступает само мироздание. Языковое выражение тактики мессианства характеризуется обилием высокой лексики и лексем с положительной коннотацией: harmony, friendship, policy of principled idealism, shared goals, values, eternal credit, etc.

Следующая по частотности стратегия дискредитации реализуется в речах Д. Трампа за счет тактик обвинения, поучения, анализа-минус, требования, контрастирования, оскорбления, размежевания и Мы/Они-дискурса. Основная цель – нанесения ущерба имиджу оппонента, деконструкция его образа. В рассмотренных речах Д. Трамп прибегает к этой стратегии, чтобы:

а) оправдать свои будущие или уже принятые военно-политические решения преступными действиями оппонента;

б) создать отрицательный контрастный фон позитивному образу США.

Следует отметить, что Трамп использует стратегию дискредитации не только для критики военно-политических противников, но и геополитических союзников, включая даже ряд международных организаций (ООН, ВОЗ), хотя и значительно реже.

Для стратегии дискредитации характерно использование обилия лексики с отрицательной коннотацией: dictatorship, terrible pain and suffering, corrupt regime, failed ideology, disastrous rule, the absolutely worst atrocities, violent assault, etc. Наибольшую долю занимают глаголы и глагольные сочетания деструктивной семантики (to kill, to murder, to wound, to launch terrorist strikes, to plant bombs, to dismember the victims, to attack, to orchestrate the attacks, to terminate, to behead, etc.) и глаголы семантики силового доминирования (to launch the attack, to impose, to produce misery, etc.). Демонизации военно-политического противника способствуют стилистические средства, например, оценочные эпитеты (violent, vicious, disastrous, destructive, destabilizing, invasive, reckless, corrupt, discredited, etc.), метафоры (fuel bloody civil wars, create hell, the regime tightened the reins on their own country, etc.), гиперболы (hands drenched in blood, a campaign of terror, etc.).

Стратегия устрашения нередко является следующим шагом, выступая частым последователем стратегии дискредитации. Логичным представляется, что обличение преступлений противников неминуемо повлечет за собой презентацию собственных действий в борьбе с ними. Если Д. Трамп считает, что противная сторона нарушает государственные принципы США, он всегда напомнит, что готов эти принципы активно защищать. Обратное противоречило бы конструируемому им мессианскому образу Соединённых Штатов. Основная цель данной стратегии – вынудить противника отказаться от текущего образа действий. Также стратегия используется для поддержания образа миротворца; информирования мира о готовности США к активным действиям. Несмотря на то, что эта стратегия используется в относительно небольших объёмах, она, как правило, завершает «линию атаки» и содержит в себе наиболее важную информацию – о мерах готовности крупнейшей мировой военной силы нанести ответный удар. Основными тактиками реализации этой стратегии выступают тактика угрозы, ультиматума и требования. Если традиционным приемом реализации стратегии устрашения всегда считалась угроза, то в последние годы мирового господства США в военно-политической сфере, выпавшие на срок президентства Д. Трампа, характеризуются увеличением доли тактики ультиматума. Являясь категорическим требованием правительству или военному командованию какого-либо государства, неисполнение которого грозит разрывом дипломатических отношений, применением силы и т.п., тактика ультиматума отличается более широким подходом, т.к. содержит в себе сразу оба компонента – требование и угрозу, устанавливая между ними смысловую связь. Например, обращаясь к лидеру Ирана, Д. Трамп выдвигает условие-требование «не угрожать жизням американцев» и «изменить свое поведение», в противном случае в силу вступит угроза «дополнительных экономических санкций на длительный период времени»: “If you value your own life, you will not threaten the lives of our people. … in response to Iranian aggression, the United States will immediately impose additional punishing economic sanctions on the Iranian regime. These powerful sanctions will remain until Iran changes its behavior” [6].   

Тем не менее, основной тактикой стратегии устрашения является угроза. В речах Трампа она неминуемо сводится к так называемому «бряцанию оружием», что неудивительно, ведь вопрос применения вооружения является ключевым в военно-политической риторике, вокруг которого и построен практически весь этот тип дискурса. Например, “The United States has great strength and patience, but if it is forced to defend itself or its allies, we will have no choice but to totally destroy North Korea” [5].

Стратегия объединения взывает к единению сил самой страны или же ее единению с союзниками. Тем не менее, в своей военно-политической риторике Д. Трамп идет дальше и обращается ко всему миру и даже к народам, против правительства которых он выступает. Стимул объединения – торжество справедливости и гуманности на Земле. Эта стратегия в основном задействует тактики кооперации и Мы/Они дискурса. С помощью этой стратегии в сознании массового адресата конструируется реальность, в которой существуют «США + союзники» = добро vs зло = противник США. Стратегия объединения переплетается со стратегией дискредитации, что логично, ведь наличие противника-злодея и является основным стимулом к объединению. Например, “It is time for the entire world to join us in demanding that Iran’s government end its pursuit of death and destruction” [5].

Обе эти стратегии эксплуатируют тактику Мы/Они дискурса, которая позволяет достичь сразу нескольких целей: консолидировать всех союзников в единый блок, очертить блок врагов и, наконец, побудить сделать выбор между этими блоками. Д. Трамп довольно часто использует эту тактику, транслируя таким образом в инфополе свою систему ценностей, очерняя врагов и обеляя союзников. Например, “It is time for North Korea to realize that the denuclearization is its only acceptable future. The United Nations Security Council recently held two unanimous 15-0 votes adopting hard-hitting resolutions against North Korea, and I want to thank China and Russia for joining the vote to impose sanctions, along with all of the other members of the Security Council. Thank you to all involved. But we must do much more. It is time for all nations to work together to isolate the Kim regime until it ceases its hostile behavior” [5]. В данном отрывке Трамп ловко изолирует КНДР от всего остального мира, выставляя её изгоем лишь одним упоминанием двух раундов голосования, закончившихся единогласным решением с тотальным перевесом голосов против Северной Кореи. Упоминание в этом контексте России и Китая, двух могущественных мировых держав, поддерживающих дружественные на фоне других стран отношения с КНДР, но также проголосовавших против нее, показывает, что даже геополитические противники могут при определенных обстоятельствах стать союзниками. 

Стратегия театральности реализуется за счет тактик информирования, контрастирования, провокации и оскорбления. В военно-политических речах бывший президент США не так часто прибегает к стратегии театральности, тем не менее она выполняет важные структурные функции, например, «лирическое отступление», переключение внимания, завершение речи. Драматичные отрезки в речах Д. Трампа имеют своей целью вызвать как можно больше эмоций адресата. Повышенный эмоциональный фон позволяет легко манипулировать адресатом, добиваясь нужного адресанту понимания позиции государства и принятых военно-политических решений. Созданию эмоционального эффекта служат не только сами тактики, используемые при реализации стратегии театральности, но и широкий набор стилистических средств экспрессивности. Так, например, колоссальная концентрация стилистических средств в виде метафор, эпитетов и антитез на довольно коротком отрезке, завершающем речь Д. Трампа о Китае и Гонконге, а также совместное использование сразу нескольких тактик (информирования, контрастирования) дает возможность достичь эффекта театральности практически мгновенно.  

“More than two decades ago, on a rainy night in 1997, British soldiers lowered the Union Flag, and Chinese soldiers raised the Chinese flag in Hong Kong. The people of Hong Kong felt simultaneously proud of their Chinese heritage and their unique Hong Kong identity. The people of Hong Kong hoped that in the years and decades to come, China would increasingly come to resemble its most radiant and dynamic city. The rest of the world was electrified by a sense of optimism that Hong Kong was a glimpse into China’s future — not that Hong Kong would grow into a reflection of China’s past”[7].

Стратегическая позиция Д. Трампа как оратора отличает его от предыдущих глав Соединенных штатов, так как преследует цель функционально-стилистического сдвига риторики первого лица государства из привычного русла международной дипломатии в поле виртуальной коммуникации. Военно-политические речи Д. Трампа наглядно иллюстрируют, как военно-политический дискурс может служить целям театральности и развлечения аудитории. Эксплуатируя разнообразные инструменты виртуального пространства, Трамп создаёт прецедент, заменяя язык международной дипломатии на модель интернет-общения. Перенося эту модель и в свои официальные выступления, Д. Трамп демонстрирует важную и в будущем довольно актуальную тенденцию трансформации официального языка военно-политического дискурса.

Одним из способов на пути к таким серьезным изменениям стилевых характеристик военно-политической коммуникации Д. Трамп избирает тактику оскорбления. Анализ отобранного материала показал лишь единичный случай оскорбления главы другого государства, коим стал глава КНДР Ким Чен Ын: “Rocket Man is on a suicide mission for himself and for his regime”. Тем не менее, тот факт, что словосочетание Rocket Man иногда с добавлением уничижительной характеристики Little было неоднократно перенесено Д. Трампом на платформу Twitter, где приобрело статус никнейма, доказывает ту самую тенденцию стилевого сдвига функционирования военно-политического дискурса, о которой упоминалось выше.   

Анализ стратегического репертуара англоязычного военно-политического дискурса показал, что выделенные стратегии и реализующие их тактики не структурируются в четкие блоки, тесно переплетаясь даже в пределах одного высказывания, создавая полноценный, законченный эмоциональный эффект для реципиента. Рассмотренные официальные военно-политические выступления Д. Трампа имеют схожую композицию и отмечают следующие закономерности: процентно-долевое доминирование стратегий самопрезентации и дискредитации (41% и 26% соответственно), при этом набор тактик имеет больше идентичных компонентов у таких пар стратегий как стратегии самопрезентации и объединения, а также стратегии дискредитации и устрашения. Наименее часто встречающаяся стратегия театральности (4,5%) выполняет важную структурную функцию в речи и инициирует трансформационную тенденцию в языке современного военно-политического дискурса. Таким образом, арсенал стратегий современного англоязычного военно-политического дискурса при наличии новых тактических элементов все еще продолжает укладываться в традиционный набор типов речевого поведения: кооперативный, центрированный, конфликтный. 

Список литературы
1. Трохина Е.Р. Военно-политический дискурс как особый тип дискурса // Язык: категории, функции, речевое действие: Материалы XIII международной научной конференции. – Коломна: Государственное образовательное учреждение высшего образования Московской области «Государственный социально-гуманитарный университет», 2020. – С. 146-150.
2. Юсупова Т.С. Функционально-стилистические и прагматические характеристики англоязычного военного дискурса: автореф. … канд. фил. наук. – Самара, 2010. – 19 с.
3. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс: монография. – Волгоград: Перемена, 2002. – 331 с.
4. Белецкая А.Ю. Прагматические характеристики предвыборных речей Д. Трампа в рамках «permanent campaign» // Вопросы общего языкознания, семасиологии и лингвистики текста: Сборник научных статей. – Чебоксары: Чувашский государственный педагогический университет им. И.Я. Яковлева, 2019. – С. 78-85.
Список источников
5. Remarks by President Trump to the 72nd Session of the United Nations General Assembly // Rev. URL: https://ru.usembassy.gov/remarks-president-trump-72nd-session-united-nations-general-assembly (Дата обращения: 29.03.2021)
6. Read Trump's speech following Iran missile attack // Politico. White house. URL: https://www.politico.com/news/2020/01/08/trump-speech-on-iran-missile-attack-full-statement-and-transcript-096196 (Дата обращения: 23.03.2021)
7. Remarks by President Trump on Actions Against China // Rev. URL: https://www.rev.com/blog/transcripts/donald-trump-press-conference-transcript-on-china-hong-kong-and-the-who (Дата обращения: 15.03.2021)