Русская литература | Филологический аспект №11 (67) Ноябрь 2020

Образ времени в художественном произведении (по повести В. Тендрякова «Кончина»)

Павлова Татьяна Васильевна
кандидат пед. наук, доцент кафедры русской филологии и мировой литературы, Казахский национальный университет имени аль-Фараби, Казахстан, г. Алматы, pavlova.tatyana@bk.ru
Чекина Елена Брониславна
ст. преподаватель кафедры русской филологии и мировой литературы, Казахский национальный университет имени аль-Фараби, Казахстан, г. Алматы,vesna-elena@rambler.ru

Аннотация: В статье рассматривается проблема отражения времени в художественном произведении. Подчеркивается сложность и многоплановость художественного времени в повести В.Тендрякова «Кончина». Особое внимание уделяется соотношению времени фабульного и времени сюжетного в произведении. Подробно анализируются художественные особенности повести: смена временных пластов, прием ведущего персонажа, подводящие к философскому осмыслению событий истории и произведения в целом.
Ключевые слова: образ времени, сюжетное и фабульное время, ретроспекция, прием ведущего персонажа

Pavlova Tatyana
Cand. Sci. (Pedagogy), assоciate professor at the Department of Russian philology and world literature, Al-Farabi Kazakh National University, Kazakhstan, Almaty
Chekina Yelena
Assistant professor at the Department of Russian philology and world literature, Al-Farabi Kazakh National University, Kazakhstan, Almaty

Abstract: The article deals with the problem of reflecting time in a work of art. The complexity and versatility of artistic time in the story" Death " by V. Tendryakov is emphasized. Particular attention is paid to the use of plot time and plot time in the work. The artistic features of the story are analyzed in detail: the change of temporary layers, the reception of the leading character, leading to a philosophical understanding of the events of history and the work as a whole.
Keywords: representation of time, plot and fable time, retrospection, reception of the lead character

Исследование категории времени в том или ином произведении искусства имеет огромное значение в понимании мира и в его отражении автором. Решение проблемы времени зависит от философских взглядов художника, поэтому изучение мировоззрения писателя не может быть плодотворным без анализа художественного времени в его произведениях. Во все времена философы, поэты, писатели пытались найти свои ответы на вопросы о времени и пространстве как общих проблемах бытия, течения жизни, хода истории. «Художественное время и художественное пространство – одна из важнейших характеристик художественного образа, которые организуют композицию произведения и обеспечивают его восприятие как целостной и самобытной художественной деятельности…» [1, c. 1174].

Значимость этих категорий для литературного произведения признается всеми литературоведами и критиками. Но данная проблема до сих пор до конца не решена. Особенно много неразрешенных вопросов возникает по отношению к развитию современной прозы. По мнению Н. Гея, в «наши дни временные измерения образа оказываются тесно связанными с проблемами показа исторического времени. Оно становится своеобразным «пространством» развертывания событий и средством саморазвития образа» [2, c. 213].

Известно, что историческое, реальное время всегда значительно шире художественного времени. Таким образом, чтобы понять и правильно оценить то или иное произведение, необходимо исследовать проблему времени в данном произведении, образ времени. Без такого широкого проникновения в действительные «события» наше понимание произведения было бы недостаточно полным. Настоящий художник слова в своем произведении обязательно вольно или невольно отражает определенный исторический период жизни народа, даже не делая широкие экскурсы в историю. «Литература в большей мере, чем любое другое искусство, становится искусством времени. Время – его объект, субъект и орудие изображения» [3, c. 209].

