Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание | Филологический аспект №3 (35) Март, 2018

Синтаксические модели и механизмы номинации в комплексных номинативах, формирующих лексико-семантическую группу «Преступления» (на материале русского, английского и монгольского языков)

Шашкова Валентина Николаевна
канд. филол. наук, доцент, доцент кафедры иностранных и русского языков,Орловский Юридический Институт МВД России им. В.В. Лукьянова, РФ, г. Орёл
Батцэнгэл Батжаргал
слушатель учебной группы 202, Орловский Юридический Институт МВД России им. В.В. Лукьянова, РФ, г. Орёл

Аннотация: В статье рассмотрены номинативные единицы, входящие в лексико-семантическую группу «Преступления» в русском, английском и монгольском языках. Имена преступлений рассмотрены с точки зрения синтаксических моделей и механизмов номинации. В качестве основной и наиболее частотной модели композиции сложных номинативных единиц в русском языке выявлена структурная схема (Adj +) N + (pr +) (Adj) + N. Применительно к английскому языку более частотной оказывается модель N + pr + N, которая, как и в русском, допускает распространение, при этом типовые случаи такого комплексного строения номинанта типично включают неличные формы глагола. В монгольском языке доминантный именной компонент модели заменяется отглагольной формой. Среди механизмов номинации, выявленных на материале единиц лексико-семантических групп в трёх языках, отмечены уточнение сигнификативного значения посредством введения дополнительной лексической единицы, метонимия, расширение значения и конверсия.
Ключевые слова: номинация, номинативные единицы, лексико-семантическая группа, комплексное лексическое наименование, механизмы номинации, транспозиция значения

Shashkova Valentina Nikolayevna
candidate of philological sciences, associate professor, assistant professor at the department of foreign and Russian languages, Orel Law Institute of the Ministry of the Interior of the Russian Federation named after V.V. Lukyanov, Russia, Oryol
Battsengel Batjargal
trainee of group 202, Orel Law Institute of the Ministry of the Interior of the Russian Federation named after V.V. Lukyanov, Russia, Oryol

Abstract: The article addresses the issue of nominative units forming lexical-semantic group “Crime” in Russian, English and Mongolian. The names of crimes are analyzed from the standpoint of syntactic patterns and mechanisms of nomination employed. The structural scheme represented in metalinguistic notification as (Adj +) N + (pr +) (Adj) + N is elicited as the basic and the most frequent one for the Russian nominative units. As exemplified in the English language a more frequent model is N + pr + N which can and is often extended in particular by non-finite forms of the verb. The Mongolian language exhibits a syntactic transposition of the Russian model employing a deverbative instead of the dominant noun. Specification of the significative meaning by adding a lexical item to a nominative unit, metonymy, extension of meaning and conversion are among the most frequent nomination mechanisms which have been inferred from the analysis of the nominative items.
Keywords: nomination, nominative units, lexical-semantic group, complex lexical naming unit, nomination mechanisms, transposition of meaning

Вопрос о синтаксических моделях и механизмах номинации в комплексных номинативах, формирующих лексико-семантическую группу (далее – ЛСГ) «Преступления», напрямую связан с семантическими аспектами исследования, а именно: с неоднозначностью и разнородностью имеющихся признаков категоризации лексем, объединенных семой преступного деяния (см. [1], [2]), а также важностью для теоретической и прикладной лингвистики анализа семантики и выявления дифференциальных признаков составных номинативных единиц в рамках сопоставимых лексико-семантических групп в русском, английском и монгольском языках.

Исследование проходило в несколько этапов. На первом этапе мы определили терминологический аппарат и подходы к исследованию лексики, которые будут положены в основу нашей работы. Мы определили основные подходы, на которые мы опираемся в исследовании: функционально-ролевой подход позволят нам рассмотреть преступление как наименование совершаемого преступником действия с учётом всех компонентов ситуации, которые отражены комплексными номинативами исследуемой ЛСГ. Ономасиологический подход интересует нас с точки зрения средств и механизмов номинации [3]. Все синтаксические трансформации, которые используются в исследуемых языках для наименования одного и того же референта событийной семантики, рассматриваются нами с позиции ономасиологического подхода.

Следующим этапом работы стало рассмотрение классификации преступлений по разным критериям. После формирования соответствующих кластеров лексики на трёх языках мы обратились к исследованию составляющих их единиц для того, чтобы определить специфику номинации в референтной области «Преступления» в русском, английском и монгольском языках.

Сопоставительный анализ средств и механизмов номинации преступлений в русском, английском и монгольском языках позволил нам сделать следующие выводы.

Удельный вес частотного для русского языка согласования в формальных именах преступлений значительно ниже управления, которое служит целям включения необходимых обстоятельств, характеристик или ограничений в комплексное лексическое наименование. Среди примеров согласования по модели Adj + N в Уголовном Кодексе Российской Федерации встречаются следующие номинативные единицы: массовые беспорядки; государственная измена; террористический акт; коммерческий подкуп; незаконное предпринимательство; незаконное усыновление (удочерение); развратные действия.

В английском языке, как и в русском, модель Adj + N, функционирующая как самодостаточная номинативная единица, не в составе более крупной единицы, не столь частотна: illegal enterprise (незаконное предпринимательство); illegal hunting (незаконная охота); illegal adoption (незаконное усыновление (удочерение)); commercial bribery (коммерческий подкуп); official forgery (служебный подлог); high treason (государственная измена).  

Для монгольского языка рассматриваемая модель в чистом виде не является характерной применительно к номинации преступлений. Такие случаи, как арилжааны хахууль (коммерческий подкуп) являются скорее исключением, чем базовым правилом. С одной стороны, это объясняется агглютинативным строем языка, в котором тенденция к расщеплению смыслов проявляет себя не только на уровне морфем, но и лексем, поэтому определение, относящееся к существительному, часто выражено более, чем одной лексемой: хууль бус үйлдвэрлэл (незаконное предпринимательство). С другой стороны, сама референтная область, подлежащая исследованию, представлена наименованиями событийной семантики. В этой связи главное в семантическом отношении слово в словосочетании – это отглагольная форма, именующая действие или процесс: төрөөс урвах (государственная измена), хууль бусаар хүүхэд үрчлэн авах незаконное усыновление (удочерение).

Среди наиболее частотных моделей номинации в русском языке можно выделить целые цепочки, формируемые за счёт усложнения структуры и увеличения числа компонентов имён преступлений и именных групп с соответствующей семантикой. На самом элементарном уровне к таковым относится модель N + N: похищение человека; торговля людьми; неисполнение приказа; загрязнение вод; загрязнение атмосферы; порча земли; злоупотребление полномочиями; укрывательство преступлений. Тип связи в таких словосочетаниях – управление с главным первым существительным, как правило, образованным от глагола, соответственно, форма второго существительного напрямую взаимосвязана с типом управления глагола, от которого образовано первое существительное. Немногочисленные примеры имён преступлений, попадающих в эту группу, демонстрируют тенденцию употребления двух падежей: родительного и реже – дательного (торговля людьми; злоупотребление полномочиями). Так как данная модель является одной из наиболее частотных, типовым случаем выступает её расширение и усложнение семантического и синтаксического параметров номинации: фальсификация доказательств и результатов оперативно-разыскной деятельности (N + N & N + Adj + N) или насильственный захват власти или насильственное удержание власти.

В монгольском языке примеры реализации данной модели представлены немногочисленно. Так, например, хүний хулгай (похищение человека) является реализацией синтаксической модели N + N.

Применительно к монгольским наименованиям преступлений особенно следует отметить именно случаи расширения модели, которые, как правило, осуществляются не за счёт использования отдельных лексем со значением конъюнкции или дизъюнкции, а аффиксов с аналогичными значениями. Так, в комплексном номинативе нотлох баримт, шуурхай эрэн сурвалжлах ажлын /гүйцэтгэх ажил/ үр дүнг хуурамчаар үйлдэх (фальсификация доказательств и результатов оперативно-разыскной деятельности) именно аффикс –аар несёт в себе значение конъюнкции, соотносимое с русским союзом «и».

Модель N + N, в принципе характерная для английского как аналитического языка, в номинативных единицах, относящихся к ЛСГ «Crime», представлена лишь единичным случаем: mass riots. Данная модель встречается в составе более крупных наименований как их часть, например, water transportation, underground railroad, transport vehicles, но не как имя преступления.

Расширение рассматриваемая модель часто получает за счёт включения в её состав дополнительных компонентов, например, N + Adj + N: загрязнение морской среды; содействие террористической деятельности; использование рабского труда; заражение венерической болезнью. В связи с последним примером отметим номинативную единицу «заражение ВИЧ-инфекцией». В этом случае в качестве определяющего компонента выступает аббревиатура, которая морфологически включена в состав определяемого слова, что выражается в дефисном написании. С точки зрения семантики аффиксоид аббревиатурного типа ВИЧ- в этом случае характеризует инфекцию, соответственно, с оговоркой может быть отнесён к определителям существительного, не являясь собственно прилагательным.

В монгольском языке все аналогичные примеры (тэнгисийн орчинг бохирдуулах; алан хядах ажиллагаанд хамтран ажиллах; боолын хөдөлмөр эрхлүүлэх; бэлгийн замын халдварт өвчин халдаах; ДОХ-ын халдвар халдаах) имеют глагол в качестве главного слова и, таким образом, никакого отношения к рассматриваемой модели не имеют.

Усложнение данной структуры в русском языке происходит за счёт союзных операторов со значением конъюнкции и / или дизъюнкции: контрабанда алкогольной продукции и (или) табачных изделий; контрабанда наличных денежных средств и (или) денежных инструментов; планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны; создание, использование и распространение вредоносных компьютерных программ.

В монгольском языке есть союзы с соответствующими значениями: «и» - «бас», «или» - «болон» / «эсвэл». Однако в составе комплексных номинативов соединительная и даже разделительная связь очень часто не эксплицируется союзами, получая отражение лишь пунктуационно посредством запятой: түрэмгий дайн төлөвлөх, бэлтгэх, өдөөх, хийх (планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны); хор учруулах компьютерийн программ бүтээх, ашиглах, түгээх (создание, использование и распространение вредоносных компьютерных программ). В некоторых случаях, однако, союзы находят эксплицитное выражение, акцентируя соответствующую семантику, причём разделительный союз «или» реализуется значительно чаще: бэлэн мөнгө болон мөнгөн хэрэгслийн контрабанд /хилээр хууль бусаад нэвтрүүлэх/ (контрабанда наличных денежных средств и (или) денежных инструментов).

В этой связи можно говорить об относительной частотности следующей модели: Adj + N+ N и для русского, и для монгольского. Например: самовольное оставление части или места службы – анги болон үүрэг гүйцэтгэж байсан газраа дураар хаяж явах (с учётом усложнения рассматриваемой структуры посредством ещё одного именного комплекса (N + N), введённого разделительным союзом.

Ещё одной синтаксической моделью, которая в разной степени проявляет себя в русском, английском и монгольском, выступает образец N + pr + N. Примерами в русском языке являются доведение до самоубийства; оставление в опасности; неуважение к суду. В этом случае имеет место предложное управление. При этом зависимые элементы не обнаруживают семантической общности, служа наименованием действия, ситуации, а также адресата.

В монгольском языке при рассмотрении семантически эквивалентных номинативных единиц можно обнаружить, что предложные отношения выражаются падежными формами (соответствующие аффиксы выделены): амиа егүүтгэхэд хүргэх; аюултай байдалд орхих; шүүхийг үл хүндлэх.

В английском языке модель N + pr + N имеет достаточно частотное проявление среди номинативных единиц исследуемой ЛСГ в силу аналитического строя языка. И эта модель допускает усложнение за счёт добавления определений, выраженных как прилагательными, так и существительными: incitement to suicide (доведение до самоубийства); abuse of authority (злоупотребление властью); neglect of duty (халатность); pollution of water (загрязнение вод); pollution of the atmosphere (загрязнение атмосферы); deterioration of land (порча земли); cruelty to animals (жестокое обращение с животными); insult of a serviceman (оскорбление военнослужащего); act of terrorism (террористический акт); invasion of personal privacy (нарушение неприкосновенности частной жизни); violation of labour protection rules (нарушение требований охраны труда); violation of copyright and neighbouring rights (нарушение авторских и смежных прав); willful destruction or damage of property (умышленное уничтожение или повреждение имущества); violent actions against a superior (насильственные действия в отношении начальника); illegal access to computer information (неправомерный доступ к компьютерной информации).     

Следующим возможным шагом в усложнении рассматриваемой модели является следующий вариант: Adj + N+ pr (+ Adj) + N. Примером реализации данной модели в комплексном номинативе в русском является жестокое обращение с животными. Аналогом в монгольском языке является номинатив амьтдад хэрцгий хандах, в котором хандах – глагольная форма, обозначающая действие, амьтдад – форма существительного в косвенном падеже, указывающая на реципиента действия, хэрцгий – форма прилагательного, указывающая на характер обращения с животными. То есть модель отличается кардинальным образом. В английском языке, как было упомянуто выше, действует упрощённая модель: cruelty to animals – N + pr + N. Иными словами, модель которая с относительной частотностью проявляет себя в русском языке применительно к номинативным единицам, называющим преступления, не работает в других языках.

На базе перечисленных моделей также получают выражение комплексные номинанты, которые формируются за счёт введения однородных членов в состав словосочетания, построенного по основной модели (факультативные её компоненты даны в скобках): (Adj +) N + (pr +) (+Adj) + N. Например:  разработка, производство, накопление, приобретение или сбыт оружия массового поражения; олноор устгах зэвсэг боловсруулах, үйлдвэрлэх, хуримтлуулах, эзэмших, борлуулах; the development, manufacture, stockpiling, acquisition or sale of mass-destruction weapons. Однородные члены в трёх аналогах на исследуемых языках оформлены шрифтовым выделением.

Отличительной чертой номинации преступлений в английском языке является употребление неличных глагольных форм: инфинитива и герундия. При этом в отношении употребления неличных форм глагола можно выделить несколько тенденций. Первая синтаксическая тенденция заключается в частотном употреблении ряда существительных, после которых в языковой системе заложена актуализация, например, инфинитива (N + Inf). К таковым относятся существительные failure, compulsion, inducement и refusal: failure to execute an order; failure to discharge the duties of bringing up a minor; failure to render aid to a sick person; failure to report a crime; compulsion to remove human organs or tissues for transplantation; inducement to use narcotic drugs; refusal to submit information to an individual.

Вторая синтаксическая тенденция затрагивает формулировку всей фразы: если в состав фразы входят в качестве однородных компонентов, связанных сочинительной связью, имена существительные, актуализации в рассматриваемой номинативной единице будет подлежать отглагольное существительное: stealing or exportation of narcotic drugs or psychotropic substances, as well as plants containing narcotics or psychotropic substances, or parts thereof containing narcotics or psychotropic substances (хищение либо вымогательство наркотических средств или психотропных веществ, а также растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, либо их частей, содержащих наркотические средства или психотропные вещества); stealing or possession of firearms, its basic parts, ammunition, explosives and explosive devices (хищение либо вымогательство оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств). В большинстве же случаев предпочтение отдаётся форме герундия, так как, обладая свойствами существительного, герундий сохраняет глагольную семантику. Для наименования преступного деяния именно деятельностный компонент семантики выступает на первый план: planning, preparing, unleashing or waging on aggressive war (планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны); contributing to terrorist activity (содействие террористической деятельности); switching a child (подмена ребёнка); evading payment of taxes and (or) fees collectible from organisations (уклонение от уплаты налогов, сборов, подлежащих уплате организацией, и (или) страховых взносов, подлежащих уплате организацией-плательщиком страховых взносов).

Далее мы рассмотрели имеющиеся именные фразы и выявили механизмы номинации на основании анализа функциональной семантики тех языковых средств, которые формируют выделенные именные группы в рамках референтной зоны «Преступления» в анализируемых лексических системах.

В первую очередь мы выделили две большие группы механизмов: механизмы первичной (прямой) номинации, которые ведут к изменению сигнификативного компонента лексического значения, а также механизмы вторичной номинации, основанные на понятии семантической транспозиции, связанной с изменением семантической структуры слова [5]. 

В рамках первичной (прямой) номинации было выделено уточнение сигнификативного значения слова посредством дополнительной лексической единицы или лексических единиц, формирующих комплексный номинатив: убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны либо при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление; умышленное причинение тяжкого вреда здоровью; murder committed in excess of the requirements of justifiable defence or in excess of the measures needed for the detention of a person who has committed a crime; homicide caused by actions which exceed the limits of necessary defence.

Типовым примером в монгольском языке выступает семантическая модификация существительного дээрэм (разбой) посредством дополнительных лексических единиц: зэвсэгт дээрэм – бандитизм; далайн дээрэм – пиратство.

В рамках вторичной номинации были выявлены следующие механизмы:

I. Семантическая транспозиция, включающая в себя

● метонимию, понимаемую как перенос значения с процесса на результат этого процесса и наблюдаемую во всех трёх языках: контрабанда наличных денежных средств и (или) денежных инструментов – smuggling cash and bearer negotiable instruments – бэлэн мөнгө болон мөнгөн хэрэгслийн контрабанд /хилээр хууль бусаад нэвтрүүлэх; планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны – planning, preparing, unleashing or waging on aggressive war – түрэмгий дайн төлөвлөх, бэлтгэх, өдөөх, хийх;

● расширение значения в языке-переводе: уклонение физического лица от уплаты налогов, сборов и (или) физического лица-плательщика страховых взносов от уплаты страховых взносов, переданное как evasion by a natural person of paying a tax and (or) a fee; убийство, совершённое в состоянии аффекта, переведённое как murder committed in a state of temporary insanity. В монгольском языке данная трансформация проявляет себя в разговорной речи применительно к возможным лексико-семантическим вариантам слова дээрэм, включающим и грабёж, и разбой.

II. Семантико-синтаксическая транспозиция, включающая в себя

● спецификацию за счёт введения фраз, уточняющих объём семантически главенствующего существительного: угон судна воздушного или водного транспорта либо железнодорожного подвижного состава – hijacking of an aircraft, a sea-going ship, or a railway train – агаарын болон усан тээврийн хөлөг онгоц, төмөр замын хөдлөх бүрэлдэхүүнийг хулгайлах.

● конверсию, которая затрагивает все лексические единицы со значением события, действия или вида деятельности, которые в английском языке подлежат выражению посредством именных групп с герундием в их составе, а в монгольском языке – посредством отглагольных форм.

Структурные особенности анализируемых языков оказывают значимое влияние на выбор тех средств, которые формируют комплексные номинативы в ЛСГ «Преступления». Для определения частотности рассматриваемых номинативных средств в каждом из языков необходимо провести исследование, в котором можно посмотреть на преломление средств выражения единиц исследуемой лексико-семантической группы в профессионально-ориентированных текстах. В этом мы видим перспективы своей работы.

1. Вяземская А.А. Дефиниции и терминология, используемые для описания преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотических средств и психотропных веществ // Вестник Санкт-Петербургского университета. Право. – Санкт-Петербург, Санкт-Петербургский государственный университет, 2015. – №2. – С. 100-106.
2. Хижняк С.П. Межкультурная профессиональная коммуникация юристов: теоретические основы. Сер. Творческое наследие учёных СГЮА: монография. – Саратов: Саратовская государственная юридическая академия, 2014. – 244 с.
3. Высоцкая Т. Н. Роль когнитивно-ономасиологического метода в изучении терминов: [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://ir.nmu.org.ua/bitstream/handle/123456789/1074/%D0%92%D1%8B%D1%81%D0%BE%D1%86%D0%BA%D0%B0%D1%8F-4.pdf?sequence=1 (дата обращения 05.02.2018).
4. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 N 63-ФЗ (ред. от 29.12.2017) (с изм. и доп., вступ. в силу с 09.01.2018): [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_10699/ (дата обращения 05.02.2018).
5. Шалифова О.Н. Семантическая транспозиция как способ образования лексических значений // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. – Самара, Самарский центр РАН, 2011. – Т.13 №2 (4). – с. 994.