Теория языка | Филологический аспект №09 (101) Сентябрь 2023

Концептуальные поля «преступление» и «crime»: анализ результатов направленного ассоциативного эксперимента

Шашкова Валентина Николаевна
канд. филол. наук, доцент, профессор кафедры иностранных и русского языков, Орловский юридический институт МВД России имени В.В. Лукьянова, Россия, г. Орёл, valentina.shash@mail.ru
Пирожкова Юлиана Сергеевна
курсант 2-го курса факультета подготовки следователей, Орловский юридический институт МВД России имени В.В. Лукьянова, Россия, г. Орёл

Аннотация: В статье представлены результаты направленного ассоциативного эксперимента, проведённого в экспериментальной группе курсантов образовательной организации МВД России и контрольной группе студентов языкового вуза. Ассоциативный эксперимент был использован в качестве метода экспликации содержания концептов «преступление» и «crime». В результате эксперимента выявлены наиболее частотные номинативные средства, используемые для описания исследуемых концептуальных полей, показана возможность использования функционально-ролевого подхода для структурирования компонентов концептуального поля, а также подтверждена гипотеза об отличиях в реакциях экспериментальной и контрольной групп участников эксперимента. Ответы экспериментальной группы демонстрировали единообразие стиля и включали терминологические сочетания, реакции экспериментальной группы были шире по семантическому охвату и не ограничивались подъязыком юриспруденции.
Ключевые слова: направленный ассоциативный эксперимент, концептуальное поле, концепт, функционально-ролевой принцип, номинативная единица, репрезентация концепта.

Shashkova Valentina Nikolaevna
Cand. Sci. (Philology), associate professor, professor of the Chair of foreign and Russian languages, Orel Law Institute of the Ministry of the Interior of the Russian Federation named after V.V. Lukyanov, Russia, Orel
Pirozhkova Yuliana Sergeevna
cadet of the second year of the faculty of training investigators, Orel Law Institute of the Ministry of the Interior of the Russian Federation named after V.V. Lukyanov, Russia, Orel

Abstract: The article presents the results of a targeted associative experiment conducted in an experimental group of cadets of the educational organization of the Ministry of Internal Affairs of Russia and a control group of students of a foreign language institute. An associative experiment was used as a method for explicating the content of the concept “crime” in Russian and in English. As a result of the experiment, the most frequent nominative means used to describe the conceptual fields under study were identified, the possibility of using a functional-role approach to structuring the components of the conceptual field was shown, and the hypothesis about the differences in the reactions of the experimental and control groups of participants was confirmed. The responses of the experimental group demonstrated uniformity of style and included terminological combinations; the responses of the experimental group were broader in their semantic scope and were not limited to the sublanguage of jurisprudence.
Keywords: targeted associative experiment, conceptual field, concept, functional-role experiment, nominative unit, concept representation.

Когнитивная лингвистика породила живой интерес к исследованию концептов, понимаемых как разновидность ментальных моделей хранения знания, закреплённых за языковыми знаками [1, 2]. Мы обратились к изучению семантического наполнения концептуальных полей, соотносимых с лексемами «преступление» и «crime» соответственно. В качестве основного метода исследования был выбран ассоциативный эксперимент. Проведённое исследование включало две фазы: свободный ассоциативный эксперимент, не предполагающий никаких ограничений на вербальные реакции на лексемы «преступление» и «crime», а также направленный ассоциативный эксперимент, ограничивающий вербальные реакции респондентов номинативными единицами, используемыми для описания конкретной реферетной области. В этой статье мы ограничимся описанием и анализом результатов направленного эксперимента.

