Политическая психология | Мир педагогики и психологии №11 (40) Ноябрь 2019

Когнитивный код soft power в формировании протестных настроений молодежи: теоретико-методологические основания исследования

Франц Валерия Андреевна
к. полит. н., доцент кафедры интегрированных маркетинговых коммуникаций и брендинга, Школа государственного управления и предпринимательства Уральского федерального университета имени первого Президента России Б.Н. Ельцина, РФ, Екатеринбург.

Аннотация: В статье рассматривается роль зарубежной и внутренней soft power в формировании протестных настроений в молодежной среде, выявляются наиболее влиятельные с точки зрения формирования молодежных протестных настроений источники и технологии soft power, формируется алгоритм оценки «мягкого влияния» иностранных государств на формирования протестных настроений молодых граждан государства-реципиента.
Ключевые слова: soft power, мягкая сила, молодежный протест, протестные настроения, социальный протест, культура, социально-политические ценности, формирование повестки дня

Frants Valeriya Andreevna
PhD of political sciences, associate professor of the Department of integrated marketing communications and branding of the School of public administration and entrepreneurship of the Ural Federal University named after the first President of Russia B. N. Yeltsin, Yekaterinburg, Russia.

Abstract: The article considers the role of foreign and domestic soft power in the formation of protest moods among youth, identifies the most influential sources and technologies of soft power in terms of the formation of youth protest moods, forms an algorithm for assessing the “soft” influence of foreign States on the formation of protest moods of young citizens of the recipient state.
Keywords: soft power, youth protest, protest moods, social protest, culture, socio-political values, agenda setting

Работа подготовлена при поддержке гранта Президента РФ МК-3018.2019.6 «Когнитивный код "soft power" как фактор распространения протестных политических настроений российской городской молодежи»

В последние годы в России происходит заметный рост протестных настроений и протестной активности граждан. По данным социологических исследований, индекс личного протестного потенциала граждан в настоящее время относительно высок. Так, опросы ВЦИОМ показывают, что лично готовы принять участие в акциях протеста около 27% респондентов [1, с. 5]. Фондом «Общественное мнение» опубликован близкий по значению показатель – 24% [2]. Кроме того, наблюдается рост уровня политической культуры населения, который выражается, главным образом, в повышении уровня политической осведомленности и гражданской активности людей различных возрастов, но в особенности – молодежи.

Рост политической культуры и активности в нашей стране до сих пор происходит в значительной степени под влиянием (как намеренным, так и ненамеренным) примера государств Западной Европы, а также США. В этом смысле можно говорить о воздействии различных источников и элементов soft power данных государств на возникновение и распространение протестных настроений в России. При этом, на наш взгляд, в данном контексте воздействие так называемой «пассивной мягкой силы» является гораздо более существенным, нежели «активной». Необходимо также подчеркнуть, что и внутри самой России действует ряд локальных акторов, включая официальную власть, оказывающих как целенаправленное («активное»), так и спонтанное («пассивное») «мягкое влияние» на граждан, в том числе на такую категорию, как молодежь. При этом через призму soft power вопросы политического протеста, которым в целом уделяется достаточно много внимания в рамках академической науки, до настоящего времени практически не рассматривались.

Теория soft power или «мягкой силы» была создана и популяризирована американским теоретиком политики Дж. Наем в начале 1990-х годов двадцатого века. Най понимает мягкую силу как способность получить желаемое посредством притяжения, а не принуждения или платежей [11]. По мнению исследователя, основными источниками такого притяжения могут служить привлекательная культура страны, ее политические идеи, а также внешняя и внутренняя политика [3]. Несмотря на наличие ряда слабых мест, данная трехэлементная классификация до сих пор является наиболее популярной в среде теоретиков soft power.  

Дж. Най разделяет soft power на активную и пассивную. Активная «мягкая сила» может быть охарактеризована как целенаправленная стратегия воздействия, реализуемая органами государственной власти, институтами гражданского общества или индивидуумами. Пассивная «мягкая сила» представляет собой естественную, не направляемую какими-либо акторами, привлекательность. В нашем исследовании мы фокусируем внимание, в первую очередь, на активной стороне soft power государств, однако, хотелось бы подчеркнуть и высокую значимость пассивной «мягкой привлекательности», которая, зачастую действует даже сильнее. Тем более, что влияние пассивной составляющей soft power на формирование протестных настроений у молодежи, на наш взгляд, изучено в недостаточной степени.

По мнению О.Ф. Русаковой, объем понятия soft power включает способность государства к политической мобилизации внутри страны и вовне, оказание влияния на других людей при помощи символических ресурсов, воздействие на мир при помощи цивилизационной и гуманитарно-культурной деятельности [4]. Опираясь на данное определение, можно говорить о существовании как внутригосударственной soft power, так и о внешнем «мягком воздействии». Изучив универсальные закономерности использования технологий «мягкого влияния», а также факторы, делающие их применение эффективным, мы сможем сопоставить специфику и степень воздействия внутренней и внешней soft power на российскую молодежь и распространение в ее среде протестных настроений.

Помимо перечисленных выше классификаций источников мягкой силы, мы опираемся и на более современные подходы. Так, достаточно логичной и популярной в академической среде на сегодняшний день является классификация элементов soft power экспертами агентства «Portland», представленная в ежегодном отчете «Soft Power 30: A Global Ranking of Soft Power» и выделяющая такие компоненты «мягкой силы», как: государственное управление, дипломатия, бизнес и инновации, культура, система высшего образования, цифровизация, внешняя политика, качество жизни [11].

Вместе с тем, в рамках задачи оценки «мягкой силы» мы также руководствуемся классификацией, предложенной О.Ф. Русаковой, которая делит подходы к ней на оценку с точки зрения ресурсов, образа действия и результата. В рамках данной статьи и на текущем этапе исследования мы считаем основной целью формирование такой методологии оценки, тогда как перспективой исследования является эмпирическое социологическое измерение всех трех аспектов.

Кроме того, в контексте нашего исследования значительную роль играет понятие общественной дипломатии, поскольку, с нашей точки зрения, этот источник soft power, в особенности культурная и медиа дипломатия, также обладает значительным потенциалом влияния на распространение молодежного протеста. При этом общественную дипломатию можно разделить на три вида: культурная дипломатия (обмены в области культуры, науки и искусства, образовательные программы, языковые курсы, спортивные события); дипломатия помощи (кризисная дипломатия; гуманитарная, медицинская, образовательная, экономическая, технологическая и т. п. помощь); медиа- и кибер-дипломатия [4. c. 29].

Хотелось бы подчеркнуть особую роль ряда источников soft power с точки зрения их влияния на молодежь, обусловленную спецификой идентичности молодежи в современной России. Это те ее источники, которые актуализируют индивидуальный и глобальный слои идентичности молодых людей, являющиеся, с нашей точки зрения, преобладающими в рамках общей ее структуры. В частности, это культура, привлекательные политические, и более широко – общезначимые ценности, среди которых на сегодняшний день особую роль играет экология, образование, бизнес, общественная дипломатия, деятельность средств массовой коммуникации.

Что касается культуры как элемента soft power, еще в 1967 году Фред Эмери, директор Тавистокского института человеческих отношений, подчеркивал большое значение массовой культуры в качестве источника влияния на распространение протестных настроений в молодежной среде. Эмери заявлял, что «синергетику подросткового роя на рок-концертах можно будет эффективно использовать для разрушения национального государства уже к концу 90-х годов». При этом потенциал «сердитой молодежи» рассматривался им как «оружие психического поражения» [5. c. 17].

Дж. Най также высоко оценивает потенциал «мягкого» воздействия массовой культуры, понимая данный феномен значительно более широко. По утверждению Ная, «именно воздействие поп-культуры на общественное сознание европейцев помогло Соединенным Штатам в достижении двух важных целей – демократической реконструкции Европы и создании НАТО. Массовая культура оказала США большую услугу в поддержании экономического военного лидерства» [6, c. 36]. Таким образом, по мнению ученого, средствами культуры и искусства (разумеется, в совокупности с иными средствами) можно вызвать широкий спектр изменений в политической и экономической жизни государства.

Кроме того, Дж. Най подчеркивает роль отдельных социально-политических ценностей государства в реализации «мягкого влияния». Так, soft power Европы, по мнению мыслителя, «укрепляют ее позиции по вопросу о смертной казни, по контролю за оружием, по изменению климата, по соблюдению прав человека, включая права секс-меньшинств. Кроме того, в Европе мощнее, чем в США, система социального обеспечения и профсоюзы, рынок труда более регламентирован» [6, c. 38-39]. Вслед за Дж. Наем, в рамках нашего исследования, мы выдвигаем гипотезу о том, что, в действительности, ряд социально-политических ценностей стран Западной Европы и США, в особенности являющихся основой соответствующих общественных движений или деятельности популярных активистов, являются мощным источником формирования молодежных протестных настроений. Причем во многих случаях «мягкое влияние» таких ценностей и движений является пассивным, т.е. естественным, а не управляемым.

 Наконец, Дж. Най отмечает существенную роль средств массовой коммуникации как источника soft power: «В большом почете становятся толкователи информации, в этом тоже оказался источник силы для тех, кто может сказать нам, на что следует обращать внимание. Доверие к издателям и толкователям является решающим ресурсом и важным источником мягкой силы» [7, c. 183]. Иными словами, значительным потенциалом soft power обладают разнообразные технологии формирования повестки дня, включая новейшие технологии коммуникаций в социальных медиа.

Что касается протестных настроений, последние могут быть охарактеризованы как разновидность социальных настроений, главной чертой которых является неудовлетворенность индивидов или социальных групп сложившимся положением вещей и, одновременно, готовностью предпринять конкретные действия с целью изменения субъективно воспринимаемой неблагоприятной ситуации (иными словами, протестным потенциалом) [8, c. 70].

По мнению Р. Тернера и Л. Киллиана, протестному поведению предшествует формирование системы норм, оправдывающих «нетрадиционное» политическое поведение [8, c. 71]. Это означает, в частности, что при изучении протестных настроений, предшествующих протестному поведению, имеет смысл выявление соответствующих новых нормативных структур, формирующихся в массовом сознании. Для выявления таких структур, с нашей точки зрения, эффективным является использование подхода конструктивистского структурализма, в частности, концепции «когнитивного кода», через призму которой мы намерены рассматривать технологии «мягкого влияния» и результаты их применения.

Согласно конструктивистскому структурализму (П. Бурдье, Э. Гидденс, Н. Луман и др.), за объективированными социальными практиками скрываются исторически изменчивые символические структуры, содержащие в себе механизм трансформации символического содержания на язык повседневности и наоборот. Ядром таких символических структур являются схемы, действующие на практике корпоративные диспозиции, принципы деления и т.п. Из вышесказанного следует, что индивидуальная или групповая политическая позиция определяется, прежде всего, когнитивно-оценочными кодами (схемами классификаций), формирующими понимание смысла политических действий. Посредством таких схем акторы классифицируют сами себя и позволяют квалифицировать [9].

С этой точки зрения, особую актуальность приобретает изучение особенностей формирования повестки дня (в первую очередь, через технологии прайминга, медиафреймиинга и т.п.) как одной из технологий soft power. Однако в контексте воздействия иных элементов soft power, таких как образование, культура, бизнес и т.п. также формируются собственные коды (транслируемые не только посредством масс-медиа), требующие исследования. В связи с этим, мы ставим своей задачей исследование когнитивных кодов, формируемых и распространяемых в рамках основных источников «мягкой силы» при реализации активного и пассивного влияния одного государства на другое, либо внутреннего влияния государства на общественность.

Подводя итог, можно сказать, что при изучении влияния soft power на формирование и распространение протестных настроений в молодежной среде мы считаем необходимым фокусироваться, в первую очередь, на тех ее источниках, которые актуализируют индивидуальный и глобальный слои идентичности молодежи. Это такие элементы или источники soft power, как культура, а также привлекательные политические, и более широко – общезначимые ценности, среди которых на сегодняшний день особую роль играют ценности, связанные с экологией, образованием, бизнесом.  Также высока значимость влияния таких элементов soft power, как общественная дипломатия и деятельность средств массовой коммуникации. При этом в рамках нашего исследовательского подхода мы делаем акцент на формировании и усвоении «когнитивных кодов» при воздействии «мягкой силы» на индивидов и группы.

Соответствующий исследовательский алгоритм оценки влияния «мягкой силы» конкретного государства в отношении формирования молодежного политического протеста в ином государстве-реципиенте может включать следующие шаги. Выявление базовых символических когнитивных кодов, сформированных в рамках наиболее влиятельных источников soft power конкретного государства; Определение характера и степени влияния данных символических структур, или кодов, на общественность в государстве-реципиенте; Установление основных конкурирующих (представленных в других государствах) ценностно-символических структур и анализ тенденций их влияния в государстве-реципиенте; Выявление основных каналов получения информации общественностью государства-реципиента, по которым транслируются  наиболее влиятельные когнитивные коды «мягкой силы» государства-источника.

В по

1. Доклад «Протестное поле в России: форматы и практика (анализ кейсов 2017–2018 гг.)» / Институт региональной экспертизы. [М., 2018]. URL: https://irex.group/uploads/article/pdf/108/%D0%9F%D1%80%D0%BE%D1%82%D0%B5%D1%81%D1%82__.pdf (дата обращения: 8.11.2019)
2. Пресс-выпуск «Протестные настроения» / Аналитический центр Юрия Левады. [М., 2018]. URL: http://www.levada.ru/2018/08/01/protestnye-nastroeniya/ (дата обращения: 8.11.2019)
3. Най Дж. Будущее власти: как стратегия умной силы меняет XXI век. – М.: АСТ, 2014. – 444 с.
4. Soft power: теория, ресурсы, дискурс / под ред. О.Ф. Русаковой. Екатеринбург: Издательский Дом «Дискурс-Пи», 2015. – 376 с.
5. Сундиев И.Ю., Смирнов А.А. Теория и технологии социальной деструкции (на примере «цветных революций»). М.: Русский биографический институт, Институт экономических стратегий, 2016. – 433 с.
6. Най Дж. «Мягкая» сила и американо-европейские отношения // Свободная мысль – ХХI. – 2004. – № 10. – С. 34 –46.
7. Най Дж. Будущее власти. – М.: АСТ, 2014. – 448 с.
8. Габа. И.О. Основные подходы к изучению протестного настроения // Научные труды Московского гуманитарного университета. Социология. – 2014. – № 11. – С. 69-76.
9. Бурдье П. Начала. Choses dites. – М.: Socio-Logos, 1994. – 288 с.
References:
10. McClory J., The new persuaders: An international ranking of soft power / Institute for Government. [London, 2010]. URL: https://www.instituteforgovernment.org.uk/sites/default/files/publications/The%20new%20persuaders_0.pdf (дата обращения: 8.11.2019)
11. Nye J. (Jr.) Soft Power // Foreign Policy. – 1990. – № 80. – Pp. 153 – 171.