Культура

О роли экстралингвистических факторов в образовании антропонимов в языке произведений И.А. Бунина

Климова Марина Витальевна
канд.филол.наук, доцент кафедры современного русского языка, Елецкий государственный университет им. И.А. Бунина, РФ, г. Елец Липецкой обл., klimova_marina@mail.ru
Голубчик Татьяна Валериевна
учитель высшей категории, МБОУ «Лицей №5г. Ельца», РФ, г. Елец Липецкой обл., golubchick2017@yandex.ru

Аннотация: В качестве исследовательской задачи авторами была определена попытка оценить роль экстралингвистических факторов в образовании антропонимов в языке произведений И.А. Бунина. Формы антропонимов, их семантико-стилистические функции в полной мере соответствуют социальному статусу героев, их духовному облику, морально-психологическому состоянию. В текстах Бунина в большинстве случаев использование антропонимов мотивировано. Это касается прозвищ, как правило, а иногда и фамилий: указываются причины появления, приводятся мотивировочные слова, называются семантические связи между исходным и производным словом. Бунинские антропонимы, имена в тексте, при сохранении единичности в обозначении объекта, содержат разной степени смысловой насыщенности сигнификативную зону: экстралингвистические факторы во многом определяют номинацию действующих антропонимов в речи. Индивидуальные признаки лица эксплицируются главным образом с помощью употребления родовых имен нарицательных в роли приложения, несогласованного определения, именной части составного сказуемого.
Ключевые слова: антропонимы, апеллятивы, имена нарицательные, имена собственные, сигнификат, прозвища, экстралингвистический.

Klimova Marina Vitalievna
Candidate of Philology, Associate Professor of the Department of Modern Russian Language Bunin Yelets State University, Russian Federation, Yelets, Lipetsk region
Golubchik Tatiana Valerievna
teacher of the highest category, MBOU "Lyceum No. 5g. Yelets", Russian Federation, Yelets, Lipetsk region

Abstract: As a research task, the authors determined an attempt to assess the role of extralinguistic factors in the formation of anthroponyms in the language of I.A. Bunin's works. The forms of anthroponyms, their semantic and stylistic functions fully correspond to the social status of the heroes, their spiritual appearance, moral and psychological state. In Bunin's texts, in most cases, the use of anthroponyms is motivated. This applies to nicknames, as a rule, and sometimes surnames: the reasons for the appearance are indicated, motivational words are given, semantic connections between the original and derived word are called. Bunin's anthroponyms, names in the text, while maintaining uniqueness in the designation of the object, contain a significative zone of varying degrees of semantic saturation: extralinguistic factors largely determine the nomination of active anthroponyms in speech. Individual features of a person are explicated mainly through the use of generic common names in the role of appendices
Keywords: anthroponyms, appellatives, common names, proper names, signification, nicknames, extralinguistic.

В произведениях И.А. Бунина антропонимы играют значительную художественно-стилистическую роль. Они выступают важным средством в создании образов, не бросаются в глаза, естественно вплетаются в художественную ткань, своей тональностью полностью вписываются в изображаемые картины. Формы антропонимов, их семантико-стилистические функции в полной мере соответствуют социальному статусу героев, их духовному облику, морально-психологическому состоянию. Наиболее информативны в произведениях Бунина трехчленные антропонимы (фамилия-имя-отчество или имя-отчество-фамилия). Они используются в случаях, когда лицо называется впервые и необходимо дать наиболее полные сведения о нем или подчеркнуть его значительность. Например: Вслед за тем мне предстояло дело – зайти, по поручению отца, к некоему Ивану Андреевичу Булавину, скупщику хлеба:  - Я убил Маню, - сказал Елагин.- Ты пьян? Какую Маню?- спросил ротмистр. – Артистку Марию Иосифовну Сосновскую [Дело корнета Елагина, 3, с. 403]; Вечером приехал Иван Васильевич Чеботарев, липецкий мещанин, снявший в усадьбе сад [В саду, 4, с. 475]. Трехчленовых образований в произведениях Бунина мало.

Чаще встречаются в текстах Бунина структуры: имя плюс фамилия или фамилия плюс имя, а также одночленные структуры – личные имена. Почти все антропонимы у Бунина сопровождаются соответствующими именами нарицательными, что усиливает информативность антропонимов. Например: Вошла Марья Петровна, старшая горничная [Жизнь Арсеньева, 5, с. 94]; Я сейчас познакомлю вас с двумя очаровательными созданиями, моей кузиной Ликой и ее подругой Сашенькой Оболенской [там же, с. 159].

Все слова, сопровождающие антропонимы, называют профессию, должность, род деятельности, физические и другие качества человека и тем самым компенсируют смысловую недостаточность антропонимов, обеспечивают логическую стройность мыслей, точность и доступность в осмыслении сообщаемого. Они могут занимать в предложении разные позиции – выступать в роли приложения, несогласованного определения, именной части составного сказуемого. Например: Иван – охотник, лодырь [Сокол, 4, с. 592]; Она с улыбкой: - Ну, Меркулов? Солдат, вежливо приподнимаясь на костылях, на весу держа вперед култышку ноги, бесстыдно врет медовым голосом …  [Сестрица, 4, с. 574] и др.

Наиболее удобным, экономным и в то же время эффективным средством перевода имплицитного сигнификата в эксплицитный выступает у Бунина приложение. С помощью приложений как одиночных, так и распространенных сообщаются необходимые сведения о лице, обычно впервые упоминаемом в произведении. Например: … без всякого дела, стоял Лоренцо, высокий старик-лодочник, беззаботный гуляка и красавец, знаменитый по всей Италии … [Господин из Сан-Франциско, 4, с. 60]; Потом пришел Дениска-сапожник. Куда это? И с чем? [Деревня, 3, с. 45]; Жил-был когда-то в Тарасконе некто Жозеф, носильщик [Тараскон, 4, с. 627].

В текстах Бунина в большинстве случаев использование антропонимов мотивировано. Это касается прозвищ, как правило, а иногда и фамилий: указываются причины появления, приводятся мотивировочные слова, называются семантические связи между исходным и производным словом.

Прозвища - наиболее своеобразный вид антропонимов. Сигнификат прозвищ в отличие от сигнификата других имен собственных, в том числе и других антропонимов, является величиной содержательной, так как характеризует лицо через признаки другого лица, животного или неодушевленного предмета. Прозвище создает образ человека, основными источниками и компонентами построения которого выступают ассоциативность и метафоричность. В структуре прозвища совмещаются как бы два денотата - обозначаемое лицо и другой объект (лицо, животное или неодушевленный предмет), признаки которого переносятся на данное лицо. В зависимости от характера создаваемого образа и задействованных элементов коннотации в произведениях И.А. Бунина можно выделить отанимальные и отпредметные прозвища. В прозвищах в качестве внутренней формы выступают как отдельные компоненты апеллятива, перенесенные в другую денотативную область, так и различного рода коннотации. Коннотации прозвищ, образованных от названий животных, в большинстве случаев носят явно негативный характер. Например: «... тоненькой блондинкой, ... прозванной Осой за свой рост и худобу, злость и обидчивость ...» (И. Бунин. Зойка и Валерия); «... чуть не вдвое меньше ростом. Сидел ли он, вставал ли, разница была невелика, - так коротки были его ноги ... По-детски темны были его черные глазки, похожие на маслинки, а лицо имело слегка лукавый, насмешливый вид: нижняя челюсть у Сверчка выдавалась, а верхняя губа, на которой темнели две тонких, всегда мокрых косички, западала. Вместо «барин» говорил он «баин», вместо «было» - «быво» (И. Бунин. Сверчок);

Контекст подчеркивает мотивированность прозвища Оса соответствующим апеллятивом оса. В соотношении оса (жалящее насекомое) - Оса (прозвище) актуализируются не только узуальные семы («маленькая размером»), но и коннотативные («злость», «обидчивость»), причем вторые играют ключевую роль в номинации лица. Корреляция сверчок - Сверчок строится, главным образом, на семе «очень маленький размером», ср.: сверчок (насекомое) - Сверчок (крохотный человечек).

Прозвища, образованные от названий животных, характеризуют характер человека, его поведение. Например: «... а в саду была резко-весела, хохотала, пела песни с Долькой Козой, очень глупой и красивой девкой, похожей на египтянку» (И. Бунин. Деревня). Прозвище Коза мотивируется ЛСВ коза  «о резвой, бойкой девушке», ср. их семный состав: коза - «девушка», «резвая», «бойкая», «веселая» и Коза - «девушка», «резвая», «бойкая», «веселая», «глупая», «красивая», «конкретный», «единичный». Прозвище может широко использоваться при номинации лиц с какой-то характерной чертой, свойственной тому или иному животному: «Он был приёмыш, за что его и прозвали Кукушкой» (И. Бунин. Кукушка), Прозвище Кукушка, мотивируется ЛСВ кукушка - «птица, не вьющая гнезда и кладущая яйца в чужие гнезда», ср. корреляции кукушка (птица, подбрасывающая яйца другим птицам) и Кукушка (приемный сын). Данные корреляции строятся на семах «бросать детей», «не иметь родителей». В этих прозвищах сохранились живые ассоциативно-смысловые связи с соответствующими апеллятивами. «Поэтому-то и заменяет их Судак, мужик из Двориков. Он человек ленивый и неуживчивый, но тут ужился» (И. Бунин. В поле).

Прозвище, информирующие об особенностях сложения индивида: - «А хохлушку Марину суходольцы прозвали Копье. Стройная была эта высокая пятидесятилетняя женщина» (И. Бунин. Суходол). Семы апеллятива копье  – «длинный» и «ровный» - послужили мотивантами прозвища Копье и в результате метафорического переосмысления превратились в семы «высокая» и «стройная».

Прозвища, отражающие особенности внешнего облика индивида: «… шел в одном армячишке старый, больной, темнолицый Чугунок» (И. Бунин. Деревня); Корреляции чугунок (обычно закопченный горшок) – Чугунок (темнолицый старичок) основаны исключительно на ассоциативной соотнесенности. Мотивационные отношения на коннотативном уровне в корреляциях предмет - оним проявляются, главным образом, в актуализациях коннотативных сем производящих апеллятивов. Например: прозвище Буравчик носил «… человек старенький, ростом с мальчика. На темном морщинистом личике, под сдвинутыми бровями, живо и весело блестели кофейные глазки. – Ты брат, тоже мал, да удал … Живуче всякой кошки али, скажем, козюли … ты захочешь – кровинки во мне не оставишь, дотла все высосешь» (И. Бунин. Сила). И.А. Бунин использует оним Буравчик для характеристики главного героя, который может «просочиться» в любое место, любой ценой добиться задуманного. Не случайно автор использует и уменьшительное название, ибо сам герой «… был человек старенький, ростом с мальчика», но «… мал, да удал …». В семантической структуре прозвища Буравчик актуализируются, в первую очередь, коннотативные семы: «неприятный», «злой», «быстрый», «ловкий» и «хитрый». Метафорическое переосмысление апеллятива буравчик (небольшой инструмент для сверления) послужило базой семантического формирования прозвища Буравчик (маленький старик-проныра).

Одним из средств эксплицирования заложенных в семантической структуре имени индивидуальных признаков лица является указание географического объекта, с которым связано его происхождение или проживание. Например: Приезжал несколько раз Головатый из Басова – совершенно лысый мужик в огромной шапке (Деревня, 3, 89); Приходила вдова Булочка с Мыса - писать письмо к сыну (там же); На святках к Кузьме повадился Иванушка из Басова [там же, с. 95]. Функции названий населенных пунктов при антропонимах – уточнить, конкретизировать лицо, названное в тексте. Такого рода структуры известны всем славянским и шире – индоевропейским языкам. Топоним может выступать в качестве определения и имени нарицательного. Например: Господин из Сан-Франциско – имени его ни в Неаполе, ни на Капри никто не запомнил – ехал в Старый Свет на целых два года … [Господин из Сан-Франциско, 4, с. 53]; И тут господин из Сан-Франциско спешил в свою богатую кабину – одеваться [там же, с. 55].

Сочетание с топонимом по семантике и по функции приближается к собственному имени. Если приантропонимный топоним выполняет уточнительную функцию, обогащая в то же время семантику собственного имени, то приапеллятивный вместе с именем нарицательным создает единое сложное понятие, в котором часть значения, вносимая топонимом, индивидуализирует лицо, выделяя его из ряда однородных. Сочетание «господин из Сан-Франциско» занимает промежуточное положение между именем собственным и именем нарицательным: как любое имя собственное, оно индивидуализирует объект, являясь его единственным наименованием; как имя нарицательное, оно сохранило в качестве отдельных значимых единиц все его составные части, более того - одни из его частей могут заменяться другими, чего не допускает составное собственное имя. Ср. «… мертвого старика из Сан-Франциско уже отправили в Неаполь» [там же, с. 68].

В качестве промежуточных структур у Бунина выступают и некоторые прозвища. В одних случаях автор пишет их со строчной буквы, в других – с заглавной. Например: … уже получил кличку борзой … « А скоро ты, борзой, издохнешь?». Вслух же, не в пример прочим, величал молокососа Гервасием Афанасьевичем [Суходол, 3, с. 139]; Девки за худобу звали Митю борзым [Митина любовь, 4, с. 365].

Бунинские антропонимы, имена в тексте, при сохранении единичности в обозначении объекта, содержат разной степени смысловой насыщенности сигнификативную зону: экстралингвистические факторы во многом определяют номинацию действующих антропонимов в речи. Индивидуальные признаки лица эксплицируются главным образом с помощью употребления родовых имен нарицательных в роли приложения, несогласованного определения, именной части составного сказуемого. Бунинский текст не знает провалов, разрывов между предметной и предикативной зонами структур, включающих собственные имена.

1. Бунин И.А. Собрание сочинений в шести томах/ И.А. Бунин. Москва: Сантакс, 1994.
2. Бурцев В.А. Выразительные особенности рассказа И.А. Бунина «Часовня»/ Бурцев В.А. // Филоlogos. 2021. № 2 (49). С. 11-16.
3. Климова М.В. Отанимальные прозвища в аспекте семантического словообразования/ Климова М.В.// Селищевские чтения: материалы Международной научной конференции, посвященной 120-летию со дня рождения Афанасия Матвеевича Селищева. Елец:: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2005. С. 231-236.
4. Селеменева О.А. Мифологические имена стихотворения И.А. Бунина «За гробом» / Селеменева О.А. // Актуальные вопросы лингвистики и лингводидактики в контексте межкультурной коммуникации: сборник материалов II Всероссийской научно-практической онлайн-конференции. Орел: ОГУ имени И. С. Тургенева, 2022. С. 612-617.
5.Телкова В.А. Стилистические средства выразительности в поэтических текстах И.А. Бунина / Телкова В.А.// Россия Ивана Бунина и культура русского Подстепья: материалы Всероссийской научной конференции, посвященной 150-летию со дня рождения И.А. Бунина (научные доклады, статьи, очерки, заметки, тезисы). Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2020. С. 102-108.
6.Хашимов Р.И. Лингвисты о языке И.А. Бунина / Хашимов Р.И., Турко У.И. // Библиографический указатель. Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2020. 203 с.