Респонденты были разделены на две группы: экспериментальную и контрольную. Экспериментальная группа была представлена курсантами 1–5 курсов Орловского юридического института МВД России имени В.В. Лукьянова. Состав этой группы насчитывал 130 курсантов. В контрольную группу вошли 80 студентов института иностранных языков Орловского государственного университета имени И.С. Тургенева. Участников эксперимента мы просили в листах ответов указать образовательную организацию и курс обучения. Мы исходили из предположения, что ответы курсантов будут профессионально ориентированными, отразят имена элементов и признаков состава преступления, а также представят наименования видов деятельности правоохранительных органов, направленной на противодействие преступности и профилактику преступлений. Необходимость привлечения контрольной группы была обусловлена различными сферами профессиональной деятельности участников, что, по мнению разработчиков эксперимента, должно было предопределить менее специализированные реакции, семантически более широкие.  Специально уточним, что гипотезы относительно качества ответов респондентов из экспериментальной и контрольной групп были сопутствующими.

Основной гипотезой, на подтверждение которой был направлен эксперимент, была возможность организационной репрезентации концептуальных полей с использованием функционально-ролевого принципа [3, с. 193–194], то есть в соответствии с функциональными ролями референтов, закреплёнными за номинативными единицами, в структуре пропозиции. Пропозиция в этом случае понимается не как компонент функциональной семантики высказывания, а как когнитивная модель хранения знаний, изоморфная структуре коммуникативной ситуации [4, с. 425]. 

В соответствии с функционально-ролевым подходом в лингвистике на подготовительном этапе эксперимента нами была разработана серия заданий. Так, в первом задании участникам направленного ассоциативного эксперимента предлагалось дать ассоциативные реакции на русском языке для наименования или характеристики человека, который совершает преступление (не менее двух реакций). Так как проведённый эксперимент был нацелен на выявление денотативного и сигнификативного наполнения концептуальных полей, закреплённых за вербальными стимулами на разных языках, вопросы дублировались для имени концепта на русском и английском языках. Таким образом, второе задание требовало от респондентов дать ассоциативные реакции на английском языке для наименования или характеристики человека, который совершает преступление (не менее двух реакций). Эти два вопроса фактически были нацелены на выявление имён актантов и их характеристик в рамках исследуемых концептуальных полей. В ходе анализа результатов эксперимента мы фиксируем те ответы, суммарное количество которых превысило 5 реакций. Эта стадия описания результатов экспериментального исследования концентрируется на ядре концептуального поля, поэтому мы намеренно игнорируем те реакции, которые формируют периферию.

Реакции на предложенные стимулы мы организовали в две группы: наименования людей, совершивших противоправные деяния, и психологические характеристики преступников (включая эмоциональные реакции).

Наименования людей, совершивших противоправные деяния, предложенные курсантами на русском языке, включали следующие лексемы: преступник (8 % от общего числа ответов), убийца (4 % от общего числа ответов), подсудимый (2 % от общего числа ответов), правонарушитель (1 % от общего числа ответов), девиант (0,5 % от общего числа ответов). За исключением существительного «убийца» наименования преступников с учётом специфики преступной деятельности, такие как вор, карманник, грабитель, поджигатель, встречались в ответах респондентов экспериментальной группы в единичном количестве. Реакция «правонарушитель» встретилась лишь у курсантов первого курса, у которых специальные дисциплины начинаются со второго года обучения. Курсанты второго и старших курсов чётко разграничивали понятия «преступление» и «правонарушение» с учётом референтных областей уголовного и административного права.

Наименования людей, совершивших преступления, предложенные курсантами на английском языке, были представлены следующими лексемами: a criminal (7 % от общего числа реакций на это задание), an offender (5 % от общего числа реакций), a perpetrator (1,5 % от общего числа реакций), a culprit (1,5 % от общего числа реакций), a murderer (3 % от общего числа реакций), a thief (2 % от общего числа реакций), an arsonist  (1 % от общего числа реакций), a rapist (0,5% от общего числа реакций), a mugger (0,5% от общего числа реакций), a fraudster (0,5% от общего числа реакций). Реакции курсантов демонстрируют синонимические отношения в рамках семантического поля, сформированного лексическими репрезентантами ключевого концепта (a criminal – an offender – a perpetrator – a culprit), а также родо-видовые отношения в рамках микрополя, в котором a criminal – это родовое понятие, а a murderer, a thief, an arsonist, a rapist, a mugger, a fraudster – видовые понятия. При вербальном представлении концептуального поля номенклатура видовых понятий может быть расширена.

Реакции студентов института иностранных языков на русском языке включали следующие номинативные единицы: преступник (10 % от общего числа ответов на это задание), убийца (4 % от общего числа ответов), вор (2 % от общего числа ответов), злоумышленник (1,5 % от общего числа ответов), уголовник (0,5 % от общего числа ответов), нарушитель (0,5 % от общего числа ответов), хулиган (0,5 % от общего числа ответов), наёмник (0,3 % от общего числа ответов), киллер (0,25 % от общего числа ответов), маньяк (0,25 % от общего числа ответов), мошенник (0,25 % от общего числа ответов), педофил (0,2 % от общего числа ответов), насильник (0,2 % от общего числа ответов), бандит (0,2 % от общего числа ответов), аферист (0,2 % от общего числа ответов). Реакции контрольной группы отличаются стилевым разнообразием, а также более широким спектром наименований преступников по сравнению с реакциями экспериментальной группы. Родо-видовые отношения – это преобладающий тип семантических отношений в рассматриваемой лексико-семантической группе, объединяющей слова-репрезентанты актантов в рамках концепта «преступление».

Реакции респондентов контрольной группы на английском языке, именующие лицо, совершившее преступление, включали в себя следующие лексемы: a criminal (7 % от общего числа реакций), a culprit (2 % от общего числа реакций), an offender (5 % от общего числа реакций), a law breaker (1,5 % от общего числа реакций), a wrongdoer (1 % от общего числа реакций), a violator (0, 25 % от общего числа реакций), a killer (4 % от общего числа реакций), a murderer (2 % от общего числа реакций), a burglar (1 % от общего числа реакций), a rapist (0,5 % от общего числа реакций), a drug dealer (0,5 % от общего числа реакций), a robber (0,5 % от общего числа реакций), a gangster (0,4 % от общего числа реакций), a mobster (0,2 % от общего числа реакций), a hoodlum (0,2 % от общего числа реакций). Реакции контрольной группы характеризуются теми же признаками, которые были выявлены на материале реакций на русском языке, а именно: стилевым разнообразием (a hoodlum в словарях даётся со стилевой пометой «жаргонное»), а также родо-видовыми отношениями и синонимическими связями. Важно отметить, что часть реакций, предложенных студентами гражданского вуза, не входят в юридический «подъязык»: лексемы «a wrongdoer», «a mobster» не используются в нормативных правовых актах; лексемы «a culprit», «a violator» имеют ограничения в употреблении сообразно жанрам юридического дискурса и референтной области, к которой они относятся.  

Характеристики лица, совершившего преступление, которые были выявлены в ответах курсантов на русском языке, включали следующие номинативные единицы: аморальный (2 % от общего числа реакций), жестокий (2,5 % от общего числа реакций), злой (3 % от общего числа реакций), безжалостный (1,5 % от общего числа реакций), (психически) неуравновешенный (1 % от общего числа реакций), импульсивный (0,5 % от общего числа реакций), деликтоспособный (0,5 % от общего числа реакций), корыстный (0,25 % от общего числа реакций), неблагополучный (0,2 % от общего числа реакций), малообеспеченный (0,2 % от общего числа реакций). Семантически эти реакции представляют очень широкую группу лексем, включающую моральные качества, описание психического состояния, социальное положение лица, совершившего преступление.

Характеристики лица, совершившего деяние, на английском языке в ответах экспериментальной группы были представлены следующими лексическими единицами: cruel (3 % от общего числа ответов), aggressive (3 % от общего числа ответов), evil (2 % от общего числа ответов), not stable (0,5 % от общего числа ответов). По сравнению с реакциями той же группы испытуемых на русском языке здесь отсутствовало упоминания низкого уровня социального обеспечения как фактора, определяющего преступника. 

Наиболее частотные реакции респондентов контрольной группы, отражающие характеристики преступника, были следующими: злой (4 % от общего числа реакций), жестокий (3 % от общего числа реакций), неуравновешенный (2 % от общего числа реакций), психопат (1 % от общего числа реакций), морально неустойчивый (1 % от общего числа реакций), бессовестный (0,5 % от общего числа реакций), безответственный (0,5 % от общего числа реакций). К признакам жестокости, психической неуравновешенности, отсутствию морально-этических устоев в этом ряду реакций добавились характеристики безответственности и бессовестности. 

