Германские языки | Филологический аспект №08 (88) Август 2022

Функции языковой игры в современной англоязычной литературной сказке (на материале сказок Р.Даля)

Хартунг Виктория Юрьевна
канд. филол. наук, доцент кафедры английского языка и МПАЯ, Оренбургский государственный педагогический университет, РФ, г. Оренбург, vgerasimv@mail.ru

Аннотация: Данная статья посвящена функциям языковой игры, реализуемым на текстовом уровне в литературной сказке. Цель исследования состоит в выявлении специфики функционирования языковой игры в рамках данного литературного жанра. Автор анализирует систему языковых средств, используемую Р. Далем для создания игровой поэтики в своих произведениях, с точки зрения воздействия на читателя. Исследование позволяет прийти к выводу, что языковая игра в сказках имеет полифункциональный характер и является одним из основных средств создания сказочного пространства.
Ключевые слова: языковая игра, функции языковой игры, постмодернизм; литературная сказка, текстовой уровень

Hartung Victoria Yurievna
candidate of philological sciences, associate professor, Orenburg State Pedagogical University, Russian Federation, Orenburg

Abstract: This article is devoted to the functions of the language game, implemented at the text level in a literary fairy tale. The purpose of the study is to identify the specifics of the functioning of the language game within the framework of this literary genre. The author analyzes the system of linguistic means used by R. Dahl to create game poetics in his works from the point of view of the impact on the reader. The study allows us to come to the conclusion that the language game in fairy tales has a multifunctional character and is one of the main means of creating a fairy tale space.
Keywords: language game, language game functions, postmodernism; literary fairy tale, text level

Языковая игра на протяжении многих десятилетий привлекает внимание ученых и исследователей в самых различных сферах гуманитарных наук. Основоположник и создатель самого термина Л. Витгенштейн воспринимал проблему с общефилософской точки зрения, определяя языковую игру как способ взаимодействия языка и жизни, опирающийся на социальные регламенты [1, с. 17].

С точки зрения лингвистики языковую игру можно определить как использование средств языка для достижения некого надъязыкового воздействия, или, в более узком смысле, языковая игра представляет собой намеренное нарушение языковой или речевой нормы, целью которой является воздействие на коммуникацию и создание эстетического, комического или художественного эффекта.  При этом игровая ситуация должна осознаваться как лицом, продуцирующим сообщение, так и его реципиентом, поскольку нарушение этого понимания ведет к коммуникативному сбою [2, с. 162].

Языковая игра использовалась в литературных произведениях столько, сколько существовала сама литература, но лишь в эпоху постмодернизма она перестает быть вспомогательным приемом, выходит на первый план и часто воспринимается не столько как средство достижения некого стилистического эффекта, сколько как сама цель литературной коммуникации. В эпоху постмодернизма человек получил возможность интерпретировать искусство в многозначном смысловом пространстве [3, с. 127].

Языковая игра становится основным  способом организации литературного пространства произведений, так как форма организации текста для постмодернистов важна не меньше, а часто и больше, чем его содержание. Для Роальда Даля, как и для всех представителей постмодернизма, языковая игра становится как средством демонстрации собственных лингвокреативных способностей, так и основным способом взаимодействия с читателем. Являясь основным способом организации нарративно-коммуникативного пространства постмодернистского произведения, языковая игра реализуется как на уровне текста, так и на гипертекстовом уровне, пронизывая не только план выражения, но и план содержания. При этом языковая игра – это двусторонний процесс, в котором читатель принимает активное участие, раскрывая или угадывая скрытые смыслы нарративного пространства литературного произведения. Автор смешивает литературные формы, гибридизируя жанровые и культурные коды, выводя на первый план языковой знак как самоценность, как игровой предмет. Деконструктивно-игровая поэтика, свойственная постмодернизму, находит свое отражение и в детских литературных сказках автора, которые хотя и сохраняют присущую традиционной сказке архаико-мифологическую внутреннюю структуру, но при этом отличаются новизной и необычностью формы, позволяющей создать принципиально новый сказочный жанр, интересный как для детской, так и для более искушенной взрослой аудитории. Ориентируясь на ребенка, автор использует языковую игру, чтобы установить контакт благодаря «ориентации на базовые доминанты детского языкового сознания» [4, c. 38]. Взрослый читатель скорее оценит лингвистическую красоту и необычность произведения.

Функциональную значимость приемов языковой игры лучше всего отражает прагматический подход к изучению лингвистических явлений с точки зрения цели их употребления, т.е. прагматического значения высказывания. Однако конкретная иерархия функций языковой игры представляется разным исследователям по-разному. В.З.Санников, например, выделяет следующие функции языковой игры: 1) тренировочную или языкотворческую, имеющей своей целью развитие мышления и лингвистических способностей, 2) развлекательную, где целью является как собственное развлечение автора текста, так и развлечение для реципиента, 3) психотерапевтическую, реализующую желание адресанта самоутвердиться, 4) маскировочную, позволяющую обойти цензуру культуры [5, с. 511].

Многие исследователи считают основной функцией языковой игры функцию создания комического эффекта, который может быть как основной целью высказывания (так называемое «балагурство»), так и способом передачи более глубокого содержания посредством языковой экспрессии.

Т.А.Гридина основной функцией языковой игры эвристическую ( или этологическую), т.е. функцию организации дискурса и алгоритмизации языкового поведения, признавая, что рассмотрение конкретных прагматических функций требует дальнейшего исследования [6, с. 127].

Тем не менее, многочисленные работы, рассматривающие различные аспекты языковой игры, позволяют выделить целый ряд функций, которые она системно реализует в литературных произведениях современного постмодернизма [7, с. 150-152].

Языковая игра может быть реализована как на уровне текста, так и на надтекстовом или межтекстовом уровне. В рамках данной работы мы рассмотрим внутритекстовую игру, опирающуюся на различные лингвистические приемы и тропы.

Фонетический уровень текста представляет широкие возможности для реализации языковой игры посредством таких фонетических приемов как аллитерация, звукоподражание, омофония и т. п. Следует учесть, что фонетический уровень печатного текста не существует в отрыве от его графической презентации, так что корректнее было бы говорить о фонографическом уровне.

Например, в произведении «Charlie and the chocolate factory» фонетическую языковую игру можно найти в описании одного из помещений шоколадной фабрики: «STORE ROOM NUMBER 77 – ALL THE BEANS, CACAO BEANS, COFFEE BEANS, JELLY BEANS, AND HAS BEANS». Словосочетание «has beans», не имеющее прямого лексического значения, звучит так же, как лексема «has-beens», которая значит «люди, потерявшие былую популярность». В данном случае языковая игра выполняет развлекательную и экспрессивную функции, развлекая читателя и привлекая его внимание к необычной комнате. Однако то же словосочетание начинает выполнять характерологическую функцию, когда персонаж Вилли Вонки обращает его к Виолетте Борегард, характеризуя ее как человека, чьи лучшие времена уже прошли.

Такую же характерологическую функцию в этой сказке выполняют многие так называемые «говорящие имена», причем именно своим произносительным, а не орфографическим вариантом. Так, например, фамилия мальчика «Mike Teavee» является омофоном аббревиатуры «TV» и отражает маниакальное увлечение Майка просмотром телевизора. Таким образом, языковая игра помогает читателю понять характер и особенности персонажа.

Языковая игра на фонографическом уровне может приобрести характер каламбура, что не только развлекает читателя, но и доставляет ему удовольствие разгадывания зашифрованных смыслов, тем самым реализуя гедонистическую функцию, как это происходит в сказке «The BFG» , где названия двух американских рек становятся именами персонажей «Mrs. Sippi» и «Miss Souri».

Языковая игра на графическом уровне часто используется для того, чтобы привлечь внимание читателя к тому или иному эпизоду, усиливая эффект прочитанного. Тем самым языковая игра выполняет аттрактивную или контактоустанавливающую функцию, усиливая взаимодействие между автором и читателем. Когда Чарли из книги «Charlie and the Chocolate Factory» находит золотой билет, он говорит: «Look! I've got it! Look, mother, look! … IT’S THE FIFTH GOLDEN TICKET, MOTHER, AND I'VE FOUND IT!». Обилие восклицательных знаков и капитализация последнего предложения передаёт волнение и радость мальчика. Посредством графических средств  имитируется взволнованная речь ребенка, и передаются его эмоции.

На морфологическом уровне языковая игра может быть организована с помощью ненормативной аффиксации, тем самым реализуя свою языкотворческую функцию, создающую новые языковые элементы и увеличивающую личный тезаурус автора. Нарушения аффиксации в произведении «The BFG» встречаются на протяжении всей книги («meaty things», «peachy fruits», «jumbly giant»). На ряду с нарушенной аффиксацией встречаются грамматические ошибки («I is a very mixed up Giant», «giants is never doing it», «I has told you») и орфографические («if I is staring very hard at my teecher in a spheshal way», «go fetch your hat and cote», «your brekfust is reddy»), которые позволяют юному читателю, постоянно экспериментирующему с языком, почувствовать внутреннее единство с персонажем. Эта языковая игра позволяет сформировать у читателя положительное отношение к великану, выполняя, в том числе, и эмотивную функцию. Детям легче идентифицировать себя с персонажем, который говорит на «их языке», что позволяет языковой игре реализовать так называемую парольную функцию, позволяющую опознать персонажа как «своего», принадлежащего к близкому кругу. Для взрослых читателей ошибки в речи Великана делают этот персонаж похожим на наивного и доброго ребенка.

Языковая игра на лексическом уровне, основанная на ошибках в речи главного героя сказки «The BFG», выполняет также и характерологическую функцию. Посредством языковой игры автор передаёт особенности речи Великана. Он не только делает детские ошибки в грамматике и орфографии, но и переставляет местами звуки в словах («frosty», «prossefors», «cattlepiddlers», «butteryfly», «schoolchiddlers») или словосочетаниях («catasterous disastrophy», «from frack to bunt», «jipping and skumping»), как это делают дети. Данная языковая игра, реализуемая на лексическом уровне, помогает читателю лучше понять персонажа, его характер и особенности. Читатель узнаёт все больше и больше информации о главном герое посредством интерпретации прочитанного, получая от этого удовольствие и участвуя в создании единого языкового пространства сказки.

На лексическом уровне текста языковая игра может быть реализована посредством ненормативного словообразования. Пример языковой игры, организуемой на словообразовательном уровне, встречается в названии произведения «The BFG». The BFG – является аббревиатурой (the big friendly giant), которая расшифровывается в тексте произведения. Необычный заголовок привлекает внимание читателя, заставляя его начать читать произведение, чтобы понять, что скрыто за аббревиатурой. Читатель получает удовольствие, стараясь разгадать, что значит это сочетание букв. В дальнейшем, если его догадки подтвердятся, то он получит заряд положительных эмоций, так как он смог раскрыть скрытый автором смысл. Аббревиация служит реализации еще одной функции языковой игры – компрессионной, которая «сворачивает» языковое пространство, облегчая восприятие и запоминаемость текста, а также фиксируя внимание читателя.

Языкотворческая функция языковой игры часто сочетается со смыслообразующей, состоящей в том, что за счет оригинального использования языка  языковая игра создает новое содержание, насыщает текст новыми смыслами. Так великаны-людоеды носят имена «The Fleshlumpeater», «The Bonecruncher», «The Childchewer», и т. п. Обратив внимание на имена, читатель может понять, что они скрывают за собой предпочтения великанов в еде. Это явление можно назвать ономастической языковой игрой на лексическом уровне. Языковая игра в данном случае помогает сформировать крайне негативное отношения читателя к кровожадным великанам, не описывая их деяния, а лишь называя их говорящими именами, тем самым реализуя эмотивную функцию языковой игры.

Языкотворческая и смыслообразующая функции языковой игры очень часто реализуются посредством создания авторских неологизмов. Так, использование лексемы «kidsnatch» вместо привычного «kidnnap» позволяет сделать картинку кражи ребенка более выпуклой, эмотивно заряженной, а само действие осознается как более насильственное и жестокое.

Лексическая языковая игра может быть выстроена на основе ложной этимологизации. Характеризуя жителей разных стран, один из великанов говорит, что «People in Greece are greasy, while people in Chile are chilly». Описание жителей можно назвать каламбуром на семантическом уровне. Когда Большой и Добрый Великан выражает свою радость от того, что кровожадных людоедов поймали и посадили в яму, он говорит: ««It serves them right, left and centre». Все вышеперечисленные каламбуры не только создают комический эффект, развлекая читателя и осуществляя одну из основных функция языковой игры, но и реализует гедонистическую функцию, делая читателя со-творцом сказочного языкового пространства.

Те же функции могут быть реализованы посредством игры с полисемией и возвращения переносным значениям их первоначального смысла. В книге «Charlie and the Chocolate Factory» Вилли Вонка рассуждает о взбитых сливках следующим образом: «How can you whip cream without whips?». В данном отрывке языковая игра основана на многозначности слова «whip». Оно может означать «взбивать» и «хлестать». Получается, что чтобы взбить сливки, нужно хлестать корову.

Игры со значениями полисемантических лексем и целых словосочетаний могут выполнять также и аттрактивную функцию, привлекая внимание читателя, например, через эффект обманутого ожидания, как это происходит в следующем примере: «There you are!’ cried Mr Wonka. ‘Square sweets that look round!’ … At the sound of the door opening, all the rows of little square sweets looked quickly round to see who was coming in». Языковая игра в данном случае построена на множественных значениях словосочетания «look round», которое может значить как «выглядеть круглым», так и «обернуться назад».

На лексико-синтаксическом уровне языковая игра может быть реализована с помощью градации. В одной из фраз Вилли Вонки встречается градация: «'Impossible!' cried Mr Wonka. 'Unthinkable! Inconceivable! Absurd! He could never be made into marshmallows!'». Повторение схожих по смыслу слов увеличивает эмоциональный эффект от фразы, а также реализует выразительную функцию, передавая желаемую мысль более точно, объемно и тонко.

Языковая игра на синтаксическом уровне может быть организована с помощью разного рода повторов и параллельных конструкций. Такие структуры часто выполняют эстетическую функцию, перенося основной акцент с того, о чем говорится, на то, как именно выстроено высказывание, придавая ему своеобразную «красоту», как это происходит в следующем примере, в котором эстетическая функция реализуется через корневые повторы: «Whipped cream isn’t whipped cream at all unless it’s been whipped with whips».

Случаи употребления слов в несвойственной для них синтаксической позиции также являются примером организации языковой игры на синтаксическом уровне. Например, в произведении «The BFG» встречается фраза «a way of disappearing them», в которой глагол используется как переходный, что меняет его значение. Тем самым  фраза привлекает к себе внимание и заставляет читателя улыбнуться. Языковая игра помогает не только достичь комического эффекта, но и выполняет эстетическую функцию.

Таким образом, можно сказать, что в произведениях Р. Даля языковая игра на уровне текста, реализованная посредством различных приемов и средств, выполняет различные функции.  Большинство реализуемых функций взаимосвязаны и взаимозависимы и выступают как инструмент реализации разнообразных коммуникативных интенций автора. Полифункциональность языковой игры может помочь автору установить контакт с читателем, удержать его внимание и направить это внимание на необходимые детали, вовлечь его в мир, созданный автором. Языковая игра является одним из основных средств  характеристики персонажей и создания языкового пространства сказки.

1. Людвиг Витгенштейн: человек и мыслитель: Пер. с англ. / Сост. и заключит. ст. В.П.Руднева. М.: Издательская группа «Прогресс», «Культура», 1993. 350 с.
2. Хартунг, В. Ю. Языковая игра как способ организации нарративного пространства постмодернистских сказок Н. Геймана (на материале английского языка) // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2017. № 3-1(69). С. 162-166
3. Подольская О. С. Социально-философский анализ феномена языковой игры в философии постмодернизма // Власть и управление на Востоке России: электронный научный журнал. — 2008. — № 1 [Электронный ресурс]. Режим доступа URL: https://cyberleninka.ru/article/n/sotsialno-filosofskiy-analiz-fenomena-yazykovoy-igry-v-filosofii-postmodernizma/viewer (дата обращения: 20.12.2021).
4. Денисова Н. В. Феномен языковой игры в творчестве Роальда Даля // Филологические науки. Вопросы теории и практики: научный журнал. 2019. № 4. С. 34-39.
5. Санников В.З., Русский язык в зеркале языковой игры. М.: Языки русской культуры, 1999. 541 с.
6. Гридина Т. А. Смысловая перспектива слова в игровом художественном тексте // Лингвистика креатива – 4: колл. монография / Урал. гос. пед. ун-т; под общ. ред. Т. А. Гридиной. Екатеринбург: Урал. гос. пед. ун-т, 2018. С. 270-281.
7. Маринченко И.А., Васильева Е.В. Функции языковой игры в парфюмерном дискурсе. // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2020. №7 С. 148-153.