Теория языка | Филологический аспект Методика преподавания языка и литературы №4 (4) Декабрь 2019

УДК 347.78.034

Дата публикации 31.10.2019

Причина и адекватная мера переводческих трансформаций

Лебедева Людмила Алексеевна
ст. преподаватель кафедры перевода и переводоведения, НВИ ВНГ РФ, г. Новосибирск, РФ, lyudmila.swan@yandex.ru

Аннотация: В статье рассматривается лингвистическое направление в переводоведении, а также актуальные вопросы, касающиеся причины и меры переводческих трансформаций. Предлагается рассмотреть теорию эквивалентности, теорию трансформаций и адекватную меру их применения как единый нормативный комплекс, который устанавливает границы перевода и регламентирует действия переводчика с позиции критериев адекватной меры трансформаций: мотивированности, минимальности и ограниченности. Установление эквивалентности на одном из уровней эквивалентности иногда требует применения трансформаций, целесообразность использования которых анализируется с опорой на вышеуказанные критерии. Анализ проводится на иллюстративном материале и обосновывает требования, предъявляемые к качественному переводу.
Ключевые слова: переводческая трансформация, эквивалентность, прагматика, адекватная мера трансформации, семантико-структурное подобие

The cause and the adequate degree of transformations in translation

Lebedeva Lyudmila Alekseevna
Senior lecturer of translation studies department, Novosibirsk Military Academy of Russian National Guard troops, Russia, Novosibirsk

Abstract: The article is a study of linguistic approach to translation with the focus on the theory of transformations and the theory of equivalence, which from our perspective holds a central position in translation studies. We regard the theory of equivalence as of considerable importance in view of its internal consistency because the criteria of the adequate degree of transformations are embedded in this theory. Thus so defined the equivalence theory and the adequate degree of transformations are viewed as a single normative complex, which sets boundaries within which the translator employs as minor transformations as possible without transcending the territory of translation and turning it into a different type of cross-language communication.
Keywords: transformation, equivalence, adequate transformation degree, pragmatics, semantic and structural similarity

Вопрос о целесообразности применения переводческих трансформаций занимает ключевую позицию при описании процесса перевода. Переводческая практика отражает наличие свободного пространства в действиях переводчика, позволяющее ему принимать разнообразные переводческие решения. Безусловно, ограничения в творчестве переводчика недопустимы, однако, и отсутствие каких-либо ограничений наносит ощутимый ущерб качеству перевода.

Актуальность данной темы обусловлена, в первую очередь, тем, что в силу недостаточно разработанной нормативной базы, а иногда по причине игнорирования уже разработанных переводческих норм, в практике перевода наблюдается необоснованное применение либо неприменение переводческих трансформаций, что приводит к извечной проблеме «буквализма» и «вольности», подвергающихся жесткой критике по сей день. Главный вопрос, вызывающий постоянные дискуссии, заключается в целесообразности\необходимости и мере переводческих трансформаций. От решения этих проблем зависит эффективное переводческое решение, позволяющее добиться качественного перевода. Кроме того, представляется важным обозначить пределы перевода и отграничить его от других видов межъязыкового посредничества, что позволит в некоторой степени регламентировать действия переводчика и снизить уровень излишней переводческой вольности.

Целью данной статьи является рассмотреть и проанализировать на примерах критерии адекватной меры переводческих трансформаций в рамках теории эквивалентности. В связи с этим были поставлены следующие задачи: рассмотреть положения лингвистической школы на предмет связи теории эквивалентности с переводческими трансформациями; охарактеризовать критерии адекватной меры переводческих трансформаций; продемонстрировать на примерах целесообразность применения трансформаций.

Дискуссии по поводу оценки качества перевода не утихают по сей день, что обусловлено размытостью понятия «перевод». Как справедливо отмечает И. Гамбье, перевод «часто заменяют конкурирующими терминами, такими как «локализация», «адаптация», «творческое переписывание» (versioning), «перевод-редактирование» (transediting), «языковое посредничество» или «творческая адаптация» (transcreation)» [1, с. 58].

Несомненно, дать одинаковую оценку всем вышеперечисленным видам деятельности невозможно. Мы будем исходить из понимания перевода, как полноценной (т.е. адекватной) передачи мыслительного и эмоционального содержания оригинала и его языковых особенностей, с учётом функционально-стилистических характеристик подлинника [2, с. 29-30].

Понятие адекватности смежно понятию эквивалентности, предполагающей смысловую общность приравниваемых единиц и отражающей отношения как между знаками, так и между текстами. Эквивалентность, как равноценность ИТ и ПТ, достигается при условии смысловой общности и тождественного воздействия текста оригинала и текста перевода на своих рецепторов, а также при отсутствии недопустимых трансформаций, превращающих перевод в другой вид межъязыкового посредничества [14, с. 13, 254].

Трансформирование формы и содержания в переводе явление естественное и даже необходимое. В связи с этим важно отметить, что главное оградить себя от мысли, что уникальные «сращения формы и содержания» в одном языке абсолютно неповторимы и невоспроизводимы на другом языке. Как отмечает Н.С. Автономова, такое сращение не является абсолютным и допускает разного рода «сдвиги, переносы» и преобразования. По словам Н.С. Автономовой, «переход от одной формы связи между словом и мыслью к другой форме связи между словом и мыслью» вполне возможен, и воспринимается «как адекватное отображение первой связки во второй» [3, с. 532]. Таким образом, неравновесия между двумя языками в переводе сглаживаются посредством различных переводческих операций, которые в итоге приводят к трансформированным эквивалентам.

Вопрос о закономерных соответствиях/эквивалентах и переводческих трансформациях стал объектом научного исследования в середине XX века. В 1950 году вышла в свет статья Я.И. Рецкера «О закономерных соответствиях при переводе на родной язык», положившая начало становлению лингвистической теории перевода в России [4, с. 9]. Данная статья задала новый ход мысли, позволяющий обнаруживать закономерности, отслеживать применение одних и тех же соответствий и переводческих приемов [4, с. 10].

В.Н. Комиссаров и А.Д. Швейцер, развивая положения Я.И. Рецкера, разработали теорию переводческих трансформаций и теорию эквивалентности, которая, несмотря на сугубо теоретический характер, имеет большую ценность и в практике перевода, поскольку обладает регулирующими свойствами, образуя тем самым нормативную основу. В настоящее время переводчики должны быть знакомы с этими теоретическими изысканиями, без которых современный мир перевода лишится четкой системы и нормативной базы.

В процессе своей деятельности переводчик стремится найти эквиваленты определенным отрезкам оригинала, а при их отсутствии он вынужден прибегать к адекватным заменам (в терминах Я.И. Рецкера), или, как впоследствии было принято называть, переводческим трансформациям [5, с. 154]. Иными словами, адекватная замена (трансформация) представляет собой тип трансформированного эквивалента.

Необходимость в переводческих трансформациях явно прослеживается в теоретических моделях эквивалентности А.Д. Швейцера и В.Н. Комиссарова, поскольку для установления эквивалентности на каком-либо уровне переводчик зачастую прибегает к разного рода трансформациям. Так А.Д. Швейцер, опираясь на труды Чарльза Морриса о семиозисе, как процессе функционирования знака, справедливо отмечает, что эквивалентность есть понятие многомерное и указание на свойства оригинала, надлежащие передаче в переводе, говорит о существовании различных уровней эквивалентности. Эквивалентность на уровне цели\прагматики задаёт тон между остальными уровнями.

Предложенная Я.И. Швейцером модель состоит из трёх измерений семиозиса (синтактика, семантика, прагматика), где прослеживается строгая иерархия, предполагающая, что эквивалентность на каком-либо уровне означает эквивалентность на вышестоящих уровнях и её отсутствие на нижестоящих [6].

