Языки народов Российской Федерации | Филологический аспект №06 (110) Июнь 2024

Семантика глаголов со значением «ломать» в хантыйском и мансийском языках

Нахрачева Галина Леонидовна
канд. филол. наук, ведущий научный сотрудник, Обско-угорский институт прикладных исследований и разработок, г. Ханты-Мансийск, Российская Федерация, Galina_h-m@mail.ru

Аннотация: В статье рассматриваются особенности структуры, семантики и функционирование глаголов саморазрушения с общим значением «ломать / ломаться» на материале обско-угорских языков. В результате исследования выявлены основные глаголы, которые в целом покрывают ситуации ломания, в хантыйском языке действуют два доминантных глагола мөрәтты и шўкатты, для мансийского языка характерен один доминантный глагол сакватаӈкве.
Ключевые слова: глагол, хантыйский язык, мансийский язык, лексическая семантика, семантический сдвиг, метафоризация.

Nakhracheva Galina Leonidovna
Cand. Sci. (Philology), Leading Researcher, Ob-Ugric Institute of Applied Researches and Development, Russian Federation, Khanty-Mansiysk

Abstract: The article examines the features of the structure, semantics and functioning of the verbs of self-destruction with the general meaning of «break» based on the material of the Ob-Ugric languages. As a result of the study, the main verbs were identified, which generally cover breaking situations, in the Khanty language there are two dominant verbs мөрәтты and шўкатты, for the Mansi language there is one dominant verb сакватаӈкве.
Keywords: verb, Khanty language, Mansi language, lexical semantics, semantic shift, metaphorization.

Введение

В работе предлагается опыт сопоставительного исследования в области лексической семантики для близкородственных обско-угорских языков – хантыйского (и его диалектов) и мансийского: сравниваются системы хантыйских и мансийских глаголов со значением «ломать/сломаться». Исследование проводится на материале западных диалектов хантыйского языка – казымском, шурышкарском и приуральском с привлечением примеров на сургутском диалекте в сопоставлении с мансийским языком. Выделение лексико-семантического поля деструктивности производится путём актуального для современной науки фреймового подхода к языковым средствам сходной семантики, изучающего отдельные семантические группы лексики в типологическом аспекте [1, с. 3–31].

Цель: выявить и описать семантические и функциональные особенности, различия и сходства хантыйских глаголов со значением «ломать / ломаться», включая и переносные значения.

Предварительно нами проанализировано 12 хантыйских глаголов и 5 мансийских глаголов с семантикой «ломать / ломаться», каждый из которых образует свои метафорические сдвиги. Спектр переносных употреблений этих лексем широк и разнороден.

Теоретической основой исследования явились научные труды, посвящённые проблемам исследования лексической семантики [1, с. 3–31; 2].

Работа опирается на данные двуязычных словарей [3; 4; 5; 6; 7], полевые материалы (опросы информантов – носителей хантыйского и мансийского языков), собранные автором во время экспедиций в посёлок Угут Сургутского района Ханты-Мансийского автономного округа – Югры в апреле, июле 2022 г.; в Шурышкарский район Ямало-Ненецкого автономного округа в 2020-2024 гг., тексты фольклорных сборников [8; 9].

В обоих языках выделенная группа глаголов со значением «ломать / ломаться» представляет собой квазисинонимы, плохо различаемые современными словарями и две пары когнатов, внутри каждой пары глаголов хорошо сохранилось фонетическое сходство, см. таблица 1:

Таблица 1. Глаголы со значением «ломать/ломаться» в хантыйском и мансийском  языках

Ситуация поломки/повреждения описывается в обско-угорских языках двумя парами когнатов; причём внутри каждой пары глаголов хорошо сохранилось фонетическое сходство, ср.:

шўкатты (каз шур.) – сакватаӈкве (манс.),

шўкаԓǝты (каз/шур.) – саквалаӈкве (манс.).

В хантыйском языке значение ‘ломать’ выражает ещё несколько каузативных глаголов в шурышкарском и казымском диалектах: мөрәтты ‘(с)ломать руками’, шўкатты ‘(с)ломать’, ара йакты (каз.); мөритəта, кӧста, орийта в сургутском диалекте, сўкатты в приуральском диалекте. В мансийском языке, кроме того, для выражения идеи поломки объекта используется и глагол сāймыйтаӈкве. В основе структуры данных глаголов лежит сема воздействия «оказать такое воздействие, чтобы что-то сломалось», присущая только каузативным глаголам.

Данные глаголы имеют переходные и непереходные употребления ‘(с)ломать’ – ‘сломаться’: мөрәтты – мөрыты  (хант.), шўкатты – шўкаԓǝты (хант.), для мансийского глагола сакватаӈкве – саквалаӈкве:

Нохǝр йўх ԓϵпǝс пўл мөрϵмǝсǝм ‘Я отломила кедровую ветку’ (каз.) [6, с. 310];

Йўх нўвǝԓ мөрыйǝс ‘Ветка дерева обломилась’ (каз.) [6, с. 310];

Ма нăӈ анэн шўкатсǝм ‘Я твою чашку сломала’ (каз.);

Aнэм иԓ луттǝсǝм, шўкаԓǝс ‘Чашку обронил, разбилась’ (шур.);

Иснаскēр сакватасум ‘Сломал оконное стекло’ (манс.) [ПМА 1: Кондина];

Тōсам товсуп хот-саквалас ‘Сухая ветка обломилась’ (манс.) [ПМА 1: Кондина].

Как известно, обско-угорские языки богаты глагольными превербами. Стоит отметить, что такие глаголы чаще всего используются с превербами ара / арӽә, кӑтна, айа, шөпи / шоппи, хуԓт, иԓә в хантыйском языке, с превербами пулий, хот, рāвый, супыг в мансийском языке – привносящими в контекст какие-либо семантические нюансы либо уточняющими аспектуальную интерпретацию глагола. Однако встречаются они и без превербов. Подробное исследование обско-угорских глаголов с превербами на материале хантыйского и мансийского языков и их диалектов изложено в многочисленных статьях В. Н. Соловар [10, с. 470–478; 11, с. 493–501; 12, с. 309–318; 13, с. 143–149].

1. Значение «ломать»

Глаголы мөрәтты (каз / шур.), мөритəта (сург.), сāймыйтаӈкве (манс.) имеют значение ‘(с)ломать, перегнуть руками’ и являются представителями подгруппы ‘разрушение руками’. Они описывают ситуации разделения твёрдого объекта руками, изгибая (переламывая) его, предполагают целенаправленное (намеренное) воздействие субъекта (одушевлённое лицо) на объект. Объектами служат негибкие вытянутые или плоские предметы, которые можно разломить руками (ветка дерева, сухая палка, хлеб, опавший валежник (хворост) и т. д.). Активность исходит от действующего лица, наделённого определёнными целями, намерениями, для воздействия на выбранный объект. В качестве типичного субъекта действия выступает человек.

Йўх нўв мөрәтсәм ‘Я обломил ветку дерева’ (каз.) [6, с. 310];

Ԓўв кўншәп кӑтна мөрємәсԓэ ‘Она расчёску разломала на две части’ (каз.) [6, с. 197];

Порныӈ ими нохащ ԓойты юхат пеӈкна порԓаԓԓы, ёсна моритԓаԓԓы, курна пурантԓаԓԓы ‘Ведьма стала вверх торчащие палки грызть зубами, ломать руками, топтать ногами’ (приур.) [8, с. 63];

Ԓӱв ньань арӽə мөримтəӽ панə мəӈаты мəйтəӽ ‘Он разломил хлеб и передал нам’ (сург.) [4, с. 49].

Ё̄мнэм мус нирыт пуссын хот-сāймтāнтсанум, лё̄ӈхе ётыл лап ул вос пāлитаве ‘Пока шёл, ломал все ветки, чтобы после дорога не заросла’ (манс.) [3, с. 79]

Характерно и то, что агентивными свойствами носители языка наделяют не только одушевлённые, но и неодушевлённые предметы, это отражается в том, что позицию каузатора здесь могут занимать существительные, обозначающие события, явления, качества, состояния, процессы в пассивной конструкции (что является специфичной особенностью хантыйского языка): Вӓккəӈ вот сорəм нɵ̆вəт мөритəԓ ‘Сильный ветер сухие ветки ломает’ (сург.) [ПМА 3: Обирина]. Физическое воздействие оказывается агенсом – не человеком, непрототипическим каузатором выступает вот/вōт ‘ветер’. Так ԓєрәп йўхәт вотән кўтԓәп эвәԓт шɵпа мɵрәтԓайәт ‘Деревья с крепкими корнями ветер ломает пополам’ (каз.) [6, с. 645]; Щахыл вōт йӣвыт сакваты ‘Сильный ветер ломает деревья’ (манс.). [ПМА 1: Кондина] В этом случае отсутствует протопическое значение результативности воздействия, нет целенаправленности, соответственно нет и намеренности действия. Это неконтролируемая, непроизвольная каузация. В качестве каузаторов могут выступать и другие имена стихийных явлений, которые одним своим существованием воздействуют на каузируемый объект (дождь, гроза, буря, и т. п.).

Глаголом мөрәтты в хантыйском языке описываются неприятные интенсивные длительные болевые ощущения в определённой части тела, воспринимаемые как результат постоянного воздействия в значении метафоры болевого ощущения. Метафорически используется для описания неприятных ощущений в частях тела человека, ощущения слабости, вызванной лихорадкой. Субъект при данном глаголе обычно указывает на часть тела, экспериенцер вводится как посессор локализации боли. Непереходный глагол мөрǝты в значении ‘болеть’ способен охватить практически все ситуации, связанные с физическим недомоганием, локализованным в определённом участке тела человека, кроме головы: Кўр ловԓам морәтԓайәт ‘Кости ног болят (букв.: кости моих ног ломит)’ (шур.,); Эԓем мŏрәтԓа ‘Тело=моё болит (букв.: тело ломит)’ (шур.,); Кашәӈ ԓŏв йăтэм мăтты ки пŏрԓа па мŏрәтԓа ‘Каждый сустав моих костей как будто грызут и ломают’ (шур.) [5, с. 42]. В казымском диалекте ситуации, связанные с физическим недомоганием, локализованным в определённом участке тела выражаются глаголом пурты ‘грызть’: Ԓўв йитԓам пурԓайәт ‘Суставы=мои ломит (букв.: соединения костей=моих грызут)’ (каз.). В мансийском языке данное значение выражает глагол лоӈхитуӈкв ‘ломить’, описывает внутреннее ощущение, характерное для «твёрдых» частей тела (руки, ноги, спина, поясница т.п.), что обусловлено исходной семантикой глагола. Наиболее распространённым будет употребление глагола по отношению к пояснице, спине, суставам: Лāглагум лоӈхитавег ‘Ноги=мои ломит’ (манс.) [ПМА 1: Панченко]; Лувсакванум лоӈхитавет ‘Кости тела=моего ломит’ (манс.)  [ПМА 1: Панченко].

Ситуация «сломать ногу/руку» – в значении ‘повредить/сломать’ путём удара или падения живого существа, где присутствует сема непреднамеренного, не планируемого, не контролируемого результата действия в мансийском языке передаётся глаголом сакватаӈкве: Та ӯй тыламлаӈкве ат вēрми, марклуве хот-саквалам ‘Та птица взлететь не могла, оказалось, у неё сломана плечевая кость’ (манс.) [3, с. 60].

Повреждение частей тела человека/животного в казымском и шурышкарском диалектах описывается глаголами шўкатты/шўкаԓǝты (каз / шур.), здесь глагол мөрәтты уже не допустим: Кўр йитәԓ шўкатәс ‘Сломал сустав ноги’ (каз.) [6, с. 147]; Ԓўв имеԓ кўрәԓ шўкатәс ‘Его жена сломала ногу’ (шур.) [5, с. 150]; Кўрәԓ шўкаԓǝс ‘Нога=его сломалась’ (каз.) [ПМА 1: Тарлин]; Йошәԓ шўкаԓǝс ‘Рука=его сломалась’ (шур.) [ПМА 2: Нахрачев]. При этом когда речь идёт о повреждении позвоночника, спины, шеи или крыла птицы, то вполне допускается использования глаголов мөрыты, мөрәтты, в их семантике заключён способ воздействия на объект – разламывание твёрдого вытянутого объекта путём сгибания, о чем свидетельствуют проведённые ниже примеры: Тухԓәԓ шөпа мөрымаԓ ‘Крыло переломилось’ [6, с. 645]; Сапәԓ тўрәԓ щи мөрытԓэн ‘Шею его сломаешь’ (каз.) [6, с. 484]; Шăнш  лŏвǝԓ мөрәтсǝԓԓы ‘Позвоночник сломал’ (шур.) [ПМА 2: Нахрачев].

Совершенно противоположная картина складывается в сургутском диалекте. Так, глаголом мөрита описывается перелом какой-либо части тела человека (в отличие от казымского / шурышкарского диалектов): Ԓӱв кӱрəԓ мɵ̆римтəмин, тьутат нɵ̆ӄ пɵ̆вəԓ ‘У него нога сломана, поэтому опухла’ [4, с. 36]; Кӱр əнəԓ паӈ тɵ̆йнə кӱнҷ мɵ̆римтəӽ ‘На кончике большого пальца ноготь сломался’ [4, с. 15].

Контекстом употребления глагола шўкатты может быть поломка хрупкого предмета вследствие какого-то неожиданного (непреднамеренного) внешнего фактора: Ма нăӈ анэн шўкатсем ‘Я твою чашку сломала’ (шур.); Сэм картәм шўкатсем, ԓўӈәтты ăт веритԓәм ‘Очки сломал, читать не могу’ (шур.) [ПМА 2: Нахрачев]; Өхԓєм ньаврємємән шўкатса ‘Нарты=мои ребёнок сломал’ (каз.).

Глаголом шўкатты может быть описано не только повреждение или нарушение функционирования объекта, но и одним из контекстов семантической зоны деструкции является процесс прокладывания дороги по бездорожью, связанный в сознании (в картине мира) носителей языка, по-видимому, со значением ‘разбить’. Словосочетание йуш шўкатты имеет значение ‘делать, прокладывать дорогу (букв.: дорогу ломать)’, во время ранней весны, передвигаясь пешком, либо на лошади в упряжке, либо на снегоходе; по насту, разбивать верхний слой снега, утаптывать и делать дорогу крепче. Этот семантический сдвиг отмечен и в западнохантыйских диалектах у В. Штейница в DEWOS [7, с. 851]. Данное значение подтверждено информантом: Торән хăра мăнәс йуш шўкатты ‘Поехал за сеном [на снегоходе/лошади] пробивать/делать дорогу (букв.: дорогу ломать) [насту]’ (шур.) [ПМА 2: Нахрачев]. Словосочетание употребляется и при описании разбитой дороги, по которой невозможно проехать или пройти: Тракторән йушәв хоԓт шўкатса ‘Трактором разбили всю дорогу’ (шур.). Кроме описанной выше сочетаемости, в словаре В. Н. Соловар зафиксированы значения ‘вспахать’, ‘разбить’, но без примеров употребления [6, с. 651].

Сочетание существительного пăԓǝӈ ‘гроза’ с глаголом шўкатты имеет значение ‘поразить, ударить (о молнии)’. Каузатор выражен неодушевлённым предметом, который наделяется определённой энергией для оказания воздействия. Часто именно явления природы воспринимаются говорящими как обладающие некоторой силой, способной оказывать воздействие. Это может быть ветер, гроза, дождь, эмоция, необъяснимая сила и др. Природа обладает  необъяснимой силой, подобной человеческой, способной даже убить: Йа, ма йивԓам-йохԓам тӑм ԓўӈ хуԓ пăԓǝӈǝн шўкатсайǝт ‘Ну, моих родителей-родственников в это лето всех грозой убило’ (каз.) [6, с. 650]. Это неконтролируемая, непроизвольная каузация.

2. Значение «(с)ломаться»

В ситуациях, когда объект приходит в негодность, разрушившись, разбившись на части под влиянием внешних факторов используется глагол шўкаԓǝты ‘сломаться’: Кэшем нăԓәԓ шyкаԓǝс, йăԓпа нăԓәтсем ‘Рукоятка ножа сломалась, сделал новую рукоятку’ (шур.); Анϵм шyкаԓǝс ‘Чашка=моя сломалась’ (шур.) [ПМА 2: Нахрачев]; ԓайам наԓат ант сукаԓаԓат, йухат ант тохԓат ищки эваԓт ‘Людям теперь не приходилось мёрзнуть в своих жилищах, и топорища не ломались при рубке дров’ (приур.) [8, с. 113]; Шай пўтєм иԓ рӑкнәс, шўкаԓәс ‘Чайник упал, сломался’ (каз.).

Когда речь идёт о нарушении нормального функционирования различных видов техники и механизмов вследствие неисправности предметов и потере ранее присущих им функций без его разделения их на части в казымском и шурышкарском диалектах используется глагол шўкаԓǝты, в мансийском его когнат саквалаӈкве, содержащий в себе сему ‘прекращение функционирования технических устройств и механизмов’ говоря о хрупких предметах и механизмах: Йўвман моторәв па хоԓт шўкаԓәс, йэша ԓовәлтсәв ‘Когда ехали, мотор сломался, немного гребли’ (шур.); Щосэм шўкаԓәс, ат мӑнәԓ ‘Часы=мои сломались, не идут’ (шур.) [ПМА 2: Нахрачев]; Тэльэпонєм шўкаԓәс (каз.) ‘Телефон мой сломался’; Лāпкат вēсканыл хот-саквалам ‘В магазине весы, оказывается, сломались’ [3, с. 27]; Моторув хот-саквалас, хот-лōсталаӈкв патылув ‘Наш мотор сломался, мы будем его разбирать’ (манс.) [3, с. 121]. Для сургутского диалекта будет использован аналогичный по семантике глагол орийта / иԓә орийта, имеющий значение ‘сломаться (о хрупком предмете или механизме)’: Мотор иԓә орийәӽ / Моторәм орийәӽ ‘Мотор=мой сломался’ (сург.) [ПМА 3: Обирина].

Другой глагол мөрыты ‘(с)ломаться’ описывает отрицательное эмоциональное состояние человека. В этом значении он включает в себя сему ‘растрескаться’ в составе сравнительной конструкции, лицо злого человека сравнивается с мёрзлой берестой: Щи мурт хăннєхө ԓыкәӈ, ньўр потәм тунты вєншәԓ мөрыйәԓ ‘До такой степени человек зол, лицо=его как мёрзлая береста раскалывается’ (каз.) [6, с. 310].

У глагола мөрыты с исходным значением ‘(с)ломаться / переломиться’ появляется и другое переносное значение ‘переход в физиологическое состояние’ в составе устойчивого выражения в виде имени существительного кур ‘нога’ и глагола в субъектном спряжении.

Кўрǝԓ мөрыйǝс ‘Sie hat die Menstruation (букв.: нога=её сломалась (физиол.)’ (каз.) [6, с. 310]. Данное значение отмечено у В. Штейница в DEWOS: в юганском говоре сургутского диалекта «Мundart am Jugan [Sur]: J. Kӧrǝᴧ morijǝγ ‘Sie hat die Menstruation’» [7, с. 957]. Метафорически данное выражение употреблялось в ситуациях общения, когда было необходимо скрыть смысл высказываемого от непосвящённых. В данном фразеологизме содержится информация о переходе девочки из одного возрастного периода в другой. Как отмечает М. А. Лапина, в хантыйской культуре, «как только девушка достигала возраста половой зрелости, она начинала соблюдать ряд ограничений, запретов, жить по законам, принятым в данном окружении. С этого времени её социальная роль менялась. Теперь она должна была подчиняться тем правилам, которые обязаны соблюдать женщины в семье и в обществе» [14, с. 77].

На материале казымского диалекта в статье В. Н. Соловар [10, с. 470–478], нам встретился глагол движения йакты ‘танцевать’. По нашим данным, этот глагол имеет также не зафиксированное в словарях значение ‘разбить, разрушить, навести беспорядок’: Хотєм вуԓԓы йакмэԓ ‘Они дом мой привели в беспорядок’ (каз.). В этом значении он относится к ЛСГ действия, одновалентный.

Особое место в системе глаголов разрушения хантыйского языка занимают лексемы, обозначающее разрушение, сопровождающееся образованием звука, например, глагол хєрыты содержит в своей семантике глухой скрипящий звук ‘ломаться со звуком (о чем-то ломающемся)’ [6, с.  630; 7, с. 547]: Асән йэӈк хєрыйәԓ ‘Лёд на Оби ломается с хрустом (о ледоходе)’ (шур.); Йўхәт похәԓ вот порайән хєрыԓәт ‘Во время сильного порыва ветра деревья ломаются с треском’ [ПМА 2: Нахрачев]. В другом значении он присоединяет преверб – ара: ара йакты, остаётся двухвалентным и входит в ЛСГ деструкции: Анԓаԓ ара йакмэԓ ‘Они разбили чашки’ (каз.) [6, с. 33]. Сочетаясь с превербом – ара он образовал метафору. Разбросанные, сломанные и разбитые предметы / их элементы (стол, стул, посуда и т. д.) сравниваются с танцующим человеком. Сочетание глагола с твёрдыми объектами (стол, стул, посуда и т. д.), колебание которых обусловлено потерей функциональности в результате применения удара (вещь разделилась на куски), описываются глаголом ара йакты, имеющим значение ‘сломать / разбить’: Пăсанєм иса ара йакмэԓ ‘Стол совсем разбили’ (каз.) [ПМА 1: Соловар], при этом в подобных переходных контекстах присутствует сема «неодобрительности, недовольства» ситуацией со стороны говорящего. В сургутском диалекте имеется аналогичный по семантике глагол кӧста ‘сломать, разбить, разворотить’ [4, с. 53]: Ԓəӽнə ма вəртə омəстə пəсанəм иԓə кӧси ‘Они сломали мой красный стул’; Ԓəӽнə чай анӽəт иԓə кӧсат ‘Чашки они разбили’; Ԓӑпас ԓӱвнə иԓə кӧси ‘Лабаз он разворотил’ [4, с. 53]. Анализ значений данных глаголов выявляет присутствие в их семантике семы «силы», «внезапности» и «интенсивности».

Заключение

Мы выявили метафоры на материале обско-угорских языков и установили, что деструкция приобретает различные способы выражения в эмоциональной сфере, в физическом/физиологическом состоянии, в абстрактных понятиях или состояниях, не предполагающих физического воздействия как такового, а нарушение функциональности объекта без разделения на части.

Мөрәтты и шўкатты – наиболее близкие по своей семантике глаголы, на первый взгляд, легко поддаются взаимозамене, но во многих контекстах они принципиально различаются по способу воздействия на объект: глагол мөрәтты – перегибание/сгибание предмета, глагол шўкатты – разрушение путём падения и/или давления на объект или удар по нему, что накладывает свой отпечаток при метафорическом сдвиге данных глаголах (кўр/йош шўкатты ‘сломать руку/ногу’, но сапәԓ тўр/шăнш  лŏв мөрәтты ‘сломать спину/позвоночник’).