Английские лексемы, данные в качестве реакций, описывающих характеристики преступника, – это cruel (5 % от общего числа реакций), dangerous (4 % от общего числа реакций), mad (2 % от общего числа реакций), ruthless (1 % от общего числа реакций), reckless (1 % от общего числа реакций), brutal (0,5 % от общего числа реакций), unscrupulous (0,4 % от общего числа реакций), sociopathy (0,4 % от общего числа реакций), psychopathy (0,3 % от общего числа реакций), a scum (0,25 % от общего числа реакций), a scammer (0,25 % от общего числа реакций), an abuser (0,25 % от общего числа реакций).  Приведённый ряд реакций и их количественная представленность демонстрирует ассоциативную связь характеристик преступника с тяжкими преступлениями, поэтому семантические признаки жестокости и психического нездоровья проявляются в соответствующих лексемах: cruel, ruthless, brutal, mad. Эту же группу лексических средств отличает вкрапление единиц разговорного стиля: scammer, scum. Богатый лексический запас участников эксперимента, обучающихся в институте иностранных дел, позволил продемонстрировать вариативность средств номинации разностилевой принадлежности.

Следующие два задания предлагали участникам эксперимента последовательно перечислить глаголы (не менее пяти единиц на каждом языке), которые сочетаются с русским словом «преступление» и английским словом «crime». Часть реакций экспериментальной и контрольной групп совпадали, причём частотность этих реакций была относительно стабильна для обеих групп. К таким реакциям относятся следующие глаголы: совершить (9 % от общего числа реакций), расследовать (5 % от общего числа реакций), выявить (4 % от общего числа реакций), предупредить (3 % от общего числа реакций), пресечь (3 % от общего числа реакций), спланировать (3 % от общего числа реакций), противодействовать (2,5 % от общего числа реакций), раскрыть (2 % от общего числа реакций), преследовать за … (1,5 % от общего числа реакций), подстрекать к … (1,5 % от общего числа реакций), сознаться в … (1,5 % от общего числа реакций), задержать за … (1,5 % от общего числа реакций), осудить за … (1 % от общего числа реакций). Профессиональные терминологические сочетания, структурно представляющие собой глагольные фразы, были выявлены в реакциях экспериментальной группы: доказать признаки преступления, доказать событие преступления. Обратим внимание на то, что глагол «доказать» в этом случае сочетается с существительным «преступление» опосредованно, через синтаксическое управление: признаки преступления, событие преступления, когда искомая лексема является зависимым элементом словосочетания.

Последняя группа заданий была ориентирована на получение ассоциативных реакций на русском языке на стимулы «результат преступления» и «the results of a crime» (не менее пяти единиц на каждом языке).

Наиболее частотными реакциями курсантов на русском языке стали следующие лексемы и комплексные номинативные единицы: наказание (7 % от общего числа ответов), расследование (5 % от общего числа ответов), оправдание (2 % от общего числа ответов), раскрытие преступления (1,5 % от общего числа ответов), заключение под стражу (1,5 % от общего числа ответов), судебное разбирательство (1 % от общего числа ответов), общественно опасные последствия (1 % от общего числа ответов), срок (тюремный срок) (1 % от общего числа ответов), тюрьма (4 % от общего числа ответов), колония (1 % от общего числа ответов). Студенты института иностранных языков дали следующие реакции на русском языке: наказание (7,5 % от общего числа ответов), тюрьма (5 % от общего числа ответов), колония (2,5 % от общего числа ответов), приговор (2 % от общего числа ответов), тюремное заключение (2 % от общего числа ответов), заключение под стражу (1,5 % от общего числа ответов), обвинение (1,5 % от общего числа ответов), штраф (1,5 % от общего числа ответов), исправительные работы (1 % от общего числа ответов), угрызения совести (1 % от общего числа ответов), чувство вины (1 % от общего числа ответов), раскаяние (1 % от общего числа ответов), признание вины (1 % от общего числа ответов). Как показывают вербальные реакции, их диапазон значительно шире в ответах студентов института иностранных языков. Так, участниками из контрольной группы перечислено больше видов наказания: учтены штраф и исправительные работы, а также отмечены эмоциональные моменты, сопровождающие принятие ответственности за совершённое преступление: угрызения совести, чувство вины, раскаяние.  

Реакции курсантов на английском языке на стимул «the results of a crime» дали следующую вербальную репрезентацию концепта: jail (5 % от общего числа ответов), prison (4 % от общего числа ответов), punishment (5 % от общего числа ответов), to impose punishment (2 % от общего числа ответов), criminal liability (3 % от общего числа ответов), apprehension (3 % от общего числа ответов), detention (2 % от общего числа ответов), arrest (3 % от общего числа ответов), arraignment (1 % от общего числа ответов), penalties (1 % от общего числа ответов), sentencing (0,5 % от общего числа ответов), appeal (0,5 % от общего числа ответов). Этот лексический кластер представлен терминосочетаниями, называющими разные аспекты правоохранительной деятельности в соответствиями со стандартами как российской системы права, так и англо-саксонской.

Реакции студентов гражданского вуза были значительно шире по номенклатуре: punishment (7 % от общего числа ответов), consequence(s) (3 % от общего числа ответов), aftermath (1 % от общего числа ответов), imprisonment (3 % от общего числа ответов), incarceration (1 % от общего числа ответов), rehabilitation (1 % от общего числа ответов), sin (1,5 % от общего числа ответов), justice (1,5 % от общего числа ответов), feeling guilty (1 % от общего числа ответов), redemption (0,5 % от общего числа ответов). Они включали не только стадии уголовного судопроизводства, но и библейскую интерпретацию преступления и связанные с ней идеи покаяния и искупления грехов. Концепт «crime» в контрольной группе получает интерпретацию, выходящую за рамки юриспруденции.  Вербальные реакции респондентов позволяют выявить такие типы системных связей, как синонимические пары: consequence(s) – aftermath, imprisonment – incarceration.  

 Проведённый обзор результатов направленного ассоциативного эксперимента, который использовался для выявления содержания концептуальных полей «преступление» и «crime», позволил сделать следующие выводы. Во-первых, выявленные реакции отчётливо свидетельствуют о том, что содержание концептуального поля можно представить при помощи лексических кластеров, основой для выделения которых служит функционально-ролевой принцип категоризации референтной области или конкретной ситуации.

Во-вторых, полученные реакции позволяют выявить системные отношения в рамках семантических полей, содержащих лексемы и комплексные номинативы: синонимические и родо-видовые отношения преобладают среди реакций, полученных в ходе эксперимента.

В третьих, анализ подтвердил гипотезу исследования о том, что реакции респондентов экспериментальной группы были более специализированными, а реакции контрольной группы – более широкими по денотативному пространству, которое они охватывали.  

К перспективам настоящего исследования относится структуризация концептуальных полей, соотносимых со словами-репрезентантами, которые являются межъязыковыми синонимами, с учётом выявленных закономерностей.

1. Залевская А.А. Ментальный лексикон: конструкт, метафора или миф? // GISAP: Philological Sciences. 2015. № 8. С. 42–44.
2. Уфимцева Н.В. Ассоциативный словарь как модель языковой картины мира // Вестник ИрГТУ. 2014. № 9. С. 340–346.
3. Шашкова В.Н. Анализ средств и механизмов номинации, используемых при описании референтной области «Деятельность сотрудника ОВД» (на материале русского и английского языков) // Проблемы лингвистики, методики обучения иностранным языкам и литературоведения в свете межкультурной коммуникации: сборник материалов III Международной научно-практической конференции (26–27 марта 2018 г.) / под ред. О.Ю. Ивановой. Орёл, 2018. С. 192–199.
4. Anderson, J.R. A theory for the recognition of items from short memorized lists // Psychological Review. 1976. Vol. 86. P. 417–438.