Языки народов Российской Федерации | Филологический аспект Методика преподавания языка и литературы №3 (3) Сентябрь 2019

УДК 811.511:142;39

Дата публикации 30.09.2019

Номинация мужчины в личных песнях казымских хантов

Потпот Римма Михайловна
Начальник Белоярского филиала Обско-угорского института прикладных исследований и разработок, ugraomnilife@mail.ru, ORCID ID 0000-0002-0282-4586

Аннотация: Статья посвящена исследованию номинации мужчины в личных песнях казымских хантов. Образ мужчины, представленный в личных песнях, стереотипичен для хантыйской культуры. Мужчину представляют по названию рода, фамилии, имени, чьим сыном он является, месту рождения или проживания. Его оценивают по росту, внешнему виду, походке, национальной принадлежности. Хантыйский мужчина ассоциирует себя с частями тела человека (палец, кулак), предметами (ружье, топорище, бревно), живыми существами (птица гоголь, собака).
Ключевые слова: языковая картина мира, личная песня, хантыйский язык, мужчина, номинация

The designation of males in personal songs Kazym Khanty

Potpot R. M.
Ob-Ugric Institute of Applied Research and Development, Beloyarsk, Russian Federation

Abstract: The article presents research on the designation of males in the personal songs of the Kazym Khanty. The appearance of males follows cultural ideas stereotypical for the Khanty culture as belonging to a patrilineage, name, surname and patronym, place of birth or living. He is judged by his height, outer appearance, gait, ethnicity, as well self-identification with parts of the human body (finger, fist), items (gun, axe-handle, log), or living beings (goldeneye duck, dog).
Keywords: language picture of the world, personal song, Khanty language, man.

Язык – факт культуры, составная часть культуры, которую мы наследуем, и одновременно ее орудие. Культура народа вербализуется в языке, именно язык аккумулирует ключевые модели культуры, транслируя их в знаковом воплощении – словах. Создаваемая языком модель мира есть субъективный образ объективного мира, она несет в себе черты человеческого способа миропостижения, т.е. антропоцентризма, который пронизывает весь язык.

Данную точку зрения разделяет В. А. Маслова: «Языковая картина мира – это общекультурное достояние нации, она структурирована, многоуровнева. Именно языковая картина мира обусловливает коммуникативное поведение, понимание внешнего мира и внутреннего мира человека. Она отражает способ речемыслительной деятельности, характерной для той или иной эпохи, с ее духовными, культурными и национальными ценностями» [3]. Академик Ю. Д. Апресян считает, что каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия и организации мира. Выражаемые в нем значения складываются в некую единую систему взглядов, своего рода коллективную философию, которая навязывается в качестве обязательной всем носителям языка. Свойственный данному языку способ концептуализации действительности отчасти универсален, отчасти национально специфичен, так что носители разных языков могут видеть мир немного по-разному, через призму своих языков. С другой стороны, языковая картина мира является «наивной» в том смысле, что во многих существенных отношениях она отличается от «научной» картины [1].

Реконструкция языковой картины мира составляет одну из важнейших задач современной этнолингвистики. В языковой картине мира, по мнению многих лингвистов, образ человека занимает центральное место. Человек является «главным героем отображенного в языке мира», «вершиной треугольника «Человек – Язык – Культура», проводником связей и взаимоотношений между ними» [5, 79]. По мнению В. Н. Телия, «Номинация – образование языковых единиц, характеризующихся номинативной функцией, т. е. служащих для называния и вычленения фрагментов действительности и формирования соответствующих понятий о них в форме слов, сочетаний слов, фразеологизмов и предложений» [8]. Субъектом номинации является особая языковая личность, в номинативных единицах, как результате этого процесса, отражается совокупность представлений языковой личности не только об объекте номинации, но и о целостной картине мира.

В центре исследовательского интереса стоит вопрос о том, как носитель того или иного языка осознает себя в этом мире. В каждом языке образ человека уникален, несмотря на универсальность физиологии, психологических и нравственных установок, на человека влияет культура, установки в языковом коллективе, а значит, представления об образцовом, идеальном человеке в каждом национальном коллективе свои. Как замечает Ю. С. Степанов, «сотни, если не тысячи слов в каждом языке – это названия одного и того же – человека» [7, 552]. По мнению В. В. Катерминой, «человек представляет собой центральное начало и универсальное понятие как в концептуальной, так и в языковой модели мира» [2, 8]. Образ человека является важнейшим фрагментом языковой картины мира любой нации. Называя человека и образно выражая его различные характеристики, «мы указываем на специфические особенности, выделяющие его как личность; номинируя человека, устанавливаем общие и частные признаки, которые характерны для того или иного представителя языкового сообщества» [2, 14].

В нашем исследовании мы обращаемся к изучению номинации мужчины в хантыйской языковой картине мира на материале личных песен. Язык песен является сложным лингвистическим феноменом. Обращение к песенным текстам объясняется их культурно-языковой значимостью.

Для номинации мужчины в хантыйском языке используются лексемы: хө ‘мужчина’, ики ‘мужчина, муж, супруг’[6, 325], хө хуйат ‘мужчина (букв.: мужчина человек’, ащи ‘отец’, йив ‘отец’. Т. А. Молданова считает, что «обращение к мужчинам варьируется»: лексема хө используется в значении мужчина молодой, лексема ики ‘мужчина (зрелого возраста)’[4, 28].

Рассмотрим, как именуют себя мужчины в своих личных песнях. Приведем примеры: Помәт Йэпйәм арымаԓ, Помәт Йэпйәмйө щи лупмаԓ ‘Ефим из Помута поет вам, Ефим из Помута так говорит’; Моԓтан икэн арыйǝԓ ‘Мужчина Молданов поет вам’; Хӑрсурт Павәљө икиԓэӈкийө ‘Я – мужчина Павел из рода Харсурт’; Контин, Континɵ ай Киркориййɵ Контин ма арыийɵԓатємийɵ ‘Кондин, Кондин Григорий, Кондин, я вам пою’; Сɵрəм, Сɵрəм, Сɵрəм, Сɵрəм Ващка икилєн Щи арыийəԓтаԓ, щи лупиийəԓтаԓ ‘Василий, мужчина с [реки] Сорум, Для вас я пою, вам я говорю’; Каксин Павǝль икилєн Катра вɵԓǝм нўша хɵ ‘Каксин Павел мужчина Раньше был мужчиной бедным’ Тарлин Павәљ икилєн Мит хө рӑњаки вөԓтємән, Мит хө русахи вөԓтємән ‘Тарлин Павел, мужчина, Когда я был слугой-оборванцем, Когда я был оборванцем-слугой’; Эщта Коля щиты арыийəԓтаԓ, Моԓтан икэн ай пухлэӈки, Вэнтəр икэн кимəт хиԓыйэ ‘Николай Степанович так поет, Младший сынок мужчины Молданова, Мужчины Андрея второй внук’; Йурəн ими ай пухлэн, Йурəн ими ай пухлэн Ин хуты щи вɵԓтєм ‘Женщины ненки младший сынок, Женщины ненки младший сынок И сейчас я живу’; Ай Микөԓа вөн пухлэӈкэн, Микөԓ ики вөн пухлэӈкэн ‘Маленького Николая старший сын, Мужчины Николая старший сын’; Ԓайәм вэй вўтат ай Мущаӈ Тум, тум, тум, тум, тум, Мӑшәк пӑԓатө икиԓэӈкэн, Паӈ пӑԓатө икиԓэӈкэн Кар вой мущаӈө пўӈԓєм хуща И йивԓы хө мӑл єнмиԓәмєм, И ӑсԓы хөйө єнмиԓәмєм ‘Шириной с топорище маленький мужчина из рода Мущанг Вот, вот, вот, вот он я, Мужчина ростом с кулак, Мужчина ростом с палец, Около [реки] Кар вой Мущанг Один без матери я вырос, Один без отца я вырос’; Моԓтан йохԓан ай Иљйа, Моԓтан йохԓан ай Иљйа Вылла имэн ай Иљйа, Пушкан ԓуват ай Иљйа, Пос паӈ ԓуват ай Иља Пӑктєм пӑта ариԓəм Өхты йухан йиӈк иты тўрєм тўвиийəԓты ‘Рода Молдановых младший Илья, Женщины Вылла младший Илья, Ростом с ружьё маленький Илья, Как палец на рукавице маленький Илья, Потому и пою, что могу, Мой голос льется, как полноводная река’; Йӑм хɵ вɵԓты йӑм ӑнтпєм, Ăнтпєм ӑнтмєм йўпина, Па шɵтлəм, па мӑнԓəм ‘Крепкого мужчины хорошим поясом, Я, подпоясавшись поясом, Снова иду, снова хожу’; Ԓапәт пушхапө пушхәӈ хотыйєм Ма икийө йӑм хўватна Єԓԓән хөн потыԓәматинийэ ‘Мой дом с семью птенчиками, Благодаря мне, мужчине, Разве тела ваши замерзали’; Ай Микөԓа вөн пухлэӈкэн, Микөԓ ики вөн пухлэӈкэн ‘Младшего Николая старший сын, мужчины Николая старший сын’; Тӑм икилэн, икилэн, Тухǝԓ пєлǝк оԓӈас сой, Мӑрǝк пєлǝк оԓӈас сой, Ма йӑм мирєм йўпина, Кўш ԓӑписǝм, ԓӑписǝм, Кўш пөрԓǝсǝм, пөрԓǝсǝм, Пөрԓǝты кєм йӑм вўша, Ӑнтшǝк йўвємийǝԓмєм ‘Этот мужчина, мужчина, С одним крылом гоголь, С одним крылом птица гоголь, После [смерти] моих хороших людей, Хоть я и пытался взлететь, Хоть и махал, махал я крыльями, Но для хорошего полета Я еще не дожил’; Павǝрт Ващка икилэн, Уԓты павǝрт ай Ващка ‘Мужчина Василий – бревно, [Как] лежащее бревно маленький Василий’.

Так мужчины в своих личных песнях, называя себя, соотносят себя со своим родом (Хӑрсурт, Моԓтан йохԓан, Мущаӈ);

называют себя по фамилии, имени (Тарлин Павәљ, Каксин Павǝль, Континɵ ай Киркорий);

по месту проживания, чаще всего это река (Помәт Йэпйәм ‘Ефим из Помута’, Сɵрəм Ващка ‘Василий с [реки] Сорум’,  Кар вой мущаӈө пўӈԓєм хуща ‘Около реки Мозямы’);

называют, чьим сыном и внуком они являются (Ай Микөԓа вөн пухлэӈкэн  ‘Младшего Николая старший сын’, Микөԓ ики вөн пухлэӈкэн ‘Мужчины Николая Старший сын’ Йурəн ими ай пухлэн ‘Женщины ненки младший сын’, Моԓтан икэн ай пухлэӈки ‘Мужчины Молданова младший сынок’, Вылла имэн ай Иљйа ‘Женщины Вылла младший Илья’, Вэнтəр икэн кимəт хиԓыйэ ‘Мужчины Андрея второй внук’);

с иронией поют о своем небольшом росте (Ԓайәм вэй вўтат ай Мущаӈ ‘Шириной с топорище младший из рода Мущанг’, Мӑшәк пӑԓатө икиԓэӈкэн ‘Мужчина ростом с кулак’, Паӈ пӑԓатө икиԓэӈкэн ‘Мужчина ростом с большой палец’, Пушкан ԓуват ай Иљйа ‘Величиной с ружье маленький Илья’, Пос паӈ ԓуват ай Иља ‘Величиной с палец на рукавице маленький Илья’);

соотносят себя с природными реалиями, называя себя птицей гоголем или бревном (Тухǝԓ пєлǝк оԓӈас сой ‘Птица гоголь с одним крылом’, Мӑрǝк пєлǝк оԓӈас сой ‘Птица гоголь с одним предплечьем’; Павǝрт Ващка икилэн ‘Мужчина Василий – бревно’; Уԓты павǝрт ай Ващка ‘Маленький Василий – лежащее бревно’).

Называя себя, мужчины используют лексему ики ‘мужчина (зрелого возраста)’ с суффиксами -ԓэӈки,  -лє, - эн, выражая уважительное отношение к отцу, деду, к себе (Ма икийө йӑм хватна ‘Благодаря мне – мужчине’; Моԓтан икэн ‘Мужчина Молданов’; Хӑрсурт Павәљө икиԓэӈкийө ‘Мужчина Павел из рода Харсурт’; Сɵрəм Ващка икилєн ‘Мужчина Василий с Сорума’; Каксин Павǝль икилєн ‘Мужчина Каксин Павел’; Мӑшәк пӑԓатө икиԓэӈкэн ‘Мужчина ростом с кулак’), лексему хө ‘мужчина (молодой)’ (Катра вɵԓǝм нўша хɵ ‘Раньше был бедным мужчиной’ –  когда был молодым, тогда был бедным; йивԓы хө, ӑсԓы хөйө ‘Мужчина без отца, мужчина без матери’сиротство ощущается в молодом возрасте; Йӑм хɵ вɵԓты йӑм ӑнтпєм ‘Крепкого мужчины хороший пояс=мой’  – пояс атрибут молодого, крепкого мужчины).

Кроме того мужчины в своих личных песнях поют о других людях мужского пола: сыновьях, внуках, других людях. Приведем примеры: Вошəӈ эви мэњийєм, Ин ай Кɵщта хиԓыйєм ‘Невестка=моя из рода Вошанг И младший внук=мой Костя’; Ма ай Ващка пухийєм ‘Мой маленький сыночек Васька’; Пухиийэ, пухиийэ, Пєшийа йєрмǝм ар хӑнтыйэн Пєшийǝнө катԓыиԓэ, Сўртыйа йєрмǝм ар хӑнтыийэн Сўртыйǝнө кирыиԓэ ‘Сыночек, сыночек мой, Многим людям, нуждающимся в оленятах, Ты олененка поймай, Многим людям, нуждающимся в олене, Ты оленя запряги’; Нєрса Ванька ўпийєм ‘Тесть=мой Нерса Ванька’.

Также номинация мужчин присутствует в личных песнях женщин: Аликөп Вөнтәр икилєйө ‘Аликов Андрей, супруг мой’; Ай Мущаӈ хө йӑм пиԓыйєм ‘Дорогой супруг мой из рода Мущанг’; Ин ԓєԓ Мишка ики пиԓыйємө, Кӑр вой Мущаӈ пиԓыйємө ‘Супруг мой низкий Михаил, Супруг мой из рода Мущанг’; Питыйэн ухпи кӑрəщ Йакөп Вэт йаӈ хɵйпи Нищəӈ кɵрта Йакоп пиԓа ма щи мӑнԓəм ‘С черноволосым высокий Яковом В селение Нищанг, где пятьюдесят человек живет С Яковом я уезжаю’; Ай хӑр сӑӈхǝм тўшǝӈ ай Тимка, Ай хӑр сӑӈхǝм пўнǝӈ ай Тимка ‘Маленького открытого яра бородатый маленький Тимофей, Маленького открытого яра лохматый маленький Тимофей’ Ин Йўван Вањкайө йӑм пиԓыйєм, Йўван Вањкайө йӑм пиԓыйєм ‘Иван-Ваньку хорошего супруга-моего, Ивана-Ваньку любимого супруга=моего’; Ин Кањǝп йохԓанɵ ай Пэnа,Йуталэӈ кўрǝпɵ ай Пэnа Ԓўв шɵшǝпсэԓ па йӑм вɵԓмаԓ, Ԓўв мӑнǝпсэԓ па йӑм вɵԓмаԓ ‘Молодой Петя из рода Каневых Молодой Петя с истоптанными пятками, Его походка ведь хороша, Его походка так хороша’; Йўван Вањкайө ин ащийэԓ, Ин йӑм вой вэԓəмө ин йӑм хуйатэв Хуљща кӑншийөԓатємийэ ‘Ивана-Ваньку их отца, Хорошего человека, приносившего хорошую добычу, Где отыщу я теперь?’; Ай сӑран хөԓэӈкэн хуты ‘Младший мужчина-зырянин’; Тарлин Вөнтәр вөнтыты вєӈийєм, Кањэв Пєтǝр вўԓы тӑйты вєӈийєм,Тӑщман Тоља вэԓпǝсәӈ вєӈийєм ‘Тарлин Андрей, мой зятюшка-охотник, Канев Петр, мой зятюшка-оленевод, Тасьманов Толя, мой зятюшка, охотник и рыбак’; Ай Саша пухийэ ма тӑйԓәм, Пухєм пиԓа интӑм хӑтәԓ ма  вөԓԓәм ‘Младший сын Саша у меня есть, С сыном своим я все эти дни живу’; Ин пос паӈ ԓуватө кӑт пушхийєм, Ин пос паӈ ԓуватө кӑт пухийєм ‘Эти ростом с палец два сыночка=моих Ростом с палец два сыночка=моих’; Ин ай рўщ Ващкайө вєӈиийємө, Ин ай рўщ Ващкайө пухиийємө ‘Этот младший зять мой русский Василий, Этот младший сын мой русский Василий’.

Называя своих мужчин, женщины также именуют их по принадлежности к роду (Ай Мущаӈ хө йӑм пиԓыйєм);

фамилии, имени (Аликөп Вөнтәр икилєйө ‘Мужчина Аликов Андрей’);

по месту их проживания или рождения (Ай хӑр сӑӈхǝм тўшǝӈ ай Тимка ‘Маленького открытого яра бородатый маленький Тимофей’);

называют, чьим сыном они являются (Пєтǝр кўтǝп икилэӈки ‘Мужчины Петра средний сын’);

их родственную принадлежность (йӑм пиԓыйєм ‘дорогой супруг=мой’, вєӈийєм ‘зять=мой’, пухийэ ‘сыночек’);

национальную принадлежность (сӑран хөԓэӈкэн ‘Мужчина зырянин’, Йурǝн Иља ‘ненец Илья’, ай рўщ Ващка ‘Маленький русский Василий’);

дают оценку внешнему виду мужчин (тўшǝӈ ай Тимка, пўнǝӈ ай Тимка, Питыйэн ухпи кӑрəщ Йакөп);

его росту (ԓєԓ Мишка ики ‘низкий мужчина Михаил’, кӑрəщ Йакөп ‘высокий Яков’, пос паӈ ԓуватө кӑт пухийєм ‘ростом с палец на руковице два сыночка=мои’);

его походке (Йуталэӈ кўрǝпɵ ай Пэnа Ԓўв шɵшǝпсэԓ па йӑм вɵԓмаԓ, Ԓўв мӑнǝпсэԓ па йӑм вɵԓмаԓ ‘Молодой Петя с истоптанными пятками, Его походка ведь хороша, Его походка так хороша’);

род занятий (вўԓы тӑйты вєӈийєм ‘оленей пасущий зять=мой’, вэԓпǝсәӈ вєӈийєм ‘охотник зять=мой’, вөнтыты вєӈийєм ‘промысел ведущий зять=мой’).  

Образность, оценочность, стереотипность, богатство ассоциаций – это характерная черта наивной картины мира. В основе семантической категории – оценка, лежит мыслительный процесс установления ценности объекта, в основе стереотипичности – мыслительный процесс стереотипизации, с одной стороны, создания устойчивого представления об объекте, с другой – соотнесения конкретного объекта с традиционными устойчивыми представлениями [9, 6]. Образ мужчины, представленный  в хантыйских личных песнях, стереотипичен для хантыйской культуры. Мужчину представляют по названию его рода, фамилии, имени, чьим сыном он является, месту рождения или проживания. Его оценивают по росту, внешнему виду, походке, национальной принадлежности. Также хантыйский мужчина ассоциирует себя с частями тела человека (палец, кулак), предметами (ружье, топорище, бревно), живыми существами (птица гоголь, собака).

Таким образом, номинация человека, в данном случае мужчины, связана с осмыслением, интерпретацией и оценкой объекта, которому дается имя. В выборе номинативных средств в хантыйский личных песнях проявляется авторская языковая личность, с одной стороны, а с другой – в образной лексике находят отражение национальные моральные и этические установки народа в оценке внешности, поведения, поступков человека и т.д.


Список литературы

1. Апресян В. Ю., Апресян, Ю. Д. Метафора в семантическом представлении эмоции. – Вопросы языкознания – 1993. – № 3 – С. 27–35.
2. Катермина В.В. Представление национально-культурной специфики образа человека в системе номинаций 19 века (на материале русского и английского языков): автореф. дис. … д-ра филол. наук. – Ростов-на-дону, 2004. – 44 с.
3. Маслова В. А. Когнитивная лингвистика: учебное пособие / В. А. Маслова. – 2 изд. – Мн: Тетрасистемс, 2005, – 250 с.
4. Молданова Т. А. Пелымский Торум – устроитель медвежьих игрищ. – Ханты-Мансийск: Полиграфист, 2010. – 224 с.
5. Никитина Л. Б. Образ-концепт ≪homo sapiens≫ в русской языковой картине мира как объект антропоцентристской семантики: дис. … д-ра филол. наук. – Омск, 2006. – 380 с.
6. Соловар В. Н. Хантыйско-русский словарь – Тюмень: ООО «ФОРМАТ», 2014, - 386 с.
7. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. – М.: Школа ≪Языки русской культуры≫, 1997. – 824 с.
8. Телия В. Н. Номинация // Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред. В. Н. Ярцева. – М., 1990. – С. 336–337.
9. Языковой образ-концепт «человек» в русской языковой картине мира: Ипостаси, параметры, семантические и семантико-синтаксические категории, модели и субмодели, коммуникативно-прагматические реалии: Монография / под ред. О. В. Коротун, Н. Д. Федяевой – Омск: Вариант-Омск, 2011. – 122 с.

Расскажите о нас своим друзьям: