Русская литература | Филологический аспект №11 (91) Ноябрь 2022

УДК 821.161.1

Дата публикации 23.11.2022

Проявление особенностей древнерусского смеха в комедии А. Ф. Писемского «Хищники»

Казарян Надежда Сергеевна
аспирант кафедры русской и зарубежной литературы, Институт филологии, ФГАОУ ВО «Крымский федеральный университет имени В.И. Вернадского», РФ, Симферополь, kazaryan.nadya@yandex.ru

Аннотация: В статье анализируется комедия А. Ф. Писемского «Хищники» в аспекте следов влияния на ее художественный мир традиций древнерусской смеховой культуры. Целью работы – выявить черты древнерусского смеха в характеристике одного из персонажей – камергера Мямлина. Делается вывод о том, что смех обращен против самого героя, который «валяет дурака», живет в изнаночном мире; для него характерно стремление разжалобить собеседника. Также анализируются своеобразные преломления особенностей древнерусского смеха – «parodia sacra», «телесность», балагурство. В статье использованы культурно-исторический, историко-генетический и герменевтический методы.
Ключевые слова: традиция, смех, комедия, дурак, балагурство.

The Manifestation of the Features of Old Russian Laughter in A. F. Pisemsky's Comedy "Predators"

Kazaryan Nadezhda Sergeevna
postgraduate student of the Department of Russian and Foreign Literature, Institute of Philology, V.I. Vernadsky Crimean Federal University, Russia, Simferopol

Abstract: The article considers A. F. Pisemsky's comedy "Predators" from the aspect of influence traces of the traditions at Old Russian laughing culture on its artisticspace. The purpose of the work is to determine the features of Old Russian laughter in the characteristics of one of the heroes – chamberlain Myamlin. The inference is made that laughter is directed against the hero himself, who "is fooling around", lives in the wrong world; he is characterized by a striving to pity the interlocutor. It also analyzes the peculiar features refractions Old Russian laughter – "parodia sacra", "physicality", buffoonery. The cultural and historical, the historical and genetic, the hermeneutic methods were used.
Keywords: tradition, laughter, comedy, fool, buffoonery.

Правильная ссылка на статью
Казарян Н.С. Проявление особенностей древнерусского смеха в комедии А. Ф. Писемского «Хищники» // Филологический аспект: международный научно-практический журнал. 2022. № 11 (91). Режим доступа: https://scipress.ru/philology/articles/proyavlenie-osobennostej-drevnerusskogo-smekha-v-komedii-a-f-pisemskogo-khishhniki.html (Дата обращения: 23.11.2022)

Драматургия А. Ф. Писемского является наименее изученным аспектом его творчества [1, с. 77]. О. В. Тимашова связывает малую изученность комедий        А. Ф. Писемского с «невысоким значением», которое приписывалось комедиям автора [2, с. 141]. Рассмотрим продолжение традиций древнерусской смеховой культуры в комедии А. Ф. Писемского «Хищники». Критик П. В. Анненков, а позже и исследователь прозы А. Ф. Писемского Л. Н. Синякова обратили внимание на функционирование специфики древнерусского смеха в эпических произведениях писателя [3, с. 481; 8, с. 37]. Однако, как представляется, следы влияния древнерусской смеховой культуры можно обнаружить и в его драматургии. В. Я. Лакшин отмечает, что творчеству А. Ф. Писемского свойственны крупный комизм, резкие, определенные, яркие черты, которые отражают его «чисто русское дарование» [5, с. 94]. В частности, эти черты обусловлены традицией древнерусского смеха, которая проявляется не только в его эпике.

Цель данной работы – проанализировать в этом аспекте пьесу «Хищники», выявив черты древнерусского смеха в характеристике персонажа, принадлежащего художественному миру иного рода литературы – драмы.

Комедия А. Ф. Писемского «Хищники» увидела свет в 1873 году в журнале «Гражданин» под измененным, вследствие требований цензуры, названием «Подкопы». До этого времени был период долгих запретов на публикацию пьесы из-за изображения в ней недобросовестности, чинопочитания представителей высшей администрации, их обманов, жульничества и «ловли чинов».

Впервые проблематику древнерусского смеха исследовал Д. С. Лихачев. Он выделил его особенности на основании положений М. М. Бахтина о средневековом смехе, поскольку древнерусский смех является разновидностью средневекового [6, с. 73].

Как отмечает ученый, в древнерусских произведениях смех направлен, в первую очередь, на самих персонажей [4, с. 74]. В комедии А. Ф. Писемского «Хищники» первая ремарка, сопровождающая появление камергера Дмитрия Дмитрича Мямлина, фиксирует особенности его внешности: «плешивый господин, с женской почти физиономией и с необыкновенно толстым задом» [7, с. 193]. Здесь, в полном соответствии с традицией древнерусского смеха, акцентируется внимание на «телесности» персонажа [6, с. 74], на несоответствии внешнего вида государственного служащего, занимающего должность камергера (IV чин в «Табели о рангах») человеку, ее занимающему (Мямлин). Эта характеристика соотносится с древнерусской особенностью смеха: персонажи «оголяются или заголяют сокровенные места своего тела» [там же].

В контексте древнерусской смеховой культуры авторы и персонажи часто предстают бедными (не только в материальном смысле, но и в нравственном), убогими, могут «снижать» свой образ, самоуничижаться для того, чтобы разжалобить собеседника [6, с. 74]. У Писемского Мямлин, возвратясь из командировки, пытается разжалобить своего директора Вуланда рассказами о том, как он собирал сведения по разным деревням для составления дела. Цель вызвать сочувствие директора и должна обратить внимание на «отменную» деятельность Мямлина с тем, чтобы он и дальше мог достигать «степеней известных» по службе: «Мямлин. В три тома дело произвел!.. Вот каких три тома!.. (Показывает рукою на аршин от земли.) <…> в самую нынешнюю страстную неделю, когда все истинно русские желают и ждут с семейством разговеться, я, один-одинехонек (курсив наш. – Н. К.), живу в идолопоклоннической, мордовской деревнюшке» [7, с. 196].

Мямлин притворяется дураком, восхищаясь Андашевским («наш Алексей Николаич назначен товарищем; я всплакал даже от радости, потому что этот выбор прямо показывает, что в настоящее время в России можно служить и что достоинства и заслуги не пропадают даром!» [7, с. 196]) и словно предполагая, что его восхищение разделяет и Вуланд. Можно подумать, что чувства Мямлина искренни, но далее становится известно, что он намеренно «валяет дурака», зная, что на самом деле Вуланд завидует Андашевскому, что у него, по его словам, «ад на душе» [7, с. 192] из-за того, что товарищем начальника назначен не он, а Андашевский. О неискренности героя свидетельствует следующая реплика: «Мямлин <…> (Относясь к Андашевскому.) А между тем, как Владимир Иваныч всегда завидовал вам и обижался вашим возвышением» [7, с. 253]. На самом деле Мямлин умен, особенно по части адаптации к меняющимся на службе обстоятельствам: раньше он был предан Вуланду, графу Зырову, затем – Андашевскому. Это связано не с личным отношением Мямлина к ним, а со службой, и Мямлин заискивает перед более высокой должностью, перед тем, кто в данный момент ее занимает. Эта особенность древнерусского смеха – амбивалентность [6, с. 74] – отражается в поведении дурака: с другими он «валяет дурака», но на самом деле умен, не забывает о своем положении, о желанных целях. Даже дочь графа не отказывает Мямлину в уме: «…Но согласись, папа, что он очень умный человек!» [7, с. 234].

В работе М. М. Бахтина «Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса» упоминаются богословы, священнослужители, которые позволяли себе выходить за рамки церковной серьезности, создавая церковные шутки, смеховые произведения, носящие название «parodia sacra» (т.е. «священная пародия») [4, с. 20]. Церковь знала о пародиях на различные церковные жанры (литургии, чтения, псалмы), но не запрещала их. В русской сатире XVII в. также встречались подобные тексты [6, с. 76]. Д. С. Лихачев акцентирует внимание на характере смеха в древнерусских пародиях: он направлен на самое себя, т.е. персонажи высмеивают не других, а сами являются смеховым объектом.

Отголоски «parodia sacra» можно найти в изображении физического недуга Мямлина – нервной болезни, которая выражается в «выделывании» лицом гримас. Грешно смеяться над болезнью, но в комедии создается смеховая ситуация, когда дочь графа Ольга Петровна Басаева просит у отца повышения для Мямлина, на что граф отвечает: «Но каким же образом дать Мямлину какое бы то ни было серьезное место, когда его корчит и кобенит почти каждоминутно?» [7, с. 229] (курсив наш. – Н. К.). Проявляется несоответствие внешности Мямлина занимаемой должности, на которую, как правило, назначают обычного, «здорового» человека. Отношение графа к болезни Мямлина сниженное, брезгливое, без сочувствия, позиция же его дочери основана на убеждении, что нельзя смеяться над болезнью: «Это, папа, болезнь, а не порок» [там же]. О несерьезном отношении к болезни Мямлина свидетельствует не только реплика графа, но и следующая ремарка: «Мямлин отходит в сторону и принимается как бы с величайшим наслаждением выделывать из лица разнообразнейшие гримасы» [7, с. 234]. То есть мы понимаем, что смеяться над болезнью греховно с позиции гуманности (как и сочинять пародии на сакральные тексты с позиции официальной церкви), однако ремарка указывает на «наслаждение», находимое персонажем в «выделывании гримас», что свидетельствует о своеобразном преломлении особенности «parodia sacra».

Для древнерусской смеховой традиции характерны и «выворачивание наизнанку одежды» [6, с. 80], надевание шапки задом наперед и т. п. Изнаночный мир характеризуется искажением, ношением вещей наоборот, кардинальным преображением. В «Хищниках» одна из ремарок содержит «изнаночную» характеристику внешнего вида Мямлина: «Входит Мямлин <…> в невычищенном вицмундире, с непричесанными клочковатыми волосами, с грязными ногтями, но зато в звезде и во всех крестиках и медалях, какие когда-либо получал» [7, с. 245]. В соответствии с правилами поведения, Мямлину не следует носить награды при «непричесанных волосах», «грязных ногтях», но камергер откровенно пренебрегает этикетом.

На первый взгляд, внешняя характеристика Мямлина, его манера выглядеть никак не связана с остальным текстом комедии. На самом деле изнаночная, не лицевая сторона господствует в пьесе: кроме формального несоответствия внешности Мямлина чину камергера, есть и смысловое несоответствие его поведения нормам бытия. Так, согласно замечанию Д. С. Лихачева, в условиях изнаночного мира «выворачиваются настоящие вещи, понятия, идеи» [6, с. 81]. Действительно, Мямлин не только болен, одет не по чину, но он и негодяй, который делает карьеру благодаря тому, что является племянником князя Михайлы Семеныча (внесценический персонаж, которому повинуются все действующие лица под влиянием «электричества чина»).

Мямлин пресмыкается перед сильными мира сего – сначала перед директором Вуландом, после его смерти – перед Андашевским. Показательна в этом случае весьма экзальтированная реакция Мямлина на слух о том, что должность графа Зырова займет Андашевский: «(благоговейно складывая руки и возводя глаза к небу). Господи, благодарю тебя за то!» [7, с. 284]. Более того, изнаночная действительность не только подсвечивает образ Мямлина, но имманентна комедии в целом. Все искажено в художественном мире пьесы: вместо того чтобы поддерживать отца, Басаева с Андашевским делают «подкопы»; вместо справедливого назначения Вуланда на должность товарища директора это место занимает Андашевский; вместо благодарности отцу о назначении жениха на высокую должность, дочь обвиняет отца (графа Зырова) в использовании материнского состояния; более достойный претендент на место Вуланд погибает от неизвестных причин, а не торжествует над «хищниками».

Рассмотрим еще одно проявление древнерусского смеха – балагурство. Оно проявляется в обессмысливании слов, разрушении их значений, изменении внешней формы [6, с. 86]. Своей болтливостью и словесной невоздержанностью Мямлин предвосхищает лгуна и пустослова Иудушку Головлева. Лицемер Мямлин в I действии весьма почтительно ведет себя с Вуландом, а позже утверждает, что тот «и жизни был невоздержной» [3, с. 247].  В V действии Мямлин с князем Янтарным стоят в кабинете графа Зырова «в почтительных позах и с грустно наклоненными головами» [7, с. 265], граф замечает, что Мямлин не вник в дело и не подготовил доклад, и заставляет последнего отыскать статью; Мямлин вынимает из шкафа «сразу несколько томов и начинает дрожащими руками перелистывать их, потеет при этом, краснеет» [7, с. 271]. Но незадолго до этого эпизода Мямлин в разговоре с Ольгой Петровной, не выражая никакого пиетета по отношению к графу и явно намекая на него, отпускает едкие замечания о том, что «старички обыкновенно любят покушать» [7, с. 249].

Многословие и пустословие Мямлина ярко представлено в выражении восхищения Андашевским в пространных монологах: «про Алексея Николаича все, я думаю, даже враги его скажут, что он умен!.. Просвещен!.. Деятелен!.. Знающ! <…> И, наконец, души ангельской! Чего ж можно больше требовать от человека! <…> Это назначение так меня ободрило, что, когда я радость мою по этому предмету передавал князю Михайле Семеновичу» [7, с. 196]; «однако помыслить никогда не смел получить то место, которое занял теперь Алексей Николаич, сознавая, что он ученей меня, способнее, и что одним только трудолюбием и добросовестным исполнением своих обязанностей я могу равняться с ним» [7, с. 231]; «(со слезами на глазах). А мне позвольте вас, граф, и вас, Алексей Николаич, благодарить этими оросившими мои глаза слезами, которые, смею заверить вас, слезы благодарности, да стану еще я за вас молиться богу» [7, с. 236].

В комедии нет каламбуров Мямлина или остроумного балагурства, но присутствует несоответствие историй персонажа ситуации общения. Например, граф предоставляет Мямлину место Андашевского, Мямлин благодарит графа, обстоятельно рассуждает «об Европе и об ее общественном мнении» [7, с. 232], а затем приводит «скабрезный пример» [7, с. 233], о котором нельзя говорить при дамах, но Мямлина это не останавливает. То есть здесь проявляется такая черта балагурства, как нелепость, но она распространяется не на слово, а на саму ситуацию общения.

Таким образом, комедия А. Ф. Писемского «Хищники» в своей художественной природе содержит отпечаток влияния древнерусской смеховой традиции. Она ярко проявляется в образе камергера Мямлина, для способов создания которого характерны повышенное внимание автора к физиологической стороне, «телесности», мотив стремления разжалобить собеседника, амбивалентность («валяние дурака» при наличии ума), принадлежность к изнаночному миру, приемы «parodia sacra» и особого вида балагурства. Обращение к смысловым возможностям древнерусского смеха помогает драматургу обнажить неприглядную правду современной ему отечественной действительности, низость и бездуховность чиновничьей жизни.


Список литературы

1. Скрынник, Н. А. Сценическая история драм А. Ф. Писемского 60-х годов XIX века/ Н. А. Скрынник // Наука и современность. – 2013. – С. 77-82.
2. Тимашова, О. В. Комедия «Раздел» (1853) в драматургической системе раннего А. Ф. Писемского и в контексте журнала «Современник» / О. В. Тимашова // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. Филология. № 4 (32). – 2014. – С. 140-149.
3. Анненков, П. В. Литературные воспоминания / П. В. Анненков. – М. : Художественная литература, 1983. – 694 с.
4. Бахтин, М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса : монография / М. М. Бахтин. – М. : Художественная литература, 1990. – 543 с. – ISBN 5-280-00710-2.
5. Лакшин, В. Я. Спор о Писемском-драматурге / В. Я. Лакшин // Театр. – 1959. – № 4. – C. 94-97.
6. Лихачев, Д. С. Древнерусский смех / Д. С. Лихачев // Проблемы поэтики и истории литературы : Сборник статей к 75-летию со дня рождения и 50-летию научно-педагогической деятельности Михаила Михайловича Бахтина. – Саранск : [б. и.], 1973. – С. 73-90.
7. Писемский, А. Ф. Полн. собр. соч. : в 24 т. – Т. 22. / А. Ф. Писемский – СПб.; М. : Издание товарищества М. О. Вольф, 1896. – 357 с.
8. Синякова, Л. Н. Эстетический манифест А. Ф. Писемского: статья о втором томе «Мертвых душ» Н. В. Гоголя. / Л. Н. Синякова // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология. – 2006. – № 2. – С. 34-42.

Расскажите о нас своим друзьям: