Методика преподавания языка | Филологический аспект: Методика преподавания языка и литературы Методика преподавания языка и литературы №03 (20) Май 2023 - Июнь 2023

Наблюдения за особенностями интернет-общения

Лукьянова Наталья Николаевна
канд.филол. наук, доцент, Алтайский государственный педагогический университет, РФ, г. Барнаул, n.n.lukjanov@mail.ru

Аннотация: При дистантном интернет-общении часто происходит нарушение языковых норм: словообразовательные неологизмы и придуманные номинации обладают наибольшей выразительностью и оригинальностью. В современном интернет пространстве с выходом на арену общения индивидуальной языковой личности наблюдается не только «карнавализация» общения, но и попытка влияния на языковую норму носителей языка. На примере анализа интернет–сообщения в Ватцапе показано, как может совершаться подмена лексической нормы пассивного запаса: рассмотрена попытка убедить носителей русского языка в незнании вымышленного слова венцо (его значения, формы и употребления). Автор сравнивает данные лингвистических словарей и речевой опыт языковых личностей. В проанализированном интернет сообщении под маской эксперта предстает языковая личность, пытающаяся повлиять на современные языковые нормы. Рассмотренный материал может быть интересен как филологам лексикографам, так и специалистам по культуре устной и письменной речи.
Ключевые слова: индивидуальная языковая личность, интернет общение, языковая норма.

Lukyanova Natalia Nikolaevna
Cand. Sci. (Philologi), Docent Altai State Pedagogical University, Russia, Barnaul

Abstract: In remote Internet communication, there is often a violation of language norms: word-forming neologisms and invented nominations have the greatest expressiveness and originality. In the modern Internet space, with the entry into the arena of communication of an individual language personality, there is not only a "carnivalization" of communication, but also an attempt to influence the language norm of native speakers. Using the example of the analysis of an Internet message in a WhatsApp, it is shown how the lexical norm of the passive stock can be replaced: an attempt to convince native speakers of the Russian language of ignorance of the fictional word venzo (its meaning, form and use) is considered. The author compares the data of linguistic dictionaries and the speech experience of language personalities. In the analyzed Internet message, a linguistic personality appears under the mask of an expert, trying to influence modern language norms. The considered material may be of interest to both philologists-lexicographers and specialists in the culture of oral and written speech.
Keywords: individual language personality, Internet communication, language norm.

В стремительно меняющемся современном мире человеческое общение происходит по‑новому. Дистантная передача информации становится нормой. Сейчас орфоэпически и грамматически правильная речь, соответствующая всем языковым нормам, характерна для роботов‑ботов (чат‑ботов). Интернет‑общение между отдельными языковыми личностями стремится «очеловечить» высказывание, внести некий субъективный смысл. Общение в чатах: профессиональных, личностных, по интересам и т.д. ‑ охватывает большие по объему аудитории. Вступая в интернет‑общение и создавая интернет–высказывание, языковая личность зачастую прибегает к использованию большого количества англицизмов и словообразовательных неологизмов, потому что такие номинации обладают наибольшей выразительностью, оригинальностью и оценочностью. Такого рода интернет-инновации являются средством словообразовательной игры.

Далеко не всегда интернет‑общение качественное в языковом аспекте, однако уже здесь наблюдаются обсуждения не только злободневных событий, но и попытки влияния на языковые нормы носителей, нередко при это можно наблюдать «карнавализацию» языка (по М.Бахтину): «коммуниканты обычно включают в речь бранную лексику разной степени запретности и многочисленные окказионализмы» [1, с. 45-46] (курсив наш).

Пример такого влияния представляет «вирусное» видео, переходящее из чата в чат в Ватцапе. Расскажу его содержание: «Голубоглазая особа женского пола на одном дыхании выпалила: «Целый день ломаю голову над загадкой из Ватцап. Итак, посадили вора на пятнадцать лет, и тут прокурор ему говорит: «Если ты назовешь пять слов, которые заканчиваются на –цо, я тебя отпущу». В общем, он назвал четыре слова: лицо, яйцо, кольцо, крыльцо, но не смог назвать пятое, отсидел пятнадцать лет, вернулся домой, обнял жену и, обернувшись, вспомнил пятое слово. Какое это слово? Но также мне послали две подсказки: это женщина надевает два раза в год и ударяется об это головой на даче».

Чтобы найти отгадку, обратимся к «Обратному словарю русского языка» под редакцией А.А. Зализняка. В нём находим слова, заканчивающиеся на –цо: кружевцо, деревцо, пивцо, словцо, дуплецо, письмецо, серебрецо, пальтецо, ружьецо, бельецо, кольецо, житьецо, лицо, налицо, заподлицо, яйцо, писемцо, сенцо, пшенцо, винцо, дрянцо, берцо, озерцо, скерцо, морцо, колесцо, мясцо, решетцо, долотцо, памятцо, палаццо, меццо, интермеццо, сельцо, гнильцо, кольцо, полукольцо, крыльцо [2, с. 493].

Убрав иноязычные заимствования и четыре слова, которые есть в условиях задачи, мы можем констатировать, что все русские слова, оканчивающие на –цо, являются производными. Если просмотреть словарные статьи четырех исходных слов в этимологическом словаре под редакцией С.Г. Бархударова [3], то можно увидеть, что все эти слова являются исторически производными, в морфемной структуре которых произошло опрощенье (а у слова крыльцо опрощенье связано с десемантизацией).

Так, слово лицо является общеславянским. Оно образовано «по образцу око – очесе с помощью суф.‑ ес‑ от основы лик (ср. ликъ): в лико (ср. диал. лико – «лицо»)», к по третьему смягчению заднеязычных после и перешло в ц, о после ц в е «(ср. ст.-слав. и др.-русск. лице – личесе, польск. lice- «щека». сербохорв. лице – «лицо» и т.д.)». В древне-русском языке ц отвердело, а е под ударением на конце слова изменилось в о. [3, с. 242].

Слово яйцо также относится к общеславянской лексике, но образовано оно «первоначально как деминутив с помощью суф. –ьсе (совр.-цо) от jaje –«яйцо», сохранившегося в некоторых славянских языках «(например, польск. jajе сербохорв. jajе и др.) и восходящего к *aje, развившему начальный j (ср. ст.-сл. аице). Существительное *aje имеет индоевропейский характер …)» [3, с. 524]. Таким образом, слово яйцо дословно означает «птичий зародыш».

Деминутивом является и слово кольцо. (Образовано оно с суффиксом « ‑се (совр. ‑цо) от коло» [3, с. 207].У восточных славян данное слово отмечается уже в памятниках с ХIV в.

Слово крыльцо возникает от «общеславянского крыло (образовано с суффиксом ‑це >совр. ‑цо). Первоначальное значение – «маленькое крыло» (это значение сохраняется в украинском и болгарском языках)». В современном значении слово крыльцо является собственно русским словом, и это значение возникло в результате переносного употребления [3, с. 223].

Итак, обратившись к своему языковому опыту и подкрепив предположение данными академических словарей, после долгого обсуждения все участники чата пришли к выводу, что такого непроизводного русского слова в нашем языке не существует. Однако через какое-то время один участник заявляет, что нашел в Интернете слово венцо, которое является ответом на вопрос задаваемый: «Венцо – венец, женский венок из цветов, применительно использование такого окончания из выражения «венцом творения» (сохранены орфография и пунктуация интернет-сообщения), венцо «женщины надевали два раза в год: на праздник Ивана Купалы и после уборки урожая…Дома строились из бревен, соединение бревен называется венцо, проемы для в домах делались низко, поэтому женщина ударялась о венцо» [4].

Но не всех участников чата удовлетворил такой ответ на загадку. Не могу не привести здесь высказывание одного из участников чата, кстати, программиста по профессии: «Вызывает подозрение логика: слово венцо существует, так как есть слово венцом. Тогда, например, и слова молотко, утюго тоже должны существовать». Индивидуальных носителей языковой нормы не устраивают ложные толкования слов и сочинённые языковые нормы.

Подтвердим данное положение, обратившись к репринтному первому тому Толкового словаря живого великорусского языка Владимира Даля [5, с.331], содержащим «народную» русскую лексику конца ХIХ века. Мы видим, что данный словарь не включает искомое слово: в нем не встречается ни слово венцо, ни вымышленная форма слова венец (вѣнец). В словаре русских народных говоров под редакцией Ф.П. Филина также отсутствует слово венцо, и нет его в иллюстрациях употреблениях слова венец [6, с. 111-113]. Итак, в этой отгадке и в объяснении мы наблюдаем пример «карнавализации» языка.

Так, размышляя о новых случаях употребления слов, М. Кронгауз утверждает, что «русский язык «переварит» все это, что-то сохранив, что-то отбросив, выработает, наконец, новые нормы, и на место хаоса придет стабильность. Кроме того, даже в хаосе можно найти положительные стороны, поскольку в нем ярко реализуются творческие возможности языка, несдерживаемые строгими нормами» [7, с. 2], языковая свобода способствует творчеству и делает речь более выразительной. Показанный пример иллюстрирует не только игру с языком, но и, в связи с быстрым распространением информации и охватом большой аудитории, попытку влияния на языковую норму рядовых носителей языка.

Таким образом, в размещении заранее недостоверной информации мы можем наблюдать попытку изменения лексической нормы индивидуальной языковой личности. В лингвистических исследованиях последнего времени [8, с. 227] отмечается две основные тенденции в языковом развитии: это угасание интереса к книге и преобладание сокращенного и пиктографического письма в интернет‑коммуникации, все это вкупе с языковой игрой, и шире с «карнавализацией» языка, ведет к языковому хаосу, «когда уже не понимаешь, игра это или безграмотность, выразительность или грубость» (курсив наш) [7, с. 15]. Это мы и замечаем в проанализированном примере интернет‑общения, где под маской эксперта предстает языковая личность, пытающаяся повлиять на современные языковые нормы.

В рассматриваемом примере смысл эксплицируется говорящим (голубоглазой блондинкой), она иронизирует над получателями своего сообщения, именно поэтому возможно говорить не столько о языковой игре, сколько о речевом манипулировании, если дефиницию понимать по Т.М. Голуб, определяющей манипулирование как «…вид скрытого воздействия, осуществляемого в интересах говорящего и имеющего целью ввести в модель мира реципиента новые знания, мнения, убеждения и/или модифицировать уже существующие посредством различного рода стратегий» [Цит. по 9, с. 2774].

1. Доронина П. Д. Хайпить и фиксить: новейшие слова интернет-общения // Русская речь. 2017. № 6. С.45-48.
2. Обратный словарь русского языка / Науч. конс. А. А. Зализняк, Р. В. Бахтурина, Е. М. Сморгунова. М.: Советская энциклопедия, 1974. 944 с.
3. Шанский Н.М. и др. Краткий этимологический словарь русского языка. Пособие для учителя. Изд. 2-е испр. и доп./ Н.М. Шанский, В.В. Иванов, Т.В. Шанская. Под ред.чл.-кр. АН СССР С.Г. Бархударова. М.: Просвещение, 1971. 542 с.
4. Best Cube | Познавательный портал [Электронный ресурс] URL:: https://bestcube.space/otvet-na-zagadku-pro-pyatoe-slovo-na-tso (Дата обращения: 8.05.2021)/
5. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. Т. 1: А-З / В.И. Даль. М.: ТЕРРА, 1995. 800 с.
6. Словарь русских народных говоров. Ред. Ф.П.Филин, Ф.П.Сороколетов. (Вып. 1-40, М.-Л., Л., СПб., 1965-2007) / Вып.1969. С.111 -113.
7. Кронгауз М. Русский язык на грани нервного срыва. М.: Знак, 2009. 232с.
8. Косарева В.А., Степаненко К.А. СМИ и Интернет как одни из главных источников появления проблемы массового нарушения языковых норм // Влияние новейших технологий, СМИ и Интернета на образование, язык и культуру. Сборник статей по материалам Всероссийской (с международным участием) научно-практической студенческой конференции / Под общей редакцией Л.Д. Торосян, Г.Г. Слышкина. 2020. С. 227-233.
9. Ашрапова А. Х., Йылмаз Э. Р., Мавляутдинов И. С., Манькова Л. И. Языковая манипуляция в трудах отечественных и зарубежных ученых: теоретические вопросы терминологии // Филологические науки. Вопросы теории и практики 2022. Том 15. Выпуск 9. С. 2771-2778.