Литература народов Российской Федерации | Филологический аспект №03 (107) Март 2024

Образы природных явлений в мансийских загадках

Динисламова Людмила Ивановна
инженер-исследователь Фольклорного центра БУ ХМАО-Югры «Обско-угорский институт прикладных исследований и разработок», РФ, г. Ханты-Мансийск, din-lyudmila@yandex.ru

Аннотация: В статье описывается один из жанров устного народного творчества манси – загадки, за основу взята образность, которая наиболее часто применима и характерна в загадках о природных явлениях. В статью вошли материалы из сборника Т. Д. Слинкиной «Мансийские (вогульские) загадки», где тексты классифицируются по темам, для удобства использования весь материал пронумерован, имеются примечания и комментарии автора-составителя к русским переводам. О природных явлениях в сборнике представлено 54 загадки. Материалы к данному сборнику собраны на основе опубликованных трудов учёных Б. Мункачи, А. Канисто, Е.И. Ромбандеевой.
Ключевые слова: мансийские загадки, мансийский фольклор, образ, сравнения, природные явления, небесные проявления.

Dinislamova Lyudmila Ivanovna
Research Engineer at the Folklore Center BU KhMAO-Yugra "Ob-Ugric Institute of Applied, Research and Development", Russia, Khanty-Mansiysk

Abstract: The article describes one of the genres of Mansi oral folk art – riddles, based on imagery, which is most often applicable and characteristic in riddles about natural phenomena. The article includes materials from T. D. Slinkina's collection "Mansi (Vogul) riddles", where the texts are classified by topic, for ease of use all the material is numbered, there are notes and comments by the author-compiler to the Russian translations. There are 54 riddles about natural phenomena in the collection. The materials for this collection are based on the published works of scientists B. Munkachi, A. Kanisto, E.I. Rombandeeva.
Keywords: Mansi riddles, Mansi folklore, image, comparisons, natural phenomena, celestial manifestations.

Фольклор – это культурное наследие, которое объединяет народ, мудрость предков и традиции, передаваемые из поколения в поколение. Обращаясь к устному народному творчеству манси, в первую очередь следует отметить, что его богатое наследие сохранилось, в большей степени, благодаря научному изучению и профессиональной собирательской деятельности. Сбором и исследованием фольклора, начиная с середины XIX века, занимались венгерские, финские, немецкие учёные: А. Регули, Б. Мункачи, Б. Кальман, А. Каннисто, А. Альквист, В. Штейниц и др. В ХХ-XXI вв. наряду с зарубежными и отечественными учёными А. Н. Баландиным, И. И. Авдеевым, В. Н. Чернецовым, в сбор и исследование родного фольклора включились сами представители народа манси: З. Н. Куприянова [1], Е. И. Ромбандеева [2], В. С. Иванова [3], С. А. Попова [4], М. В. Кумаева [5], Л. Н. Панченко [6, 7], О. Ю. Динисламова [8], С. А. Герасимова [9] и др.

Из перечисленных авторов проблемой теоретических основ мансийского фольклора занимались: Б. Мункачи, А. Каннисто, А. Н. Баландин, И. И. Авдеев, В. Н. Чернецов, З. Н. Куприянова, Е. И. Ромбандеева, каждый из них предлагал собственное видение фольклорных жанров, при всём этом данный вопрос до сегодняшнего дня разработан слабо. Трудность его изучения связана со сложностью проблемы в целом. В первую очередь наблюдаются жанровые расхождения у народа как носителя фольклора и у учёных. Известно, что в языке манси существует три специальных термина для обозначения жанровых групп устного народного творчества, это мойт – сказание, сказка; эрыг – песня; потыр – рассказ. При этом их подкатегории выражаются многочисленными дополнительными определениями, например, такими как ялпыӈ мойт – священное сказание; ялпыӈ эрыг – священная песня; йис потыр – старинный рассказ; пес йис мойт – старинных времён сказание; тэрниӈ эрыг (мойт) – героическая песня (сказание); алхатнэ мойт – военное сказание и др.

На сегодняшний день более системной считается классификация Е. И. Ромбандеевой. Она отмечает многообразие жанровых форм, развитие которых зависело от конкретных условий жизни этнического коллектива, в той или иной географической среде и пребывания его в рамках определённых исторических реалий. Любой народ, не только манси, в течение многих веков претерпевают многообразные исторические процессы, которые затем отражаются и на развитии устного народного творчества. Например, легенды, предания и сказки, повествующие о том или ином событии, созданы на основе реальных фактов, происходивших в далёком прошлом.

Систематизация материала позволила Е. И. Ромбандеевой выделить одиннадцать жанровых групп:

1) мифы, мифические сказания (ма унтум ялпыӈ мойтыт);

2) героические песни, сказания (эрыг-отырт йис потрыт, ляӈхыт, тэрниӈ эргыт);

3) призывные песни (кастыл латыӈ), посвящённые духам-предкам, клятвенные речи (нюлтыл), заклинания (сатыл латыӈ, сатмил);

4) песни, посвящённые воспеванию медведя (обрядовые песни) (ӯй эргыт);

5) сатирические, юмористические песни (тулыглап эргыт);

6) лирические песни или «песни судьбы» (песни, прославляющие человека) (эргыт);

7) сказки (мойтыт);

8) детские сказки (няврам мойтыт);

9) загадки (амсит);

10) пословицы и поговорки (ханисьтап латӈыт-потрыт);

11) нравоучения и запреты (ялпыӈ, ровталут хултуп).

На основе своих трудов, Е. И. Ромбандеева справедливо отмечает, что «манси обладают богатейшим устным народным творчеством» и что «каждый жанр устного народного творчества имеет свой художественный стиль изложения» [2, с. 23]. В данной статье мы обращаемся к одному из малых жанров мансийского фольклора – загадкам, истоки которых, как и мифов, идут из глубокой древности. Т. В. Зуева в словаре-справочнике «Русский фольклор» пишет: «Истоки загадок восходят к тайной речи первобытного общества… С течением времени древняя функция загадок постепенно угасла, но их поэтическая форма оказалась продуктивной. К загадкам начали относиться как к способу испытания сообразительности, появились новые загадки о предметах и явлениях. Так сложился фольклорный жанр. Загадки содействовали активизации познания окружающего мира, формировали навыки логического мышления, развивали наблюдательность» [10, с. 56]. Постепенно из средств «испытания мудрости», загадка стала народной забавой, значение которой трудно переоценить, это и испытании смекалки, сообразительности, а для детей – развитие логики, речи, воображения, в том числе, познание жизни народа и окружающего мира.

Как у многих народов, по своей стилистике изложения и манере исполнения мансийские загадки необычны, что делает их уникальными по своему звучанию. Существуют определённые правила игры в загадки. Так, каждая загадка начинается с контактоустанавливающей фразы со слушателями: «Ам а̄мщум – ов!», что переводится как «Моя загадка – эй!» После привлечения внимания слушателей озвучивается загадка, а затем следует просьба её отгадать: «Ханьщелн, ты ма̄ныр?» – «Отгадай, что это такое?». После этой фразы можно уже отгадывать. Чаще всего загадки построены образно по типу сходства, аналогии, сравнения. В них доминируют метафоры и эпитеты, которые указывают на размеры, форму, материал.

Во многих текстах по-особому переосмыслена образная система, и они предстают в ином облике, приобретают местный северный колорит. Например, «Ам а̄мщум – ов! / Сэрыг ворыг самт ойка олн ловиньтым унлы. / Ханьщелн, ты маныр? / (Ты пупакве пил ваты)» – «Моя загадка – эй! / В глухом углу дикого леса сидит мужчина и деньги считает. / Отгадай, кто это? (Это медведь ягоды ест)». В данной загадке указано место действия, это глухая непроходимая лесная чаща, показано, что там сидит мужчина и считает деньги. Отгадка требует сообразительности, ведь человек не будет считать свои сбережения в глухой тайге, воображение же вырисовывает образ сборщика ягод, который за занятием порою долгое время находится в одной и той же позе. Данная картина близка северянам, для которых дикоросы являются неотъемлемой частью пропитания. Дети с малых лет всегда были задействованы во всех традиционных промыслах. Обычно загадывание начинается с простых, известных загадок, затем они усложняются.

В настоящей статье, в соответствии с заявленной темой, рассматриваются образы применимые в мансийских загадках для обозначения различных явлений природы, непосредственно связанных с атмосферным пространством – земля, солнце, луна-месяц, небо, звёзды, гром, воздух. Мансийские загадки о природных явлениях на текстологическом уровне имеют интересные локальные варианты.

Исследование проводится на основе сборника Т. Д. Слинкиной «Загадки мансийские (вогульские)» [11]. Сборник по содержанию можно назвать уникальным, т.к. в него составителем включена 351 загадка из опубликованных трудов А. Каннисто, Б. Мункачи и Е. И. Ромбандеевой, в текстах сохранены все диалектные варианты мансийского языка, которые заметны уже с формы обращения к слушателям. Например, у носителей сосьвинского (сыгвинского) диалекта – «Ам мщув – в!» – «Моя загадка – эй!»; вариант обращения верхнелозьвинского диалекта – «Ам мыщм!» – «моя загадка!»; среднелозьвинского – «Ам мыщлэм!» – «Моя загадка!»; верхнекондинского – «амыльщекем – а!» – «Моя загадка – эй!». При транслитерации тексты записаны так, как их фиксировали исследователи, и т.к. автором-составителем представлены все варианты, по этой причине имеются загадки одинаковые по содержанию, однако при этом некоторые отличаются отгадками и комментариями информантов.

Для удобства использования весь материал пронумерован, имеются небольшие примечания к мансийским текстам и комментарии составителя к русским переводам. Примечания даны для более глубокого понимания образности сравнений мансийских слов.

О природных явлениях в сборнике представлено 54 загадки, в которых одному и тому же явлению посвящено несколько вариантов, открывающие всё новые особенности объекта изображения. Очень часто в них отражаются и сохраняются черты мифологических проявлений, в древние времена человек был особо близок к природе, обожествлял и одухотворял её. В представленных 54 загадках о природе, одни загадки представлены единично (напр., загадка о молнии), другие в нескольких вариациях: 27 загадок, которые посвящены водным и воздушным стихиям (о свойствах воды (дождь), о ветре (о воздухе), про лед), 24 загадок, связанных с небесными проявлениями (о звездах, о луне и солнце, о громе и т.п.), 3 загадки о человеческих наблюдениях (загадка о дороге и о следе от полозьев нарт).

Обратимся к загадкам о небесных проявлениях. В одном из текстов вечное движение солнца и луны связано с образами крылатых птиц и «ногастых», бегающих по земле, крупных животных:

«Ам а̄мщув – о̄в! / Туруйы̄г ню̄свойы̄г ё̄нхēг, ёлн са̄т ха̄рпа ща̄рык. / – Ханьщелы̄н, ты̄ мāнары̄г? / (Хо̄талы̄г ё̄ӈхупы̄г нумын ё̄ӈхēг, ма̄ хансаӈ луӈщыыг ēмты (зап.  Каннисто)). – «Моя загадка – эй! Орлан-белохвост да орёл чёрный летают – кружат, а под ними внизу пастбище с семью оленями-самцами. / – Отгадайте, что это? / – Это солнце и луна вращаются в небе, земля становится узорчатой, пёстрой» [11, с. 18-19].

Взятые образы орлана-белохвоста и чёрного орла, воспринимаются как большие и грозные птицы, в данном случае олицетворяют: с белым оперением – солнце и дневной свет, с чёрным – луну и ночную темень. В примечаниях автор к мансийским названиям птиц даёт их определение: «Туруйы̄г – Туруй – орлан-белохвост, самая крупная хищная птица на Севере. Душит (хватает) добычу за горло, поэтому манси его так и называли (букв.: тур – горло; уй – животное). Из-за своего высокого полёта и белого хвоста он сравнивается в загадке с солнцем» [11, с. 166], «…ню̄свойӣг…- ню̄свой – ю̄свой – орёл чёрный, орёл-беркут – самый крупный из орлов. В загадке из-за его тёмной окраски орёл-беркут сравнивается с луной» [11, с. 18-19].

В загадке парением – движением птиц в воздушных потоках показана также цикличность смены времени суток. Земля ассоциируется с пастбищем оленей-самцов, которых по количеству – 7. «Число 7 очень часто используется в фольклоре манси <...> в священных песнях <...> "Магическое число 7" (по сл. Дж. Миллера) характеризует общую идею Вселенной, константу в описании Мирового дерева, полный состав пантеона…» [3, с. 22], тем самым в загадке прослеживаются мифологические представления и символика, указывающие на их более древнее происхождение.

В следующих двух текстах орлан-белохвост, репрезентирующий образ небесного светила – солнца, лишь подразумевается, внимание уделено в первом случае стреле с усиливающим его полёт пером-наконечником, сравниваемого с солнечным лучом; во-втором стрела с пером орлана-белохвоста сравнивается с шаровой молнией, бьющей в землю. Из примечания автора: «То̄рум саӈкв» – шаровая молния (букв.: То̄рума (Бога) клин)» [11, с. 25].

«Ам а̄мыщма̄! / Туруйтовыл лэ̄сыӈ ня̄л тэ̄пыӈ А̄с,витыӈ А̄с котьлēн патс. / – Ханьщелын, ты маныр? / – Ты хо̄тал ка̄т я̄н покапс. (зап. Мункачи)» – «Моя загадка! / Стрела с пером орлана-белохвоста в середину кормилицы Оби, полноводной Оби упала. / – Отгадай, что это? – Это солнечный луч в реке» [11, с. 20-21].

«Ам а̄мыщма̄! Туруйтовл лэ̄сыӈ ня̄л са̄т тал ма̄н ёла щалты. / – Тый ма̄ныр? / – Ты То̄рум саӈкв» – «Моя загадка! Стрела с пером орлана-белохвоста на семь саженей в землю пробивается. / – Что это? / – Это шаровая молния» [11, с. 20-21].

Сравнение «стрелы с пером орлана-белохвоста» и шаровой молнии призвано показать некоторые типичные признаки и действия: по форме и цвету (яркости) шаровая молния похожа на «маленькое» солнце, по действию – её быстрое молниеносное движение подобно проблеску солнечного луча. В данной загадке обращает на себя внимание и «магическая цифра 7», молния бьёт «на семь саженей в землю».

Светило всегда изображается в связке с небом, луной, звёздами, временами года, землёй и т.д. так, например, в загадках «о небе и земле» небо представлено в образе соболя, а земля в образе другого схожего по величине зверька:

«Ам āмщум – ōв! / Нёхсыг уйиг акв палытыг. / – Ханьщелын, тыйи мāныр? / (Ёлы мā, нуми тōрум акв янытыг (сам наӈкнэ пāсыт))» – «Моя загадка – эй! / Соболь и зверь одинаковой длины. / – Отгадайте, что это? / – Это земля и небо одной величины (то, что «охватывает взор»; (букв.: нижний мир и верхний мир одной величины (до видения глаз)» [11, с. 12-13].

Из точного перевода, мы видим, загадываемые небо и земля одинаковы «до видения глаз» – именно где показан уровень горизонта, то, что человек может окинуть взглядом, при этом «нижний и верхний мир» обязательно разделен, для неба подобран образ с более ценным мехом пушного зверька – соболь, образ земли представлен просто зверем, а в следующей загадке образ земли представлен уже почитаемым у манси животным – бобр, у которого ассоциативен с землей цвет животного – коричневый:

«Ам āмыщма! / Нёхсыг витуйыг акв палытыг. / – Я, ханьщелы̄н, мāныр? / (Ты то̄рмыг ма̄г)» – «Моя загадка – эй! / Соболь да бобёр длины одной. / – А ну-ка, угадайте, что это? / – Это небо и земля» [11, с. 12-13].

В образе связанным с мехом животного представлено «небо» и в двух других загадках, где «небо» вновь ассоциируется с образом соболя – «собольей шубой», во втором примере – «шубой из меха спинок зверьков», а земля просто «звериной шубой» и «шубой из меха брюшек зверей», что по качеству, конечно разнится:

«Ам āмщум – ōв! / Нёхс сахийыг, ӯй сахийыг акв янытыг, акв палытыг, акв мо̄рсыг. / –  Наӈ хомле номсэ̄гын, тыйи ма̄ныр сыр уты̄г?! / – Ты то̄рмыг маг (зап. Каннисто)) – Моя загадка – эй! / Шуба соболья да шуба звериная и размера одного, и длины одной. / – Что это за два предмета, как думаешь? / – Это небо и земля» [11, с. 14-15].

«Ам āмщум – ōв! / Сыс сахийы̄г, со̄рвит сахийыг акв янытыг, акв палытыг. / – Я, ханщелы̄н, ты̄ ма̄ныр? / – То̄рмыг маг акв янытыг, акв палытыг / Ты сам на̄ӈкнэ̄ па̄сыт» (зап. Каннисто) – Моя загадка, эй! / Доха из спинок да дошка из брюшек и размера одного, и длины одной. / – Отгадайте, что это? / – Это небо и земля одной величины, одной длины (то, что охватывает взор)» (11, с. 14-15).

Однако образные сравнения с «меховыми шубами» в мансийских загадках часто применяют и для сопоставления их с движением воздушных масс, например, холодного и тёплого воздуха из помещений (в зимний период).

«Ам а̄мщум – ов! Я̄ӈк сахиӈ нэ̄ кон ква̄лы, сэ̄мыл са̄хиӈ нэ̄ юв щалты. / – Ты ма̄ныр? Ханьщелы̄н! / (Ты лылыēп; исум лылыēп кон ква̄лы, по̄лям лылыēп юв щалты) (зап. Ромбандеева)» – «Моя загадка – эй! / Женщина в белой шубе выходит на улицу, женщина в чёрной шубе заходит в дом. / – Что это? Отгадайте?! / – Это тёплый воздух выходит наружу, холодный заходит в дом» [11, с. 32-33].

В аналогичных загадках подчёркиваются также и различия изделий, например, качество меха:

«Ам āмыщма! / Сыс – сахиӈ нэ̄ кон ква̄лы, со̄рвит сахиӈ нэ̄ юв щалты. / – Ты ма̄ныр? Ханьщелы̄н! / – Ты ащирм э̄п колна юв щалты, рēг э̄п колныл кон ква̄лы. (зап. Мункачи)» – «Моя загадка – эй! / В дохе из спинок женщина из дому выходит, в дохе из брюшек женщина в дом заходит. / – Что это? А ну-ка, отгадайте? / – Холодный воздух в дом входит, тёплый воздух из дому выходит» [11, с. 32-33].

Подобные загадки складывались на основе народных наблюдений, люди замечали, что тёплый воздух по физическим свойствам легче, поэтому при входе-выходе он стремится наверх, к небу, холодный потоки стелются ближе к земле.

Образ меховой шкуры предстаёт и в загадках о звёздном небе. Данная загадка очень распространена среди манси, записана в своё время от многих информантов на различных территориях. В загадке говорится о шкуре оленя-самца, акцентируется место его нахождения, в первой шкура находится на ночном небе, во второй – на крыше дома, что также подразумевает ночное небо:

«Ам āмщум – ōв! / Нумын по̄хсыӈ хāрсов нортыма. / – Тый мāныр? Ханьщелы̄н? - Ты тōрм совыт. (зап. Каннисто)» – «Моя загадка – эй! Наверху (на небе) шкура оленя-самца с личинками овода. / – Что это? Отгадайте! / – Это звёзды на небе» [11, с. 12-13], (в комментарии: «дырки от личинок овода на шкуре оленя» [11, с. 172]).

«Ам āмщум – ōв! / Колалат пōхсыӈ хāр то̄выль хуйи. / – Я, ханьщелы̄н, ты̄ мāныр? / (Ты тōрм совыт (зап. Каннисто))» – «Моя загадка – эй! / На крыше дома лежит шкура оленя-самца с личинками овода / – А ну-ка, отгадайте, что это? / – Это звёзды на небе» [11, с. 12-13].

Сравнение звёздного неба со шкурой оленя-самца тесно сопряжено с имеющимся жизненным опытом народа, ведшего и до сих пор ведущего традиционный образ жизни, в том числе занятие оленеводством. Поражённую оводами оленью шкуру можно назвать предметом окружающей действительности оленеводов, вследствие чего и появилось данное сравнение.

В текстах загадок о природных явлениях часто можно встретить местонахождение загадываемого явления, объекта – наверху/внизу, таким образом, когда загадывают загадку, представляется, где находится отгадываемый объект. Например, в загадке о полумесяце, его местонахождение так же определено местом – «на крыше дома», т.е. наверху – на небе:

«Ам а̄мщув – о̄в! / Кол алат ня̄ньпал хуйи. / –  Тыйи ма̄ныр, ханьщелы̄н? / - Ты ё̄ӈхуп. (зап. Ромбандеевой)» – «Моя загадка – эй! / На крыше дома полкаравая хлеба лежит. / – Что это, отгадайте?! / – Это половина луны» [11, с. 22-23].

Другие образы «неба» встречаются в загадке, где «небо» сравнивается с ценной, в своё время, тканью – шёлком:

«Ам āмыщма! / Лōмтэ тōлматах я̄рмак. / – Тый мāныр, ханьщелы̄н! / - Ты атыр хал. (зап. Каннисто)» – «Моя загадка! / У шёлка лоскут оторвался. / – Что это, угадайте? / – Это чистый просвет в небе между облаками» [11, с. 14-15]. Следующая подобная загадка записана Б. Мункачи:

«Ам а̄мыщма̄! / Ло̄мтэ хащлум я̄рмак. / – Ханщелы̄н,ма̄ныр? / – То̄румхар тулт» – «Моя загадка! / Шёлк местами разорванный. / – Что это, отгадайте? / – Это в небе чистый просвет между облаками» [11, с. 20-21].

Образ «шёлка», как обозначение небесного пространства используется так же в загадке о заре:

«Ам а̄мщум – о̄в! / О̄влэ манумтыт я̄рмак. / –  Ты, ма̄ныр, ханщелы̄н! / - Ты сэ̄рипос. (зап. Е. И. Ромбандеева)» – «Моя загадка – эй! / Шёлк с ободранным концом. / – Что это? Угадайте! / – Это заря» [11, с. 16-17]. Заря представлена в образе «ободранного» конца материи, что ассоциативно вырисовывает лоскут ткани с множеством распускающихся нитей подобно лучам зари. Образ «распускающейся материи» подобран также в следующей загадке о смене дня и ночи:

 «Ам а̄мыщма̄! / Во̄йкан то̄р акв па̄лэ та̄рамлы, акв па̄лэ со̄хтаве. / – Я, ханьщелы̄н, ты ма̄ныр? (Ты То̄рум хо̄тла̄лы, о̄с э̄тими)» (зап. Мункачи)» «Моя загадка – эй! / У белого платка одна половина распускается, другая половина свёртывается. / – А ну-ка, отгадайте, что это? / – Это то день, то ночь наступает» [11, с. 20-21].

В данной загадке описано действие смены дня и ночи, образ белого платка как нельзя лучше вырисовывает образ северных белых ночей, когда солнце, не успев уйти за горизонт, тут же, плавно, подобно сворачиваемому-разворачиваемому платку, поднимается.

Шёлковая верёвка и шёлковые струны используются для обозначения образов, связанных с таким небесным явлением как гром:

«Ам а̄мыщма̄! / Япак та̄н то̄ӈмаптаве, хоталь о̄лнэ ма̄н То̄румн акваг суйты. / – Тый ма̄ныр, ханьщелы̄н?! / – Ты щахыл мирги. (зап. Каннисто)» – «Моя загадка, эй! / Как заиграют на шёлковой струне, и на земле, и на небе – везде одинаково слыхать. / – Что это, отгадайте?! / – Это гром грохочет-грохочет» [11, с. 30-31].

«Ам а̄мыщма̄! Япак та̄н таӈмаптаве, ма̄г, то̄рмыг акван суйтэ̄г. / (Мо̄тнув щирыл: Япак квва̄луг раматы, ма̄ янытыл суйты) / – Амщелы̄н, ты ма̄ныр? / – Ты щахыл мирги (зап. Каннисто)» – «Моя загадка! / Как заденут шёлковую струну – по земле и небу одинаковый звон слышен. / (Другой вариант: Шёлкова верёвка задребезжит – по всей земле слыхать. / – Отгадайте, что это?! / – Это гром грохочет» [11, с. 32-33].

Учитывая, что музыкальные инструменты сопровождали человека с глубокой древности, материалы изготовления струн периодические менялись, были они из волокон некоторых растений (пальмы, льна), шёлка, конского волоса, сухожилий животных и др. Представленные загадки говорят в пользу того, что у народа манси струны на музыкальных инструментах использовались, в том числе и шёлковые.

Подводя итог, отметим, что в условиях отсутствия письменности мансийский народ сумел отразить свой богатый духовный опыт в устном поэтическом творчестве, в том числе и в загадках, которые охватывают буквально все стороны общественного быта и жизни народа: его историю, хозяйственно-бытовой уклад, нравы, обычаи, природу.

Загадки в культуре народа в течение многих веков являются средством сохранения верных и точно подмеченных наблюдений за природой и природными явлениями. Проведенное исследование в области загадок о небесных явлениях показывает, что образы неба, солнца, месяца и звёзд в загадках восходят к древним мифологическим представлениям и символике.

В мансийской фольклорной традиции чаще всего встречаются загадки о солнце и луне, земле и воде, которые часто представляются в параллели («Моя загадка – эй! Орлан-белохвост да орёл чёрный летают – кружат, а под ними внизу пастбище с семью оленями-самцами. / – Отгадайте, что это? / – Это солнце и луна вращаются в небе, земля становится узорчатой, пёстрой» [11, с. 18-19]), либо представлены в одном пространстве («Моя загадка – эй! / Соболь и зверь одинаковой длины. / – Отгадайте, что это? / – Это земля и небо одной величины (то, что охватывает взор»; (букв.: нижний мир и верхний мир одной величины (до видения глаз)» [11, с. 12-13]), либо противопоставлены по времени («Моя загадка – эй! / И семь ночей пляшут-танцуют, / и семь дней пляшут - танцуют. / – Что это, знаете? / – Порывом ветра деревья раскачивает» [11, с. 16-17]. Одним из доминирующих признаков в загадках выступают признаки неизмеримости и периодичности («Моя загадка! У белого платка одна половина распускается, / другая половина свёртывается. / А ну-ка, отгадайте, что это? / – Это то день, то ночь наступает» [11, с. 20-21]).

Загадки о солнце и луне часто сходны по своей структуре, и строятся по принципу аналогии загадываемого объекта с тем или иным одушевленным существом или предметом. Например, луна может описываться в разных фазах (полнолуния и в убывающей фазе).  В первом случае: «Ам а̄мщув – о̄в! / Кол алат ня̄ньпал хуйи. / –  Тыйи ма̄ныр, ханьщелы̄н? / – Ты ё̄ӈхуп (зап. Ромбандеевой)» – «Моя загадка – эй! / На крыше дома полкаравая хлеба лежит. / – Что это, отгадайте?! / – Это половина луны», – месяц ассоциируется с предметом полукруглой формы («полкаравая хлеба»), во втором: «Ам а̄мщув – о̄в! / Кол алат пус ня̄ньпал хуйи. / –  Ты ма̄ныр? Ханьщелы̄н? / – Ты пус э̄тпос. (зап. Ромбандеевой) – «Моя загадка – эй! / На крыше дома целый каравай хлеба лежит. / – Это что? Отгадайте! / – Это полная луна», с предметом круглой формы («целый каравай хлеба»).

По отношению к природным явлениям также в загадках используются зооморфные образы, которые являются общеупотребительными: соболь, олень (олень-самец), бобр, орлан-белохвост, орёл, в том числе отдельно их части используются как символы для изображения образа. Так, например, в загадках о звёздах небосвод представляется шкурой оленя, что позволяет сделать вывод: в мифологической картине мира шкура выступает как вещественная модель неба. Подчеркнём, что слово «небо» – «торум» в мансийском языке обозначает и название божества – Торума, т.е. природное явление в загадке само по себе обожествлено. 

Обозначим также цветовую символику мансийских загадок. В образной части для описания солнца и светлого времени (дня) суток в основном фигурируют предметы с более светлой или белой цветовой гаммой («…у белого платка одна половина распускается…», «орлан-белохвост…»); для описания земли взяты образы с темным окрасом животного («бобр»), ровно также как в описании луны и ночи («…В тёмном углу сидит женщина с серебряным колечком – шьёт да пошивает…» (загадка о лунном луче), «…орёл чёрный...», «…на крыше дома, каравай хлеба лежит…» («на крыше» – обычно там темно)).

Наше исследование показало, что в мансийском фольклоре встречаются загадки, отражающие различные явления окружающего мира. Разобраться в таком обширном материале помогает его систематизация. В данной работе нами лишь предпринята попытка на примере сборника Т. Д. Слинкиной «Мансийские (вогульские) загадки» описать некоторые загадки о природных явлениях. В целом цикл мансийских загадок сложно разделить на отдельные подгруппы, т.к.  в них образы одного предмета тесно связаны с образами других, также одному и тому же природному явлению посвящено несколько вариантов загадок, в которых открываются всё новые особенности объекта изображения. Д. Н. Садовников в сборнике «Загадки русского народа. Сборник загадок, вопросов, притч и задач» отмечает, что «в загадках отразились взгляды народа на природу и окружающую обстановку; в ней, более древней по форме и происхождению, открылся полный простор для творческой фантазии народа» [12, с. 67]. Проведённое исследование открывает возможности для дальнейшего её изучения.

1. Куприянова З. Н. К вопросу о жанровом составе фольклора угро-самодийских народностей // Проблемы изучения финно-угорского фольклора. Саранск, 1972. С. 138-146.
2. Ромбандеева Е. И. История народа манси (вогулов) и его духовная культура. Сургут : АИИК "Северный дом" и Северо-Сибирское региональное книжное издательство, 1993. 208 с.
3. Иванова В. С. О семантике чисел в духовной культуре обских угров. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2002. 35 с.
4. Попова С. А. «Время, когда манси хранили огонь в нāй сāныт ‘коробе огня’» (по рукописным материалам П. Е. Шешкина). // Вестник угроведения. 2021. Т. 11. № 3. С. 556–562.
5. Кумаева М. В. Особенности языка мансийского фольклора // Вопросы гуманитарных наук. 2022. № 5. С. 13–15.
6. Панченко Л. Н. Персонажная структура мансийского фольклора: Хумпōрхсуп ‘половинный человек’ // Вестник угроведения. 2021. Т. 11. № 4. С. 671–679.
7. Панченко Л. Н. Трансформация фольклорных образов в творчестве А. М. Коньковой // Вестник угроведения. 2022. Т. 12. № 2. С. 272–279.
8. Динисламова О. Ю. Периодизация детского возраста в мансийской языковой картине мира: сопоставительный аспект // Вестник угроведения. 2021. Т. 11. № 2. С. 251–259.
9. Герасимова С. А. Лексико-стилистические средства в мансийских героических песнях / С. А. Герасимова // II Шесталовские чтения. Матер. международ. Научно-практич. конф. Тюмень: Формат, 2021. С. 121–127.

Список источников
10. Зуева Т. В. Русский фольклор: словарь-справочник. М.: Просвещение, 2002. 149 с.
11. Слинкина Т. Д. Загадки мансийские (вогульские). Авт.-сост. Т. Д. Слинкина. Научн. Ред. Е. И. Ромбандеева, д-р филол. н. Ханты-Мансийск, ГУИПП: «Полиграфист», 2002. 178 с.
12. Садовников Д. Н. Загадки русского народа. Сборник загадок, вопросов, притч и задач. / Сост. Д.Н. Садовников; вступ. ст., ред. и примеч. В.П. Аникина. М.: МГУ, 1959. 258 с.