Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание | Филологический аспект №11 (91) Ноябрь 2022

К проблеме передачи историко-культурных аспектов древнего текста в межъязыковом переводе (на материале перевода В.Г.Тихомирова эпоса «Беовульф»

Цвинариа Марина Евгеньевна
канд.филол.наук., старший преподаватель кафедры английской филологии и перевода Санкт-Петербургского государственного университета, РФ, г. Санкт-Петербург, marina.tsvinaria@yandex.ru

Аннотация: В статье используется актуальный лингвокультурный подход к понятию диахронического перевода, позволяющий включать межъязыковые переводы древних текстов в сферу изучения проблемы сохранения их национальной и историко-культурной идентичности средствами иного языка. В фокусе рассмотрения находятся способы передачи специфичных для современного восприятия деонтических оттенков значения древнеанглийского глагола magan в русском переводе В.Г.Тихомирова героико-эпической поэмы «Беовульф». Анализируемые примеры рассматриваются как ключевые для понимания контекстно-прагматических смыслов высказываний, составляющих важную часть древнегерманской идеологии и культуры.
Ключевые слова: диахронический перевод; лингвокультурный перевод; межъязыковой перевод; контекстная прагматика; «Беовульф».

Tsvinaria Marina Yevgenyevna
Cand.Sci (Philology), Senior Lecturer of the Department of English Philology and Translation, Saint-Petersburg State University, Russia, Saint-Petersburg

Abstract: The article is based on the contemporary linguocultural approach toward the notion of diachronic translation, which allows to involve the interlingual translations of archaic texts into the sphere of studying the problem of retaining their national, historical and cultural identity by means of another language. The focus of the research is made on the means of rendering the specific for the present-day perception deontic shades of the meanings of the Old English verbs ‘magan’ in the Russian translation of the heroic epic «Beowulf» by V.G.Tikhomirov. The given examples are regarded as key ones for the understanding of the context-pragmatic senses of the statements that constitute an essential part of the Old Germanic ideology and culture.
Keywords: diachronic translation; linguocultural translation; interlingual translation; context pragmatics; «Beowulf».

В настоящее время научная разработка теории диахронического перевода включает лингвистический и лингвокультурный подходы к его определению. Лингвистический подход, опирающийся в целом на традиционное в историческом языкознании отношение к древним текстам как фиксирующим определенную языковую систему, ограничивает понятие диахронического перевода рамками внутриязыкового перевода, «осуществляемого в условиях языкового тождества с учетом изменений, происшедших в языке с исторического периода создания памятника до времени его перевода» [4, с.291]. Лингвокультурный подход к диахроническому переводу наряду с решением языковых проблем, обусловленных временным сдвигом между языками источника и перевода, ставит перед переводчиком задачу по возможности более полного сохранения, в том числе, и культурно-специфичных смыслов единиц текста. При этом также отмечается, что перевод произведений глубокого прошлого средствами современных языков требует учета особенностей места, времени и культурного пространства, в которых происходит их восприятие современным читателем [1, с.34; 5, с.257-258; 9, с.99]. Таким образом, вовлечение лингвокультурных аспектов в проблематику диахронического перевода позволяет расширить рамки применения этого термина и включить в это понятие, в том числе, и межъязыковые переводы литературных памятников.

Отражение историко-культурного содержания древнего текста при его переводе логически невозможно без учета когнитивных и коммуникативных аспектов употребления составляющих его слов, т.е. без рассмотрения их не только как единиц языка, но и речи. При таком подходе древние литературные памятники представляют собой примеры дискурса, в которых на значение слова оказывает влияние не только его непосредственный лексико-синтаксический контекст, но и коммуникативные намерения их авторов, обусловленные социальным укладом, мировоззрением, законами, обычаями и другими экстралингвистическими параметрами эпохи [8]. Таким образом, при переложении литературного памятника на современный язык должна решаться задача не столько поиска эквивалентов древней языковой единицы в языках перевода, что зачастую невозможно из-за расхождений между соответствующими лексико-семантическими системами, сколько задача адекватной передачи запечатленной в нем ментальной модели мира.

Ввиду известной размытости значений, характерной для многих языковых единиц в древнеанглийский период, их переводческая интерпретация осложняется также типичным для данного времени прохождением семантико-прагматических сдвигов в их значениях, выявляемых при тщательном наблюдении за контекстуальной вариативностью передаваемых ими смыслов [13, с.84-85]. Переводческие решения, таким образом, могут быть объектом историко-прагматического исследования как в плане описания возможных способов передачи древних значений современными языковыми средствами, так и определения степени их смыслового соответствия оригиналу, исходя из научно установленного на данный исторический период семантического содержания переводимых языковых единиц и их контекстной прагматики. Под контекстно-прагматическими значениями понимаются смыслы, устанавливаемые с учетом коммуникативных факторов ее употребления в рамках необходимого и достаточного для этого фрагмента текста, и не противоречащие общему смысловому содержанию текста [6].

Интерпретация значения древнеанглийского глагола ‘magan’ осложняется характерной для древнеанглийского периода неопределенностью его модальных значений вследствие достаточно интенсивной динамики прохождения внутренних семантико-прагматических сдвигов, ведущих к дальнейшему становлению и спецификации его модальных значений в диахронии. В частности, несмотря на то, что в превалирующем числе случаев употребления он сохраняет пропозициональные для него динамические значения «способность» и «возможность», в определенных контекстах он мог выражать деонтические смыслы в рамках значения «разрешенная возможность», и, таким образом, подобные употребления могут интерпретироваться как «манифестация разрешения» [14]. В тексте «Беовульфа» это значение реализуется в высказываниях по поводу некоторых событий в плане их соответствия обычаям, законам, этическим нормам и моральным устоям общества, разрешающих или запрещающих тот или иное деяние. Другими словами, сохраняя, в целом, семантику объективно обусловленной возможности, ‘magan’ мог передавать значения разрешения или запрета в контекстах, где определяющим фактором выполнения действия является не личная способность или внешние обстоятельства, позволяющие или препятствующие его осуществлению, а некий общественный договор, отражающий устои идеологического и социального мироустройства древних германцев [7]. Таким образом, интерпретация значения magan как маркера разрешения или запрета требуют опоры в комплексе контекстуальных показателей: a) в лексико-грамматическом контексте; б) в интенциональной направленности высказывания; в) во внеязыковом контексте. Два последних показателя в данном случае непосредственно связаны с героической идеологией, лежащей в основе сказания.

В приводимом ниже анализе примеров переводов высказываний с древнеанглийским глаголом magan в русском переводе В.Тихомирова эпоса «Беовульф» были учтены как его пропозициональные значения, фиксируемые в «Англо-Саксонском словаре» [10, с.664-665], так и контекстно-прагматические смыслы, устанавливаемые с опорой на когнитивные и дискурсивные факторы его употребления в тексте поэмы. Лингвопрагматические компоненты анализа включают описание и оценку приемов перевода с позиции определения глубины и ясности переданных в них историко-культурных аспектов текста. С учетом того факта, что «Беовульф» является памятником героической культуры древних германцев, в фокусе исследования находятся примеры, рассматриваемые как ключевые для понимания основ их мировоззрения и ценностей и, таким образом, являющиеся важными составляющими «героического» дискурса [7; 12, с.75-78].

Одним из основополагающих идеологических институтов в культуре древних германцев была родовая кровная месть, которая в поэме прославляется и считается обязательным долгом, а ее невозможность расценивается как величайшее несчастье [3, с.11]. Как показывают строки, посвященные этой теме, месть оправдывается в случае совершения возмездия за несправедливое убийство и, наоборот, осуждается, если приносит вражду и грозит гибелью рода. В целом ряде фрагментов эпоса в качестве модального маркера, выражающего отношение общества к фактам кровной мести, используется глагол ‘magan’. Так, в контексте упоминания об убийстве отцом Беовульфа во время спора другого знатного воина, совершенного без веских причин, а, следовательно, неправедно, его изгнание из рода расценивается как справедливое, ибо ответная кровная месть грозила усобицей и гибелью многих его соплеменников:

(1) Beo.461-2: Tha hine Wedera cyn for here-brogan habban ne mihte. (Здесь и далее примеры из источника перевода приводятся по [11]).– «Kогда же гауты, страшась усобиц, его отринули...» [2, c.51] .

Перевод буквального текста «не могли иметь его у себя» более категоричным по значению глаголом «отринули» позволил, на наш взгляд, передать ситуацию не только как вынужденную, но и как оправданную с точки зрения соблюдения существовавшего обычая, сила воздействия которого на людей в подобной ситуации была больше, чем кровная привязанность.

Наоборот, даже по отношению к врагу его месть могла быть оправдана, если она была совершена в соответствии с представлениями об ее справедливости. В сознании людей героической эпохи совершенное матерью Гренделя убийство воина в отместку за погибшего в бою с Беовульфом сына предстает как ожидавшееся и разрешенное, т.е. признаваемое обычаем, дающим право на ответную месть:

(2) Beo. 1337-41: … and nu other man-scatha wolde hyre maeg wrecan, ge feor hafath faehthe gesteled, thaes the thincan maeg thegne monegum – «…теперь явилась ему на смену эта зломыслая кровью выместить смерть сыновнюю – так полагает любой из героев» [2, c.92].

Перевод буквального текста «может думать» более однозначной по смыслу формой «полагает» снимает возможность его толкования как выражения способности или вероятности и придает высказыванию характер постулата, принимаемого всеми членами героического общества.

В ряде случаев в контекстах, когда родовой обычай запрещает месть, переводчик сохранил деонтическую окраску модального значения ‘magan’, используя лексические средства, передающие отсутствие власти поступить вопреки обычаю:

(3) Beo. 2463-66: Swa Werda helm aefter Herebalde heortan sorge weallinde waeg, wihte ne meahte on thaem feorh-bonan faehthe gebetan. – «Вот так же и в сердце владыки ведеров таилось горе: убит был Херебальд, но вождь был невластен за смерть возмездием воздать убийце» [2, c.145].

Более широкий контекст раскрывает причину, по которой вождь Хредель не мог отомстить за убийство сына убийством. Невозможность кровной мести была обусловлена особыми обстоятельствами: его любимый сын был случайно убит на охоте своим братом, и его смерть за непреднамеренное убийство противоречила бы закону рода. Об этом прямо говорится в переводе строк Beo.2442-43: «sceolde hwathre swa theah aetheling unwrecan ealdres linnan – «не мог по праву воздать за сына другому сыну» [2, с.144], где В.Г.Тихомиров использовал прием антонимического перевода: модальность долженствования, передаваемая глаголом ‘sceolde’, маркирующего действие как обязательное для исполнения, в переводе трансформирована в модальное значение невозможности как отсутствия разрешения на его исполнение, что способствует более ясному восприятию идейно-этического содержания понятия кровной мести.

Подобным образом переводчик интерпретировал и высказывание о том, что своей властью вождь не может предотвратить казнь сына в случае кровной вины последнего перед родом:

(4) Beo.2448-49: …ond he him helpan ne maeg. – «не властен исправить участь детища» [2, с.145].

Необходимость отказаться от мести в силу запрета, налагаемого законом рода, в следующем примере, однако, передается не столь ясно:

(5) Вео.2466-67: …no thy he thone heathorinс hatian ne meahte lathum daedum, theah him leof ne waes. – «…ведь и постылого отец не в силах сына подвергнуть позорной казни!»[2, с.146]

Контекст этого примера тот же, что и в примере (3). Вождь-отец не может убить сына, отомстив ему за смерть другого, любимого сына, но не столько из-за отцовских чувств, а из-за необходимости соблюдать общественный обычай, не позволяющий лишить род единственного оставшегося в живых наследника конунга. В переводе высказыванию придана утвердительная сила за счет перевода отрицательного наречия «no» – усилительной частицей «ведь» и грамматической замены формы прошедшего времени ‘ne meahte’, относящей высказывание к определенному прошлому событию, формой настоящего времени «не в силах», придающей ему обобщающий смысл. Но и в этом виде перевод скорее дает представление о личной трагедии отца, о невозможности пойти против родительских чувств, а не об отсутствии возможности попрать обычай. Однако, учитывая, что этот пример находится в общем контексте с (3) и (4), он также может быть истолкован как еще одно высказывание о доминировании законов родовой мести над личными мотивами. Таким образом, его, как и других, можно рассматривать в рамках ведущегося в поэме дискурса на эту важную для героического общества тему.

Итак, рассмотренные выше примеры из художественного перевода В.Г.Тихомирова эпоса «Беовульф», на наш взгляд, достаточно полно передают заложенные в оригинальном тексте прагматические смыслы высказываний с глаголом ‘magan’, вскрываемые при обращении к когнитивным и коммуникативным аспектам его употребления в контексте обычая кровной мести. Являясь частью «героического» дискурса описываемой эпохи, они раскрывают читателю специфичные для современного восприятия элементы идеологии и культуры древних германцев, в значительной степени сохранявшиеся, в том числе, и в общественном сознании англосаксов в начальный период их истории, когда был создан письменный текст поэмы. В этом смысле они представляют собой удачный опыт сочетания лингвистического и культурологического подходов к решению задач диахронического перевода.

1. Баева М.П. Лексико-стилистические особенности диахронического перевода на материале англосаксонской поэмы «Беовульф» // Дисс. …канд. филол.н. ‒ Мытищи: ГОУВОМО, 2019. ‒ 198 с.
2. Беовульф / пер. В.Тихомирова // Серия «Библиотека всемирной литературы»: в 200-х томах. Серия I. ‒ М.: «Художественная литература», 1975. Т.9. ‒ С.27-181. ‒ 751 c.
3.Гуревич А.Я. Средневековый героический эпос германских народов // Серия «Библиотека всемирной литературы»: в 200-х томах. Серия I. ‒ М.: «Художественная литература», 1975. Т.9. ‒ С.5-26.
4. Матюшина И.Г. О переводе древнеанглийской поэзии на современный язык // Новый филологический вестник. №4(3) ‒ М.: Институт филологии и истории РГГУ, 2017.‒ С.284-301.
5. Мягкова В.А. Перевод культурно-специфичных смыслов поэтического текста как психолингвистическая проблема // Вестник МГЛУ. Серия «Гуманитарные науки». Вып.4 (820). ‒ М.: МГЛУ, 2019. ‒ С.256-258.
6. Третьякова Т.П., Цвинариа М.Е. Контекстная прагматика как метод поиска переводоведческих решений (на материале исторических текстов) // Университетское переводоведение. Материалы международной научной конференции « Федоровские чтения». СПбГУ, октябрь 2008 г. ‒ Вып. 10. ‒ СПб.: Изд-во СПбГУ, 2009. ‒ С.554 -559.
7. Цвинариа М.Е. Коммуникативные аспекты употребления глагола ‘magan’ в авторских высказываниях в эпосе «Беовульф» // Англистика: XXI века: Материалы VIII Всероссийской научно-методической конференции с международным участием. СПБГУ, 20-22 января 2016 г. ‒ СПб: «Университетские округа», 2016. ‒ С. 346-350.
8. Цвинариа М.Е. «Героический» дискурс в историко-культурном контексте «Англосаксонской хроники» // Филологический аспект: международный научно-практический журнал. 2022. № 6(86). С. 151-161. Режим доступа: http:// scipress.ru /philology/?p=0000 (Дата обращения: 29.11.2022).
9. Шамова Н.В. О некоторых аспектах диахронического перевода // Вестник Вятского ГУ. Серия «Лингвистика». 2008. № 2 (2). ‒ С. 98-102. Режим доступа: https://ceberleninkf.ru/article/n/o-nekotoryh-aspectah-diahronicheskogo-perevoda (Дата обращения: 30.11.2022).
10. An Anglo-Saxon Dictionary: Based on the Manuscript Collection of the Late Joseph Bosworth / ed. and enlarged by T.N. Toller. ‒ London: Oxford University Press, 1898. ‒ 1302 p.
11. Beowulf / ed.with Textual Foot-Notes, Index of Proper Names, and Alphabetical Glossary by A.J. Wyatt. ‒ Cambridge: Cambridge University Press, 1894. 242 p. =Beo.
12. Bremmer R.H. Jr. Old English Heroic Literature // Readings in Medieval Texts^ Interpreting Old and Middle English Literature / ed. by D.F.Johnsona and E.Theharne. 2005. ‒ P.79-90. Режим доступа: https:// www.academia.edu/11726863 (Дата обращения: 30.11.2022).
13. Heine B. On the Role o Context in Grammaticalization: New Reflections on Grammaticalization // Typological Studies in Language Amsterdam: Benjamins, 2002. ‒ P.83-101.
14. Warner A.R. The Developing Modal Semantics of Early English Modals // English Auxiliaries: Structure and History ‒ Cambridge: Cambridge. University Press., 1993. ‒ P. 157-184.