Исскуство

Божества грома и молнии в славянской и адыгской ономастике

Кокова Лейла Джамалдиновна
канд. фил. наук, зав. лабораторией ономастики и социально-политических исследований Кабардино-Балкарского госуниверситета им. Х.М.Бербекова, Нальчик, Российская федерация, kokovaleila@yandeх.ru
Кокова Бэла Джамалдиновна
профессор кафедры фортепиано и методики Северо-Кавказского государственного института искусств, Нальчик, Российская федерация, belakokova @yandex.ru

Аннотация: Исследование посвящено одному из разделов ономастики – мифонимам, в частности, божествам грома и молнии. Уникальность этого пласта онимов определяется универсалиями в названиях и описаниях этих мифологических персонажей у разных этносов, прошедших через несколько разных вероисповеданий. В частности, предпринята попытка сравнения славянских и адыгских божеств грома и молнии в ономастическом аспекте. Специальных исследований по адыгским мифонимам нет. Они представлены только в исследованиях по адыгской мифологии. В ономастическом аспекте названия адыгских божеств грома и молнии ранее не рассматривались.
Ключевые слова: Оним, мифоним, божество, гром, молния, апеллятив, прозвище, фольклор, универсалии

Kokova Leila Dzhamaldinovna
Candidate of Philological Sciences, Head of Laboratory of Onomastics and Socio-Political Studies of Kabardino-Balkarian State University named after H.M.Berbekov, Nalchik, Russian Federation
Kokova Bela Jamaldinovna
Professor of Piano and Methodology Department North Caucasus State Institute of Arts, Nalchik, Russian Federation

Abstract: The study is devoted to one of the sections of onomastics – mythonyms, in particular, the deities of thunder and lightning. The uniqueness of this layer of onyms is determined by the universals in the names and descriptions of these mythological characters among different ethnic groups that have passed through several different faiths. In particular, an attempt is made to compare the Slavic and Adyghe deities of thunder and lightning in an onomastic aspect. There are no special studies on Adyghe mythonyms. They are considered only in studies on Adyghe mythology. In the onomastic aspect, the names of the Adyghe deities of thunder and lightning had not previously been considered.
Keywords: Onym, mythonym, deity, thunder, lightning, appellative, nickname, folklore, universals

Известно, что взаимодействие между культурами как генетически родственных этносов, так и разнородных, нередко опираются на религиозные основы. Сравнение этих основ представляет большой интерес, особенно когда речь идет о содержании ономастических и терминологических единиц тех языков, которые прошли через две и даже три религии. Этот интерес повышается в тех случаях, когда сравниваемые языки являются разносистемными, а хронологические отрезки той или иной религии в них не всегда совпадают.

Такие наблюдения способствуют выявлению фактов, представляющих ценность для установления универсалий не только лингвистического, но и культурно-исторического характера.

«Перун – главное божество восточных славян, бог грома и молнии, также творец, производитель. По воззрениям славян, Перун являлся весной со своими молниями, оплодотворял землю дождями и выводил из-за туч солнце. Отсюда Перун – производитель, творец. В то же время Перун – божество грозное и карающее. Его явление возбуждает страх и трепет. Русское предание наделяет Перуна палицей, плетью, луком и стрелами. Ему приносились в жертву животные, дети, пленные, ему был посвящен дуб, из которого, по преданию, добывался живой огонь; его именем произносились клятвы, например, при заключении договоров. По летописям, идолы Перуна стояли в Киеве и в Новгороде, позже в Киеве на Перуновом холме была воздвигнута церковь во имя святого Василия. Другое поклонение Перуну перенесено в христианскую эпоху на Илию пророка и Юрия Храброго» [9, с.463].

Так, языческий Перун славян становится Ильей Пророком в христианстве. В народе Илья Пророк был одним из самых почитаемых святых. С его образом связывали прежде всего плодородие, и, в частности, животворные дожди. «Считалось, что Илья издревле распоряжается громом и молниями («Илья грозы держит»), поэтому, услышав гром, говорили: «Илья великий гудит», или «Илья-пророк по небу на колеснице ездит», а день памяти Ильи-пророка назывался «громовым праздником» [10, с.268].

Жертвой Илье у славян являлась «братчина» или «мольба» – коллективная трапеза на Ильин день с принесением в жертву, как правило, быка. Жертвенное животное предварительно освящали в церкви.

Шыблэ/Шъыблэ «шиблэ» «бог молнии и грома» у адыгов. Относительно места Шиблэ в адыгском пантеоне божеств мнения исследователей разделились. Часть из них, в частности М. Рижский, считали его основным божеством пантеона.

Общеадыгское название Шыблэ/Шъыблэ «бог молнии и грома» состоит из шы + блэ. Второй компонент восходит к блэ «змея», этимология же первой части шы неясна. Можно согласиться с Л.Я. Штернбергом, что сходство змеи с извивающейся молнией дало повод для перенесения ее (молнии) на небо и что «молния считалась змеей и, стало быть, богом грозы» [1, с.51].

Точного определения и описания Шибле у адыгов нет. Согласно мифологии, он ездит по небу на вороном жеребце, высекая молнии его копытами. Шибле считался владыкой неба. Первый удар грома весной адыги отмечали как праздник и считали проявлением небесной благодати. При этом имя Шибле упоминалось в молитвах о дожде во время засухи, что говорит о том, что это божество считалось и владыкой дождя. При этом в руках молящихся был камень с могилы человека, убитого молнией.

Между тем «Шиблэ не мог стать и не стал главным божеством адыгской мифологии. Отсутствие его имени во всех видах тхъэлъэIу (просьбе к всевышнему), кроме ритуала похорон убитого молнией человека или скотины, говорит о том, что адыги не признавали в нем главного или верховного бога» [2, c.65].

Гром и молния у адыгов связывали не только с Шиблэ, но и с Елэ ('богом грома и молнии').

В адыгской традиции божество Елэ получило распространение в сравнительно поздний период. В ранних жанрах фольклора Елэ встречается как синоним древнего общеадыгского Шыблэ/Шъыблэ «бог молнии и грома».

На существование двух именований бога молнии и грома, восходящих к разным религиозным системам, указал еще Л.Я. Люлье. «К предрассудкам черкесов надо было еще прибавить страх и уважение к грому, для того, кто убит громом, смерть такая считается блаженством и его придают земле на том самом месте, где он убит. Замечательно, что в торжественных напевах в подобных случаях часто повторяются имена Шибле (гром) и Алия (искаженное имя Илья)» [3, с.29].

Известный французский путешественник Жак-Виктор-Эдуард Тэбу де Мариньи так описывал бога грома и молний у черкесов: «У черкесов совсем нет бога грома и молний, но было бы ошибкой полагать, что у них его вообще никогда не было. Гром и молния у них в большом почитании; они говорят, что это ангел, который ударяет того, кого избрало благословение Создателя; тело убитого молнией хоронят с большой торжественностью и, оплакивая погибшего, его родственники в то же время поздравляют себя с той почетной честью, которая выпала на долю их семьи». [4, с.305].

Древние адыги считали, что душу убитого молнией человека забирает Шибле и таким образом устанавливает магическую связь между небесным и земным.

В кабардино-черкесском языке языческое божество Щыблэ (здесь элемент блэ «змея» символизирует «молнию», извивающуюся как змея, а Святой Георгий, по мнению В.И. Абаева, «воспринял черты языческих героев-змееборцев» [5, с.123]. «Усваивалась христианская терминология, языческим божествам давались имена христианских святых. Религиозный «переворот» при ближайшем рассмотрении оказывался переворотом терминологическим и ономастическим. Св. Георгий воспринял черты языческих героев-змееборцев, славянский Перун превратился в Илью Пророка, «скотий бог» Велес в св. Власия и т. п.» [5, c.12].

У современных кабардинцев имя святого Георгия в адаптированной форме сохраняется как название горы, где некогда стояло христианское святилище и селение под ней на левом берегу Черека (Аушигер < Уас-Гери), а также как фамилия (Джэрыджэ «Гергов»).

«Давно замечено, что название Аушыджэр – «Аушигер» не относится к словам исконно адыгским, хотя и вошло в ткань языка как кабардинское» [6, с.37].

«О преемственности между языческим и христианским мирами может свидетельствовать и эволюция самого святого великомученика Георгия. Ведь добавление к его имени прозвища «Победоносец» было связано с тем, что он, по древнему сказанию, убил змия-дракона, опустошавшего землю одного языческого царя, и избавил царевну, которая была выведена на съедение змию. О том же говорит и функция покровительства святого Георгия над земледелием и скотоводством, что характерно для язычества». [7, с. 168-169].

Аушыджэр – не единственным топоним, связанный с христианским периодом нашей истории. В балкарской топонимике есть названия, связанные с именами христианских святых Николая (местность Никкола и вершина Никкола баши) и святого Василия (Башл аузу, Башил тау, Башил тау ауушу). Башил в данном случае – усеченная форма имени Василий.

Название высшего языческого божества, засвидетельствованное в хеттском языке (washab «бог»), в современных адыских языках употребляется с тем же значением (уащхъуэ), что по-адыгски буквально значит «небо синее (голубое)». Приведенное соответствие давно принято как одно из доказательств того, что «хаттский язык, без всякого сомнения, родствен кавказским языкам» [8, c.70].

К этому можно добавить, что современные адыгские языки сохраняют и общее языческое название бога тхьэ (тха), употребляя его и отдельно (часто как синоним исламского термина с тем же значением), и в составе целого ряда фамильных имен (Тхьэщокъуэ, «Тхашок-ов», Тхьэгъэзит «Тхагазит-ов», Тхьэгъэлэдж «Тхагалег-ов» и др.). Последняя фамилия повторяет теоним со значением бога плодородия [6, c.27].

У славян и адыгов особого покровителя имели волы: это Велес в язычестве, ставший святым Власием у славян и ХьэкIущтащхьэ у адыгов (шапсугов).

Божество грома и молнии у славян и адыгов безусловно имеет аналоги у других этносов и представляет интерес для сравнительного изучения. И, следовательно, эти исследования будут продолжены.

Заключение

Божества грома и молнии в славянской и адыгской мифологии имеют ряд общих черт, указывающих на их единое происхождение и ряд отличий. Божества грома и молнии у славян и адыгов безусловно имеют аналоги у других этносов и представляет интерес для сравнительного изучения.

Изучение этого вопроса в ономастическом аспекте будет продолжено в следующих работах.

Интерес представляют и другие мифологические персонажи, в частности, связанные со скотоводством, кузнечным ремеслом, семейно-бытовыми обрядами, а также тератологические персонажи мифологии славян и адыгов.

1. Кумахов М.А., Кумахова З.Ю. Нартский эпос: язык и культура. М.: «Наследие», 1998. – 310 с.
2. Шортанов А.Т. Адыгская мифология. Н.: Эльбрус, 1982. – 196 с.
3. Люлье Л.Я. Черкесия: историко-этнографические статьи. Краснодар. 1927. – 60 с.
4. Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XVIII-XIXвв. Н.: «Эльбрус», 1974. – 634 с.
5. Абаев В.И. Как апостол Петр сал Нептуном // Избранные труды: Религия, фольклор, литература. Изд. «ИР» Владикавказ. 1990. – 640 с.
6. Коков Дж.Н. Избранные труды. т II. Адыгская антропонимия. Н.: «Эльбрус», 2001. -528 с.
7. Кокова Л.Дж. Кабардино-черкесская антропонимия в условиях многоязычного Предкавказья. Н.: ООО «Полиграфсервис и Т», 2011. – 200 с.
8. Георгиев В. Вопросы родства средиземноморских языков // Вопросы языкознания. 1954. № 4. с.

Список источников
9. Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Иллюстрированный энциклопедический словарь. – М.: Издательство Эксмо, 2006. – 960 с.
10. Шапарова Н.С. Краткая энциклопедия славянской мифологии // М.: ООО «Издательство Астрель»: ООО Русские словари, 2003. – 624 с.