В. Н. Комиссаров выделяет пять уровней эквивалентности: уровень цели, уровень идентификации ситуации, способ описания ситуации, синтаксический уровень и уровень семантики (словесных знаков). Уровень цели в концепции В.Н. Комиссарова равноценен термину прагматика у А.Д. Швейцера, поскольку цель (интенция автора), как отмечает сам А.Д. Швейцер, является одним из прагматических факторов [6].

Несмотря на различную трактовку уровней эквивалентности, изложенную выше, главным в них является то, что обе теории опираются на языковой материал и регламентируют процесс перевода. Отсюда очевидно, что нарушение иерархии этих уровней приводит к нарушению нормы перевода.

Нарушение иерархии уровней эквивалентности, по нашему мнению, может быть двух видов. Во-первых, некорректное прочтение синтактики, или неправильный анализ семантики лексических единиц. Во-вторых, немотивированное продвижение на следующий уровень эквивалентности.

Данные нарушения логичнее назвать просто ошибками, которые можно свести к низкому уровню профессиональной подготовки переводчика. Как отмечает О.А. Сулейманова, такая ситуация объясняется отсутствием лингвистического, культурного и энциклопедического знания, или просто небрежением переводчика [7, с. 250].

Напомним, что необходимость в трансформациях изначально просматриваются в системе теории эквивалентности, а понятие причины и адекватной меры их применения прочитывается уже в самом иерархическом характере данной теории, подразумевающем порядок подчинённости низших уровней высшим.

 По мнению Л.К. Латышева адекватная мера трансформации опирается на три критерия: мотивированность трансформации, минимальность трансформации и ограниченность трансформаций. Под последним пунктом Л.К. Латышев подразумевает принципиальную неприемлемость переводческих преобразований, которые превращают перевод в другой вид языкового посредничества, а именно, применение «супертрансформаций», например, при сглаживании в переводе этнических и культурных отличий [8, с. 47-48].

Проиллюстрируем вышеизложенные положения на примерах. Обратимся к переводу названия башен близнецов в Нью-Йорке «World trade centre», в которых произошел теракт 11 сентября 2001 года. Перевод на русский язык «Всемирный торговый центр» имеет широкое хождение в русских СМИ. Выражение «Торговый центр» вызывает в сознании картину здания с большим количеством магазинов и лотков, огромное множество людей, продающих свой товар и совершающих покупки. Однако такой центр в Нью-Йорке представлял собой не рынок, где люди продают и покупают как на рынке, а громадный офисный комплекс, занимающий более тысячи квадратных метров пространства.

Именно это обстоятельство говорит о неадекватности распространенного перевода на русский язык. В данном случае налицо нарушение синтаксического уровня эквивалентности, поскольку переводчик неправильно определил связи в цепочке атрибутивного сочетания. «Centre» является определяемым словом, которое напрямую не связано последовательно с каждым определением («world» и «trade») в отдельности. Определения «world» и «trade» связаны непосредственно друг с другом и, образуя смысловое единство, относятся к «centre».

Таким образом, синтаксические связи в данном выражении выглядят следующим образом – всемирной торговли центр. Если же согласовать последовательность слов с узуальными нормами русского языка, то потребуется перестановка и перевод может выглядеть так – центр всемирной торговли.

На российском сайте «World Trade Centre in Moscow» размещена статья в память о трагических событиях в Нью-Йорке под названием «WTCA: 11 сентября. Помним, скорбим», от 11 Сентября 2017. Процитируем первую строчку статьи, в которой звучит корректное именование этого Центра – «Сегодня исполнилось 16 лет трагическим событиям в Центре международной торговли Нью-Йорка...» [19].      

