Русская литература | Филологический аспект №6 (50) Июнь 2019

Проблема вырождения в рассказе В. Набокова «Дракон»

Лебедева Виктория Юрьевна
кандидат филологических наук, доцент кафедры иностранных языков и методики их преподавания, ФГБОУ ВО «Елецкий государственный университет им. И.А. Бунина», vikkktoria2@yandex.ru

Аннотация: В своем творчестве В. Набоков уделяет большое внимание проблеме метафизической смерти, среди проявлений которой  не только деградация отдельно взятой личности, но и вырождение цивилизации и культуры. В одном из своих ранних рассказов писатель переосмысляет миф о рыцаре и драконе, помещая его в современные декорации и превращая в трагифарс. Сражение героя (нанятого циркового артиста) и чудовища (малодушного, испуганного и похмельного) инициируется там двумя конкурирующими табачными фирмами. Одной из основных в рассказе выступает оппозиция «вековые традиции vs мещанство», и последнее одерживает верх, а высокие смыслы профанированы уже давно.
Ключевые слова: метафизика, миф, ранние рассказы В. Набокова, оппозиция, танатология

Lebedeva Viktoriya Yuryevna
PhD in Philology, Associate Professor at the Department of the Foreign Languages and Methods of Teaching, Bunin Yelets State University

Abstract: In his creative works, V. Nabokov pays great attention to the problem of metaphysical death. The manifestations of it are not only the degradation of an individual, but also the degradation of civilization and culture. In one of his early stories, the writer rethinks the myth of the knight and the dragon, placing it into modern context and turning it into tragifars. The battle of the hero (the guest circus artist) and the monster (cowardly, frightened and hung over) is initiated by two competing tobacco companies. One of the main oppositions in the story is the opposition between centuries-old traditions and philistinism, and the latter has triumphed, while high meanings have been profaned for a long time.
Keywords: metaphysics, myth, V. Nabokov's early stories, opposition, thanatology

Проблема Танатоса рассматривается В. Набоковым с разных сторон - в своем творчестве он уделяет значительное внимание и физической, и метафизической мортальности. Одно из проявлений последней в художественном мире писателя - духовная и культурная энтропия. В лекции о «Дон Кихоте» Набоков, говоря об «эволюции эпической формы» (от поэм Гомера, «Божественной комедии» Данте и «Потерянного рая» Дж. Милтона к роману Сервантеса), применяет интересную образность: «Ее [эпической формы - В.Л.] метрическая кожа сползает, стопы привыкают к пешей ходьбе, и от крылатого эпического чудовища и занимательного прозаического рассказа внезапно рождается плодовитый гибрид - довольно-таки ручное млекопитающее» [4, с. 484]. Идею о своеобразной эволюции эпического чудовища Набоков обыграл многими годами ранее в одном из своих первых, не опубликованных при жизни рассказов, «Драконе» (1924). Там он, по словам Б. Бойда, продолжает пробовать разные приемы, «все еще не зная точно, как преодолеть границы реализма и передать тайну и необычность сущего» [1]. Писатель помещает широко известный мифологический сюжет сражения героя с драконом в современность, и тот относительно выдержан - человек в латах побеждает, кровожадное чудовище погибает, - однако, по существу, имеет место трагифарс. По справедливому наблюдению О. Дмитриенко, «соприкасаясь с мифологическими системами, Набоков прибегает к вольным импровизациям на традиционно-мифологические сюжеты либо использует их как смысловую матрицу, творя миф нового времени» [2, с. 33].

Дракон в рассказе чрезвычайно пуглив - несколько веков назад он стал свидетелем гибели от руки рыцаря своей могучей матери, наводившей ужас на окрестности. После этого существо надолго спряталось в пещере, питаясь редкими неосторожными путниками и собаками, но чаще - крысами, летучими мышами и плесенью. Голод и желание более «качественной» пищи в какой-то момент возобладали над страхом, и он, выбравшись из логова, попал к ночи в большой фабричный город, куда его манил запах «толп». Там, съев несколько пьяниц, дракон из-за этого захмелел сам и крепко уснул.

Грядущая же битва рыцаря с чудовищем обусловлена непрекращающейся войной двух табачных компаний - «Чудо» («соорудившей» также «образцовый кабак» на окраине) и «Большой шлем», чье название, возможно, отсылает к одноименному рассказу Л. Андреева, посвященному, среди прочего, проблеме метафизического измельчания человека: «Между ними горела давняя изощренная вражда, о которой можно было бы написать целую эпическую поэму» [3]. Соперничество проявлялось во всем, начиная от рекламы и заканчивая отношением к рабочим, однако чьего-то явного перевеса не наблюдалось. Помещая в такой контекст понятие эпической поэмы, автор прямо указывает на профанацию высоких смыслов и культурное вырождение. Битва добра со злом низводится до конкуренции злишка со злишком - курение в набоковском дискурсе имеет негативную коннотацию, являясь элементом того, что можно назвать «аддиктивной тетрадой», наряду с алкоголизмом (табачная фирма в рассказе «соорудила» и кабак), наркоманией, игроманией, - и семантически пребывает оно на танатологическом поле.

Когда фабрикант из фирмы «Чудо» узнал о появлении на ночной улице спящего живого дракона, «никаких других чувств в нем не возбудило, кроме страстного желания, которым он во всем руководился: победить вражескую фирму» [3]. Дойдя с кабатчиком до спящего чудовища, они сперва увидели стоявшего на голове полицейского, - впоследствии выяснилось, что тот, натолкнувшись на дракона, от страха перевернулся и окаменел. Казус со стражем порядка призван в очередной раз показать трагикомическую искаженность мира, представленного в рассказе, - впоследствии Набоков в своем творчестве будет неоднократно использовать перевернутый образ (термин Ю. Лотмана) в танатологическом ключе.

Очевидно, что трусоватый дракон вовсе не безобиден и имеет явную мортальную силу - однако это не смущает кабатчика и фабриканта (последний сравнивается с гориллой, что указывает на его собственный метафизический распад - «антиэволюцию» от человека к животному). Они оклеивают чудовище «цветистыми рекламами», и наутро его похмельное шествие по городу вызывает фурор. Сам он этому совсем не рад - помимо плохого самочувствия, им овладел «острый стыд, мучительная робость существа, впервые попавшего в толпу». Просто убежать «было бы еще стыднее, - и потому он продолжал мрачно шествовать через город» [3]. Знаменательно, что обыватели, в отличие от окаменевшего полицейского, фабриканта и кабатчика (и, возможно, помогающих им рекламщиков, отгоняющих любопытных), не опознают в нем настоящего дракона, считая его куклой, управляемой то ли людьми, то ли механикой. Это уже изъяны их собственного сознания, воспринимающего мир как пространство вне глобальных добра и зла, вне смерти, наполненного незамысловатыми и подконтрольными - это важно - развлечениями. О подобном отношении к реальности Набоков пишет в стихотворении «Электричество» (1925), созданном немногим позднее рассказа «Дракон»: «Играй, реклама огневая, / над зеркалами площадей, / взбирайся, молния ручная, / слова пылающие сей. <…> В цветах волшебного пожара / попроще что-нибудь пиши, / во славу ходкого товара, / в утеху бюргерской души. <…> И не погибель, а погоду / ты нам из рупора вещай» [6]. «Пылающим словам» рекламы в стихотворении противопоставлены огненные письмена на пире Валтасара, а «молнии ручной», рождаемой электричеством, - подлинная молния, названная «неземной» и заставляющая вспомнить «Божье пламя» - по всей видимости, в его апокалиптическом значении.

В «Драконе» столь явных оппозиций нет - разве что вид готического собора возбудил в чудовище «неприятнейшие воспоминания». Показывая мир, точнее, мирок, духовно подчиненный тьме, автор использует псевдооппозиции - условное противостояние явлений, семантически пребывающих на одном, танатологическом, поле. Это можно сравнить, например, с черными и белыми квадратами на шахматной доске (такой образ занимает принципиально важное место в знаменитом набоковском романе «Защита Лужина», описывающем судьбу игромана). В «Драконе» трусливому чудовищу, которое само ведет себя как обыватель (выбравшись в кои-то веки из своей норы, он объелся, напился, завалился спать на улице, а теперь со стыдом и похмельной мукой ковыляет домой) противостоит фарсовый, ряженый рыцарь - цирковой наездник, выступающий с номером «Турнир» (Набоков-автор, как известно, недолюбливает театральщину, что особенно заметно по роману «Приглашение на казнь»). Артиста нанял хозяин конкурирующей табачной фирмы по совету подружки - канатной плясуньи с «кукольными глазами» (параллелизм человека и вещи также актуализирует проблему метафизической смерти в набоковском дискурсе, свидетельствуя об укорененности автора в традицию). Псевдорыцарь, одетый точно так же, как тот подлинный, что много лет назад убил свирепую драконью мать, возник перед чудовищем в сопровождении оруженосцев: в их роли были одетые пажами женщины (еще один перевертыш), а «на картинных, наскоро сделанных знаменах стояло: “Большой шлем”, “Курите только “Большой шлем””, ““Большой Шлем” побеждает всех”» [3]. Можно заметить, что в названиях обеих табачных фирм также имеются отголоски мифа о битве героя с таинственным чудовищем, а в последнем рекламном слогане сокрыт черный сарказм - курение разрушительно для всех без исключения людей.

Псевдорыцарь из цирка должен был проткнуть копьем то, что фабрикант №2 и его окружение посчитали резиновым чучелом. Однако конь по приближении к дракону почувствовал неладное и встал на дыбы. Наездник «бухнулся на асфальт, так загремев, словно выбросили из окна всю кухонную посуду» [3]. Дракон этого не видел, так как при первом же движении рыцаря пустился наутек, по пути «давя рассыпающихся людей», и, добравшись до пещеры, умер (по всей видимости, от сердечного приступа).

Б. Бойд в свое время выразил предположение, что «незамысловатая притча Набокова опровергает представление о жизни как о борьбе за выгоду <…>, убивающее все, что есть в этом мире чудесного» [1]. Мы, однако, полагаем, что в произведении означена также проблема метафизического вырождения, которое, по мнению писателя, неизбежно - позднее в своем эссе «Пошляки и пошлость» он высказался так: «Как правило, мещанство возникает на определенной ступени развития цивилизации, когда вековые традиции превратились в зловонную кучу мусора, которая начала разлагаться» [5, с. 389]. Как можно заметить, автор напрямую использует здесь танатологическую образность. Оппозиция «вековые традиции vs мещанство» является одной из основных в «Драконе», и последнее одержало верх - исходом смертельной битвы становится пиррова победа одной табачной (читай - несущей гибель) компании над другой, а высокие смыслы профанированы там давно. Современник В. Набокова Т.С. Элиот в свое время завершил свою поэму «Полые люди» предположением, что мир кончится не «взрывом», а «всхлипом», - можно предполагать, что в «Драконе» подспудно заложена схожая эсхатологическая идея.

Также, несмотря на фарсовость происходящего и довольно легкомысленное отношение к Танатосу со стороны персонажей-обывателей, автор дает понять, что смерть - рядом с ними, часто неслучайно-случайна (в рассказе она настигает «пронырливых путешественников», ищущих сталактитов в драконьей пещере, разбойника, пытавшегося там скрыться, трусливого полицейского, пьяниц и праздных зевак) и всегда неизбежна.

1. Бойд Б. Владимир Набоков: русские годы [Электронный ресурс] URL: http://nabokov-lit.ru/nabokov/bio/bojd-nabokov-russkie-gody/vhodit-muza.htm (дата обращения: 10.06.2019).
2. Дмитриенко О. А. Мифопоэтика ранних рассказов В. В. Набокова // Вестник Тверского государственного университета. Серия: Филология. Тверь: Изд-во ТвГУ. 2014. № 1. С. 30-34.
3. Набоков В. В. Дракон [Электронный ресурс] URL: http://nabokov-lit.ru/nabokov/rasskaz/drakon.htm (дата обращения: 10.06.2019).
4. Набоков В. В. Мигель де Сервантес Сааведра (15471616). Из лекций о «Дон Кихоте» / Набоков В. В. Лекции по зарубежной литературе. М.: Издательство Независимая Газета, 1998. С 481-507.
5. Набоков В. В. Пошляки и пошлость / Набоков В. В. Лекции по русской литературе. М.: Издательство Независимая Газета, 1999. С. 389-393.
6. Набоков В. В. Электричество [Электронный ресурс] URL: http://nabokov-lit.ru/nabokov/stihi/355.htm (дата обращения: 10.06.2019).