Языки народов Российской Федерации | Филологический аспект №10 (66) Октябрь 2020

Общественно-политические, педагогические и философские взгляды Исмаила Гаспринского

Меметов Айдер
доктор филологических наук, профессор, Крымский федеральный университет им. В.И.Вернадского, РФ, Симферополь, aydem44@mail.ru

Аннотация: В данной статье рассматриваются педагогические, философские и общественно-политические взгляды Исмаила Гаспринского, а также их влияние на развитие крымскотатарской общественности. Особое внимание уделено стараниям И. Гаспринского модернизировать традиционное исламское образование и адаптировать его к современным реалиям. Автор акцентирует внимание на достижениях Гаспринского в реформировании национальной школы, решении многих социальных задач, в том числе раскрепощении женщин и развитии женского образования, ликвидации неграмотности среди взрослого населения, распространении научных знаний среди масс, внедрении в быт народа элементов санитарии и гигиены и создании благотворительных обществ.
Ключевые слова: Гаспринский, Крым, образование, крымскотатарский язык

Memetov Ayder
Dr. Sci. (Рhilology), Professor, V.I. Vernadsky Crimean Federal University, Russian Federation, Simferopol

Abstract: The article deals with the pedagogical, philosophical and socio-political views of Ismail Gasprinsky, as well as their impact on the development of the Crimean Tatar community. Special attention is paid to I. Gasprinsky's efforts to modernize traditional Islamic education and adapt it to modern realities. The author focuses on the achievements of Gasprinsky in reforming the national school, solving many social problems, including the emancipation of women and the development of women's education, the elimination of illiteracy among the adult population, the dissemination of scientific knowledge among the masses, the introduction of elements of sanitation and hygiene into the life of the people, and the creation of charitable societies.
Keywords: Gasprinsky, Crimea, education, Crimean Tatar language

Работа выполнена при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований. Грант № 19-011-00030

История крымскотатарского народа богата неординарными, самобытными личностями, которые, не жалея сил, работали на благо своей родины, своего народа. Одним из таких его представителей, получившим широкое признание не только в Крыму, но и далеко за его пределами, является Исмаил Гаспринский. Для того чтобы понять педагогические, философские и общественно-политические взгляды Исмаила Гаспринского, необходимо вкратце остановиться на его биографии.

Исмаил-бей Гаспринский родился 8 (21) марта 1851 года в деревне Авджыкой Бахчисарайского района. Его мать Кайтазова Фатиме-Султан Ильясова была дочерью помещика и принадлежала к одной из знатных дворянских фамилий Крыма. У нее были родовые имения в Ялте и Алуште, а также виноградники, сады и пахотные земли, засеянные табаком, почти по всему южному побережью Крыма. Всё это досталось по наследству от родителей, корни которых уходят глубоко в историю. Отец, Мустафа Гаспринский, родился в небогатой семье. Он окончил русскую гимназию в Одессе, был достаточно известен в Бахчисарае. В автобиографическом романе «Кунь догъды» («Солнце взошло») Исмаил Гаспринский подробно описывает жизнь своей семьи, взаимоотношения родителей, годы студенчества, становление своих общественно-политических и педагогических взглядов. В этом романе он изображает себя в образе юноши под именем Даниял, а отца — в образе прапорщика, затем капитана Али бека Дагларова.

В судьбе семьи Гаспринских большую роль сыграл граф М.С. Воронцов (с 1823 года генерал-губернатор Новороссии и Бессарабии, с 1844 года наместник Кавказа с неограниченными полномочиями). Мустафа Гаспринский, хорошо знавший тюркские языки Кавказа, служил у Воронцова переводчиком. За примерную службу он получил чин прапорщика и при содействии своего попечителя удостоился внесения своего имени в дворянскую родословную книгу со званием татарского мурзы. М.С. Воронцов и в дальнейшем покровительствовал М. Гаспринскому, предоставляя ему должности в системе своей администрации вплоть до его ухода в отставку [1, c. 20].

В 1838 году Мустафе Гаспринскому поручили расследовать сложное дело, касавшееся бывших земских исправников из Перекопского уезда и города Симферополя. Мустафа-мурза успешно справился с этим заданием, и генерал-губернатор стал поручать ему весьма деликатные и конфиденциальные расследования.