Итак, сочетание «World trade centre» WTC в переводе на русский должно звучать следующим образом – «Центр международной торговли» – ЦМТ. В данном переводе отражены глубинные грамматические, а также лексико-сематические трансформации, которые в итоге приводят к иной синтаксической организации фразы в языке перевода в отличие от оригинала. Так, неправильное прочтение синтактики при корректном понимании семантики нарушает синтаксический уровень и, как следствие, эквивалентность на последующих уровнях.

В следующем примере обнаруживается нарушение иерархии эквивалентности вследствие неправильного прочтения семантики. Обратимся к общеизвестному сочетанию «Российская Федерация» и его переводу на английский язык «Russian Federation», где нарушен семантический уровень эквивалентности в силу некорректного прочтения семантики слова «российский».

На первый взгляд, перевод можно считать теоретически корректным. Более того, это сочетание уже твердо устоялась и имеет хождение в различных сферах жизни – в области права, в политике, а также фиксировано в двуязычных словарях. Однако более глубокий сопоставительный семный анализ говорит о некорректном извлечении смысла на семантическом уровне эквивалентности и выявляет различия в данной паре словарных соответствий, а именно, недифференцированность понятий «русский» и «российский» в английском языке.

Так, словарь С.И. Ожегова трактует русское слово «российский» следующим образом: «Российский – относящийся к россиянам, к русским, а также к России, ее территории, внутреннему устройству, истории; такой, как у россиян, как у русских, как в России, Российская история. Российская Федерация. Р. флаг. Р. герб. Российские просторы» [13].

Словарь Макмиллан онлайн предлагает следующее толкование слова «Russianrelating to Russia, or its language or culture. Russian architecture / a Russian dictionary» [14].

Оксфордский словарь онлайн выделяет практически аналогичный семный состав слова «russian relating to Russia, its people, or their language. Russian language / Russian diplomats» [15].

В ходе анализа значений данных слов выясняется, что толкования русского и английского слова практически одинаковы. Однако примеры, приводимые англоязычными словарями, свидетельствуют о том, что носители английского языка воспринимают слово «Russian» в смысле «русский», о чем говорит сочетаемость в примерах: Russian archicture – русская архитектура /a Russian dictionary– русский словарь /Russian language – русский язык /Russian diplomatsроссийские дипломаты. Последний пример «Russian diplomats» – один из немногих, который переводится как «российские дипломаты». Но все же непонятно как носитель английского воспринимает слово «Russian» в таком сочетании, да и сама ситуация в английских толковых словарях свидетельствует об отсутствии разграничения между этими двумя понятиями. Русская Федерация звучит абсурдно, поскольку Россия – многонациональная страна и указание на русских как единственную этническую составляющую видится политически некорректным. Там, где речь идет об имени государства, представляется крайне важным точное именование страны и двойное прочтение недопустимо.            

Из вышеизложенного следует необходимость применения трансформаций. Для устранения двусмысленности в переводе данного сочетания возможно использовать частеречную замену, которая повлечет за собой изменение структуры именной синтагмы. Модель прил.+ сущ. трансформируется в модель сущ.+ оf + сущ., а именно, прилагательное «российский» преобразуется в имя «Russia». Таким образом, перевод сочетания «Российская Федерация» может звучать следующим образом – «The Federation of Russia».

Возможно провести аналогию с английскими понятиями «English\the English» и «British\the British»«английский\англичане» и «британский\британцы». В данном случае, очевидно, что эти два понятия дифференцированы как в английском, так и в русском языке, что свидетельствует об отсутствии переводческой проблемы. Однако, возвращаясь к рассмотренному выше примеру, следует отметить, что слово «Russian» корректнее сочетать с такими существительными как literature\culture\songs\language и прочие. Однако в переводе понятия «Российский» при указании на государственность логичным представляется употребление существительного «Russia», а не прилагательного «russian».

Таким образом, нарушение иерархии эквивалентности в данном случае вызвано некорректным извлечением смысла на семантическом уровне. Иными словами, переводчик не увидел лакунарную единицу в русском языке на фоне английского, что свидетельствует о необходимости применения грамматических трансформаций.

В следующем примере рассмотрим две версии перевода фрагмента проповеди Дж. Донна «Meditation XVII», который также является эпиграфом в романе Хемингуэя «По ком звонит колокол» For whom the bell tolls»). Перед тем как проанализировать выбранный нами отрезок перевода следует отметить, что Дж. Донна часто называют метафизическим поэтом, оставившим после себя множество страстных любовных стихов, сонетов и элегий, а также глубочайших религиозных проповедей.

 Перевод текстов религиозной направленности всегда требовал особого подхода. Так, например, Д. Д. Бидан в книге «Truth in traslation» формулирует основной принцип, регламентирующий действия переводчика – «as literal as possible, as free as necessary» [10, с. 26], что значит – перевод должен быть настолько буквальным, насколько возможно, и настолько вольным, насколько необходимо (курсив в переводе авторский, поскольку в этих словах заключена нормативная установка). Однако следует отметить, что данное правило носит не абсолютный, а скорее относительный характер и представляет собой, по образному выражению И. Гамбье, дуэль между буквализмом и вольностью [11, с. 153]. Вполне очевидно, что жестких рамок данный постулат не предлагает, однако он хорошо согласуется с теоретическими положениями, изложенными выше.

Анализ перевода прозы Дж. Донна должен, несомненно, опираться на авторское начало, как доминанту перевода, а именно, принцип «переводи настолько буквально насколько возможно и, настолько вольно, насколько необходимо» должен быть положен в основу перевода. Предлагаемый отрывок из проповеди Дж. Донна, который, по сути является прозой, часто цитируют как поэтическое произведение:

«No man is an Iland, intire of it selfe; every man is a peece of the Continent , a part of the maine; if a Clod bee washed away by the Sea , Europe is the lesse, as well as if a Promontorie were, as well as if a Mannor of thy friends or of thine owne were; any mans death diminishes me, because I am involved in Mankinde; And therefore never send to know for whom the bell tolls; It tolls for thee» [18, с. 445].

Обратимся к фрагменту в последнем предложении – «And therefore never send to know for whom the bell tolls; It tolls for thee». В первой версии перевода, выполненной Н. Волжиной и Е. Калашниковой, мы наблюдаем трансформированный перевод с применением перестановки и стяжки – «...а потому не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол: он звонит по Тебе» [16].

Вторая версия, выполненная И. Дорониной и А. Нестеровым, предлагает перевод с сохранением синтаксической структуры и лексического арсенала – «А потому никогда не посылай узнать, по ком звонит колокол, он звонит и по тебе» [17].

Оба варианта отвечают языковым и речевым нормам русского языка. Можно ли считать обе версии равноценными или следует отдать предпочтение одной из них? Опираясь на критерий мотивированности трансформирования, и подключив доминирующий прагматический уровень эквивалентности (уровень цели), вовлекающий в поле размышления вопрос о том, зачем\с какой целью автор выбрал именно такую форму выражения своим мыслям, мы выходим на нетрансформированную версию. Трансформации в данном случае не только немотивированны, но и ведут к искажению смысла этого отрезка текста.

Почему нетрансформированный вариант, соответствующий синтаксическому уровню эквивалентности, предпочтительнее? Дж. Донн не случайно написал «never send to know», хотя вполне мог сказать «never ask». Опора на данный языковой материал и его интерпретацию раскрывает следующие смыслы и дает ответ на этот вопрос. Дж. Донн был настоятелем собора Святого Павла и, будучи священником высокого ранга, не ходил сам, чтобы узнать что-либо, а отправлял человека с этой целью.

Нетрансформированная буквальная версия задает особую энергетику мысли, которая дает читателю возможность проникать на территории, где выкристаллизовываются глубинные смыслы. В то время как первая версия, продукт переводческих трансформаций, звучит категорично эксплицитно – «никогда не спрашивай», что искажает стилистический узор оригинала и, более того, ведет к потере когнитивной информации, а именно к невозможности домыслить тот факт, что Дж. Донн был священником высокого ранга. Возможно, читатель может не знать этого факта из жизни поэта, но сама форма выражения привлекает внимание и пробуждает желание узнать больше о самом авторе.

Таким образом, в переводе Е. Волжиной и А. Калашниковой наблюдается нарушение критерия мотивированности трансформаций, что каскадом ведет к искажению остальных доминант перевода, а именно – «травмируется» мыслительное содержание, авторский стиль и, в конечном итоге нарушается высший прагматический уровень.

Из вышесказанного следует, что поверхностный семантико-структурный уровень требует тщательного анализа для корректного извлечения смысла. Применение трансформаций, т.е. дистанцирование от внешней формы оригинала должно быть постепенным движением, основанным на понимании мотивированности продвижения по иерархическим ступеням эквивалентности.

Само понятие иерархичности уровней эквивалентности подразумевает порядок подчинения звеньев этой системы. Если рассматривать теорию эквивалентности в отрыве от критериев адекватной меры трансформаций, то она окажется лишь абстракцией, фиксирующей результат перевода. А для чего переводчику знать на каком уровне эквивалентности он находится? Ответ на этот вопрос не имеет смысла, поскольку фиксация только результата не позволяет рассматривать перевод в его динамике. Лишь при внедрении в эту иерархичную систему понятия адекватной меры трансформаций, перевод предстает в действии, напоминающем маневрирование переводчика между буквализмом и вольностью. Движущей силой этих маневров являются критерии адекватной меры трансформаций (мотивированность, минимальность и ограниченность). Именно они превращают закостенелую модель уровней эквивалентности в поле активных действий, на котором видны передвижения переводчика и которые не являются спонтанными и беспричинными, но целенаправленны, логичны и обоснованы. Таким образом, теория эквивалентности, органично вмещает в себя теорию трансформаций и адекватной меры их применения, тем самым образуя нормативный переводческий комплекс.

Необходимо также отметить, что вышеописанный нормативный комплекс не научает переводить, а лишь устанавливает границы переводческой деятельности и регулирует последовательность и степень трансформирования формы и содержания. Научение же переводу возможно при наличии правильно разработанного учебно-методического комплекса, который должен быть нацелен на формирование умения работать на базовых уровнях: 1) уровень слова (семантикой); 2) уровень синтагмы (словосочетание); 3) уровень предложения; 4) уровень сверх-фразового единства (абзац); 5) уровень текста. Данный алгоритм подготовки позволит переводчикам избежать ошибок, указанных выше, а именно некорректного извлечения смысла на синтаксическом и семантическом уровне.

Касательно второго типа нарушения, связанного с необоснованным либо применением либо неприменением трансформаций, то данная проблема решается в рамках вышеописанного нормативного комплекса, с учетом различных прагматических факторов, влияющих на окончательное переводческое решение, а именно: интенции автора, типа текста, со всеми коррелирующими с данным понятием факторами, эпохи написания текста, личности автора (его мировоззрение), авторского стиля, а также личного филологического уровня переводчика.

Следует также отметить, что первый порыв переводчика, как начинающего, так и профессионала, заключается в стремлении приблизиться как можно ближе к форме выражения, т. е. перевести буквально и дословно. Если данная версия нарушает нормы языка и узуса, и не достигает цели, а, следовательно, необходимого коммуникативного эффекта, переводчик, руководствуясь критериями адекватной меры трансформаций, не только имеет право на вольность, он даже обязан отойти от внешней формы оригинала, с целью нейтрализации конфликта между внешней формой и содержанием. Корней Чуковский, цитируя Белинского, отмечал этот парадокс диалектики: «если хочешь приблизиться к подлиннику, отойди возможно дальше от него, от его словарной оболочки и переводи его главную суть: его мысль, его стиль, его пафос» [9, с. 94].


Список литературы

1. Гамбье И. Перевод и переводоведение на перекрестке цифровых технологий //Вестник СПбГУ. Сер. 9. 2016. Вып. 4. С. 56-74.
2. Алимов В.В. Теория перевода: Пособие для лингвистов-переводчиков: Учебное пособие. Изд. 2-е. — М.: Ленанд, 2015. – 240 с.
3. Автономова Н.С. Познание и перевод. Опыты философии языка / Н. С. Автономова. - М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2008. – 704 c.
4. Комиссаров В.Н. Лингвистическое переводоведение в России. Учебное пособие. – М.: ЭТС. – 2002. – 184 с.
5. Алексеева И. С. Введение в перевод введение: Учеб. пособие для студ. ф и -лол. и лингв, фак. высш. учеб. заведений. — СПб.: Филологический факультет СПбГУ; М.: Издательский центр «Академия», 2004. – 352 с.
6. Журнал «Самиздат» [Электронный ресурс] : Швейцер А.Д. Теория перевода (статус, проблемы, аспекты). URL: http://samlib.ru/w/wagapow_a_s/shveiz-tr.shtml (дата обращения: 14.10. 2019).
7. Сулейманова О.А., Карданова-Бирюкова К.С., Лягушкина Н.В., Беклкмешева Н.Н., Труханлвская Н.С. Лингвистические теории в интерпретации переводческих стратегий. Комплексный анализ переводческого процесса. — М.: Ленанд, 2015. – 272 с.
8. Латышев Л. К. Технология перевода: Учеб. пособие для студ. лингв, вузов и фак. / Лев Константинович Латышев. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Издательский центр «Академия», 2005. – 320 с.
9. Чуковский К. И. Собрание сочинений: В 15 т. Т. 3: Высокое искусство; Из англо-американских тетрадей / Сост. Е. Чуковской и П. Крючкова. — 2-е изд., электронное, испр. и дополн. — М.: Агентство ФТМ, Лтд, 2012. – 640 с.
10. Jason BeDuhn. Truth in Translation: Accuracy and Bias in English Translations of the New Testament University Press of America. 2003. – 199 pp.
11. Yves Gambier, Ubaldo Stecconi. A World Atlas of Translation. John Benjamins Company, Amsterdam / Philadelphia, 2019. – 471 pp.
Список источников
12. Нелюбин Л.Л. Толковый переводоведческий словарь /Л.Л. Нелюбин. — 3-е изд.,перераб. — М.: Флинта: Наука, 2003. — 320 с.
13. Толковый словарь С.И. Ожегова онлайн. URL: https://slovarozhegova.ru (дата обращения: 15.10.2019).
14. Macmillan dictionary online. URL: https://www.macmillandictionary.comhttps://www.macmillandictionary.com/ (дата обращения: 10.04.2019).
15. Oxford dictionary online. URL: https://en.oxforddictionaries.comhttps://en.oxforddictionaries.com/definition/ (дата обращения: 17.01.2019).
16. Хемингуэй Эрнест. По ком звонит колокол : [роман: перевод Н. Волжиной и Е. Калашниковой с английского] / Эрнест Хемингуэй. — Москва: АСТ, 2015. — 508 с.
17. Хемингуэй Эрнест. По ком звонит колокол. [роман: перевод с английского И. Дорогиной и А. Нестеров] AST Publishers 2016. — 366 с.
18. Charles M. Coffin. The complete poetry and selected prose. – The Moden Library, New York. 2001. — 697 pp.
19. World Trade Centre in Moscow online. URL: https://wtcmoscow.ru/news/11-sentyabrya-pomnim-skorbim/ (дата обращения: 15.10.2019).

Расскажите о нас своим друзьям: