Языки народов зарубежных стран Европы, Азии, Африки | Филологический аспект №6 (26) Июнь, 2017
УДК 811.521
Дата публикации 30.06.2017
Речевые глаголы в обрамлении цитаты – по материалам японско-русских сравнений
Сладкова Екатерина Викторовна
Старший преподаватель кафедры японского, корейского, индонезийского и монгольского языков, Московский государственный институт международных отношений (МГИМО, Москва)
Чиронов Сергей Владимирович
Канд. филол. наук, доцент, заведующий кафедрой японского, корейского, индонезийского и монгольского языков, Московский государственный институт международных отношений (МГИМО, Москва)
Аннотация: В паре языков русский-японский существуют несоответствия в оформлении цитат некоторыми речевыми глаголами. В данной статье выявляется четыре типа таких глаголов и предпринимается попытка объяснить расхождения и со структурной точки зрения, и в плане речевых конвенций, укоренённых в лингвокультурной среде и восприятии текста. Исследуя данные открытого корпуса примеров на японском языке, а также корпуса переводных текстов обоих языках, мы намечаем основные переводческие трансформации, позволяющих обеспечить адекватность перевода.
Ключевые слова: японский язык, перевод, речевые глаголы, цитата, речевая конвенция
Senior lecturer, Japanese, Korean, Mongolian and Indonesian department, Moscow state university of international relations – MGIMO, Russia
Candidate of philology, assistant professor, head of Japanese, Korean, Mongolian and Indonesian department, Moscow state university of international relations – MGIMO, Russia, Moscow
Abstract: Russian and Japanese display certain disparities in quotation constructions using speech verbs. This paper aims at assessing the scope of this phenomenon (we posit four types of speech verbs involved). We also attempt to explain the dissimilarities through structural factors and speech conventions rooted in linguistic culture and text perception. We use examples from open corpus of Japanese usage as well as a compact ad hoc corpus of translations. In this way we can show the principal transformations used to compensate the differences in order to insure adequate translation.
Keywords: Japanese language, translation, speech verbs, quotation, speech convention
Непосредственный повод для написания этой статьи дала практика преподавания переводческих аспектов, и в частности письменного перевода, в группах японского языка. Среди множества структурных несовпадений, которые требуется преодолевать, чтобы добиться адекватности перевода, предполагающей соблюдение этом норм целевого языка [1], одно связано с оформлением выражений авторизации, распространённых как в новостных текстах (а они чаще всего становятся объектом учебных заданий), так и в художественной прозе. Одна из частотных ошибок в переводе конструкций авторизации состоит в применении буквального перевода для части глаголов речи в ремарочном употреблении. Сложность заключается в том, что этому сопротивляются не все речевые глаголы, а лишь некоторая их часть. Какие же именно глаголы попадают под «запрет»? Почему в одних случаях можно, а в других нельзя переводить «слово в слово» текст ремарки? Какие приёмы структурных трансформаций позволяют сохранить эквивалентность перевода? Чтобы ответить на эти вопросы, мы используем два типа данных: открытый корпус письменных источников современного японского языка [3], по сведениям которого мы уточняем «внутренние» тенденции употребления ремарочных глаголов в японском тексте, а также небольшой корпус параллельных переводных текстов из русской и японской художественной литературы. Это даёт ценную информацию не только по классификации несоответствий, но и о путях компенсации структурных ограничений, применяемых переводчиками.
Семантическая классификация глаголов речи принадлежит к числу теоретических проблем, допускающих множественное решение. Требование, которое естественно предъявить к валидному «ответу», однако, заключается в такой формулировке, которая увязывала бы семантические особенности глаголов с их поведением в предложении. Допустимость употребления в цитатной конструкции, безусловно, входит в число таких синтаксических признаков. Но среди тех классификаций, которые были нам доступны, не нашлось такой, где эксплицитно выделялся бы класс глаголов, охватывающий целиком упомянутый тип трудностей, см., например, достаточно полную классификацию и обзор других работ в [2]. Например, при нюансах в распространённости конкретных сочетаний находятся многие примеры, свидетельствующие о приемлемости «в принципе» появления в ремарке как глаголов с общим значением говорения (сказать, говорить, рассказывать, сообщать и др.), так и глаголов, которые не только обозначают речевой акт, но и «несут дополнительную информацию о нем», включая значения звукового оформления, мимического и жестового сопровождения речи, параметры речевого взаимодействия и речевой прогрессии. С другой стороны, «трудные глаголы» явно не ограничиваются группой артикуляционных, хотя и включают их (типа бормотать, лепетать и т.д.) [2].
Выявление релевантных случаев в корпусе параллельных текстов производилось на основе русскоязычного варианта (исходный текст везде дан в таблицах слева, обозначения источников соответствуют списку в конце статьи). Сравнение разнонаправленных переводов, прежде всего, выявляет различные стратегии перевода, влияющие на режим обработки ремарочного текста. Японский переводчик, как правило, в большей степени стремится полностью воспроизвести семный состав оригинала, прибегая для этого к различного рода перестройкам и компенсациям. В русском же переводе появление многих комментарийных ремарок, похоже, обусловлено речевой конвенцией, действующей на данном узком отрезке письменной речи.
- Сказанное можно продемонстрировать на примерах с глаголами нескольких групп, прежде всего – со значением высказывания, сопровождающегося оценочным отношением говорящего к действиям адресата. Возьмём один из таких глаголов – упрекать. В русском он не связан никакими ограничениями на ремарочное употребление. Японские словарные эквиваленты его –semeru, togameru, однако, практически не употребимы в качестве ремарочных глаголов в описании речевого или умственного действия. При этом употребление в перлокутивном значении, связанном с ожидаемым эффектом от высказывания, сохраняется, в случае умственного действия, преобразуясь в значение психологического отношения:
| Так вот вам. святые люди, этот человек, этот упрекающий развратного сына отец! БК | 神父さんがた、このとおりです。放蕩息子をとがめ立てる父親がこのとおりの人間なんです！ |
| Что-то было в нем, что говорило и внушало (да и всю жизнь потом), что он не хочет быть судьей людей, что он не захочет взять на себя осуждения и ни за что не осудит. Казалось даже, что он все допускал, нимало не осуждая, хотя часто очень горько грустя.БК | 彼の内部には、自分は他人の裁判官になるのはいやだ、そして他人を非難するのも好かないから、どんなことがあっても人を咎めない、とでも言っているようなところがあった（それはその後、一生を通じてそうであった）、事実、彼は少しもとがめ立てをせずに、ときには深い悲哀を感ずることもたびたびあったが、いっさいのことを許しているらしかった。 |
В случаях, где вводится цитата, мы наблюдаем отход от пословного строения исходного текста. Это может быть замена ремарочного глагола на чисто иллокутивный критиковать с потерей семы умственного отношения (который соответствует условию искренности по П.Сёрлю – ведь, как хорошо известно, критиковать на словах вполне можно и не осуждая в душе):
| Вы же теперь меня упрекаете тем, что я имею слабость к этой госпоже, тогда как сами же учили ее заманить меня! БК | お父さんは僕がこの婦人に対して弱みを持っていると非難されましたが、その実あなたがこの婦人をそそのかして、僕を誘惑させたのじゃありませんか！ |
Ремарочный текст также перестраивается так, чтобы избежать прямой связи между цитатой и иллокутивным глаголом (цитата, «закольцованная» в подстрочнике на «вот такие мысли» соотнесена со вторым предикатом semeruсочинительной связью):
| Ну что я понимаю в любви и в женщинах и как могу я заключать такие решения“, с упреком себе думал он после каждой подобной своей мысли или догадки. БК | 『いったい、自分なんかに愛だの女性だのということが少しでもわかるかしら？ いったい、どうしてこんな結論ができるのか？』こういったような考えや臆測をした後で、必ず彼は、心の中でこういって自分を責め立てるのであった。 |
Выражение идеи соотношения позитивно или негативно оцениваемого поступка и поощрения/ наказания за него для японского языка вообще затруднено (отсутствует, например, лексический аналог русского предлога за, недоступна и пространственная метафора в его основе). Стандартным инструментом компенсации здесь становятся выражения причинно-временных отношений. Низкая стилистическая характеристика такого линейного, «плоского» способа изложения, видимо, подталкивает переводчик к поиску путей более глубокой перестройки предложения (досл. «упрекал себя, забывшего…»):
| Сердце его загорелось любовью, и он горько упрекнул себя, что мог на мгновение там, в городе, даже забыть о том, кого оставил в монастыре на одре смерти и кого чтил выше всех на свете.БК | そして、彼は、世界じゅうの誰にもまして愛している人が死の床に打ち臥しているのを修道院に残して町へ出て、たとえしばらくでもその人を忘れることのできた自分を深く責めないではいられなかった。 |
Ещё один приём, при котором задействуется стандартное для японского художественного текста конструктивное решение, представляет собой перенос части семного состава русского глагола в обстоятельство образа действия в японском. Сама по себе такая конструкция приемлема и для русского языка («заговорила, как будто упрекая»). Тонкая разница, однако, заключается в том, что в японском языке значение определённо эвиденциальное, в русском тексте допускает двоякое толкование, зависящее, по сути, от степени эмпатии автора художественного текста с персонажем-наблюдателем (который в данном случае является адресатом). Соответственно, если в произведении повествование ведётся в условно-косвенном режиме, когда в третьем лице описываются внутренние состояния говорящего, то приходится признать, что между «видимым» (как проявление) и «чувствуемым изнутри» (как интенция) упрёком возникает разнобой:
| …и почему вы так враждебны ко мне в такую минуту, Катерина Осиповна? — с горьким, горячим упреком произнесла она БК | 「あなたはなんだって、今の場合に、わたしをそう邪慳になさいますの？」熱した、つらそうな調子で、彼女はとがめるように言いだした、 |
Симметричное искажение, связанное уже с расширением возможных толкований, мы видим в переводе с японского языка на русский, где однозначность «видимого», но не «намеренного» упрёка дополняется возможностью «внутреннего» прочтения:
| 「こら、いいかげんにしないか。」と云いながらやめました。するとかっこうは残念そうに眼をつりあげてまだしばらくないていましたがやっと「……かっこうかくうかっかっかっかっか」と云ってやめました。МК 2 | Закончим на этом. — И остановился.Кукушка продолжала куковать еще несколько секунд, а затем, посмотрев на него с упреком, тоже замолчала.
|
Встречаем мы и такие примеры, где ремарка полностью введена переводчиком, видимо, в стремлении поддержать текстовую когезию. Толкование сути речевого акта даётся исходя из содержания сказанного:
| 「しゆ、あんまり行つていけないつたら。」雪狼のうしろから白熊の毛皮の三角帽子をあみだにかぶり、顔をリンゴのやうにかがやかしながら、雪童子がゆつくり歩いて来ました。МК 1 | За волками ковылял снежный ребенок. Его красные щечки сверкали, как алые яблоки, на затылок был нахлобучен белый медвежий треух.Эй-эй. Не годится так далеко убегать! — упрекнул он волков. |
Судя по данным моноязычного корпуса, нельзя утверждать, что глагол togameru неупотребим в ремарке в принципе:
兵士たちは相談をはじめた。 「おい、おい、なにをしとるんじゃ？」と、楊志が見咎めた。 「へい、酒を買いますんで」 「ばかもん！」楊志は大喝した。// Солдаты остановились посоветоваться «Эй, там, вы чего это затеяли?» – попрекнул их Яо Ши. «Ну, мы покупаем выпивку…» «Остолопы!» – заорал Яо (Чен Уфэй, собр. соч. 1986), ср. 蒲団の上に急にむっくり起きあがって、もっと熱心にやりなさい、と僕を咎めたことがあった。あんたはいつも同んなじことしかしない、愛撫の順番が決まってるから…// Однажды, приподнявшись на футоне, он даже упрекнул меня – мол, давай усерднее! Ты всегда делаешь одно и то же, уже и порядок весь известен заранее… (М.Мита «Кто я такой» 1977) ср. ткж.: とつぶやくと、「ほら、まただよ、こいつ。もっと優しくしたら」と岩永さんが僕を咎めた。「ヒデオの奴は最近、荒れているんだよ」 丸山さんが言った。 // «Смотри-ка, опять то же самое. А нельзя понежнее с клиентами?» – упрекнул меня Иванага. «Эти в видеосалонах совсем в последнее время оборзели» – произнёс Маруяма (Х.Нандзё «Стажировка молодого человека с Рюкю» 2005) [3] (здесь и далее переводы примеров одноязычного корпуса выполнены авторами)
Эти примеры указывают на важную закономерность в построении японской цитатной конструкции: смысловой глагол, судя по всему, используется в ней лишь тогда, когда он необходим для уточнения смысла речевого акта, прямо не «запрограммированного» в морфологии его поверхностного выражения. Как видно из того же корпуса, употреблённые в приведённых цитатах грамматические формы могут использоваться в целом наборе близких, но всё же различающихся между собой видов высказываний: например, yarinasai yo сочетается с iken–suru = сделать замечание, gekirei–suru = подбодрить, kogoto–o iu = ворчать, shidoo–suru = инструктировать, yarinasai – с susumeru = советовать, chuui–osuru = делать замечание, ketsui–o unagasu = требовать принять решение, kyoosei–suru = принуждать, shikaru = ругать, а shitara – с shiteki–suru = указывать на недостатки, hiyakasu – дразнить, и лишь один раз togameru = упрекать. Притом чаще всего грамматические концовки nasai и tara вообще широко сочетаются с глаголом говорения наиболее общей семантики iu (соответственно 35 из 100 и 15 из 33).
Глагол возмутиться, в русском также свободно используемый в ремарке, имеет более сложную семантическую структуру. В отличие от упрекать, он предполагает реактивность речевого поведения говорящего, отвечающего на действия или слова своего адресата. Кроме того, возмущение может и не сопровождаться речевой реакцией, во всяком случае само по себе оно выходит за её рамки. Первый пример представляет случай структурной перестройки, позволяющей сохранить пословное соответствие (более гибкий и непринуждённый порядок «Цитата 1 – Ремарка 1 – Ремарка 2 – Цитата 2» в японском заменяется на традиционное «Цитата 1 – Ремарка 1 – Цитата 2 – Ремарка 2»):
| ボールを投げ返して純は言った。「どぶの中に、銀色のネズミがあるでえ」「うそつけ」
と言い返されて、純は腹を立てた。 「うそやと思うのなら自分の眼で見てこい」 КХ | — Там в канаве, — сказал он, пасуя мяч одному из друзей, — сидит крыса с серебряными глазами.— Врешь! — закричали мальчишки.
— Если, не верите, идите сами посмотрите, — возмутился Джун.
|
Оставляя на совести переводчика расхождения с основной принятой в русскоязычной печати транскрипцией японских имён собственных, следует признать, что не являющийся речевым глагол (hara–o tateru = рассердиться) довольно удачно отражён в русском переводе привычным оборотом, что обеспечивает высокую адекватность речевого продукта нормам целевого языка.
На более широком круге примеров видно, однако, что достаточно стандартный для целевого языка ремарочный глагол, хотя и становится выгодным средством нивелировать трудности отражения смысловых нюансов исходного текста, ведёт к некоторому обеднению образной ткани художественного произведения. Под его «единый знаменатель», как мы видим, подводятся различные явления, с наблюдательностью подмечаемые у автора оригинала: фонетические особенности развязного стиля повествования (намеренный отказ от «принятого» фонетического строя как свидетельство отбрасываемой вежливости), мимика (в японском говорящий «надувает губы», «выпучивает глаза»):
| 「ちょっとションベンしてくるワ」四朗がいうと、みんなうたがわしそうな眼つきをした。
「ションベンやでえ」 口をとがらして四朗がいう。 КХ | — Мне по-маленькому надо, – сказал Широ. Все тут же подозрительно на него уставились.— Да мне пописать только! – возмутился Широ и вышел.
|
| 「オッサン、おれ、そんなこというてへんで」純は目をむいて文句をつけた。
КХ | У Джуна глаза на лоб полезли.— Эй, дядя, полегче! Я вам такого не говорил! — возмутился он.
|
Устойчивость такой замены создаёт ощущение, что для японского читателя более важна «картинка», живописуемая в её разнообразии, тогда как русского читателя больше интересует суть говоримого, дополнительно утверждаемая более общими по содержанию ремарками. Примечательно, что, следуя конвенции построения русского текста, переводчик использует альтернат ремарочных глаголов, заменяя, например, «возмутиться» на «насупиться», но при этом ни разу не прибегает к прямому визуальному образу, как в оригинале:
| 「えらいかしこいやっちゃなァ」芳吉が感心していった。
「おまえとだいぶちがうな」 と功が言ったので、芳吉は口をとがらせて、なんだい、といった。 КХ | Вот ведь какая умная, — восхищенно сказал Ёшикичи.— Ага, не то что ты, — поддел его Исао.
— Ты че сказал-то?! — насупился Ёшикичи.
|
Тот же глагол заменяет и выражения эвиденциального характера (в оригинале – «с недовольным видом»):
| そばできいていた足立先生は笑い出してしまった。「二人とも学校の先生止めて漫才やれ」
「こんなことで、冗談を言ってもろたらかないまへんなァ」 折橋先生はうらめしそうに言っている。 КХ | Сидевший рядом Адачи засмеялся.— Вам бы не в школе работать, а на эстраде.
— Смейтесь-смейтесь, — насупился Ота.
|
Та же картина наблюдается и с другими глаголами, описывающими речевые действия, сопровождающиеся определённым невербальным поведением говорящего. Объективированной характеристике его коммуникативного поступка в японском языке соответствует либо эвиденциальное выражение (в примере формант –ge с такой семантикой), либо указание на перлокутивный эффект, составляющий конечное коммуникативное намерение говорящего. В обоих случаях материал для ремарки в переводе берётся из обстоятельства образа действия при «пустом» речевом глаголе:
| 「あんたが日本にいない間に、あそこの水族館にマンボがきたんだよ、知っているかい？」と自慢げに言ったら、すごくうらやましがった。そして行こうよ、ということになった。
ЕБ | – Знаешь, пока ты мотался неизвестно где, к нам в океанариум привезли рыбу-луну, – похвасталась я ему, и он тут же захотел пойти в океанариум и посмотреть на эту самую рыбу. |
| 「そらそら。まるで女学生やな。あんたが学校に来てから、おれは、はらはらしどおしで三キロほどやせたね」「足立先生がですか」
折橋先生はひやかし半分に言った。 КХ | — Хорош нюни распускать! Детский сад! С тех пор как ты в школу пришла, я от треволнений на три килограмма похудел!— Адачи-сэнсей, вы? От треволнений? Не может быть! — поддел его Орихаши.
|
С этим типом глаголов тоже находятся случаи, где в русском вся ремарка вводится переводчиком из соображений общей структуры текста:
| さっきから帰ってもらおうと思って、お茶を入れ替えて出してみたり、暗いのにわざと電灯を灯さずにおいたり、いろいろにしているだけれど、素知らぬ顔でいつまでも下らないおしゃべりをしていると伝う。あの人はどこかそういう風なずうずうしいところのある人だから、始終やってくるようになるかもしれない、なかなか帰らないようなら、あたしが行ってあげようかと伝うと、でももう夕飯時であるし、今中姉ちゃんから私電話がかかったことも分かっているから、そのうちに帰るであろう、わざわざいまから来てくれるにも及ぶまい、と伝う。 ТД | Она налила ему ещё чашку чая и нарочно не зажигает свет, но он сидит себе, как ни в чем не бывало, беседует и не собирается уходить… Какая наглость! – возмутилась Сатико. Если спустить ему это с рук, он теперь будет являться каждый день. Быть может, ей стоит приехать? Нет, отвечала Юкико, специально ради этого ехать не нужно. Сейчас уже время ужинать, кроме того, Окубата знает о звонке Сатико и теперь наверняка скоро уйдёт. |
Сложным с точки зрения передачи в переводе оказывается глагол заметить. В русском он предполагает обозначение некоторого факта, неприятного или невыгодного собеседнику, однако без прямого упрёка или критики. Оставаясь внешне нейтральным к адресату, говорящий руководствуется общими соображениями объективности и целесообразности, что придаёт высказыванию сухой тон, даёт почувствовать дистанцию между коммуникантами. В изученных нами текстах мы так и не встретили успешных примеров отражения в целевом языке описанной выше семантики. Чаще всего переводчик применяет приём генерализации до родового глагола речи:
| — Преназойливый старичишка, — заметил вслух Миусов, когда помещик Максимов побежал обратно к монастырю. БК | 「なんてうるさい爺だろう」と、マクシーモフがまた修道院のほうへ引っ返して駆け出した時、ミウーソフは口に出して言った。 |
| — В чужой монастырь со своим уставом не ходят, — заметил онБК | 「郷に入っては郷に従えということがあるが」と彼が言いだした。 |
| — Совсем неизвестно, с чего вы в таком великом волнении, — насмешливо заметил Федор Павлович, — али грешков боитесь? БК | 「なんでまた、あなたがそうひどく興奮されるのか、とんとわからん」とフョードル・パーヴロヴィッチはからかうように言った。「それとも罪障のほどが恐ろしいんですかい？ |
Замена глаголом, принадлежащим смежной категории, происходит, когда переводчик использует глаголы речевой прогрессии, на которых мы остановимся ниже. Излишнее подчёркивание межличностного начала, подавляемого в семантике заметить, происходит в следующем случае:
| — Видите ли, мы к этому старцу по своему делу, — заметил строго Миусов.БК | 「実は、僕たちがあの長老のところへ行くのは、特別な用事のためなんですよ」とミウーソフはいかめしく彼に注意した。 |
Вероятно, переводчик неудачно применил неточный эквивалент из словаря. Ведь chuui–suru, используемое здесь, – это «сделать замечание», предполагающее нечто конкретное, что ставят на вид собеседнику в смысле требования исправлений. Ср. типичный контекст употребления в оригинальном тексте:
「声が高いぞ、九郎兵衛」 治憲は注意した。善政ははっとしたように背後をふり返ったが誰もいなかった。// Харунори сделал ему замечание: «Очень громко, Куробэй!» Дзэнсэй обернулся, но сзади никого не было (С.Фудзисава «Край лаковых плодов» 1997) [3]
До сих пор мы имели дело лишь с высказываниями с негативной оценкой в адрес собеседника. Однако неверно было бы утверждать, что ограничения по введению в текст ремарки в цитатной конструкции касается только их. Пример дословного перевода глагола положительной оценки хвалить = homeru, хотя и прагматически приемлемый, показывает, что положение его в ремарке слегка разнится в русском и японском текстах В японском глагол не только вводится после предъявления художественно оправданной конкретики высказывания (помимо всего прочего, в нём автор имитирует диалект, используя это для углубления образа героини), но ещё и служит основой для введения бенефактивного глагола направления kudasaru, подчёркивающего любезность говорящего, осознаваемую адресатом-героиней. Таким образом, в темо-рематической динамике японского предложения изоморфически повторяются ходы её умственной работы: сначала слышится «конкретная» фраза, потом ей даётся внутренняя оценка. Тогда как в русском переводе предъявляемая задним числом цитата не составляет особенной новости:
| 関西の多額納税の学友が、「いい頸巻してはるな」と、おとなびた口調でほめて下さったが、私は、いよいよ恥ずかしくなって、もうそれからは、いちどもこの頸巻をした事が無く、永い事うち棄ててあったのだ。ДО | Правда, как-то одна моя подружка, дочь кансайского богача, солидным взрослым голосом похвалила мой шарф: «Какой у тебя милый шарфик», но от этого я еще больше сконфузилась и совсем перестала его носить, так он и провалялся все это время в шкафу. |
Получается, чтобы продублировать цитатой оценочный речевой глагол в ремарке, она должна нести некую самостоятельную информационную ценность, как в следующем случае. Переставить же ремарку после глагола мешает расширение, имеющее интенсифицирующую роль. Оно вступило в конфликт с нулевой с точки зрения информационной структуры предложения смысловой нагрузкой ремарки, имеющей в русском, выходит, сугубо структурную роль:
衣装をラッシュで見たとき、黒澤はスタッフの前で「今度の衣装はすごくいいね」と褒めた。// Куросава похвалил меня перед всей съёмочной группой, сказал: «На этот раз костюм получился просто прекрасно» / ??«На этот раз костюм получился просто прекрасно» – похвалил меня перед всей съёмочной группой Куросава. (журн. AERA №17-9, 1.03.2004) [3]
- Ещё одну группу ремарочных глаголов речи, где проявляются расхождения в исследуемой паре языков, составляют глаголы речевого взаимодействия, используемые автором произведения для разметки описываемого дискурса. По-видимому, часть ремарочных глаголов не находит себе соответствия в силу известного принципа различного концептуального членения реальности (в данном случае речевой) между языками. Так, затруднён поиск японских эквивалентов для подхватить, подтвердить:
Близкие по значению глаголы оказываются непривычными с точки зрения узуса целевого языка, судя по данным корпуса оригинальных текстов:
| — Я ничего выдумать не могу! — воскликнул он. — Какие пустяки! — подхватила Зинаида. — Ну, вообразите себе, например, что вы женаты, и расскажите нам, как бы вы проводили время с вашей женой. Вы бы ее заперли?
— Я бы ее запер. ИТ | 「僕は、話なんか考え出せませんよ！」と、わめいた。「また、そんなつまらないことを！」と、ジナイーダは引取って、――「じゃ、たとえば、あなたがお嫁さんをもらったと考えてみるのよ。そこであなたが、お嫁さんと一緒にどんな風に暮らすか、それを話してみるといいわ。あなたなら、お嫁さんを閉じ込めてしまうでしょうね？」「閉じ込めるです」 |
| Только вот чему я удивляюсь: как вы, с вашим умом, не видите, что делается вокруг вас? — А что же такое делается? — подхватил я и весь насторожился.
ИТ | ただ一つ、僕が不思議でならんのは、君のような頭のいい人が、自分のすぐそばで起っていることに、どうして気がつかないんだろうな？」 「でも、何が起っているんです」と、わたしは素早く相手を受けて、すっかり緊張した。 |
| — Уж, наверное, был молодой человек, — заметилМалевский. — Да, молодой, — уверительно подтвердил Майданов.
ИТ | 「そりゃ、きっと青年だったに違いないですよ」と、マレーフスキイが口を入れた。 「そう、若かったですな」と、自信たっぷりでマイダーノフが裏書きした。 |
Замена смежным понятием ведёт к некоторому искажению – всё-такиподхватить означает более активное участие в дискуссии, да и большую степень самоидентификации с собеседником, чем «поддакивать», как в переводном тексте (aizuchi–o iu):
| — Еще один, последний вопрос, — заметил Малевский. — У королевы есть муж?— Я об этом и не подумала. Нет, зачем муж?
— Конечно, — подхватил Малевский, — зачем муж? ИТ | 「もう一つだけ、最後に伺いたいですが」と、マレーフスキイが口を出した。――「その女王には、夫があるのですか」「わたし、そんなこと考えもしなかったわ。いいえ、夫なんて要るもんですか」
「そうですとも」と、マレーフスキイは相槌を打った。――「夫なんて、要るものですか」
|
Примеров, когда эквивалент присутствовал в оригинале на японском, немного:
| 「はあ、はじめは話せなかったのでございますけど、だんだん話せるようになりまして、このごろではもうえらい上手に……」「それはかえって為にならないのでございます」
と幸子がまた後を引き取って、 「稽古の間は決して日本語を使わないという約束をしたのでございますけれど、やはり、そう行かなくて、つい日本語が出てしまいまして……」 ТД | — Сначала не знала ни слова, но постепенно выучилась и теперь изъясняется настолько свободно…— …что это даже идёт нам во вред, — снова подхватилаСатико. — Мы условились во время занятий говорить только по-французски, но не получается, то и дело незаметно соскальзываем на японский.
|
Любопытно, что в ряде японских переводов в примерах выше именно на глагол речевого взаимодействия заменяется уже обозначенный нами «проблемный» заметить. Моноязычный корпус также показывает относительную распространённость этого глагола речевой прогрессии – «вставить слово», фиксирующий момент перехода коммуникативного хода (taking turns): 「あにさま」と武郎がわきから口を入れて、「判りなさるように、// Брат, – сбоку подал голос Такэро, – ты же знаешь… (Т.Мияо «Клад» 1993), ср. 名前を彫った人と別れた場合には、困ることになるんじゃないかしら」 アキが、また口を入れた。「そりゃ、大いに困るだろうね。// …А если вы расстанетесь, что будет тогда с татуировкой? Аки снова взял слово: Это и правда сложно… (Р.Ота «Клеймо жертвы» 1994)
То же видим с глаголом поддержать, которым в переводе заменяется глагол начала высказывания:
| そんなこと伝うてる場合やあれしませんで、・・・・・この大嵐に小泉さんとこ起きてはりますがな、と、鶴子が伝うと、それをきっかけに誰も彼も避難しよう避難しようと伝いだした。ТД | Сейчас можно отбросить всё эти деликатности, — сказала Цуруко. — К тому же не думаю, чтобы они спали в такую бурю…— Верно, верно, надо скорее бежать отсюда, — поддержали её остальные.
|
В другом случае поддержать встречается в переводе там, где в японском присутствует уже знакомый оборот с семой внешнего наблюдателя. Здесь, помимо всего прочего, обнаруживается ещё и несоответствие на лексическом уровне – вероятно, переводчику не удалось найти приемлемый с точки зрения норм целевого языка эквивалент для «как будто бы подзуживая сестру» в оригинале:
| 残務を終えておもてへ出ると、「悦ちゃん、今夜はこいさんに奢って貰お。こいさんお金持やよってに」
「そやそや」 と雪子もけしかけるような口調で、 「何処がええ、悦ちゃん、洋食か、支那料理か」 ТД | — Эттян, – сказала Сатико, когда с делами было покончено, – сегодня мы вправе рассчитывать, что Кой-сан пригласит нас всех на ужин. Она у нас нынче богатая.— В самом деле, — поддержала сестру Юкико. – Куда тебе больше хочется, Эттян,- в европейский ресторан или, может быть, в китайский? |
Что именно показалось бы странным в предложенном русском варианте? Вероятно, это – излишняя фиксация на психологическом механизме, основанном на догадке, исходящей из внешних проявлений поведения коммуниканта. Русский читатель, по-видимому, обычно ожидает авторского взгляда более полифоничного, «расплавленного» между участниками. И автор русского литературного произведения претендует на то, чтобы присутствовать одновременно в голове у всех персонажей, уметь смотреть на мир глазами любого из них. В повествовании на японском же языке нам предлагается лишь что-то вроде манги, серии картинок, где мы наблюдаем лишь видимое, но не можем проникнуть во внутренний мир героев .
Такой глагол речевого взаимодействия, как обратиться, в переводе также «теряет» сему интерперсональности. Остаётся значение начала высказывания:
| — Тут заявленьице по вашей части-с, — обратилсячлен управы к Андрею Ефимычу после того, как все поздоровались и сели за стол.ЧП | 『ええただ今、足下にご関係のある事柄で、申し上げたいと思うのですが。』と、市役所員は居並ぶ人々の挨拶が済むとこう切り出した。 |
Похоже, в данном случае мы имеем дело с проблемой, довольно широко распространённой в парах языков с японским. Следующий вариант перевода глагола «обратиться» (–ni mukatte iu, букв. «сказать по направлению к») почти в половине случаев – 54 из 115 вхождений в корпусе использован в переводах на японский язык иноязычных текстов.:
| — Да, честь прежде всего! Будь проклята минута, когда мне впервые пришло в голову ехать в этот Вавилон! Дорогой мой, — обратился он к доктору, — презирайте меня: я проигрался! Дайте мне пятьсот рублей! ЧП | 『そうだ名誉が大切だ。全体こんな町に足を踏込んだのが間違いだった。』と、彼は更にドクトルに向かって云った。『実は私は負けたのです。で、どうでしょう、銭を五百円貸しては下さらんか？』 |
В ремарках мы не нашли аналогов и для глагола перебить. В следующем примере психологическая атмосфера удачно передана за счёт характеристики речевого поведения говорящего – kamawazu–ni «(сказал) не обращая внимания на собеседника»:
| – Уважайте личность! – перебил его Лаевский. – Эти постоянные разговоры на чужой счет, охи да ахи…ЧД | 「人格を尊重し給え」とラエーフスキイはかまわずに、「しょっちゅう人のことをああだとかおおだとか噂ばかりしているんだ。」 |
В примере далее, однако, говорящий на самом деле не перебивает, а скорее поддакивает собеседнику, «отвечает механически, не вникая в суть». Невежливость этой реакции, вероятно, хотел передать переводчик, используя глагол перебить:
| 「あ、そうですか、おっときます。」面倒くさいので、適当に受け流した。
ЁБ | – Я понимаю. Хорошо. Я ей передам, – перебила я,потому что мне надоело слушать эту тягомотину. |
- Речеактовые значения глаголов речи обычно довольно точно указываются в обоих языках. Правда, если в русском довлеющий принцип ремарочной «разметки» диалога в авторском пересказе – альтернат глаголов, в японском, похоже, речеактовая суть высказывания, если она очевидна, не нуждается в дубляже. В этом сказывается, вероятно, более высокая «терпимость» к поуровневой разбивке репрезентации «картинка – описание» или «пример – комментарий». Нечто сходное проявляется и в других выразительных зонах японского языка, например, в типовой паре «пустой глагол – иллюстрирующий ономатоп». По сходному принципу построен и тип авторизующей конструкции, где речеактовый комментарий помещается в обстоятельство образа действия – inoru yoo-ni itta (дословно «сказала, как будто молясь»):
| 鉄三ちゃんがんばってね、と小谷先生は祈るように言った。КХ | “Тэцудзо, не подведи!” — взмолилась про себя Котани-сэнсей. |
Не менее распространённый конструктивный тип – отсутствие всякого внешнего лексического оформления вообще, голая цитата, что не очень прижилось в русском литературном стиле и воспринимается как рубленая, лающая, телеграфная манера:
| 「徳ッ君、こんな鳩、追い出してしまえ」、と純は言った。КХ | — Токкун, прогони ты его, — попросил Джун. |
| 「どこにハエが多いのですか」一番ハエの多いと言われる工場に連れて行ってもらった。
КХ | — Покажите нам, пожалуйста, то место, где больше всего мух, — попросила она.Их отвели в злосчастный цех. |
Заметим, правда, что «оторванная» цитата может сопровождаться характеристикой отношения говорящего в другой части предложения. Так, «согласие» работников отражается в японском оригинале в том, что в дословном подстрочнике они «послушно» (sunao–ni) ставят машину:
| 「そうか」野犬狩りの吏員たちは、すなおに車を置いた。
КХ | — Хорошо, — согласились работники и поставили машину там, куда показала девочка. |
- Глаголы речи с акустически-артикуляционным значением наталкиваются в русском языке на стандартное ограничение, связанное с употреблением в первом лице (или в контексте, где автор однозначно эмпатизирует с героем) единиц, включающих семы сенсорного восприятия. Так, в примере ниже для современного читателя ремарка предполагает некоторую долю рефлексийности:
| “Кто здесь?” — пролепетал я едва внятно.ИТ | 「誰だ、そこにいるのは？」と、わたしは言ったが、舌がもつれて、ほとんど聞き取れない声だった。 |
Из этого сложного положения переводчик блестяще выходит, заменив акустический глагол на артикуляционный (говорящий не слышит себя со стороны, но зато ощущает то, что по логике должно привести к определённым фонетическим последствиям).
Другое затруднение сопряжено с описанием через фонетически-артикуляционные особенности речи психологического состояния коммуниканта и его отношения к собеседнику. Среди японских соответствий мы видим лексику, ограниченную психологическими эффектами – либо видимыми, либо угадываемыми (что недвусмысленно вербализуется) :
| — Вы это говорите, чтобы меня утешить, — проворчал Беловзоров.ИТ | そんなことをおっしゃるのは、僕の気休めのためですね」と、ベロヴゾーロフはふてくさった。 |
| 「お前はええ役にばかり廻りよる」と貞の助は不服らしかったが、
「そんなら、まあそないしょうか」 ТД | — Ты всегда выбираешь для себя заботы поприятней, — проворчал Тэйноскэ. — Ну да ничего не поделаешь. |
Существует и ограниченный фонд прагматически эквивалентных способов передать в речи эмоции и отношения, которые понятны носителя обоих языков:
| — Вот как! — проворчал доктор. Княгиня ушла.ИТ | 「おやおや！」と、医者はうなった。夫人は出て行った。 |
| 「徳ッ君、あれ見い！」四朗がするどい声で言った。
КХ | — Токкун, смотри! — вдруг вскрикнул Широ. |
| — Поверит, поверит… — проворчала княгиня — и вдруг во все горло закричала: — Дуняшка!ИТ | 立て替えて下さる、立て替えて……」と、公爵夫人はぼそぼそ言ったが、突然、声を限りにわめき立てた。――「ドゥニャーシカや！」 |
Мы выявили несколько видов речевых глаголов, где между русским и японским языками наблюдаются типичные несоответствия в возможностях использования в ремарках при цитате. Это глаголы вербализуемого отношения и оценки, языкового взаимодействия, отчасти также – иллокутивные и фонетико-артикуляционные. В отношении каждого из них справедливы будут свои замечания. Так, использование глаголов отношения и оценки в японском языке, вероятно, затруднено ввиду существования общих ограничений на выражение прямой оценки собеседника, причём как отрицательной, так и положительной. Этот тип высказываний, как можно понять, строго нормирован и канализирован в такие типы речевых актов как претензия, протест или похвала, комплимент. В описании языкового взаимодействия японцы, как следует из наших данных, также более сконцентрированы на самом факте смены ходов, начала высказывания, чем на соотношении смысловых модулей диалога, опять-таки связанных с оценкой и отношением беседующих друг к другу. Использование глаголов с семой эмоциональной, внешне проявляющейся оценки затруднено тем, что в японском языке разделены выражения интенционального действия (оценка, рефлексия) и эвиденциальности. В русском же языке одни и те же глаголы выражают и то, и другое.
Налицо, однако, и ряд «сквозных» структурных закономерностей, определяющих «непопадание» в указанных семантических группах глаголов. Так, с точки зрения смыслового развития и насыщения повествования довлеющей для русского языка становятся принципы альтерната и связности, предписывающие вводить как можно большее число фраз не повторяющимися способами, причём этот принцип, когда ремарочный глагол остаётся лишь эхом цитаты, пересиливает сопротивление тавтологии. В этом отношении японский язык оказывается более экономичным, необходимо требуя отображать лишь то, что релевантно для восстановления полной картины речевой ситуации. Кроме того, допускается использование «пустых» наиболее общих речевых глаголов (в русском языке это воспринимается как стилистически бедное описание).
Наиболее серьёзные затруднения переводчиков, как показал наш анализ, связаны с различными представлениями о построении художественного текста и месте в нём автора. В русской речевой традиции и автор, и читатель стремятся к формированию глобальной картины происходящего, которая включала бы и внутренний мир участников описываемой ситуации, характер отношений между ними. В русском тексте речевой глагол с лёгкостью «надстраивается» за счёт добавления сем психологического отношения, а создателю и адресату текста интересно «залезть в голову» ко всем героям, в полифоническом ключе описать нюансы их интеракций. Японский текст тяготеет к иному строению: в нём, как в манге, мы видим героев, но не знаем, что у них в голове. Читателю предоставляется возможность считывать «намёки» по внешним проявлениям, либо строить догадки на основе опять-таки сенсорных данных (см. развитые показатели эвиденциальности. Там, где суждения и оценки просто необходимы в силу специфики направленности текста, скажем, в новостях, они обособляются от описания фактов на лексико-грамматическом уровне. Примечательную эксплицитность это приобретает в переводах новостей на русский язык:
| しかし、プーチン大統領は共同記者発表で「レトリックに陥ることなく落ち着いて対話を続けていくことが必要だ。（北朝鮮の核問題に関する）６カ国協議を再開することも必要だ」と述べ、北朝鮮への軍事圧力を強める日米をけん制した。М1 | Тем не менее в ходе пресс-конференции президент Путин заявил: «Необходимо не впадать в риторику и спокойно продолжать диалог. Также необходимо возобновить 6-сторонние переговоры по ядерной проблеме КНДР». Тем самым он сделал выпад в сторону Японии и США, которые усиливают военное давление на КНДР. |
| 安倍首相は記者発表で「シリア情勢、テロとの戦いをはじめ、世界が直面する課題はロシアの建設的な役割なくして解決できない。国際社会で日本とロシアがいかに協力を進めていくべきか、真剣に、そして率直に議論した」と語り、隔たりが残ったことをにじませた。М2
| В ходе пресс-конференции премьер Абэ заявил: «Различные международные проблемы, включая ситуацию в Сирии и борьбу с терроризмом, не решить, если Россия не будет играть конструктивную роль. Мы тщательно и открыто обсудили то, как России и Японии следует развивать сотрудничество в мировом сообществе». То есть он отметил, что некоторые разногласия все же остались. |
Наши наблюдения значимы для изучения и описания требующих осторожного к себе отношения иллокутивных глаголов – в числе которых, как видно, нужно осторожнее относиться или вообще исключать часть единиц. Их целесообразно изучать отдельно – по рубрике речевого поведения, либо как перлокутивную функцию (о достаточно высокой сложности её выделения уже известно), либо как параметр классификаций психологического состояния говорящего, пополняющий наши сведения об условиях протекания речевого взаимодействия.
Список литературы
Обозначения использованных источников:
ИТ: И.С. Тургенев. Первая любовь. Пер. К.Дзиндзаи. Токио, Синтё бунко, 1952 http://www.aozora.gr.jp/cards/000005/files/53194_45356.html
ФД – Ф.М.Достоевский «Братья Карамазовы» (пер. С.Накаяма. Токио, Кадокава 1968) http://www.aozora.gr.jp/cards/000363/files/42286_37300.html
ЧП: Чехов А.П. Палата №6 пер. К.Сэнума. Тикума сёбо, 1965 http://www.aozora.gr.jp/cards/001155/files/50220_42105.html
ЧД: Чехов. Дуэль. Пер. К. Дзиндзаи. Тюо-коронся 1960
http://www.aozora.gr.jp/cards/001155/files/51423_40574.html
ДО: Дадзай О. Заходящее солнце. Пер. Т.Л.Соколова-Делюсина. СПб: Гиперион 2004
ЕБ: Ёсимото Банана. Амрита. Пер. Е.Байбикова М.: Амфора, 2006
КХ: Хайтани К. Взгляд Кролика. Пер. Е.Байбикова. Изд. Самокат, Москва 2010
МК - Миядзава К. «Звезда Козодоя» Пер. Е. Рябова Гиперион, 2009 г.
ТД: Танидзаки Дз. Мелкий снег. Пер. Т.И. Редько-Добровольская. М., Терра – Книжный клуб, 2001
М1 газета «Майтини» https://mainichi.jp/articles/20170428/ddm/003/010/075000c, перевод http://inosmi.ru/politic/20170502/239259881.html
М2 газета «Майнити» https://mainichi.jp/articles/20170428/ddm/003/010/075000c, перевод http://inosmi.ru/politic/20170502/239259881.html
Библиографический список
1. Комиссаров В.Н. Теория перевода (лингвистические аспекты). М.: Высшая школа, 1990. - 253 с.
2. Маркевич Ю.В., Середа П.В. Глаголы речи и их семантическая классификация. Научные труды КубГТУ, № 2, 2016
3. 現代日本語書き言葉平均コーパスKOTONOHA (Взвешенный корпус письменных источников японского языка) [Электронный ресурс] URL = http://www.kotonoha.gr.jp/shonagon/search_form (дата обращения 18.6.2017)