Одно из таких поручений касалось самого государя-императора, отдыхавшего с семьей на южном берегу Крыма. Императору подарили прекрасный мраморный барельеф. Но пока его величество плескалось в ласковых волнах Черного моря, барельеф исчез. Скандал получился ужасный. Шутка ли, обокрали самого императора. Полицейские сбились с ног в поисках пропажи. Поиски не увенчались успехом, кого-то понизили в чине, с кого-то сняли погоны. Отдых императора был испорчен, он так и уехал из Крыма в дурном настроении. Поиск ценной вещи взял на себя Мустафа-мурза. 13 августа 1839 года барельеф был найден и возвращен хозяину, а Мустафа-мурза награжден тремястами рублями и Знаком Отличия за ревностную службу.

Уточняя биографические данные отца Исмаила Гаспринского, Сабри Айвазов писал: «Мустафа ага, будучи волостным старшиной, угодил князю Воронцову-Дашкевичу в приобретении массандровских земель, принадлежащих тогда айвасильским крестьянам, за бесценок. За эти заслуги Мустафа ага по ходатайству Воронцова-Дашкевича получил личное дворянство и богатство, женился на мурзачке-дворянинке; он уже стал Мустафой Челеби [2, c. 34].  

Привилегированное общественное положение родителей открывало перед Исмаилом Гаспринским большие перспективы. После непродолжительной учебы в местной Бахчисарайской конфессиональной школе-мектебе, он уезжает учиться в Воронежское военное училище, а затем в Москву, где поступает в кадетский корпус.

Во время обучения в кадетском корпусе И. Гаспринский и его друг литовский татарин Мустафа Давидович привлекли внимание талантливого педагога и публициста, издателя журнала «Русский вестник» и газеты «Московские ведомости» М. Н. Каткова, известного монархическими взглядами. Катков встречался и беседовал с ними, ввёл юношей в круг своей семьи.

Видный крымскотатарский общественно-политический деятель Тимур Дагджи, один из потомков Исмаила Гаспринского, недавно издал книгу, где детально описываются беседы Каткова с юными кадетами И. Гаспринским и М. Давидовичем. «Так вот, этот самый Катков обратил внимание на двух нерусских ребят, Исмаила и Мустафу… Сам Исмаил Гаспринский считал, что, приглашая их каждое воскресенье домой на обед, Катков через них пытается узнать, как живут крымские татары, их отношение к другим народам, живущим в Крыму, к христианской морали, к близким по языку и вере туркам, к политике России на окраинах. Во всяком случае, вопросам его не было конца. Он спрашивал, как в Крыму поставлено образование, как изучаются родной крымскотатарский и русский языки, насколько лояльно относится местное население к русским, как ведут себя крестьяне, которых переселили туда из российских губерний, строятся ли там церкви.

Его искренне удивляла веротерпимость крымских татар, их доброе отношение к русским переселенцам. А когда Исмаил однажды сказал, что многие из русских переселенцев уже говорят по-татарски, Катков как бы походя, заметил: «Лучше было бы наоборот».

И, уж конечно, Катков не мог обойтись на этих воскресных обеденных встречах без своего любимого конька — проблемы обрусения малых народов России. Как-то Катков заметил: «Наша христианская мораль пока недоступна и непонятна мусульманам».

— Мораль для всех людей должна быть одинаковой, — возразил Исмаил. — Мусульмане, христиане, иудеи — все мы ходим под одним Богом.

— Нет, нет… Вы еще многого не понимаете. У нас даже не просто христианская, а православная мораль со своими тончайшими аспектами. Пройдет много времени и, я уверен, — Катков ласково улыбнулся ребятам, — да, да — уверен, что вы подойдете к христианской морали.

— А если не подойдем? — спросил Мустафа.

— Ну, тогда… — Катков безнадежно развел руками, явно давая понять им, что, продолжая верить в учение Мухаммеда, им не сделать карьеры.

— Значит, знаменитые Юсуповы не стали бы Юсуповыми, не прими они христианской веры? — возмутился Исмаил.

Катков положил ему руку на плечо: — Милый юноша, разве дело в одном Юсупове? Русская народность имеет свойство ассимилировать инородческие племена, растворяя их, так сказать, в себе. На памяти истории местность, ныне занимаемая губерниями Московской, Владимирской, Ярославской, Костромской, густо была заселена финскими племенами. Где они теперь? Нет их. Они не истреблены и даже не оттеснены в другое место. Они слились с другим народом. Мы, дорогой друг, не испанцы и не англичане. У нас всё происходит мирно и незаметно. — Катков внимательно взглянул ребятам в глаза, пытаясь определить, какое впечатление произвели на них его слова. Потом добавил: — Что касается остальных, в том числе и вас, татар, то вспомним слова нашего славного писателя Гоголя. Что он сказал, помните? «В каждом русском сидит татарский чертенок». Крымский это чертенок или казанский — какая разница? Но процесс идет.

— Но, когда уходят народы, исчезает язык, культура — заметил Исмаил.

— Вы не правы, - возразил Катков, — не всё исчезает. — Он сделал паузу, чтобы заострить внимание ребят, и, убедившись, что они ждут, что он скажет, продолжал. — Когда-то я был членом кружка Белинского. В чем-то я с ним не согласен, но некоторые его философствования блестящи. Возьмите его томик, и там вы найдете изумительную по философской глубине фразу. Белинский написал: «Мы — русские — особая нация. Мы берем у других всё самое лучшее, как свое собственное». Я бы эти слова написал на знаменах наших русских патриотов…

Возвращаясь в Кадетский корпус, друзья делились впечатлениями от этой встречи.

— Нет, не каждый народ можно так легко ассимилировать, как говорит наш учитель, — рассуждал Исмаил. — Возьми наших крымских татар. Десятки, сотни тысяч их уехало и продолжает уезжать в Турцию. Казалось бы, и вера одна, и язык один, однако наши татары не ассимилируются, хранят тонкости своего языка, обычаи…

— За счет ассимиляции и русские, и турки выросли и количественно, и качественно, — заметил Мустафа.

— Любого великого немца, итальянца, француза, переехавшего в Россию, будь он музыкантом, архитектором, ученым, они объявляют своим, русским, — возмущался Исмаил.

— И правильно делают, — возразил Мустафа. — Россия привлекает к себе необычайно талантливых людей, независимо от их национальности, и создает все условия для того, чтобы они вносили свою лепту в процветание государства Российского.

— Может быть, мы напрасно возмущаемся, — задумчиво сказал Исмаил. — Может быть, и нам нужно брать всё лучшее у других народов, а не замыкаться в своей скорлупе. И это лучшее нужно брать с благодарностью к тому народу, который обогатил чем-то твоих соплеменников» [3, c. 18-20].

Издание «Русского вестника» происходило на глазах Исмаила Гаспринского. Следует сказать, что он увидел в Каткове талантливого публициста, всем сердцем любящего свой народ.

По невыясненным до конца обстоятельствам, Исмаил Гаспринский покидает Москву и едет в Турцию для поступления в военный колледж. Однако для поступления необходимо было сдать экзамен по французскому языку, с целью изучения которого он едет сначала во Францию. В Париже ему помогли снять небольшую комнату на окраине. Здесь, в районе Шайэ, когда-то жил известный французский писатель Оноре Бальзак. Знание арабского языка помогло Исмаилу Гаспринскому устроиться на работу в рекламное агентство переводчиком. Заработанных денег ему хватало на оплату квартиры и питание в дешевом кафе недалеко от работы.

В Париже у И. Гаспринского появилось много друзей. Он познакомился с вдохновителем всех импрессионистов Эдуардом Мане, картины которого не принимал ни один салон. Ему пришлось открыть свой «Салон отвергнутых».

Однажды, когда Исмаил сидел с друзьями в мастерской скульптора Рене де Сен Марсо, туда пришел Иван Сергеевич Тургенев. Он чрезвычайно удивился, узнав, что Исмаил приехал из Крыма для изучения французского языка. При последующей встрече Иван Сергеевич, обняв за плечи Исмаила, сказал, что и в его жилах течет татарская кровь. Расставаясь, Тургенев пригласил Исмаила на обед и оставил адрес. Тот воспользовался приглашением и в следующее же воскресенье приехал в деревушку Будживаль, расположенную недалеко от Версаля, на реке Сене. За обедом хозяин дома расспрашивал о его родителях, о том, как он учился в Москве. Поинтересовавшись, как и на какие деньги он живет в Париже, Иван Сергеевич предложил поработать у него секретарем. Так началась их дружба.

Работу в рекламном бюро Исмаил не бросил, а в свободное время, два-три раза в неделю, ездил в Будживаль. Иван Сергеевич давал Исмаилу переписывать страницы, где было много поправок, иногда диктовал письма.

Наверное, здесь, в Париже, рядом с мудрым и тонким аналитиком человеческих душ, защитником достоинства человека любого сословия, Гаспринский серьёзно задумался о старом быте и замшелых феодальных порядках на родной земле. Конечно же, они мешают впитывать в себя те могучие достижения цивилизации, которые дали бы возможность не только крымским татарам, но и всем мусульманам России встать в ряд европейских народов.

Через много лет, работая над «Французскими письмами», Гаспринский свои размышления о пользе и противоречиях цивилизации передаст через философию одного из героев романа шейха Джеляла: «Образованность господствует над воспитанием; ум — над сердцем; эгоизм — над справедливостью. Ни богатство, ни промышленный прогресс не дадут счастья людям, а справедливость и науки… Весь блеск и шум Европы зиждется пока на колоссальном прогрессе индустрии техники; во всем остальном человек Европы недалеко ушел от людей древности и человека других частей света. Тем не менее, европейцы стоят ныне во главе человечества и внесли много хорошего в общее достояние потомков Адама и Евы. Но грядущее откроет людям иные, более широкие горизонты и лучшие формы жизни. Народы, стоящие позади Европы, должны учиться у европейцев и воспользоваться их опытом и ошибками, чтобы прогрессировать в лучшем направлении и создавать лучшие формы жизни и людских отношений, чем те, кои мы видим здесь».

В 1872 году Тургенев знакомится с тогда еще начинающим писателем Эмилем Золя, который с детства испытывал материальные трудности. Даже издав свои первые книги, он не мог вырваться из кабалы издателей. Тургенев, желая помочь молодому писателю, помог перевести и издать в России некоторые его романы из серии «Ругон-Маккары». Золя был на одиннадцать лет старше Гаспринского, но это не помешало им подружиться. Вращаясь в такой среде, Исмаил сам начал пробовать писать. Как-то в беседе с Иваном Сергеевичем Исмаил признался: «Я много думаю о своем будущем. Если у меня не получится с военной карьерой, то стану журналистом или писателем». На это Тургенев заметил: «Журналистом или писателем не становятся, а рождаются. Это не профессия, это образ жизни».

Исмаилу повезло. Литературным его учителем стал признанный мэтр стиля и композиции — Иван Сергеевич Тургенев. Он один, пожалуй, умел так мастерски сжато написать рассказ, где нет ничего лишнего, где работает даже запятая.

С благословения Тургенева Исмаил начал писать статьи и печататься в московских и петербургских газетах.

Таким образом, вместо одного года он прожил в Париже три. Дядя писал ему письма, торопил вернуться скорее домой, чтобы поступить в военный лицей. Из Парижа он уехал с раздвоенными чувствами. За три года он так и не привык к чересчур свободным, на его взгляд, нравам парижан. Но, с другой стороны, ему жаль было уезжать из европейской столицы, оставлять новых знакомых и друзей. Общение с ними сделало его другим, расширило кругозор, заставило задуматься над судьбой своего народа. На фоне французской культуры, где процветали литература, живопись, музыка, где человек мог получить любое образование, которое открывало ему широкие двери в мир науки, техники, искусства. Крым, как и многие другие уголки России, с его отсталостью и нуждой, казался подвалом большого светлого дворца, имя которого — Европа. И в этом подвале день изо дня копошились люди. Не ценя времени, не стремясь к совершенству. Они сами не понимали, как узок их мир, как ничтожно малы их жизненные запросы, как смешны и наивны их мечты.

Ни Петербург, ни Париж не смогли пошатнуть исконной веры Исмаила. Он искренне считал, что если бы парижане были мусульманами, они бы от этого только выиграли. Ибо мусульманство намного строже подходит к вопросам этики и морали. Он был убежден, что ислам ни в коей мере не является тормозом прогресса, и не уставал спорить на эту тему со своими парижскими друзьями.

Ключевым событием в судьбе И. Гаспринского стало издание в Крыму газеты на крымскотатарском и русском языках «Переводчик-Терджиман». На первых порах общественно-политические взгляды издателя «Терджимана» находились под заметным влиянием идей Каткова. Характеризуя его деятельность в этом направлении, Асан Сабри Айвазов писал: «Судя по направлению газеты «Терджиман», Гаспринский с 1883 года по 1894 год был русофилом-монархистом» [2, c. 35]. Подтверждая эту мысль, А.С. Айвазов подробно описывает взаимоотношения Исмаила Гаспринского с Асаном Нури эфенди, бежавшим после Севастопольской войны из Крыма в Турцию.      Асан Нури, получив высшее образование в Турции, некоторое время работал при Мидхат-паше, который был автором первой турецкой конституции и принял участие в низложении султана Абдуль-Азиза в 1876 году. Вернувшись в Крым, А. Нури ведет пропаганду против эмиграции крымских татар в Турцию, и ему удается остановить эмиграционную волну. В 1879 году он знакомится с Исмаилом Гаспринским, работавшим учителем русского языка в земской школе в селе Дерекой недалеко от Ялты. Сабри Айвазов пишет: «А. Нури уговаривал Гаспринского, чтобы он взял разрешение на издание газеты на татарском языке. После долгих переговоров Гаспринский согласился, взял разрешение и в 1883 году 10-го апреля в Бахчисарае вышел первый номер газеты «Терджиман» («Переводчик») … Но после некоторго времени взаимоотношения А. Нури и Гаспринского изменились в худшую сторону. Этому послужила статья Гаспринского, в которой он восхвалял царя, его правительство и царский режим и т. д.

Вскоре после возникновения этих разногласий А. Нури было запрещено учительствовать, у него взяли подписку о невыезде из Ялты. В 1893 году А. Нури со своими единомышленниками совершил налет на типографию Гаспринского и заставил наборщиков набрать и отпечатать 10 тысяч экземпляров прокламаций на татарском языке под заглавием «Мусульмане Крыма, проснитесь, проснитесь!» [2, c. 28-29].  

Общественно-политические взгляды Исмаила Гаспринского охарактеризовал писатель Шамиль Алядин в своей повети «Иблиснинъ зияфетине давет» («Приглашение к дьяволу на пир»). Герой этой повести, воспитанный в духе любви к своему народу, сельский учитель-демократ, молодой поэт Усеин Шамиль Токтаргазы (1881–1913) приезжает в Бахчисарай к Гаспринскому и приносит для опубликования свои новые патриотические стихи. Исмаил Гаспринский, ознакомившись с содержанием стихотворений Усеина Шамиля Токтаргазы, сначала отказывается, а затем, подумав, отбирает для публикации только два стихотворения: «Руслар иле бир хош яша» («Живи с русскими дружно») и «Къайдымызны ким чекеджек?» («Кто о нас позаботится?»).

В отвергнутых стихотворениях Токтаргазы были затронуты мотивы социальной несправедливости. Ознакомившись с этими стихотворениями Шамиля Токтаргазы, Исмаил Гаспринский довольно резко говорит: «Нет, Усеин ходжа! Такие стихи напечатать в своей газете не могу!», так как они написаны «без учета времени и обстоятельств, в которых мы живем… Пусть они пока останутся при Вас, пока не наступят лучшие дни…» На вопрос Шамиля: «А когда же они наступят, эти времена?» — Исмаил Гаспринский ответил, что к этим лучшим дням нужно идти мирным путем, повышая знания и общую культуру народа, то есть заниматься просветительской деятельностью. Присутствовавший при этом большой друг Исмаила Гаспринского известный востоковед Александр Николаевич Самойлович, соглашаясь с революционными взглядами Шамиля Токтаргазы, но соблюдая такт гостя, робко замечает: «Образование, культура … избавит ли только это от гнета?» [4, c. 204].

Приведенные выше примеры убедительно свидетельствуют о том, что общественно-политические взгляды Исмаила Гаспринского были ограничены рамками просветительства. Попытки со стороны революционно настроенной крымскотатарской интеллигенции вовлечь Исмаила Гаспринского в русло своей деятельности не увенчались успехом. В годы революционного подъема в России известный просветитель, революционный демократ Абдурешит Медиев вместе со своими единомышленниками Усеином Токтаргазы, Нусретом Ильмий и Джелялом Меиновым явились в редакцию газеты «Терджиман». Медиев, обратившись к Гаспринскому, сказал: «Уважаемый учитель! Произошла русская революция. Народы всколыхнулись. В их умах проснулись мысли о национальном освобождении. Разве не настало время «Терджиману» изменить свое политическое направление, дать больше простора демократическим мыслям?». На это Гаспринский ответил: «Революция произошла, но не победила. Жизнь осталась такой же, какой она была раньше. И поэтому надо ждать. Ждать лучших дней». Взволнованные посетители попытались убедить своего упрямого оппонента, что необходимо ускорить приход этих дней. Но Гаспринский считал, что «сейчас не время поворачивать руль» [4, c. 15].

В юношеские годы Исмаилу Гаспринскому были близки идеи европейских утопистов. Особое влияние на него в этом плане оказал итальянский мыслитель Томмазо Кампанелла (1568– 1639), один из философов-реформаторов, мечтавших создать новое общество, где нет эксплуатации человека, нет власти денег и денежных отношений, люди трудятся добровольно и получают по труду, всё национальное богатство в руках государства, люди образованны, нравственно безупречны и т.д.  Есть все основания полагать, что свой роман «Дар-уль-Рахат мусульманлары» И. Гаспринский написал под влиянием утопических идей Кампанеллы, его произведения «Город солнца», являющегося ценнейшим памятником свободной человеческой мысли, призывом к борьбе за идеальное справедливое общество.

Однако литературные суждения И. Гаспринского нельзя рассматривать как проявление революционных идей, так как его практическая деятельность не выходит за рамки народного просвещения. И. Гаспринский принадлежал к либеральной группе просветителей, и его мировоззрение, практическая деятельность, творчество были целиком связаны с этим направлением.

По своим философским взглядам И. Гаспринский был близок к деизму. Деизм — религиозно-философское воззрение, согласно которому бог, сотворив мир, более не принимает в нем участия и не вмешивается в закономерное течение его событий. Бог — это мировой разум, создавший природу и давший ей законы развития. Деизм отвергает дальнейшее вмешательство бога в самодвижение природы. Деисты критиковали религию с позиций рационализма, вели борьбу за свободу совести и мысли, за независимость науки от религии. Среди его сторонников были Ньютон, Вольтер, Ломоносов и многие другие выдающиеся мыслители. Но некоторые склонны рассматривать деизм как форму компромисса с религией. Среди современных естествоиспытателей деистская идея единого творца вызывает поддержку как обоснование упорядоченности и единства законов природы.

И. Гаспринский, как деист, стремился, с одной стороны, беречь и развивать мусульманскую религию, а с другой — вел борьбу против реакционного духовенства, препятствующего распространению знаний и светской культуры среди народных масс.

Во второй половине XIX века среди мусульман России возникло религиозно-реформаторское движение, получившее название джадидизм (от арабского усул-и-джадид — новый метод, новаторство), основателем которого были Ш. Марджани (1818 -  1889), А. К. Насыри (1824 – 1902), Х. Фаизхан (1828 – 1866).  Идеологом этого движения в Крыму был Исмаил Гаспринский.

Он выступал за реформу старой системы образования и создание новых школ с новыми методами обучения. Эти школы, открываемые в Крыму сторонниками Гаспринского, были шагом вперед по сравнению с устаревшими конфессиональными мектебе и медресе (усул-и кадим), так как в учебных планах новых школ наряду с религиозными предметами отводилось 20% учебного времени на изучение родного языка, арифметики, географии и некоторых других светских дисциплин. В целях упрощения новой системы образования крымских татар И. Гаспринский частично реформировал арабскую графику и ввел дополнительно некоторые знаки для обозначения на письме гласных звуков, издал учебники и учебные пособия по родному языку.

Новшества джадидизма не только облегчали обучение, но, что весьма существенно, заметно сокращали срок учебы с 6-7 лет до 2-3. Высвободившееся в традиционно конфессиональных мектебах время джадидисты обычно использовали на преподавание некоторых светских дисциплин.

В январе 1884 года И. Гаспринский открыл первое учебное заведение в Крыму, где преподавание велось с использованием нового метода. На страницах своей газеты «Терджиман» он писал о том, что в бахчисарайском приходе Кайтаз Агъа открылся мектеп, где будут преподаваться «турецкая (крымскотатарская – А.М.) и арабская грамота, письмо, чтение, арифметика и правила веры [5].

Курс обучения был расчитан на два года. В мектеп принимались дети 7-летнего возраста. Учебное заведение находилось под наблюдением муэдзина Мамута эфенди. Занятия в школе вел сам И. Гаспринский, который в качестве учебного пособия начал использовать свой учебник «Ходжа-и Субъян». Плата за обучение была установлена в размере 1 рубль в месяц. Именно с этого момента и началась история распространения джадидизма в Крыму.

К 1895 году в Бахчисарае уже существовало 7 подобных учебных заведений. В других же регионах страны их уже насчитывалось более сотни [6].

Теперь перед И. Гаспринским стоял вопрос: как использовать выигранное «время школьного возраста детей, которое не следует даром растрачивать». Им была предложена идея о продолжении обучения, в процессе которого давать именно те знания, которые могли бы пригодиться «им в практической жизни» [6]. После того, как учащиеся изучили основы родного языка и необходимый комплекс богословских дисциплин И. Гаспринский предложил включить в программу дальнейшего обучения те предметы, которые способствовали бы решению проблемы профориентации, то есть освоению того или иного ремесла. Обращаясь к родителям, дети которых учились в джадидитских школах, И. Гаспринский писал: «Подумайте, разве это не хорошо? Бахчисарай первый дал пример и ход звуковому методу преподавания. Дадим теперь и первый пример и образчик профессиональной школы, приноровленный к нашему быту и местным потребностям» [5].

Вместе с обучением ремеслу, И. Гаспринский предлагал ввести в систему образования крымских татар русский язык, как государственный язык Российской империи. В нем он видел источник более глубоких знаний и широкие возможности дальнейшего продолжения обучения для крымскотатарских детей в одном из университетов страны. Он предложил также и идею изменения принципа работы подобной школы. Сначала дети должны освоить традиционные для национально-конфессионального мектеба предметы обучения с использованием звукового метода. В оставшееся учебное время, по мнению И. Гаспринского, учащиеся должны были утром изучать русский язык, а после полудня они могли обучаться одному из ремесел – традиционному в Бахчисарае, славившимися своими плотниками, портными, башмачниками.

Если же горожане, обсудив все вопросы, связанные с открытием этой школы, согласятся на ее создание и начнут выплачивать за обучение одного школьника полтора рубля в месяц (что при наличии 40 учащихся должно составить в сумме 700 рублей) и при непосредственной материальной поддержке этого благородного дела Бахчисарайской городской Управой ориентировочно в размере 500 рублей, то И. Гаспринский пообещал выплатить из собственных сбережений 800 рублей [5]. В дальнейшем И. Гаспринский предлагал открыть в этой школе преподавание основ садоводства и виноградарства «для чего найдутся особые средства и помощь от правительства» [5]. Он справедливо полагал, что для всего этого дела необходимо было лишь желание и заинтересованность, прежде всего родителей учащихся.

Тем временем многие, преимущественно молодые учителя национально-конфессиональных школ обратили пристальное внимание на учебник И. Гаспринского «Ходжа-и Субъян». Они стали использовать джадидистскую методику, убедившись в огромной ее эффективности.

Последствием введения прогрессивного звукового метода обучения явилась заметная и ощутимая переориентация крымскотатарских мусульман на сторону джадидистских школ и прогрессивных преподавателей. Родители стали выбирать для своих детей новометодные школы, вместо того, чтобы отправлять их в традиционные «кадимистские». «Потеряв доверие к приходским школам, - писал современник, - некоторые богатые крымские татары перестали делать пожертвования на поддержание этих школ, а эти пожертвования и составляли источник тунеядства существования таких полуграмотеев, именуемых муллами, татарским духовенством» [8, д.1194, л.9 (об)].       

Против новаторских идей И. Гаспринского в сфере образования резко выступила наиболее реакционная часть духовенства. Один из мудариссов медресе Ишмухаммед, весьма религиозный человек, не любил Гаспринского за его новомодное обучение и во всеуслышание заявил: «По моему уму-разуму, Исмаил Гаспринский — настоящий безбожник, не только потому, что он ввел в школах звуковой метод обучения, но и по складу своих мыслей и взглядов на жизнь».

Жертвами религиозных фанатов стали некоторые единомышленники Исмаила Гаспринского, принявшие на вооружение новые методы обучения. Сабри Айвазов в краткой автобиографии пишет, что против новой школы выступали многочисленные недоброжелатели, «начиная от кулаков, духовенства и до урядников и жандармов». В 1904 г. перед выпускным экзаменом С. Айвазов получил анонимное письмо, в котором было написано: «Атеист! Если ты хочешь умереть своей естественной смертью, то брось школу, а если ты хочешь, чтобы тебя убили как собаку, то продолжай учительствовать». Он на это анонимное письмо не обратил внимания и продолжал оставаться жить при школе. 24 июня 1904 г., когда С. Айвазов спал, в два часа ночи в него был брошен через окно большой камень весом 38,5 фунтов… камень попал ему в плечо, а другой камень, меньше первого, — в голову, который его ранил, шрам до сих пор остался» [2, c. 16].

В качестве другого печального примера следует указать на убийство просветителя Усеина Шамиля Токтаргазы в 1913 году.

Однако, несмотря на эти трагические происшествия, дело двигалось. Успешная деятельность И. Гаспринского в области примирения духовенства с нововведениями в системе народного образования привела к тому, что во время молитвы, посвященной празднованию 25-летия беспрерывного издания газеты «Терджиман», Аджы Эмир-Эфенди произнес: «О люди, помолимся за здравие и благополучие первого учителя, первого мектеба по «звуковому методу» Бекир-Халиль-Эфенди Эмекдарова, первых преобразователей наших медресе Аджи-Абибуллы Муслюма и Галимджана Баруди; за распространителя «звукового метода» на Кавказе Афуз-Эфенди Шейх-заде, первого муллы, начавшего писать и издавать на русском языке, Гатауллы Баязитова… Да здравствуют они!» [7].

Оценивая исторические заслуги И. Гаспринского, можно утверждать, что он дал бесконечно много для крымскотатарского образования, обогатив сокровищницу просветительских идей новым содержанием, реформировал национальную школу. Он подошел к решению многих социальных задач. Среди них были раскрепощение женщин и развитие женского образования, ликвидация неграмотности среди взрослого населения, распространение научных знаний среди масс, внедрение в быт народа элементов санитарии и гигиены, создание благотворительных обществ как формы общественной помощи развитию культуры и просвещения. Именно в этом огромная историческая заслуга Исмаила Гаспринского.

1. Аблаев Э.А. Исмаил Гаспринский – гуманист, просветитель, педагог / Э.А.Аблаев. – Ташкент: Фан, 1991. - 165 с.
2. Айвазов С. Последняя рукопись. Дело партии «Миллий фирка»: из серии «Рассекреченная память». Крымский выпуск / С.Айвазов. – Симферополь: Доля, 2009. – Т. 1. – 350 с.
3. Дагджи Т. Одна судьба на все поколения. – Симферополь: Крымучпедгиз, 2013. - 260 с.
4. Шамиль Алядин. Иблиснинъ зияфетине давет. - Ташкент: Изд-во лит. и искусства, 1979. - 215 с.
5. Терджиман. – 1891. - 10 января.
6. Терджиман. – 1895. - 23 июля.
7. Терджиман. – 1908. - 9 мая.
8. РГИА, ф. 821, оп. 8.