Для хантыйского языка глагол шўкатты предполагает физическое воздействие, как с помощью инструмента, так и без него. Он имеет широкую сочетаемость в казымском и шурышкарском диалектах, покрывает значительную часть ситуаций разрушения объекта, описывает процесс ломания/разрушения не только руками, но и с помощью инструмента, с помощью транспорта; в мансийском языке это положение занимает глагол сакватаӈкве.

Но сочетаемость хантыйского шўкатты шире своего когната сакватаӈкве.

1. Рахилина Е. В., Резникова Т. И. Фреймовый подход к лексической типологии // Вопросы языкознания. 2013. № 2. С. 3–31.
2. Соловар В. Н. Парадигма простого предложения в хантыйском языке (на материале казымского диалекта). Новосибирск: Любава, 2009. 264 с.
3. Бахтиярова Т. П., Динисламова С. С. Мансийско-русский словарь (верхне-лозьвинский диалект). Тюмень: ФОРМАТ, 2016. 140 с.
4. Волкова А. Н., Соловар В. Н. Хантыйско-русский тематический словарь (сургутский диалект). СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2018. 212 с.
5. Диалектологический словарь хантыйского языка (шурышкарский и приуральский диалекты) / С. И. Вальгамова, Н. Б. Кошкарева, С. В. Онина, А. А. Шиянова. Екатеринбург: Баско, 2011. 208 с.
6. Соловар В. Н. Хантыйско-русский словарь (казымский диалект). Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2020. 689 с.
7. Steinitz W. Dialektologisches und Etymologisches Wörterbuch der ostjakischen Sprache Berlin: Akademie Verlag, 1966–1991. Vol. I–XV. 2023 p.
8. Сборник сказок и рассказов /А. Сязи (Серасхова). – Салехард: АНО «Ямал-Медиа», 2022. 288 с.
9. Хӑнты моньщӑт = Хантыйские сказки: сборник / сост. Н. В. Рагимова, Н. И. Вах; Ханты-Мансийск: Формат-72, 2023. 70 с.
10. Соловар В. Н. Особенности семантики хантыйских глаголов с превербом ара // Вестник угроведения. 2018. Т. 8. № 3. С. 470–478.
11. Соловар В. Н. Структурно-семантические особенности обско-угорских глаголов с превербами хуԓт / хоԓт / хощ / хот // Вестник угроведения. 2021. Т. 11. № 3. С. 493–501.
12. Соловар В. Н. Структурно-семантические особенности обско-угорских глаголов с превербами йухи / йохы / йӑӄә / юв // Вестник угроведения. 2022. Т. 12. № 2. С. 309–318.
13. Соловар В. Н. Обско-угорские глаголы с превербами деструктивной семантики // Вестник угроведения. 2023. Т. 13. № 1 (52). С. 143–149.
14. Лапина М. А. Регламентация взаимоотношений в хантыйской семье // Вестник Югорского университета. 2006. Вып. 2. С. 76–79.
Полевые материалы автора
ПМА 1 – Полевые материалы автора. Ханты-Мансийск, апрель 2023 г. (информанты: В. Н. Соловар, 1958 г. р.; П. Т. Тарлин, 1970 г. р.; Г. Р. Кондина, 1974 г. р.; Л. Н. Панченко, 1976 г.р.).
ПМА 2 – Полевые материалы автора. Экспедиция в г. Салехард, Ямало-Ненецкий автономный округ, июль 2023 г. (информант: Л. Н. Нахрачев, 1953 г. р.).
ПМА 3 – Полевые материалы автора. Экспедиция в п. Угут Сургутский р-н., Ханты-Мансийский автономный округ – Югра, апрель, июль 2022 г. (информант: А. Е. Обирина, 1972 г. р.).

Список условных сокращений
ПМА – полевые материалы автора, каз. – казымский диалект; приур. – приуральский диалект; сург. – сургутский диалект; шур. – шурышкарский диалект.