         Обращение к повести В. Тендрякова «Кончина» в связи с рассмотрением проблемы времени не случайно. «Кончина» была произведением принципиально важным как для самого писателя, так и для всего его творчества. Критик Ю. Томашевский отмечает: «„Кончину“, пожалуй, Тендряков любил больше остальных своих повестей и романов. Гордился, что ее написал». [4]. Время внесло свои коррективы в оценку повести, приблизило ее к нашим дням. Наше прошлое требует внимательного изучения, и «Кончина» стала необходимой в осмыслении истории. В своей книге «Час выбора» Игорь Золотусский писал: «Три десятка лет русской истории впрессовывает В. Тендряков в две с небольшим сотни страниц… В образах и картинах этой повести прорезаются образы и черты эпоса» [5]. Спустя 20 лет после выхода повести Л. Вильчик отметил символичность и философское осмысление фактов истории в «Кончине»: «Стремление максимально уплотнить и философски укрупнить изображение придает реалистической по материалу повести некий символический, притчеобразный характер, неожиданно роднящий ее с такими явлениями в мировой литературе, как „Осень патриарха“ Гарсиа Маркеса». [6]

Никто еще до Тендрякова не ставил так вопрос о противоречии между экономическим ростом одного хозяйства и нравственными целями всего общества. Никто, кажется, не говорил так остро и убедительно о тех огромных издержках социально-психологических, этических, нравственных, которые сопутствуют экономике, направленной только на одну цель: на материальную выгоду одного хозяйства [7, c. 113].

Хотя события, изображенные в повести, и не выходят за пределы одного колхоза, они воспринимаются только в контексте истории всей страны. Образ эпохи незримо присутствует в «Кончине», и сам главный герой, Евлампий Лыков, является порождением определенного времени.

Следует отметить, что конфликт, лежащий в основе повести «Кончина», волнует Тендрякова давно, он варьирует его в прежних произведениях, пытаясь каждый раз наполнить новым жизненным содержанием. Речь идет, говоря обобщенно, об особом интересе к истории нравственного перерождения людей, корыстно использующих свое положение в обществе. В повести «Кончина» Тендряков не ограничивается изображением морального падения руководителя колхоза. Здесь развернут, на протяжении более тридцати лет ретроспективно прослежен путь Лыкова, путь колхоза. Иначе говоря, в «Кончине» автора интересует не только сам факт падения человека, какой-то конкретный, частный случай, но и причины появления культа руководителя, социальные истоки этого явления в определенный отрезок исторического времени. Как пишет Резников, «Тендряков В. по-своему говорит и о сельской миграции. Он акцентирует на социально-нравственных причинах ее» [7, c. 113].

Образ Лыкова – один из наиболее противоречивых в русской литературе, он воплощает в себе некоторые из противоречий не только колхозной истории, но и истории страны в целом. Писатель на протяжении многих лет следит за Лыковым – с детства, от первых коммун и до конца 50-х годов. Это вызвано стремлением художника полнее показать всю противоречивость образа колхозного председателя.

Автор обращается к приему ретроспекции, к воспоминаниям. Сам Лыков в повести «не действует», он умирает. Живет же председатель, существует в памяти людей, в их прошлом.

Особенность композиции романа в том, что об истории колхоза, о его председателе читатель узнает, как бы последовательно воспринимая точку зрения то одного, то другого персонажа. Основной повествовательный прием в «Кончине» – прием «ведущего персонажа» (выражение Б.В. Томашевского) [8, c. 520]. Автор как бы присоединяется к точке зрения одного из действующих лиц, как бы сам участвует в происходящих событиях, последовательно переходя от одной точки зрения к другой в своем повествовании. События излагаются каждый раз так, как их непосредственно воспринимает в качестве свидетеля или участника «ведущий персонаж» данного момента повествования. Поэтому о председателе мы тоже узнаем словно бы «из разных уст». Автор дает возможность самому читателю оценить все действия и поступки главного героя.

Как правильно подметил Евг. Сидоров, «характер Лыкова, конечно, по-своему феноменален, но одновременно он типизирует собственной судьбой некоторые серьезнейшие противоречия нашей колхозной истории» [9, c. 10]. Автор показывает взаимосвязь между героем и окружающим его миром, рассматривает образ Лыкова как явление определенного исторического периода в жизни колхоза.

Важную сюжетообразующую и обобщающую роль в романе играют, пользуясь языком кинематографии, временные титры. Поддерживая, прежде всего, весомость времени в том большом плане, о котором говорилось выше, Тендряков использует часто временные указатели, заставляя читателей воспринимать изображенное в рамках точно определенных временных отрезков то большего, то меньшего масштаба. В «Кончине» само время является объектом изображения. По замечанию исследователя, «изображение движущего исторического процесса заставляет писателей постоянно мыслить временными категориями, фиксировать течение времени, расщеплять его, исследовать…» [10, c. 105].

В повести В. Тендрякова «Кончина» прослеживается четкая поступь истории, оказавшая влияние на нравственно-психологический облик героев Это постоянно подчеркивается и временными титрами. «Наверное, он был последний в округе солдат с войны – как-никак стояла осень 1925-го…» [11, c. 131] «Ему исполнилось 17 лет, когда загремело по стране: Это есть наш последний и решительный бой…» [11, c. 159] «По стране шел голодный год – тысяча девятьсот тридцать третий…» [11, c. 183]. Таким образом, в общей картине жизни колхозной деревни, нарисованной в романе, временным титрам принадлежит важная роль. Точное обозначение времени используется в «Кончине» не в качестве «фона», живописной детали, аккомпанемента к чему-то более важному и существенному, временные указатели непосредственно участвуют в создании образа исторического времени, картины жизни советского общества послеоктябрьского периода.

В «Кончине» нет широких полотен, изображающих жизнь страны, и все-таки автор постоянно и настойчиво незначительными деталями подчеркивает, что действие романа не локализировано, выходит за рамки одного колхоза. «Село жило как в осаде. Мир, вставший на дыбы, обложил со всех сторон Пожары. Голодный, тифозный, озлобленный, время от времени этот мир засылал продотряды – небритых, угрюмых, напористых людей с винтовками и наганами» [11, c. 159]. В этих строчках прослеживаются черты определенного этапа в жизни нашей страны, двадцатые годы – время, когда решалось, быть или не быть революции.

Ссылки на время, переключение повествования от реального, конкретного эпизода в более общий план помогают объединить, обобщить события, происходящие в селе Пожары с жизнью всей страны, дать обобщенный образ времени.

Таким образом, В. Тендряков в повести «Кончина» одним из главных героев выдвигает время, с которым связаны все остальные герои, их судьбы и которым во многом можно объяснить закономерность, типичность происходящего. События в художественном произведении характеризуются определенной временной протяженностью. В этой связи различают время фабульное и время сюжетное. В качестве отправного определения фабулы и сюжета в настоящей работе взято определение В.В. Кожинова [12, c. 421].

Фабульное время в «Кончине» составляет всего несколько дней (рассказ о смерти Лыкова). Но повесть получает поистине полифоническое звучание, ставит важнейшие вопросы современности, и происходит это благодаря максимальному расширению сюжетного времени повести, заключающего в себя, по существу, весь жизненный путь главного героя, историю колхоза – более чем 33-летний промежуток времени.

Структура художественного времени в повести «Кончина» оказывается, таким образом, очень сложной и многоплановой. Повествование начинается с того, что Лыков умирает, т.е. с конца. Все действие разворачивается как серия быстро происходящих картин – воспоминаний в течение нескольких дней.

Одна из характерных особенностей композиции повести – возвращение вновь и вновь к уже сказанному, уже данному однажды факту истории, для того чтобы показать его с разных сторон, как бы через восприятие разных людей. Это необходимо автору, видимо, для того чтобы критически осмыслить и понять всю сложность жизни и борьбы в селе в те далекие годы. Последовательное описание одного и того же отрезка сюжетного времени (в восприятии разных персонажей) повести создает внутреннюю соответственность событий и поступков героев, хотя рассказ ведется каждый раз о разных героях, все сводится к одному – к Евлампию Лыкову, его «восхождению» и кончине.

Вся повесть Тендрякова построена на смене временных планов – то действие течет в настоящем, то происходит возвращение к давно минувшему прошлому. Изображение, показ настоящего (ожидание смерти Лыкова и последующих перемен в жизни многих людей, разговоры о будущем) служат как бы зачином, отправным толчком для основного повествования – истории колхоза, жизни его председателя. Этим можно объяснить то, что почти в каждой главе «Кончины» происходит смена временных планов.

Время в повести течет неравномерно. Председатель колхоза Лыков умирает – время фабульное как бы останавливается, растягивается (почти вся повесть – воспоминание). С болезнью председателя нарушается привычное течение жизни, герои живут ожиданием смерти, перемен. Время для них не движется, не существует, не интересует оно и автора. Сюжетное время отличается от фабульного в повести не только длительностью, но и быстротой течения, перед читателем развертывается картина жизни в разные периоды развития колхоза (1925 – образование сначала коммуны, затем колхоза; 1933 – голодный год; война; послевоенные годы и т.д.).

Со смертью председателя прерываются воспоминания героев о прошлом (оно уходит со страниц повести) и немедленно выявляется быстрое течение фабульного времени. Смерть, оборвав воспоминания, дала толчок для движения времени в настоящем, герои начинают жить, действовать.  Сразу происходит множество событий – так называемая «ночь поминок по председателю» (Глава «Недобрая ночь»): убийство Лехи Шаблова сыновьями Лыкова, поспешный отъезд Валерия Чистых в город, его разговор с отцом, личная драма Альки Студеной (ее обращение к прошлому, к своей прожитой жизни), смерть деда Матвея. Такая событийно-информативная насыщенность небольшого промежутка времени создает впечатление быстрого бега времени, ускоренный ритм повествования.

Таким образом, чтобы достичь своей цели, показать историю жизни председателя и его колхоза, автор использует прием убыстрения и замедления течения времени, в зависимости от того, существенно или несущественно оно для героев в данный момент. Главы построены как ретроспекция, обращение к тому, что подготовило, утвердило, сделало возможным бытие культа личности Лыкова. Ретроспекция расширяет художественное время повести и вырисовывает какие-то отдельные черты эпохи. Художественная особенность повести во многом зависит от сочетания того, что происходит сегодня и временных ретроспекций. Таким образом происходит построение повествовательного сюжета.

«Кончину» можно считать этапным произведением в творчестве Тендрякова. Пожалуй, это первое произведение, в котором так глубоко решаются вопросы не только нравственной оценки человека, но и нравственной оценки истории в целом.

1. Роднянская И.Б Художественное время и художественное пространство // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н. Николюкина; Институт научной информации по общественным наукам РАН. М.: НПК «Интелвак», 2001. 1600 стб.
2. Гей Н.К. Время и пространство в структуре произведения // Контекст 1974. М.: Наука, 1975. С. 213-228.
3 Лихачев Д. Поэтика древнерусской литературы. М.: Наука, 1979. 360 с.
4. Томашевский Ю. Вчера и сегодня. М.: Сов. писатель, 1986. 224 с.
5. Золотусский И. Час выбора. М.: Сов. писатель, 1976. 320 с.
6. Вильчик Л. Вниз по течению деревенской прозы // Вопросы литературы. 1985. № 6.
7. Резников Л. Письма о силе добра. // Север. 1969. №1.
8. Томашевский Б.В. Стилистика и стихосложение. Л.: Наука, 1959. 539 с.
9. Сидоров У. Мужество правды (о прозе В. Тендрякова) // Тендряков В. Собр. соч. Т. 1. М.: Худ. лит-ра, 1978.
10 Дарьялова Л. Жанр и композиция литературного произведения: Межвузовский сборник. Калининград, 1974.
11. Тендряков В. Кончина // Тендряков В. Перевертыши. Повести. М.: Современник, 1974. 638 с.
12. Кожинов В.В. Сюжет, фабула, композиция. // Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Т. 2. М.: Наука, 1964.