Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание | Филологический аспект №12 (80) Декабрь 2021

Лингвистические взгляды Джорджа Бьюкенена (1506-1582)

Мурсалимов Константин Александрович
кандидат исторических наук, доцент кафедры государственно-правовых дисциплинюридического факультета, Санкт-Петербургского университета Федеральной службы исполнения наказаний, г. Санкт-Петербург; E-mail: constant_mur@mail.ru

Аннотация: В статье исследуются взгляды шотландского гуманиста Джорджа Бьюкенена (1506-1582) на происхождение и классификацию языков народов Шотландии.
Ключевые слова: Джордж Бьюкенен, Шотландия, происхождение языков, кельтские языки, бриттские языки, гойдельские языки.

Mursalimov Konstantin Alexandrovich
Candidate of Sciences in History, Associate Professor of the Department of State Law Disciplines of the Faculty of Law of Saint Petersburg University of The Federal Penitentiary Service of Russia, Saint Petersburg;

Abstract: The article examines the views of the Scottish humanist George Buchanan (1506-1582) on the origin and classification of the languages of the nations of Scotland.
Keywords: George Buchanan, Scotland, origin of languages, Celtic languages, Brittonic languages, Goidelic languages.

Шотландский гуманист, поэт и политический теоретик Джордж Бьюкенен (1506-1582) по большей части известен своими политическим и историческим сочинениями, а также поэтическим произведениям. Вместе с тем, заслуживают внимания и его взгляды на происхождение народов, населявших Шотландию со времен раннего Средневековья, и классификацию их языков, нашедшие отражение в первых трех книгах его «Истории Шотландии» (Rerum Scoticarum Historia), изданной в 1582 году.

Rerum Scoticarum Historia состоит из XX книг и повествует об истории Шотландии с древнейших времен вплоть до 1571 года, причем первые три книги посвящены не истории, а топографии, этнографии, этимологии названий и историко-географическому описанию Шотландии, и по сути являются вполне независимым произведением. В данных книгах рассматривается широкий круг вопросов, касающихся этнолингвистики, этногеографии, кельтологии
и первоначальной истории Британских островов. Они в определенной степени проливают свет на взгляды Бьюкенена по вопросу происхождения шотландцев и в целом кельтов. Именно благодаря тщательному изучению этимологии географических названий и языковых особенностей, основываясь, прежде всего, на блестящем знании латинского языка и античных текстов, Джордж Бьюкенен внес весомый вклад в разрешение проблемы происхождения кельтов. Между тем, именно этот вопрос оставался незамеченным большинством исследователей вплоть до 90-х годов XX века, когда заметно вырос интерес к кельтской проблематике и сравнительной этнолингвистике.

Собственно, уже с самых первых страниц своей «Истории» Бьюкенен приступает к полемике терминологического характера. Так, полагает он, в каждом языке трудно найти такие слова, которые можно было бы с полной уверенностью назвать «первоначальными», и в этой связи разумнее было бы следовать мнению ученых людей, чем утруждать себя тщетными и даже смехотворными изысканиями, направленными на выявление древних значений слов языка, истоки которого теряются в глубине веков. С пренебрежением Бьюкенен отзывается об исследовании обиходной речи и народных диалектов, считая в целом изучение обычаев толпы делом малополезным для истинного ученого, которое можно предпринять, в лучшем случае, из простого любопытства, но не ради достижения каких-либо серьезных результатов в науке [8, 4].

В этой связи интересно мнение Бьюкенена относительно преимуществ латинского языка перед «варварскими». Точно также, как все вещи в своем развитии проходят ряд ступеней, от несовершенного к совершенному, так и язык, зарождаясь в среде грубых и необразованных людей, бывает первоначально резким, шероховатым и неотесанным, однако со временем под влиянием культуры теряет свою былую природную дикость и становится все более приятным, как для слуха, так и для разума [8, 5]. При этом «следует снисходительно относится к  тем, кого природа обделила хорошим вкусом и кто предпочитает язык Катона и Энния стилю Цицерона и Теренция, ибо они уподобляются тем, кто, будучи знакомы с пшеницей, тем не менее, склонны употреблять в пищу обыкновенные желуди» [8, 5].

В то же время, отмечает Бьюкенен, необходимость в чистоте и элегантности латыни не должна быть предметом обсуждения образованных людей. Применительно к спору вокруг географических названий, вопрос будет не в том, как древние бритты могли произносить латинские слова, а как сами носители латыни воспринимали бриттские. «Со своей стороны, - заявляет Бьюкенен, - я скорее предпочту быть в неведении относительно невнятных бормотаний древних британцев, чем поступлюсь хоть толикой своего знания латыни –  языка, который я с большим усердием впитал еще в юном возрасте» [8, 5].

В этом, продолжает он, и причина его отношения к старому языку его соотечественников (гэльскому): «Я воспринимаю без сожаления постепенное вымирание древнего шотландского языка и охотно приветствую исчезновение этих варварских звуков, дабы на смену им пришла благозвучная прелесть латинских слов. И в этой смене языков, когда одному приходится уступать дорогу другому, мы добровольно и обдуманно выбираем путь от грубости и варварства к культуре и образованности, освобождаясь тем самым от несчастливой доли, выпавшей нам по рождению. И если наши старания и труды пойдут на пользу этому делу, то направим все свои силы на дальнейшее оттачивание греческого и латинского языков, получивших открытое признание в большей части этого мира, и посвятим себя их очищению от всех неточностей и шероховатостей, вызванных влиянием варварских наречий» [8, 5].

Вырисовывается метод Бьюкенена – метод гуманистической историографии – обращение к классическим текстам. Только они признаются Бьюкененом в качестве надежного источника; устная традиция воспринимается им негативно. Так, к примеру, книга третья его «Истории» полностью посвящена выдержкам из античных и раннесредневековых авторов, когда-либо писавших о кельтах.

Отвергнув все распространенные мифы, он обращается непосредственно к проблеме истоков шотландского народа. При изучении происхождения какого-либо народа, как признается сам Бьюкенен, он следует методологии, разработанной еще Плинием: во-первых, выяснение того, каким богам поклоняется народ; во-вторых, изучение его языка; в-третьих, сравнение географических названий. То есть предметом исследования в данном случае будут “sacra, linguam, oppidorum vocabula” («религия, язык, названия городов») [8, 47].

Переходя к рассмотрению лингвистических особенностей, следует отметить, что сам Бьюкенен не имел четкого представления о языке древних жителей Британии, а сведения об этом таких античных авторов, как Цезарь, Страбон и Тацит были весьма неопределенными. Древние языки, замечает Бьюкенен, за все эти столетия подверглись такой деформации под влиянием варварских наречий и диалектов, что в настоящее время невозможно с достоверностью утверждать об их происхождении и первоначальном распространении [8, 48].  Хотя по тем немногим сведениям, которые можно почерпнуть в этих источниках, можно было сделать вывод, что галльский (кельтский) язык был широко распространен в Европе. Так, согласно Тациту, на языке, близком к британскому, разговаривали племена, обитающие на берегах Балтики – эстии (эстионы) [5, 480], а на галльском языке – жившее по соседству с эстиями племя котинов (готинов) [5, 482]. При этом, по Тациту, галльский язык мало чем отличается от британского [5, 431].

На основании этого Бьюкенен посчитал нужным объединить родственные между собой галльские и британские языки в одну большую группу «галльских языков» (linguae gallicae), внутри которой можно выделить три основных ветви: язык белгов (на севере Галлии и юге Британии); кельтский, распространенный на Иберийском полуострове, в Ирландии и Шотландии, от которого произошел гэльский язык; наконец, бриттский язык, давший начало валлийскому. Вторая группа языков, по Бьюкенену, – это «латинские языки» (linguae latinae), основанные на латыни и включавшие итальянский, испанский и французский («современный галльский»), а третья выделенная им группа «германских языков» (lingua germanicae) охватывала немецкий, английский, фламандский, фризский и другие европейские языки [8, 48-49]. Впрочем, Бьюкенен нигде не обсуждал критерии отбора и детально рассматривал только галльскую группу.

Бьюкенен полагает, что население Британии до прихода англосаксов фактически изъяснялось на одном языке, с незначительными диалектными различиями у разных племен [8, 49]. Основным признаком языкового родства, по Бьюкенену, была схожесть в манере произношении букв, а также в структуре и склонении слов [8, 49] (Бьюкенен, следуя античной традиции, называет это сходством по аналогии [8, 53]). Так, склонение галльских слов, оканчивающихся на –ac, обозначающее уменьшительную форму, присутствует также в языке шотландцев (гэлов). Из этого Бьюкенен, к примеру, делает вывод, что древнее название города Йорка – «Эборак» – означает всего лишь «Эбора малая», поскольку он был основан кельтами (бригантами), выходцами из лузитанской Эборы (ныне Эвора в Португалии) [8, 50]. Следует отметить, впрочем, что вопрос о происхождении данного топонима до настоящего времени не является решенным.

Бьюкенен также придерживается мнения, что название страны Уэльс (Wales) на самом деле происходит от слова Gallia, передаваемого, в силу особенности германских языков, как Vallia. По этой версии, завоеватели-англосаксы исказили первоначальное название этого населенного кельтами региона, употребляя звук w (v) вместо характерного для латинского языка звучания g [8, 50]. В доказательство Бьюкенен приводит то, что во всех языках, произошедших от латыни (т.е. языках романской группы), Уэльс обозначается как Galles (в итальянском и французском) и Gales (в испанском) [8, 51]. Собственно латинское же наименование Cambria является более поздним и происходит от самоназвания валлийцев – Cymru («соотечественники») [8, 51].

Тем самым Бьюкенен стремится опровергнуть точку зрения Полидора Вергилия, писавшего о происхождении английского названия Wales от германского слова walsch (или waelisc [4, 55]), обозначающем «чужака» или «чужеземца» [12, 12]. Этим словом, согласно данной версии, германоязычные племена называли тех, кто не принадлежал к их народу, и англосаксы, поселившиеся в Британии, распространили это название на всех местных жителей острова, говоривших на кельтских языках или латыни [12, 12]. Критически настроенный к подобной теории, Бьюкенен здесь, как и ранее, оперирует чисто логическими доводами, считая маловероятным то, чтобы англосаксы, сами по себе чужаки в Британии, присвоили данное имя народам, которые законно, в том числе в глазах всех соседей, считали эту землю своей родиной [8, 51]. Кроме того, резюмирует Бьюкенен, даже если бы мы приняли подобную точку зрения, то встал бы вопрос, почему англосаксы не называли словом  walsch  пиктов или скоттов, которые в силу своей отдаленности и отсутствия каких либо культурных и торговых связей должны были казаться для них еще большими «чужаками» [8, 51]. Как бы то ни было, в настоящее время считается достоверной именно версия Полидора Вергилия, а не Бьюкенена.

Согласно Бьюкенену, галльские (кельтские) корни имеют три народа – шотландцы, ирландцы и валлийцы. При этом он полагает, что древние скотты разделяли первоначальное население Британских островов на две группы – «гэлов» (Gael) и «галлов» (Galle). В собственной интерпретации Бьюкенена это Gallaeci и Galli соотвественно [8, 51]. Название гэлов (Gallaeci), с его точки зрения, производно от названия их языка (Gaelic, Gaeilge, Gaidhlig), и в свою очередь, восходит к галисийцам, точнее кельтиберам испанской Галисии (Gallaecian, Galician). Вторым же именем, Galli, по Бьюкенену, скотты называли первоначально лишь бриттов, населявших Галлоуэй (Galloway, Gallovidia), но затем распространили его на всех древних британцев. Первоначальной родиной бриттов Бьюкенен в этой связи считает Галлию (совр. Францию), в то время как родиной скоттов была Иберия (совр. Испания). Причем Galli для скоттов якобы означало то же, что и barbarus для греков и римлян и walsch для германцев, то есть опять же, «чужаки», «пришельцы» [8, 52].

Как мы уже могли заметить, Бьюкенен существенную роль отводил поиску соответствий в географических названиях, особенно в именах городов с окончаниями, характерными только для кельтских языков, а именно: briga [8, 53], dunum [8, 54], magus [8, 57]. Насчет значений этих слов Бьюкенен, впрочем, высказывает лишь предположение, что это могут быть «город», «дом», «строение» или «рынок» [8, 57].

Действительно, как демонстрирует Майлз Диллон, по всему ареалу расселения кельтов, в Австрии, Богемии, Южной и Западной Германии и во Франции, обнаруживаются названия мест, в состав которых входят такие элементы, как briga – «холм»; dunum – «крепость»; magus – «равнина»; nemeton – «священное место», ritum – «брод». И все эти слова известны как ирландские bri – «холм» (валл. bre); dun – «замок» (валл. dinas); mag – «равнина» (валл. ma); nemed – «священное место», валл. rhyd – «брод» и т.д. [2, 51].

Бьюкенен дает длинный список городов, существовавших преимущественно в античности, названия которых имели очевидное кельтское происхождение, среди них: Бриганциум в альпийской провинции Реция, Флавиум Бриганциум (совр. Ла Корунья в Галисии), Бриганция в Лузитании (ныне португ. Браганса); Лугдунум в Галлии (совр. Лион), Аугустодунум в земле галльского племени эдуев, Региодунум на территории племени битуригов на севере Галлии, Новиодунум близ устья Дуная в Дакии (совр. Румыния), Камулодунум в римской Британии (совр. Колчестер в Англии), Дункаледон в Каледонии (совр. Данкельд в Шотландии); Новиомагус Батаворум (совр. Неймеген в Нидерландах), Новиомагус Неметум (совр. Ноймаген-Дрон в Германии), Новиомагус  Регинорум (совр. Чичестер в Англии) и т.д. [8, 53-57].

Проанализировав сочинения более тридцати античных и раннесредневековых авторов, Бьюкенен приходит к выводу, что эти названия встречаются во всей Западной Европе, как в Галлии и Иберии, так и в Британии, заселение которой велось, по-видимому, с близлежащих территорий континента. Как следствие, можно было предположить, что население областей Европы, где встречались подобные названия, говорило первоначально на родственных языках, продолживших впоследствии свое существование в виде современных валлийского, бретонского, ирландского и шотландского гэльского языков. Древние британцы, по мнению Бьюкенена, являлись прямыми потомками галлов –  выходцев из Галлии и Иберии [8, 53-59]. Основной причиной переселения галлов из Галлии в Иберию, а затем и в Британию, Бьюкенен считает перенаселенность территории их первоначального обитания, побудившую их основывать колонии в соседних странах [8, 41].

Относительно же такого малоизвестного народа, как пикты, Бьюкенен отмечает, что само имя Picti, согласно античным  источникам, было дано этому народу римлянами за распространенный обычай разрисовывания (татуировки) тела и поэтому не является самоназванием [8, 44]. Шотландцам, пишет он, пикты известны как Peachti [8, 44]. Однако здесь он имеет ввиду лишь шотландский диалект английского языка (Scots) и не упоминает другого имени пиктов, распространенному среди гэлов Ирландии и Шотландии – «круитни» (Cruithne), а также обозначение «притени» (валл. Prydyn), которое употребляли римские бритты по отношению к народам, обитавшим на севере острова [6, 14].

Впрочем,  как признает Бьюкенен, для него это вопрос не такой уж большой важности, переводили ли римляне на латынь первоначальное варварское название, сделав его близким по звучанию к оригиналу, или же это варвары заимствовали латинское слово, приспособив к собственному наречию [8, 44].

Бьюкенен следует традиционной точке зрения (Беда Достопочтенный, Джон Фордун и др.), по которой пикты были выходцами из восточной части Европы – «Скифии» или, возможно, Германии, но, опять же, с оговоркой,  что пока никто еще не предложил какой либо более достоверной версии. При этом, по мнению Бьюкенена, пикты были близки скоттам как по языку, так и по обычаям и верованиям, что облегчило заключение союза между ними и обеспечивало длительный период добрососедских отношений, сопровождающихся, в том числе, межплеменными браками. Иначе, вопрошает он, каким образом стало бы возможным такое мирное сосуществование между пиктами и скоттами, народами крайне воинственными и варварскими, если бы у них было большое различие в законах, религиозных установлениях или языке [8, 45].

В данном случае Бьюкенен не склонен доверять мнению Беды Достопочтенного о пяти различных языках Британии, доказывая, что пикты также говорили на схожем языке (скорее всего, даже диалекте), поскольку пикты, скотты и бритты могли понимать речь друг друга. Если бы язык пиктов сильно отличался от языка, на котором говорили скотты, то тогда бы, по мнению Бьюкенена, в силу столь длительных контактов и брачных союзов, это неминуемо отразилось на чистоте гэльского языка, в который должны были проникнуть чужеродные ему элементы. Между тем, ничего подобного не наблюдается, потому что гэльский язык Шотландии практически не отличается от гэльского языка Ирландии, в то время как именно скотты Шотландии поддерживали тесные связи с пиктами [8, 45]. Не осталось, как считает Бьюкенен, и каких либо следов пиктского языка в топонимике Шотландии, что также свидетельствовало в пользу его «диалектной» сущности [8, 45].

Интересно, что опираясь на сообщения Тацита [5, 480-482] о сходстве языков племен эстиев (Aestii) и котинов (готунов, Gothunni) с британским и галльским соответственно (между которыми, в свою очередь, по Тациту, не было заметных различий), Бьюкенен поместил предполагаемую прародину пиктов на территории, прилегающей к Балтийскому морю (mare Suevicum), между Германией и «Скифией», связав предков пиктов с вышеупомянутыми эстиями и котинами (готунами).  Поскольку готуны и эстии жили достаточно близко от Скифии, он предположил, что эти племена могут быть родственны скифским народам, а точнее, «ариям» (Arii) и «агафирсам» (Agathyrsi), упоминаемых, в частности, Аммианом Марцеллином [1, 540], у которых и заимствовали обычай татуировки [8, 46].

Также у него присутствует и предположение о возможном родстве Gothunni c гетами (Getae) и гетинами (Getini), фракийскими племенами Балкан и Придунавья. Cледует заметить, что Бьюкенен, вслед за античными авторами, отличает готунов и гетов от готов (Gothi) [8, 46]. О проблеме интерпретации его точки зрения по данному вопросу мы скажем в дальнейшем отдельно.

Этноним «каледоны» Бьюкенен возводит к старошотландскому наименованию орешника (лещины) – Calden – широко распространенного в южной части Шотландии и, вероятно, послужившего основой для таких географических названий,  как «Каледонские леса», «Каледония» и «Дункалден» [8, 47]. В настоящее время, впрочем, высказываются различные точки зрения, в частности, что название Caledones произошло от слова caled – «грубый», «жестокий», но вопрос сам по себе, так же, как и в случае с пиктами, остается нерешенным.

Вместе с тем, Бьюкенен говорит, что он не отказывает в праве на существование ни одной теории какого-либо народа о происхождении его предков, если только теории эти подкреплены обоснованными предположениями и античными свидетельствами [8, 43].

Какова же научная ценность изложенных выше взглядов Бьюкенена
на языки и происхождение народов Британии?

Следует отметить, что версия о происхождении скоттов из Испании, которой придерживался Бьюкенен, доминировала в ирландском мифологическом цикле, что подтверждает уже упомянутая «Книга захватов Ирландии» и ее более поздний вариант в «Лейнстерской книге» (речь идет, в первую очередь, о завоевании Ирландии сыновьями Миля). Эти легенды, как показывает Майлз Диллон, не имеют никакой исторической ценности, однако они отображают состояние дел, которое пытались объяснить образованные люди древности [2, 19]. В условиях, когда отсутствовала письменность, устная традиция, передаваемая из поколения в поколение бардами и филидами, была единственным возможным способом сохранения исторической памяти народа. Однако Бьюкенен относился к подобной традиции негативно, и, вместе с тем, он не мог ее полностью игнорировать, в силу ее глубокого укоренения в духовной культуре гойделов – шотландцев и ирландцев. Для него данные легенды не могли быть первоисточником; они, с его точки зрения, лишь подтверждали скудные сообщения античных и раннесредневековых авторов, единственных, кому он мог доверять в этом вопросе.

Вопрос этот, к слову, следует рассматривать как нерешенный на данный момент. Но все же наиболее приемлемой точкой зрения в настоящее время, как отмечает Нора Чедвик, считается та, по которой гойделы пришли из Испании, как говорит «Книга захватов Ирландии» и немногочисленные намеки античных авторов, что подтверждается также археологическими исследованиями [2, 60].

Важную роль при этом, безусловно, играют и данные сравнительной топонимики, этнонимики и ономастики, к изучению которых применительно к вопросу происхождения кельтов впервые обратился именно Бьюкенен. Опираясь лишь на свидетельства античных и раннесредневековых авторов, он обнаружил широкое распространение кельтских названий по всей Западной Европе, что послужило основой для всех последующих изысканий в этой области [2, 15].

Не возникает у современных исследователей и сомнений в галльском происхождении бриттов. Как мы уже отмечали, Бьюкенен высказывался также в пользу кельтского происхождения пиктов, говоря о них как о ближайших родственниках бриттов и скоттов, и, так или иначе, большинство последующих исследований опиралось на данную посылку.

Относительно этнолингвистической идентификации пиктов мнения также существуют самые разнообразные; например, делалось предположение о принадлежности пиктского языка к гойдельской ветви кельтских языков [14, 194]. В то же время другие относят его P-кельтским языкам, то есть к галло-бриттской ветви [10, 129-176; 6, 31].  В этом ключе представляется возможной и связь пиктов с пиктонами Галлии (племенем, обитавшим на территории современного Пуатье). Высказывается также мнение о некельтской и в целом неиндоевропейской природе пиктского языка [13, 307]. Наиболее приемлемой точкой зрения (ее придерживается, в частности,  Н. Чедвик), считается та, по которой пиктский язык является амальгамой ранней формы кельтского, родственной бриттскому, с местным неиндоевропейским языком, возможно, потомком языка бронзового века [2, 97], близкого по некоторым предположениям древнему иберийскому или современному баскскому языкам.

В настоящее время точка зрения, что пиктский язык принадлежал к галло-бриттской ветви, считается наиболее приемлемой, и предполагается, что  Бьюкенен, если и не выразил это прямо, то, во всяком случае, ближе всех предшествующих и современных ему авторов подошел к такому решению [9, 18].

Тем не менее, Бьюкенен фактически стоял у истоков если не кельтологии в строгом понимании этого слова, то, во всяком случае, был первым, кто дал научное объяснение происхождения кельтских народов и языков. Он был первым, кто продемонстрировал наличие родственных связей между кельтскими языками [9, 23].

В начальных книгах своей Rerum Scoticarum Historia Бьюкенен, в результате блестящего анализа исторических, лингвистических и топонимических свидетельств, выявленных им в античных источниках, первым выдвинул идею о кельтском происхождении населения Ирландии и Британских островов. При этом на собственно кельтских языках, с его точки зрения, говорили ирландцы и шотландцы, потомки кельтов Испании, тогда как бритты и их наследники валлийцы были галлами или белгами, а пикты, родственные галлам по языку, пришли из Прибалтики. При этом, все три группы он относит к носителям «галльского языка» (lingua gallica).

Между тем, чтобы понять значимость взглядов Бьюкенена с учетом коррекции на его время, следует, к слову сказать, что и в первой половине XIX столетия ряд ученых на полном серьезе пытались обосновать происхождение шотландцев от скифов-тевтонов [11], финикийцев [15] или даже этрусков [7], а точка зрения Бьюкенена о кельтской сущности шотландцев, высказанная им еще в XVI веке, была незаслуженно забыта [3, 50]. Бьюкенен отверг средневековые мифы основания, однако его теория длительное время считалась лишь одной из конкурирующих версий происхождения кельтских народов и их языкового родства, причем, весьма тенденциозной; впрочем, последнее обстоятельство было связано, скорее, с политическими взглядами Бьюкенена,
а не с его «антикварными» исследованиями в области топонимики, этимологии и этнолингвистики, которым в значительной мере посвящены три начальные книги Rerum  Scoticarum  Historia.

1. Аммиан Марцеллин. Римская история ./ пер. с лат. Ю.А. Кулаковского, А.И. Сонни. – М.: «Ладомир», 2005. – 640 с.
2. Диллон М., Чедвик Н. К. История кельтских королевств / Пер. с англ. С.В. Иванова. – М.: «Вече», 2006. – 512 с.
3. Коллис Дж. Кельты: истоки, история, миф / Пер. с англ. В.В. Эрлихмана. – М.: «Вече», 2007. – 288 с.
4. Мак-Кензи А. Кельтская Шотландия / Перевод, научная ред., вступит. статья С.В. Иванова. – М.: Вече, 2006. – 336 с.
5. Тацит. Анналы. Малые произведения. История / пер. с лат. А.С. Бобович. – М.: «Ладомир», 2003. – 992 с.
6. Хендерсон И. Пикты / Пер. с англ. Н.Ю. Чехонадской. – М.: «Центрполиграф», 2004. – 217 с.
7. Betham W. The Gael and Cymbri, or an Inquiry into the origin and history of the Irish, Scoti, Britons and Gauls, and of the Caledonians, Picts, Welsh, Cornish and Bretons. Dublin: W. Curry, 1834. 443 pp.
8. Buchanan G. Rerum Scoticarum Historia. Accesserunt: Auctoris vita ab ipso scripta, & Dialogus de Jure Regni apud Scotos. Ad antiquissimam Arbuthneti Editionem exprimitur Textus. Abredoniæ: Typis Jacobi Chalmers, 1762. 770 pp.
9. Ferguson W. George Buchanan and the Picts // Scottish Tradition / ed. by E. Ewan. Vol. XVI 1990/91. Guelph, Ontario: Published by the Canadian Association for Scottish Studies, 1991. pp. 18-32.
10. Jackson K. The Pictish Language // The Problem of the Picts / ed. by F.T. Wainwright. Perth, 1980. pp. 129-176.
11. Pinkerton J. A dissertation on the origin and progress of the Scythians or Goths: being an introduction to the ancient and modern history of Europe. London: Printed by John Nichols, 1787. 207 pp.
12. Polydore Vergil. English History, from an early translation preserved among the mss. of the old royal library in the British museum. Vol. I., containing the first eight books, comprising the period prior to the Norman conquest / ed. by Henry Ellis. London: Printed for the Camden Society by John Bowyer Nichols and Son, 1846. 482 pp.
13. Rhys J. The Inscriptions and language of the Northern Picts // Proceedings of the Society of Antiquaries of Scotland XXVI. 1892. pp. 263-351.
14. Skene W. F. Celtic Scotland: A History of Ancient Alban. Vol. I-III. Edinburgh: David Douglas, 1886-1890. 1487 pp.
15. Vallancey C. An Essay on the Primitive Inhabitants of Great Britain and Ireland. Dublin: Graisberry and Campbell, 1807. 184 pp.