Языки народов Российской Федерации | Филологический аспект №10 (78) Октябрь 2021

Особенности вопросительно-местоименных форм в эрзянских диалектах Заволжья

Агафонова Нина Афанасьевна
Кандидат филологических наук, доцент кафедры мордовских языков, ФГБОУ ВО «МГУ им. Н.П.Огарёва», РФ, г. Саранск, ohanina@rambler.ru
Рябова Галина Викторовна
кандидат филологических наук, доцент кафедры мордовских языков, ФГБОУ ВО «МГУ им. Н.П.Огарёва», РФ, г. Саранск ryabova.gv@bk.ru

Аннотация: В данной статье рассматриваются особенности вопросительных местоимений и их новообразований в эрзянском диалектном ареале Заволжья. Морфологический анализ полевого материала позволил выделить внутри рассматриваемого языкового ландшафта варьирование вопросительно-местоименных форм. Описательный метод дает возможность выявить единую структуру образования исследуемых местоимений с соответствующими формами эрзянского кодифицированного языка и других диалектов и говоров. На основе изучения диалектных данных установлено, что исследуемые вопросительно-местоименные формы формируются на основе смешения эрзянского и мокшанского языков.
Ключевые слова: эрзянский язык, вопросительное местоимение, варьирование, падежная форма, ареал, диалект.

Agafonova Nina Afanasyevna
Candidate of Philology, Associate Professor of the Department of the Mordovian Languages, Ogarev Mordovia State University, Russian Federation, Saransk, ohanina@rambler.ru
Ryabova Galina Viktorovna
Candidate of Philology, Associate Professor of the Department of the Mordovian Languages, FSBEI HE “N.P. Ogarev Mordovia State University” the Russian Federation, Saransk

Abstract: This article discusses the features of interrogative pronouns and their neoplasms in the Erzya dialect area of the Volga region. Morphological analysis of the field material made it possible to distinguish the variation of interrogative-pronominal forms within the language landscape under consideration. The descriptive method makes it possible to identify a single structure of the formation of the studied pronouns with the corresponding forms of the Erzya codified language and other dialects and dialects. Based on the study of dialect data, it is established that the interrogative-pronominal forms under study are formed on the basis of a mixture of the Erzya and Moksha languages.
Keywords: Erzya language, interrogative pronoun, variation, case form, area, dialect.

Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 19-012-00323

Мордовские диалекты и говоры на территории Заволжья сформировались в результате массового переселения больших групп эрзи и мокши с прежних мест жительства. Эти диалекты и говоры можно назвать переселенческими. Все переселенческие говоры перекрещиваются между собой, не мешая при общении говорящим понимать друг друга. В процессе контактирования в них зачастую происходят изменения в лексическом составе и морфологическом оформлении отдельных грамматических категорий.

Эрзянские диалекты Заволжья характеризуются отсутствием единой системы вопросительно-местоименных форм. В одних диалектах сохранилась близкие к кодифицированному языку формы. В других говорах эрзянские местоименные формы подверглись изменениям под влиянием мокшанского языка.

Вопросительно-местоименные формы эрзянских диалектов Заволжья до настоящего времени не были предметом специального исследования. Имеющиеся работы ограничиваются рассмотрением отдельных уровней диалектной структуры мордовских языков.

Проблема диалектного словоизменения местоимений была освещена в работе Н. А. Агафоновой [1]. В ней представлено полное и системное описание парадигм именного словоизменения в смешанных эрзянских говорах Куйбышевской области. Сравнительная характеристика падежных парадигм местоимений в верхне-алатырских говорах мокшанского языка с кодифицированным языком представлена в работе К. И. Ананьиной [2]. Описанию местоименных форм в мокшанских диалектах на территории Мордовии посвящена статья С. И. Липатова [3]. Вопросы, касающиеся структуры и происхождения местоимений в волжских финно-угорских языках, рассматриваются в книге К. Е. Майтинской «Местоимения в мордовских и марийских языках» [4].

Вопросы сохранения архаичных явлений и возникновения новообразований в падежных парадигмах отдельных диалектов Заволжья и Южного Урала рассматривались в работах Д. В. Цыганкина, Н. А. Агафоновой, И. Н. Рябова [5; 6; 7].

В исследуемом ареале представлены вопросительные местоимения с основами, восходящими к финно-угорскому языку-основе: *kŸ-, *kY-, *mŸ-. Они выявляются в современных местоимениях: k'i / k'ije «кто», m'ez'е «что», kona «который», kol'i «когда», kodamo «какой», koda «как», z'ara (z'aro / n'ara) «сколько», z'ardo «когда», n'aroс'e «который» и т. д.

В рассматриваемых диалектах и говорах для вопросительных местоимений k'i / k'ije «кто», m'ej'е «что», kona «который», kodamo «какой» характерно противопоставление по числу. В отличии от личных и указательных местоимений множественное число у этих вопросительных местоимений образуется всегда от основ вопросительных местоимений единственного числа. Материальными средствами формирования вопросительных местоимений множественного числа являются суффиксы множественного числа имени существительного: k'ije / k'i «кто», k'it / k'it' «кто (мн.ч.)», mez'e «что» – mes't' «что (мн.ч)»; mez'es'  «что это» – mes'n'e / mez'et'n'e «что (эти)», kona «который» – konat «которые», konas' «которые из этих» – konat'n'е «которые из этих», kodamo «какой» – kodat / kodamot «какие», kodamos' «какой из этих» –kodamot'n'е «какие из этих» (-t/t'  и -t'n'е – признаки множественного числа имен существительных, сравните: l'еm «имя» – l'еmt' «имена», l'еmt'n'е «имена эти»; vil'e «село» – vil'et' «села», vil'et'n'е «села эти»).

В анализируемых говорах формы словоизменения вопросительных местоимений образуют несколько групп, в которых имеются некоторые отличия от соответствующих литературных форм эрзянского языка, при этом в них наблюдаются и элементы мокшанского языка. В зависимости от глубины смешения языковой основы, на базе которой исследуемые говоры сформировались, их мы подразделяем на следующие подгруппы:

1 подгруппа – говоры, в которых отмечаются элементы мокшанского языка; они охватывают определенный территориальный регион с эрзянским населением (села Лопатино, Сускан Ставропольского района, Старое Эштебенкино, Сиделькино, Красная Поляна Челно-Вершинского района, Новая Кармала, Степная Шантала Кошкинского района Самарской области);

2 подгруппа – говоры, в которых отмечаются значительные элементы эрзянского языка; однако они получили распространение в определенном территориальном регионе с мокшанским населением (села Верхнее и Нижнее Санчелеево, Узюково, Новая Бинорадка Ставропольского района Самарской области);

3 подгруппа – говоры, где на паритетных началах употребляются как эрзянские, так и мокшанские речевые конструкции; они занимают незначительную часть региона (села Новое Урметьево и Чувашское Урметьево Челно-Вершинского района Самарской области);

4 подгруппа – говоры, в которых отмечаются новые языковые конструкции, не свойственные ни мокшанскому, ни эрзянскому языкам; они так же охватывают незначительную часть территории данного региона с мокшанским населением (села Подстепки Ставропольского района, Шелехметь и Торновое Волжского района Самарской области).

Сравнивая парадигмы склонения вопросительных местоимений с парадигмами соответствующих местоимений эрзянского и мокшанского литературных языков, можно заключить, что в 1-ой подгруппе (местоимение k'i) отражаются формы близкие к соответствующим формам эрзянского литературного языка. Различия в том, что ряд падежей не имеет синтетических форм, вместо них употребляются послеложные конструкции – генитив + послелог, например, k'in'ejse «в ком», k'in'ejste «от кого», k'in'ezga «по кому».  

В номинативе имеются как первообразное вопросительное местоимение k'i (Лопатино, Сиделькино), не осложненное k'-овым усилительным суффиксом, так и местоимение k'ije с усилительным местоименным суффиксом -je.

Датив располагает следующими формами: k'in'еn' / k'in'е. Данное явление отмечается в говорах сел Лопатино и Сускан, где наряду с формой, образованной суффиксом -n'еn' (k'in'еn' «кому»), встречается форма датива с суффиксом -n'е (k'in'е «кому»). Обычно в научной литературе такие формы называются усеченными, и они являются принадлежностью не только смешанных говоров [8]. В исследуемом нами ареале суффикс -n'е отмечается также в говорах сел Новая Кармала, Степная Шантала Кошкинского района. В говоре села Сиделькино Челно-Вершинского района форма датива образуется повторением суффикса полного и усеченного -n'еn'e – k'in'еn'e (букв.: «к кому»).

Во второй подгруппе представлены местоименные формы с особенностями мокшанского языка. Определенные диалектные изменения, свойственные структуре мокшанского языка, отражены в статье М. З. Левиной [9]. В говорах и наречиях исследуемого ареала датив, в отличие от эрзянского литературного варианта на -n'еn', образуется при помощи суффикса -n'd'i как в мокшанском языке: k'in'd'e «кому». Кроме этого, в говорах сел Верхнее Санчелеево и Нижнее Санчелеево имеется каузатив, который встречается только мокшанском варианте: inksa «за кем, из-за кого».

В падежной системе вопросительных местоимений 3-ей подгруппы различия по сравнению с первыми двумя группами незначительные. Здесь, как и в 1-ой подгруппе, отмечается усеченная форма датива k'in'e «кому». В абессиве падежная морфема присоединяется к форме генетива -k'in'ftuma «без кого», однако огласовка падежной морфемы u-овая (в литературном варианте она представлена морфемой -ft'еm'е, которая в рассматриваемых наречиях выступает как его вариант с огласовкой -ftuma).

Падежная система вопросительно-местоименных форм 4-ой подгруппы отличается от всех описанных выше подгрупп. Здесь имеются синтетические формы всех падежей, за исключением пролатива. В формах падежей данной подгруппы обнаруживаются две основы: генетивная и дативная. Основа генетива проявляется в дативе (k'in'd'e «кому») и абессиве (k'in'ftema «без кого»). Основа датива отмечается в аблативе (k'in'd'eda «о ком, без кого»), инессиве (k'in'd'esa «в кого»), компаративе (k'in'd'еsta «за кем, из-за кого»). Падежные формы генетива и транслатива идентичны с соответствующими вариантами литературных языков.

В рассматриваемых говорах и наречиях в анализируемом диалектном ареале вопросительное местоимение k'i / k'ije «кто» имеет форму множественного числа, как и имя существительное в основном склонении, только в номинативе: k'i – k'it / k'it'. Во 2-ой подгруппе говоров показатель множественного числа выступает в твердом варианте kit «кто (они)», таковым он встречается во многих мокшанских диалектах и в литературном языке. Во всех других парадигмах он имеет мягкий вариант – kit', как в эрзянском языке. Формы единственного и множественного числа в косвенных падежах совпадают. Вопросительно-местоименная форма k'i / k'ije изменяется по типу основного склонения имени существительного.

Вопросительное местоимение z'aro / n'ara / z'n'arо «сколько» изменяется по структуре местоимения k'i / k'ije «кто». По типу указательного и притяжательного склонений эти местоимения не различаются.

Вопросительное местоимение mez'e «что» в описываемых эрзянских диалектах имеет некоторые отличия от форм литературного языка. В 1-ой и 4-ой подгруппах падежные формы местоимения mez'e «что» имеют синтетические формы во всех падежах. Во 2-ой подгруппе не отмечаются синтетические формы иллатива и пролатива, в 3-ей подгруппе нет элатива, иллатива и пролатива. Датив 1-ой подгруппы наряду с эрзянской литературной формой mez'n'en' «чему» имеет, как и в 3-ой подгруппе, усеченную форму mez'n'e «чему». Во 2-ой и 4-ой подгруппах форма датива представлена вариантом mez'еn'd'i «чему», которая совпадает с формой мокшанского литературного языка. В аблативе в 1-ой подгруппе выступают две падежные формы: mez'еd'е и mez'd'е «о чем». В первом случае гласная -е- основы вопросительного местоимения сохраняется, во втором случае она выпадает. Выпадение этой гласной характерно и для инессива, элатива, пролатива. Это же явление наблюдается в падежных формах аблатива, инессива 3-ой подгруппы, а также аблатива, инессива, элатива, пролатива 4-ой подгруппы. Во 2-ой подгруппе в аблативе вместо этой полной гласной -е- выступает редуцированная гласная ъ, в инессиве и элативе она вообще отсутствует.

В 1-ой подгруппе инессив местоимения mez'e «что» имеет две формы, фонетически отличные друг от друга: mesz и mes «в чем». В форме mesz после свистящего s появляется аффрикатный оттенок z. Вопросительное местоимение mez'e в иллативе в 1-ой подгруппе представлено формой mejs. В этой форме произошел переход z' в j: mez'es > mejes > mejs. Падежные формы абессива имеют отличия друг от друга фонетического характера во всех подгруппах.

Во 2-ой подгруппе множественное число вопросительно-местоименной формы mes't' имеет вариант mejt. При этом суффикс множественного числа в данной форме присоединен, по-видимому, к древней форме местоимения mejе, где -jе, как отмечено выше, восходит к *k плюс гласный (как усилительному суффиксу). У местоимения mez'e во множественном числе, как и у местоимения k'ije / k'i, косвенные падежи основного склонения совпадают с формами единственного числа.

Вопросительные местоимения kodamo «какой», kona «который» изменяются по типу местоимения mez'e «что».

Исследование вопросительных местоимений эрзянских диалектов Заволжья показало, что в рассматриваемых говорах данные словоформы отличаются как от соответствующих форм эрзянского литературного языка, так и от других диалектов мордовских языков. Они сохранили в себе с одной стороны, архаичные явления праязыка, с другой стороны, в них выработаны новообразования, не встречающиеся в других диалектных типах.

1. Агафонова Н. А. Словоизменение имени существительного и местоимения в смешанных эрзянских говорах Куйбышевской области: автореф. дисс. ... канд. филол. наук. Тарту, 1983. 21 с.
2. Ананьина К. И. Местоимение в верхне-алатырских говорах мокша-мордовского языка // Вопросы морфологии эрзянских и мокшанских диалектов (словоизменение и словообразование). Саранск: Изд-во Мордов. ун-та , 1977. С. 45-53.
3. Липатов С. И. Местоимения и их формы в диалектах мокшанского языка // Вопросы морфологии эрзянских и мокшанских диалектов (словоизменение и словообразование). Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 1977. С. 31-45.
4. Майтинская К. Е. Местоимения в мордовских и марийских языках. М.: Наука, 1964. 110 с.
5. Агафонова Н. А., Рябов И. Н. Инновационные явления в падежных парадигмах имени существительного в смешанных говорах Самарской области // Финно-угорские языки в современном мире: функционирование и перспективы развития: материалы Всерос. нуч.-практ. конф., посвящ. 95-летию проф. Д. В. Цыганкина. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2020. С. 43-47.
6. Агафонова Н. А., Рябов И. Н. Архаичные явления в падежных парадигмах эрзянских говоров Новомалыклинского района Ульяновской области // Всероссийская научная конференция с международным участием «Бубриховские чтения: задокументированное народное слово» (Петрозаводск, 27–28 октября 2020): материалы Всерос. науч. конф. с международным участием «Бубриховские чтения: задокументированное народное слово», Петрозаводск, 27–28 октября 2020 г. Петрозаводск, 2020. С. 42-45.
7. Цыганкин Д. В., Агафонова Н. А., Рябов И. Н. Архаичные и инновационные явления в падежных парадигмах эрзянских диалектов Заволжья и Южного Урала // Финно-угорский мир. 2021. Т. 13, № 3. С. 254–264.
8. Надькин Д.Т. Морфология нижнепьянского диалекта эрзя-мордовского языка // Очерки мордовских диалектов. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1968. Т. 5. С. 3-198.
9. Левина М.З. Роль первичных местоимений в образовании наречий в мордовских языках (сравнительный аспект). Вестник угроведения. 2018. Т. 8. № 2. С. 268-274.