Германские языки | Филологический аспект №04 (96) Апрель 2023

УДК 811.111

Дата публикации 30.04.2023

Передача экспрессивности мифологемы “hell” на морфологическом уровне в романе Г.Ф. Лавкрафта «Случай Чарльза Декстера Варда» и его переводе на русский язык

Деревянко Алина Александровна
старший преподаватель кафедры «Теория и практика перевода», Севастопольский государственный университет, РФ, г. Севастополь, dalixa90@yandex.ru
Свистунов Александр Сергеевич
старший преподаватель кафедры «Теория и практика перевода», Севастопольский государственный университет, РФ, г. Севастополь, wanted_007_@mail.ru

Аннотация: В данной статье рассматривается проблема передачи экспрессивности в тексте перевода на русский язык английской мифологемы “hell” в структуре суффиксально образованного прилагательного “hellish”. Статья раскрывает содержание понятия «экспрессивность» в сравнении с понятиями оценочности и эмоциональности. Особое внимание уделяется передаче экспрессивности на морфологическом уровне. Основное содержание исследования составляет анализ взаимодействия денотативного и коннотативного значений указанной лексической единицы с позиции её экспрессивности. Авторы приходят к выводу, что экспрессивность мифологемы “hell” реализуется в парадигме отрицательной оценочности и её коннотативное значение является преобладающим, в результате чего модуляция значения выступает основным переводческим решением. Также авторами обосновывается мысль использования опущения указанной мифологемы в тексте перевода в условиях нейтрализации её экспрессивности в оригинальном тексте.
Ключевые слова: экспрессивность, мифологема, морфологический уровень, денотативное значение, коннотативное значение, оценка.

The transfer of the expressiveness of the mythologeme "hell" at the morphological level in the novel "The Case of Charles Dexter Ward" by G.F. Lovecraft and its translation into Russian

Derevyanko Alina Alexandrovna
senior lecturer at the Department of Theory and Practice of Translation, Sevastopol State University, Russia, Sevastopol
Svistunov Alexander Sergeyevich
senior lecturer at the Department of Theory and Practice of Translation, Sevastopol State University, Russia, Sevastopol

Abstract: This article deals with the problem of conveying expressiveness in the text of the Russian translation of the English mythologeme “hell” in the structure of the suffixally formed adjective “hellish”. The article reveals the content of the concept of “expressiveness” in comparison with the concepts of evaluation and emotionality. Particular attention is paid to the transfer of expressiveness at the morphological level. The main content of the study is devoted to the analysis of the interaction between the denotative and connotative meanings of the given lexical unit from the position of its expressiveness. The authors deduce that the expressiveness of the mythologeme “hell” is realized in the paradigm of negative evaluation and its connotative meaning is predominant, as a result of which the modulation of meaning comes as the translator’s main decision. The authors also substantiate the idea of using the omission of the given mythologeme in the translation text in the conditions of neutralizing its expressiveness in the original text.
Keywords: expressiveness, mythologeme, morphological level, denotative meaning, connotative meaning, evaluation.

Правильная ссылка на статью
Деревянко А.А., Свистунов А.С. Передача экспрессивности мифологемы “hell” на морфологическом уровне в романе Г.Ф. Лавкрафта «Случай Чарльза Декстера Варда» и его переводе на русский язык // Филологический аспект: международный научно-практический журнал. 2023. № 04 (96). Режим доступа: https://scipress.ru/philology/articles/peredacha-ekspressivnosti-mifologemy-hell-na-morfologicheskom-urovne-v-romane-gf-lavkrafta-sluchaj-charlza-dekstera-varda-i-ego-perevode-na-russkij-yazyk.html (Дата обращения: 30.04.2023)

Современные переводчики, работающие с художественными текстами, нередко сталкиваются с проблемой передачи экспрессивно-эмоциональных и оценочных компонентов отдельных лексических единиц, поскольку идейно-художественный замысел оригинала остаётся для них нераскрытым в силу отсутствия развитых переводческих навыков. В этой связи самый простой перевод – дословный – выступает явно неудачным и слабым решением, требующим корректировки. Дополнительную сложность представляют мифологемы, поскольку их трансформированное в сюжетной линии глобально-образное значение может быть интерпретировано неверно именно по причине неглубокой проработки исходного материала, где первичное, основное значение лексической единицы оказывается второстепенным, уступая вторичному, чья семантическая составляющая находится в прямой зависимости от экспрессивности. Особенно любопытной и неоднозначной проблемой для переводчика становится работа с морфологически преобразованной мифологемой. Для глубинного анализа обозначенных нами переводческих проблем и формулировки их возможных решений необходимо обратиться к таким понятиям как экспрессивность, денотативное и коннотативное значения (или компоненты), собственно мифологема. Материалом для данной статьи был выбран роман американского писателя Г.Ф. Лавкрафта «Случай Чарльза Декстера Варда» (“The Case of Charles Dexter Ward”), а также его перевод, выполненный Р. К. Шидфаром.        

Понятие экспрессивности не является однозначным в современной лингвистике, поскольку находится в тесном и непосредственном взаимодействии с понятиями эмоциональности и оценочности. На лексическом уровне языка существует смешанное понятие экспрессивно-оценочной лексики, «слов, отражающих эмоционально выраженную прагматику языка (от греч. «дело», «действие»), т.е. отношение говорящего к действительности, к содержанию или адресату сообщения» [1]. Как становится очевидным из данного определения, понятие экспрессивно-оценочного интерпретируется через понятие эмоционального. Эмоциональное напрямую связано с отношением к объекту и его оценкой реципиентом: давая характеристику тому или иному объекту оценивания, мы вооружаемся пониманием системы ценностей, позволяющей определить положительное или отрицательное качество данного объекта в нашей субъективной картине мира; через оценку мы формируем отношение к объекту, а затем как следствие выражаем эмоцию. Иными словами, эмоция является результатом оценивания, его следствием, и не может существовать вне его. «…Оценка может сопровождаться нулевым эмоциональным компонентом, а эмоциональный компонент не может появиться в слове без оценки, ибо любая эмоция носит оценочный характер, хотя не всякая оценка обязательно эмоциональна» [2, с. 31].

Экспрессивность существует как в парадигме оценочности, так и вне её, выступая, таким образом, более независимой от оценочности категорией, чем эмоциональность. «…Понятие экспрессивности гораздо шире понятия эмоциональности, поскольку может пронизывать как эмоциональное, так и рациональное» [3, с. 194]. По существу, экспрессивность являет собой выразительность, интенсивность передаваемого смысла, т.е. целевая установка экспрессивности – привлечь внимание к объекту речи через ускоренную передачу коннотативного, т. е. дополнительно-ассоциативного, значения. «…Экспрессивность слова можно определить как семантический феномен, выделяющий слово специальным набором денотативных и коннотативных сем с целью более эффективного воздействия на получателя за счет ускоренного доведения до его восприятия смысла высказывания, а также для самовыражения и выражения своего отношения к объекту речи, к субъекту и к ситуации общения» [4, с. 66].  

На морфологическом уровне для реализации экспрессивности используют аффиксы, а именно и прежде всего, уменьшительно-ласкательные и увеличительные суффиксы. Лексические средства с аффиксальными производными являются одним из наиболее эффективных способов выражения экспрессивности, так как способны обладать выразительностью и вне контекста. «Эксплицитно экспрессивность может выражаться с помощью ряда морфологических средств, т.е. посредством словообразовательных префиксов, суффиксов с ласкательным, уничижительным, фамильярным и т.д. значением... Безусловно, экспрессивные морфологические средства, входя в сферу лексической семантики, изменяют сему предметно-логического значения исходного номинанта в сторону экспрессивности и начинают демонстрировать смысловую и эмоциональную окрашенность знакового образа, его субъективно-эмоциональное содержание» [5, с. 111].   

В русском языке экспрессивность может быть передана посредством таких формообразующих уменьшительно-ласкательных суффиксов, как, например: –ичк, -еньк, -ек, -ечк («денёчек», «водичка», «сладенький»). Принято характеризовать данные суффиксы как отображающие позитивное отношение, одобрение, как морфемы передающие исключительно положительную оценку говорящего. Однако в данном случае следует принимать во внимание не только денотативное (т.е. логическое, первичное, предметное), но и коннотативное значение слова, т.е. дополнительное, возникающее в контексте. Слово русского языка с уменьшительно-ласкательным суффиксом может легко поменять положительную коннотацию на противоположную при выражении горькой иронии или досады, например: «Ну и денёчек у меня сегодня выдался!» Коннотация, таким образом, придаёт экспрессивности новую направленность, меняет её функционально-прагматическую сущность, что, несомненно, нельзя не учитывать в процессе перевода с английского языка на русский и наоборот. 

Английские суффиксы также выполняют особую функцию в тексте: например, слова с суффиксами -y, -ie, -let (“dear – dearie”, “miss – missy”, “stream – streamlet”) имеют, как правило, положительную коннотацию, а добавление суффикса -ish (“childish”, “mannish”, “bookish”) к именам существительным образует прилагательные с преобладающей отрицательной коннотацией, хотя и здесь следует учитывать контекстуальное влияние на семантику слова.

Таким образом, мы сталкиваемся с дополнительными сложностями понимания денотативного и коннотативного значений лексических единиц, поскольку в контексте произведения коннотативный компонент способен расширять семантику лексической единицы вплоть до противопоставления себя денотативному компоненту, что может быть ориентировано на достижение большей экспрессивности высказывания. «Коннотативный компонент дополняет предметно-логическое значение языковых единиц и придаёт им экспрессивную функцию» [6, с. 181]. Неясный, неоднозначный характер коннотативного компонента способен порождать множественную интерпретацию смыслов в определённом контексте. Более того, в связи со всем вышесказанным возникает вопрос передачи или сохранения экспрессивности в переводе лексических единиц с суффиксальными производными, поскольку английский и русский языки значительно различаются на морфологическом уровне, следовательно – говорить о калькированном переводе исходных морфологических единиц, т.е. через замену оригинальных морфем на копирующие их структуры в языке перевода, не приходится вследствие их полного несовпадения. 

В романе «Случай Чарльза Декстера Варда» (“The Case of Charles Dexter Ward”) американского писателя Г. Ф. Лавкрафта нагнетание атмосферы мистики и ужаса достигается, в частности, благодаря использованию лексических средств с суффиксальными производными. Одним из центральных образов в данном произведении является могущественная потусторонняя сила, связанная с преисподней или миром зла, и одним из ключевых слов-определений в контексте романа выступает прилагательное “hellish”, образованное от существительного “hell” («ад») посредством присоединения к основе суффикса “-ish”. С точки зрения лингвистической репрезентации первобытного сознания, данная лексическая единица выступает в качестве мифологемы, т.е. «мифологическим сюжетом, сценой, образом, характеризующимся глобальностью, универсальностью и имеющим широкое распространение в культурах народов мира» [7, с. 70].  Иными словами, «… мифологема обладает сюжетообразующей функцией и определяет развитие сюжета как целого художественного произведения, так и отдельных его фрагментов» [8, с. 22]. В рассматриваемом романе мифологема выступает связующим звеном в череде образов потусторонних сил и в описаниях мистических переходов из мира живых в мир мёртвых и наоборот. Переводчику первостепенно и крайне важно помнить и, соответственно, грамотно использовать потенциал мифологемы как неотъемлемого компонента культурологической природы. «Во-первых,  это некая когнитивная сущность,  ментальное образование,  включающее пласт тезаурусной информации: ассоциации, образы, память предшествующих употреблений и т. п. Во-вторых, мифологема предполагает овнешнение данной ментальной сущности,  её вербальное оформление, т. е. уровень языкового воплощения» [9, с. 55]. Помимо этого, непременно соотносясь с культурным пространством, которое неизбежно формирует систему ценностей определённого социума, мифологема, в свою очередь, отличается сформированной в её структуре оценочностью: «Мифологема размещается между двумя противопоставленными сущностями, чётко очерчивая добро и зло, плюс и минус» [9, с. 55].

Несомненно, узуально закреплённая денотация существительного “hell” не требует более углублённого проникновения в своё первичное значение и расширения негативной коннотации в суффиксе с преобладающей негативной оценкой (в отличие от вышеупомянутого примера со словом “childish”, например, где “child” не содержит в себе отрицательный денотат). Данный суффикс решает в тексте свою основополагающую задачу, а именно – образует прилагательное, выполняющее функцию определения в предложении, а категория экспрессивности реализуется на многих других языковых уровнях, помимо собственно словообразующего. Нам остаётся решить, что выступает на первый план в процессе реализации негативной оценки данной лексической единицы в тексте и каким образом переводчик решает проблему передачи экспрессивности в условиях полного отсутствия совпадающего морфологического компонента в языке перевода. Рассмотрим некоторые из примеров.

Первое упоминание слова “hellish” в романе видим в контексте лексических единиц с ярко выраженной негативной оценкой:

Mrs. Ward, who had been listening in despair outside her son’s locked laboratory, shivered as she recognised its hellish import; for Charles had told her of its evil fame in dark books and of the manner in which it had thundered, according to the Fenner letters, above the doomed Pawtuxet farmhouse on the night of Joseph Curwen’s annihilation [12].

Автор фокусирует всё внимание читателя на негативной оценке происходящего посредством активного использования слов, чьё денотативное значение очевидно и прямо указывает на неприемлемость происходящего в глазах как миссис Вард, так и читателя: “despair”, “hellish”, “evil”, “doomed”, “annihilation”. Слова “dark”, “shivered” и “thundered” семантически связаны с указанными словами и благодаря преобладающей в контексте негативной оценке получают соответствующую коннотацию. Достижение экспрессивности высказывания становится возможным именно через насыщение текста лексическими единицами с эксплицитно выраженным негативным значением: некоторые из этих значений являются негативным на денотативном уровне, другие – на коннотативном. Особая экспрессивность лексической единицы “hellish”, на наш взгляд, реализуется в актуализации его денотативного значения «ад», которое отражено здесь прямо и непосредственно как основополагающее в мифологеме: голос, услышанный миссис Вард, доносился из потустороннего мира и предвещал смерть. При отсутствии всего вышеуказанного набора лексических единиц с негативной оценкой прилагательное “hellish” потеряло бы часть своей экспрессивности и могло бы интерпретироваться как отображение неприятного предмета или события без отсылки к смерти и к аду в их прямом смысле (ср.  “My immediate reaction is that this will be a hellish bureaucratic procedure” [13]).

Переводчик, имея задачу сохранить экспрессивность данной лексической единицы, прибегает к использованию стилистической трансформации с элементами описательного перевода, заменив эпитет-прилагательное на художественное сравнение в виде развёрнутого словосочетания, в структуре которого ключевым является имя существительное с заглавной буквы:          

Миссис Вард, стоявшая за дверью лаборатории, задрожала, припомнив, что говорил ей сын в прежние дни о голосе, словно исходящем из самой Преисподней, о котором со страхом повествуют древние мистические книги. Она вспомнила также рассказ Феннера о том, как прогремел этот голос над обреченной на гибель фермой в Потуксете в ту ночь, когда был убит Джозеф Карвен [14].

Написание слова с заглавной буквы, бесспорно, нацелено на привлечение внимания к смысловому содержанию высказывания, к его семантике, стремится к усилению экспрессивности высказывания на уровне всего предложения: ассоциативно-образная составляющая мифологемы “hell” конкретизируется через насыщение коннотативного значения семой смерти («обречённый на гибель», «убит»).  

В следующем примере переводчик добивается экспрессивности значения мифологемы посредством смещения её денотативного значения в одном случае и использовании коннотативного значения в другом:

What hellish consciousness or voice, what morbid shade or presence, had come to answer Charles Ward’s secret rites behind that locked door? [12].

Какое дьявольское существо, какая тень, вырвавшаяся из ада, явилась к Чарльзу Варду в ответ на его заклинания, произнесенные за крепко запертой дверью лаборатории? [14].

Ассоциативно-образная связь между прилагательными “hellish” и “morbid” («болезненный, нездоровый; ужасный, отвратительный; патологический» [15, с. 473], оба из которых содержат отрицательную оценку, используется переводчиком таким образом, что денотативное значение первой лексической единицы в оригинальном тексте перемещается во вторую лексическую единицу, становясь её коннотативным значением (“morbid” – «вырвавшаяся из ада»), а денотативное значение первой лексической единицы, в свою очередь, прирастает коннотативным значением (“hellish” – «дьявольское»). Семантическое осмысление мифологемы “hellish” привело к контекстуальному расширению её значения до уровня двух лексических единиц: произошло подавление денотата второй лексической единицы с целью усиления экспрессивности коннотативного значения первой лексической единицы, т.е. переводчик применил модуляцию значения, основываясь на общности оценки двух единиц. «Суть модуляции состоит в использовании слова (словосочетания), которое отличается в исходном и переводящем языках, для передачи одной и той же идеи. Другими словами, происходит изменение точки зрения, направленности мысли по отношению к исходному языковому выражению» [10, с. 198]. Перенаправление значений способствует передаче идеи (или образов) потусторонних сил, что является ключевым в рассматриваемом нами произведении.

Наиболее яркими примерами передачи экспрессивности в переводческом тексте являются переводы словосочетания “hellish altar” в эпизоде, посвящённом описанию подземелья, в которое спускается ищущий таинственную лабораторию доктор Виллетт. Экспрессивность прилагательного “hellish” возрастает в его контекстуальном употреблении: оксюморонное сочетание “hellish altar” выводит экспрессивность на уровень противопоставления значений лексических единиц с отрицательной и положительной оценочностью. Тем не менее, переводчик не всегда реализует задачу усиления экспрессивности посредством сохранения оригинальной лексической единицы, иногда прибегая к опущению данной единицы как таковой. Рассмотрим следующие примеры:

What the thing was, he would never tell. It was like some of the carvings on the hellish altar, but it was alive [12].

Впоследствии доктор не мог описать это существо, он говорил лишь, что оно напомнило ему одну из фигур, вырезанных на чудовищном алтаре [14].

В приведённом примере переводчик снова применил модуляцию значения, успешно реализуя коннотативный компонент в его стилистическом аспекте: экспрессивность достигается за счёт преобладания экспрессивно-эмоционального составляющего, поскольку в предлагаемом контексте денотат “hell” лишён эксплицитно выраженной прямой и логической связи с семантикой потустороннего мира, а, скорее, погружён в ассоциативно-образный план отрицательных эмоций, испытываемых главным героем.

В нижеприведённом примере мы наблюдаем опущение прилагательного “hellish” в тексте перевода без выраженной лексико-стилистической компенсации данной потери:

Once his shaking fingers touched something which he knew must be the steps leading to the hellish altar, and from this spot he recoiled in loathing. At another time he encountered the pierced slab he had removed, and here his caution became almost pitiful [12].

Его дрожащие пальцы нащупали ступень, ведущую к алтарю, и он с отвращением отдернул руку. Немного позже он наткнулся на просверленную плиту, затем — на край отверстия, и стал двигаться еще осторожнее, почти не отрывая ладони от пола [14].

Вопрос, насколько оправданным может считаться применение указанного приёма в данном текстовом отрезке, остаётся открытым для дискуссии, но, на наш взгляд, экспрессивность оригинальной лексической единицы здесь стремится к нейтральной именно за счёт неоднократного её повтора в англоязычном тексте. Переводчик прибегнул к опущению прилагательного “hellish”, исходя из стилистической необходимости: контекстуально экспрессивность и отрицательная оценочность данной лексической единицы получают своё отображение в последующем “loathing” («отвращение»), т.е. данные лексические единицы функционируют как семантически связанные через коннотативный компонент “hellish”. Как и в предыдущем примере, денотативное значение прилагательного “hellish” второстепенно, поскольку не имеет прямого отношения к обозначаемому объекту, но первичным становится коннотативное значение ужаса и отвращения. Однако оно утрачивает свою экспрессивную остроту в избыточном повторе, что можно проследить на следующем примере:

Failing to find a lantern, he chose the smallest of the lamps to carry; also filling his pockets with candles and matches, and taking with him a gallon can of oil, which he proposed to keep for reserve use in whatever hidden laboratory he might uncover beyond the terrible open space with its unclean altar and nameless covered wells. To traverse that space again would require his utmost fortitude, but he knew it must be done. Fortunately neither the frightful altar nor the opened shaft was near the vast cell-indented wall which bounded the cavern area, and whose black mysterious archways would form the next goals of a logical search.
 So Willett went back to that great pillared hall of stench and anguished howling; turning down his lamp to avoid any distant glimpse of the hellish altar, or of the uncovered pit with the pierced stone slab beside it [12].

Не найдя фонаря, он взял самую маленькую масляную лампу, положил в карман несколько коробок спичек и пачку свечей и сунул за пояс банку с маслом вместимостью около галлона. Если тайная лаборатория Чарльза находится где-то в глубине подземелья, позади центрального зала, с его богохульным алтарём, окружённым бесчисленными колодцами под каменными крышками, ему понадобится снова заправить лампу. Виллетту понадобилось собрать все свое мужество, чтобы вновь пройти тем же путем. На этот раз он пошел вдоль изрытой нишами стены. К счастью, алтарь и открытый колодец были далеко от него, в противоположной стороне. Доктор решил начать поиски лаборатории с осмотра множества узких проходов, открывающихся в стене. И вот он снова среди воя и смрада, пробирается между тяжёлых колонн под нависшими сводами подземного зала. Он немного прикрутил фитиль лампы, чтобы при тусклом свете нельзя было даже издали различить очертания алтаря и зияющее отверстие открытого колодца [14].

Семантико-экспрессивная связь словосочетаний “unclean altar”, “frightful altar” и “hellish altar” очевидна: возможно, автор посчитал нужным многократно акцентировать внимание читателя на отрицательной оценке лексической единицы “altar” и посредством данного приёма отобразить её эмоциональную составляющую. Следует признать, что сам Г.Ф. Лавкрафт выражал недовольство романом, называя его  “cumbrous, creaking bit of self-conscious antiquarianism” [11], иными словами – слишком громоздким и перенасыщенным устаревшими формами текстом. В данном случае, мы бы отнесли к явному стилистическому недостатку и множественное дробление экспрессивно-эмоционального компонента в параллельных конструкциях с определением общей семантики на небольшом отрезке текста, в результате чего нивелируется его экспрессивность как таковая. С большой долей вероятности смеем предположить, что переводчик отказался от перевода двух последних определений, включая “hellish”, именно из соображений их стилистической и экспрессивно-эмоциональной значимости.        

Таким образом, мы приходим к следующим выводам в данном исследовании: в условиях контекстуального использования морфологически преобразованной мифологемы “hell” экспрессивность неизменно функционирует в парадигме отрицательной оценочности и её денотативное значение уступает коннотативному; как следствие преобладания коннотативного значения переводческим решением выступает модуляция значения оригинальной лексической единицы; как неотъемлемый компонент культурологической природы мифологема семантически связывает лексическую единицу “hellish” с другими лексическими единицами текста, но в процессе многократного повторения в рамках небольшого текстового отрезка её экспрессивность сводится к нейтральной, нивелируется, что, в свою очередь, обуславливает переводческое решение отказаться от данной мифологемы (прибегнуть к её опущению в тексте перевода). 

Считаем, что результаты данного исследования могут быть использованы для более детального изучения морфологических средств выражения экспрессивности в других художественных текстах и механизмов её воспроизведения в текстах перевода.            


Список литературы

1. Хачецукова З.К., Хабекирова З.С. и др. Языковые механизмы экспрессивности: анализ базовых понятий // Филологические науки. – 2019. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/yazykovye-mehanizmy-ekspressivnosti-analiz-bazovyh-ponyatiy/viewer (дата обращения: 29.04.2023).
2. Али Наджа Х.А. Оценочные номинации персонажа в художественной прозе А.П. Чехова // дис. … канд. фил. наук : 10.02.01. Воронеж. 2018. 168 с. URL: http://www.science.vsu.ru/dissertations/5809/%D0%94%D0%B8%D1%81%D1%81%D0%B5%D1%80%D1%82%D0%B0%D1%86%D0%B8%D1%8F_%D0%90%D0%BB%D0%B8%20%D0%9D%D0%B0%D0%B4%D0%B6%D0%B0_%D0%A5.%D0%90..pdf (дата обращения: 29.04.2023).
3. Никитенко Т.В. Соотношение терминов «эмоциональность», «экспрессивность», «оценочность» применительно к лексической системе // Витебский гос. ун-т им. П.М. Машерова. – 2020. – С. 192-197. URL: https://elib.bsu.by/bitstream/123456789/242578/1/192-197.pdf (дата обращения: 29.04.2023).
4. Кузнецова Н. Н. Категория экспрессивности и связанные с нею понятия // Вестник Оренбургского государственного педагогического университета. – 2007. – № 4 (50). – С. 63-74. URL: https://www.elibrary.ru/download/elibrary_17951388_23394753.pdf (дата обращения: 29.04.2023).
5. Петрянина О.В., Ефремова Ю.И. Морфологические средства выражения экспрессивности (на материале немецкого языка) // Материалы II Всероссийской лингвометодической конференции. 2017. С. 106-112. URL: https://www.elibrary.ru/download/elibrary_34974967_40250527.pdf (дата обращения: 28.04.2023).
6. Куликова Ю.Н. Способы формирования коннотативных значений концепта “Russie” во французской прессе (на материале газет “Le Monde” и “Le Figaro”) // РГПУ им. Герцена. 2011. С. 180-184. URL: https://lib.herzen.spb.ru/text/kulikova_130%20_180_184.pdf (дата обращения 29.04.2023).
7. Чарыева М. Понятие мифа, мифологемы // Слово о Слове: исследования молодых ученых-филологов : Материалы Всероссийской научно-практической конференции (с международным участием), Астрахань, 07 апреля 2021 года. – Астрахань: Астраханский государственный университет, Издательский дом «Астраханский университет», 2021. – С. 68-71. URL: https://www.elibrary.ru/download/elibrary_45966148_18645913.pdf (дата обращения: 28.04.2023).
8. Варламова В.Н. Лингвистические особенности мифологемы в художественном тексте // Вопросы методики преподавания в вузе, 2016. — № 5. — С. 20-27. — URL: https://cyberleninka.ru/article/n/lingvisticheskie-osobennosti-mifologemy-v-hudozhestvennom-tekste/viewer (дата обращения: 29.04.2023).
9. Иванова С.В. Мифологемы американского политического медиадискурса эпохи Д. Трампа (типологический аспект) // Вестник ВГУ. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. – 2018. – № 1. – С. 54-59. – URL: https://www.researchgate.net/publication/356731674_MIFOLOGEMY_AMERIKANSKOGO_POLITICESKOGO_MEDIADISKURSA_EPOHI_D_TRAMPA_TIPOLOGICESKIJ_ASPEKT (дата обращения: 29.04.2023).
10. Лайкович А.О. Лексические трансформации при переводе с английского языка на русский (на материале научно-технических текстов) // Гродненский гос. ун-т им. Я. Купалы. – 2021. – С. 195-200. URL: https://elib.bsu.by/bitstream/123456789/272974/1/195-200.pdf (дата обращения: 29.04.2023).
11. Leach E. Evan Leach’s Reviews. The Case of Charles Dexter Ward / E. Leach. – 2013. – URL: https://www.goodreads.com/review/show/592278031 (дата обращения: 29.04.2023).

Список источников
12. Lovecraft H.P. The Case of Charles Dexter Ward / H.P. Lovecraft. – URL: https://www.hplovecraft.com/writings/texts/fiction/cdw.aspx (дата обращения: 28.03.2023).
13. Cambridge Dictionary [Электронный ресурс]. – URL: https://dictionary.cambridge.org/ru/%D1%81%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D1%80%D1%8C/%D0%B0%D0%BD%D0%B3%D0%BB%D0%BE%D1%80%D1%83%D1%81%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9/hellish (дата обращения: 28.04.2023).
14. Лавкрафт Г.Ф. Случай Чарльза Декстера Варда. – URL: https://avidreaders.ru/read-book/sluchay-charlza-dekstera-varda.html (дата обращения: 29.04.23).
15. Апресян Ю.Д. Новый большой англо-русский словарь: в 3 т. / Ю.Д. Апресян, Э.М. Медникова, А.В. Петрова и др. – 5-е изд. – М.: Изд-во «Русский язык», 2000. – Т. 2. – 832 с.

Расскажите о нас своим друзьям: