Литература народов стран зарубежья | Филологический аспект №03 (71) Март 2021

«Перекличка» Библейских тем с базовыми концептами в романе М. Хэддона «The Curious Incident of the Dog in the Night-Time»

Джабко Кирилл Александрович
студент Тихоокеанского государственного университета, РФ, Хабаровск, kirilldzhabko@gmail.com
Коваленко Галина Фёдоровна
кандидат филологических наук, доцент с учёной степенью кандидат наук, кафедра лингвистики и межкультурной коммуникации, Тихоокеанский государственный университет, РФ, Хабаровск, kovalenkogf@mail.ru

Аннотация: Целью данной статьи является выявление межтекстовых связей между библейскими темами и базовыми концептами в романе Марка Хэддона "The Curious Incident of the Dog in the Night-Time". В статье рассматриваются понятие интертекстуальности, различные типы интертекстовых включений, библейские темы и их «перекличка» с базовыми концептами в художественном тексте. Новизна исследования заключается в рассмотрении базовых концептов романа в аспекте интертекстуальных связей с библейскими темами. Как показало исследование, базовые концепты романа SUFFERING, FORGIVENESS и REGRET перекликаются с библейскими мотивами страдания, прощения и раскаяния.
Ключевые слова: интертекстуальность, художественный текст, концепт, Библия, страдание, наказание, прощение.

Dzhabko Kirill Alexandrovich
student at the Pacific National University, Russia, Khabarovsk, kirilldzhabko@gmail.com
Kovalenko Galina Fedorovna
PhD in Philology, Associate Professor at the Department of Linguistics and Intercultural Communication, Pacific National University, Russia, Khabarovsk, kovalenkogf@mail.ru

Abstract: The aim of the article is to reveal the intertextual connections of the biblical theme with the basic concepts of the novel "The Curious Incident of the Dog in the Night-Time" by Mark Haddon. This article deals with the notion “intertextuality”, various types of intertextual inclusions, basic biblical themes and their reflection in the literary text. The scientific novelty of the article lies in the study of the basic concepts of the novel in the aspect with the intertextual with the biblical themes. The study shows that the basic concepts SUFFERING, PUNISHMENT, FORGIVENESS, REGRET represented in the novel resonate with the biblical themes.
Keywords: intertextuality, literary text, concept, Bible, suffering, punishment, forgiveness.

В современной филологии проблема межтекстовых связей известна под названием интертекстуальности. Термины «интертекстуальность», «интертекст» в настоящее время, бесспорно, находятся в центре внимания литературоведов, лингвистов, этнолингвистов, культурологов и т. д. Такие термины зачастую утрачивают необходимую однозначность. Ю. М. Лотман усматривал в этом не столько отсутствие терминологически точного обозначения научного понятия, сколько сигнал об актуальности проблемы, указание на область, в которой рождаются новые научные идеи [8].

При всем многообразии концепций интертекстуальности этот термин, по словам Ю. П. Солодуба, обладает достаточно прозрачной внутренней формой, способствующей пониманию самого слова: лат. inter (приставка) – «между», лат. intertextum (форма супина) – «включенное внутрь» [8]. Интертекстуальность чаще всего трактуется как «связь между двумя художественными текстами, принадлежащими разным авторам и во временном отношении определяемыми как более ранний и более поздний» [8].

Интертекстуальность предполагает включение в текст целых других текстов с иным субъектом речи либо их фрагментов в виде цитат, реминисценций и аллюзий. Одной из причин неразработанности теории интертекстуальности как композиционно-стилистической проблемы является большое разнообразие размеров, форм и функций включения «другого голоса». Общий признак этих включений – смена субъекта речи. Другой причиной неразработанности этой тематики является большая сложность и разнообразие модальностей функций и импликаций. Предлагается различать следующие типы включения: цитатное заглавие, эпиграф, реминисценции, аллюзии, целостные большие тексты [1].

В целом можно сказать, что интертекстуальность – это «устройство, с помощью которого один текст перезаписывает другой текст, а интертекст – это вся совокупность текстов, отразившихся в данном произведении как в явном виде (например, цитаты), так и в неявном (например, аллюзии)» [7]. Определённый образ читателя моделируют, как правило, цитаты и реминисценции. Восприятие читателя активизируется в результате сопоставления образов одного произведения с другим, т.е. с предтекстом. Автор рассчитывает на объем знаний читателя и его историко-культурную память.

Системный подход к изучению феномена межтекстовых отношений предполагает, в первую очередь, анализ его маркированности. Она может быть выражена на следующих языковых уровнях: фонологическом, лексико-семантическом, синтаксическом и стилистическом [6]. В данной работе мы рассмотрим проявление интертекстуальности на тематическом уровне, а именно в репрезентации концептов, которые перекликаются с библейскими темами.

Библия как основа христианской культуры стала поистине «текстом текстов», вечным и неисчерпаемым источником ведущих идей, образов и мотивов во всех сферах искусства. Библейский языковой стиль, словарь и синтаксис, библейская образность, а главное, смысловое содержание Библии оказывали и оказывают влияние на многие поколения писателей.

Библия как прототекст христианской культуры оказывает двоякое влияние на литературу. Будучи элементом общей картины мира, она оказывает влияние на формирование менталитета, нравственных идеалов и ценностей, а с другой стороны, библейский язык и система библейских образов оказывают моделирующее воздействие на язык и стиль художественных произведений. Библия часто служит тем «смысловым ядром, силовое поле которого порождает новые смыслы и новые тексты», которыми заполняется смысловое пространство культуры [4].

В настоящее время термины «библеизм» и «библейский фразеологизм» употребляются достаточно широко.

При этом наблюдается тенденция к перенесению центра тяжести исследования «библеизмов» в когнитивную парадигму – с точки зрения библейских концептов и прецедентных феноменов. Наряду с термином «библеизм» широко используется термин «библейский прецедентный феномен», которым мы пользуемся в нашем исследовании.

Концепты и прецедентные феномены (ПФ) библейского истока чрезвычайно неоднородны; в их круг входят ипостаси исходного общечеловеческого статуса (свет, тьма), культурно значимые понятия, на формирование которых библейский претекст оказал решающее влияние; прецедентные имена, которые обрели статус концептов (Адам, Ева, Хам). Последние могут употребляться в составе устойчивых сочетаний (Аредовы веки, жена Лота, Валаамова ослица, суд Соломона и др.). Прецедентные имена и прецедентные высказывания всегда содержат внутреннюю отсылку к соответствующей прецедентной ситуации Библии, являясь ее – ситуации – ключевым концептом [5].

Использование библейских реминисценций в художественных текстах наполнено двумя различными содержаниями: с одной стороны, автор даёт отсылку к прецедентной библейской ситуации, полагаясь на достаточную эрудицию читателя и его способность воскресить эту ситуацию в своём сознании. С другой стороны, помещение библейских интертекстов в новый эмотивный контекст заставляет читателя посмотреть на ситуацию по-иному, увидеть в ней скрытые смыслы.

Вслед за А. В. Кремневой мы считаем, что одной из форм интертекстуальной переклички является концептуальная интеграция смыслов, в результате чего рождаются новые смыслы [3].

Перейдём к анализу базовых концептов, репрезентированных в исследуемом романе. Из всех проблем, затрагивающих человечество в наши дни, пожалуй, сложнее всего объяснить проблему страданий. Почему любящий Бог допускает, чтобы страдания имели место в сотворённом Им мире? Для тех, кто испытал страдания, это не просто философская проблема, а нечто глубоко укоренившееся, личное и эмоциональное. Что говорит Библия об этом? Содержит ли она примеры страданий и советы о том, как реагировать на них? Библия поразительно реалистична относительно проблемы страданий.

Всем известен эпизод из Священного писания о страданиях мученика Иова, а также история страданий Христа. Иов страдает из-за спора между Богом и сатаной. Страдания, как и все другие человеческие переживания, направляются величайшей мудростью Бога. В Послании Римлянам [2] содержатся слова утешения для тех, кто терпит лишения и страдания: «А мы знаем, что для тех, кто любит Бога, кто был призван согласно Его замыслам, Он все обращает во благо». Руководствуясь Своим провидением, Бог руководит всем, что происходит в нашей жизни, в том числе и страдания, искушения и грех, – для нашей временной и вечной пользы.

Иисус был убит на горе Голгофа. Иисус на кресте претерпел страдания и унижения. Руки и ноги Христа были пронзены, одежда была поделена между Его врагами. Он был выставлен на посмешище. Иисус, вечный Сын Божий, в котором пребывает полнота божества, жил на земле как человек и испытывал голод, жажду, искушения, стыд, преследования, утраты, предательства, издевательства, несправедливость и смерть.

В романе М. Хэддона имеет место мотив страдания подростка, главного героя произведения. Образ страдающего Кристофера можно рассматривать как аллюзию на образы страдальцев в Библейских текстах. Обратимся к лексическим единицам, объективирующим концепт SUFFERING (страдание) в романе.

В англоязычном толковом словаре находим значения основного номинанта концепта: suffering – pain of body or mind; pain – suffering of mind or body [11]. Однако в романе мы обнаруживаем такие лексические объективаторы концепта, как hurt, scares и frightened. Данные лексические единицы имеют следующие значения: hurt – cause bodily injury or pain, pain a person or his feelings, suffer injury; frightened – afraid, be filled with fright or terror; fright – great and sudden fear; terror – great fear; scare – become frightened; [11]. Таким образом, данные лексические единицы репрезентируют следующие смыслы: «страдание может быть связано с физической болью и с чувствами человека»; «испуг может причинить страдания человеку».

Обратимся к текстовым фрагментам, объективизирующим концепт SUFFERING. Узнав, что отец главного героя говорил ему неправду о том, что мать умерла и правду о том, что собаку убил он, Кристофер, подросток, страдающий аутизмом, решает бежать от отца к матери и впервые в своей жизни совершает поездку в другой город на поезде. Он испытывает страх, думая, что отец вернёт его домой; он страдает, испытывая страх, когда спускается в метро, когда видит большое количество людей на вокзале, когда страх не даёт ему возможность сосредоточиться и принять решение, что делать дальше:

I was cold and I was frightened Father might come out and find me [9, c. 180].

I was frightened of going home [9, p. 180].

But this is not a very accurate map of the station because I was scared so I was not noticing things very well, and this is just what I remember so it is an approximation [9, p. 189].

My brain wasn’t working and this frightened me [9, p. 210].

Кристофер испытывает страх, увидев полицейского, посчитав, что тот хочет его вернуть отцу:

And then I thought that he was going to take me back to Father and that was frightening because he was a policeman and policemen are meant to be good, so I started to run away, but he grabbed me and I screamed [9, p. 191].

Наряду с лексическими единицами frightened и scared, объективирующими страдания Кристофера, в тексте романа употреблены и образные средства, например, образное сравнение. Сравнение – стилистический приём, заключающийся в сопоставлении одного предмета, явления (субъекта сравнения) с другим предметом, явлением (объектом сравнения) на основании каких-либо признаков (основа сравнения) с целью более точного и одновременно образного описания первого [9].

Оказавшись в метро, Кристофер напуган, свое чувство страха он сравнивает со страхом, который испытывает человек, стоя на краю обрыва в сильный ветер:

It was like standing on a cliff in a really strong wind because it made me feel giddy and sick [10, p. 179].

Текстовые единицы feel giddy and sick (giddy – having the feeling that everything is turning around; sick – unwell, ill [11]) актуализируют концептуальный признак «быть напуганным означает чувствовать себя плохо, иметь головокружение».

Пытаясь уйти от полицейского, он оказался в огромном зале, где было много информации, от которой ему стало плохо:

I could still feel the feeling like a balloon inside my chest and it hurt [10, p.208].

Лексическая единица hurt (suffer injury [11]) фиксирует концептуальный признак «физическая боль».

Сидя на скамейке на платформе и наблюдая, как люди заполняют платформу перед приходом поезда, затем расходятся по вагонам, потом платформа заполняется новыми пассажирами, Кристофер вновь ощущает физическую боль, как во время болезни:

And I felt like when I had flu and I had to stay in bed all day and all of me hurt [10, p. 216].

В художественном произведении М. Хэддона сохраняется такая характеристика библейского страдания, как «физические страдания», но автор привносит дополнительный смысл: «страдание может быть вызвано страхом».

Перейдём к рассмотрению концепта FORGIVENESS (прощение). Тема прощения также является неотъемлемой частью Библейского Писания. В жизни каждого человека возникают конфликтные ситуации, и в каждой из них есть виновник и пострадавший. Просить о прощении и прощать – это далеко не самые простые личностные задачи. Сталкиваясь с такими ситуациями, нам приходится признавать несовершенство этого мира и свое собственное несовершенство. В Библии речь идёт о двух видах прощения: о Божьем прощении человеческих грехов и о прощении человека человеком.

В Библии достаточно много историй о прощении. Одним из таких примеров является история Иосифа. Как любимый сын отца (Иакова), он был ненавистен своим старшим десятерым братьям, которые после одного случая даже захотели убить его. Во сне Иосиф увидел солнце, луну и 11 звёзд, поклонившихся ему. Был и другой подобный сон про склонившиеся снопы. Он рассказал эти сны своим братьям, а те в свою очередь были обижены тем, что Иосиф станет настолько могущественным и властным, что все братья и даже отец будут ему кланяться. Однажды все братья пасли овец, а Иосиф остался дома. Иаков сказал ему: братья твои не пасут ли в Сихеме? пойди, я пошлю тебя к ним [2]. Когда Иосиф пришёл к своим братьям, они его связали и продали в рабство в Египет. В Египте произошло много событий, благодаря которым Иосиф от простого раба заполучил статус «правой руки» фараона. В Египте и окрестных странах начался голод, и братья Иосифа пришли в Египет за едой. Они не узнали своего брата, но Иосиф их узнал и несмотря на то, что они сделали с ним давным-давно, он нашёл в себе силы и смелость простить своих братьев.

В романе М. Хэддона тема прощения занимает центральное место в повествовании. Роман строится вокруг непростых взаимоотношений в семье главного героя Кристофера, где возникают конфликтные и неоднозначные ситуации, в которых кто-то признаёт свои ошибки и просит прощения.

В англоязычных толковых словарях находим значения основного номинанта концепта: forgiveness – the act of forgiving somebody; the quality of being willing to forgive somebody; say, that one has no longer wish to punish somebody for an offence, a sin; pardon or show mercy to somebody; no longer have hard feelings towards (smb) [11]; forgive – stop being angry someone who has done something wrong [11]. Таким образом, основными концептуальными признаками являются следующие: forgiveness means not being angry with a person / прощение означает, что человек не испытывает больше злость по отношению к обидчику; to have no wish to punish a person for an offence or sin / прощение означает, что у человека нет больше желания наказать обидчика.

Кристофер долго не может простить отца, не смотря на искреннее раскаяние, заверения, что больше отец никогда не станет обманывать его и попытки загладить свою вину:

And father bent down on his knees near the bed and he said, ‘Christophe?’

But I didn’t say anything [10, c. 240].

Father came back to the house and I screamed but Mother said she wouldn’t let anything bad happen to me [10, C. 258].

And he stood in the doorway of the living room and he said, ‘Don’t scream, OK, Christopher. I’m not going to hurt you. <…> ‘I wanted to ask you how the exam went.’

But I didn’t say anything [10, c. 261].

And sometimes he tried to talk to me through the door, but I didn’t answer him [10, c. 263].

В конце романа Кристофер прощает отца, они вместе делают грядки и садят растения в саду, которые в дальнейшем принесут плоды, что является своего рода прообразом их новой жизни после примирения – они почти избавились от прошлых обид и недопониманий и начали строить новую жизнь:

And Father made a vegetable patch in the garden and I helped him. And we planted carrots and peas and spinach and I’m going to pick them and eat them when they’re ready.

Концепт FORGIVENESS в романе взаимодействуют с концептом REGRET (сожаление). Слово-номинант концепта regret (to feel sorry or unhappy about something; regretful – feeling or expressing sadness or disappointment [11]) фиксирует следующие концептуальные признаки: «раскаяться означает признать свою вину»; «сожалеть о случившемся». В романе мы обнаруживаем лексический объективатор данного концепта – лексическую единицу sorry. Данная лексическая единица имеет следующие значения: sorry – feeling sad and ashamed about something that has been done; sorry – feeling regret or sadness [10]; Таким образом, слово sorry репрезентирует концептуальный признак feeling regret / испытывать раскаяние.

Обратимся к текстовым фрагментам, актуализирующим концепт REGRET. Полицейские приехали на место преступления, чтобы допросить свидетелей, и первым, кто увидел тело собаки Веллингтона, оказался Кристофер. Полицейский начал задавать ему слишком много вопросов, и Кристофер запаниковал, упал на землю и начал стонать. Полицейский взял его за руку, чтобы поднять, но Кристофер не любил, когда к нему прикасаются, и ударил полицейского. После этого инцидента его задержали и отвезли в полицейский участок. Через некоторое время за ним приехал отец, и Кристофер попросил прощения за свой поступок:

I said, “I’m sorry,” because Father had had to come to the police station, which was a bad thing.

Когда Кристофер находится в гостях у миссис Александр, она рассказывает ему секрет тайных отношений его матери с мистером Ширс, но она не ожидала, что Кристофер абсолютно ничего об этом не знает, поэтому ей стало стыдно и неловко разговаривать на эту тему, и она несколько раз просила прощения:

And Mrs. Alexander said “Oh my goodness” again, and then she said, “Oh, Christopher, I am so, so sorry. I never realized.”

Then she said, “I’m sorry, Christopher. I really didn’t mean to say anything that was going to upset you.

Then she said, “I’m sorry, Christopher. I really am.”

В письмах матери Кристоферу мать просит у него прощения за то, что бросила его:

I’m sorry it’s been such a very long time since I wrote my last letter to you.

You haven’t written to me yet, so I know that you are probably still angry with me. I’m sorry Christopher.

Одним из самых эмоциональных моментов романа является момент, когда отец, любящий сына, испытывает угрызения совести, просит прощения у подростка за то, что, пытаясь уберечь его от психологической травмы, обманывал его на протяжении долгого времени, говоря, что мать умерла и скрывая ее письма сыну. Признавая свою вину, отец просит у Кристофера прощение и даже встает перед ним на колени:

And Father bent down on his knees near the bed and he said, ‘Chistopher?’But I didn’t say anything. And he said, ‘Chistopher, I’m really, really sorry. About everything. About Wellington. About the letters. And making you run away. I never meant … I promise I will never do anything like that again. Hey. Come on. Kiddo.” <…> And there were tears dripping off his face. [10, p. 241].

Таким образом, в романе актуализирован концептуальный признак концепта REGRET: «раскаяние означает признание своей вины и сожаление о случившемся».

Таким образом, базовые концепты в романе SUFFERING, FORGIVENESS и REGRET «перекликаются» с библейскими темами страдания, прощения и раскаяния. Используя библейские темы, автор романа трактует их в новом контексте для раскрытия характера главного персонажа, его мировоззрения и его отношения к окружающим его людям и их отношение к главному герою. Содержание концептов «прирастает» новыми смыслами, так, содержание концепта SUFFERING дополняется смыслом «страдания героя вызваны страхом»; концепт FORGIVENESS включает концептуальный признак «прощение требует времени»; содержание концепта REGRET пополняется концептуальной характеристикой «раскаяние означает признание своей вины и сожаление о случившемся».

1. Арнольд И.В. Семантика. Стилистика. Интертекстуальность. − СПб.: Изд-во СП6ГУ, 1999. − 376 с.
2. Библия: Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. – М.: Издание Московской Патриархии, 1990. – 1372 с.
3. Кремнева А.В. Интертекстуальность как одна из форм межтекстового взаимодействия в семиотическом пространстве культуры: монография. – Барнаул: АлтГТУ им. И. И. Ползунова, 2017. – 378 с.
4. Мечковская Н.Б. Язык и религия: лекции по филологии и истории религий. – М.: ФАИР, 1998. – 352 с.
5. Орлова Н.М. Прецедентные феномены библейского «истока в русской филологической традиции // Вестник Тамбовского университета. Сер. гуманитарные науки. – Тамбов, 2008. – Вып. 5 (61). – С. 196-199
6. Пасько Ю.В. Языковая репрезентация интертекстуальности в художественном тексте (на материале романа Э. Елинек «Пианистка»): автореф. дис. ... канд. филол. наук. – М.: 2011. – 17 с.
7. Свирепо О.А., Туманова О.С. Образ, символ, метафора в современной психотерапии. – М.: Изд-во ин-та психотерапии, 2004. – 270 с.
8. Солодуб Ю.П. Интертекстуальность как лингвистическая проблема // Филологические науки. − 2000. − № 2. − С. 51-57.
9. Энциклопедический словарь-справочник: Выразительные средства русского языка и речевые ошибки и недочеты под ред. А. П. Сковородникова. 2 изд. − М.: Флинта, Наука, 2009. − 480 с.
10. Haddon M. The Curious Incident of the Dog on Night-Time". – School Library Journal. Vol. 50 no. 4. April 2004. – p. 64.
11. Hornby A.S., Ruse C.A. Oxford Student's Dictionary. − Oxford : Oxford University Press, 1988. − 800 p.