Общая психология, психология личности, история психологии | Мир педагогики и психологии №1 (30) Январь 2019

Когнитивный резерв как детерминанта позитивного старения

Стрижицкая Ольга Юрьевна
доктор психологических наук, доцент, Санкт-Петербургский государственный университет, РФ, г. Санкт-Петербург

Аннотация: В статье представлен анализ соотношения параметров когнитивного резерва, психологического благополучия и когнитивно-поведенческих стратегий. Рассматриваются результаты эмпирического исследования когнитивного резерва на российской выборке и его роль в сохранении и улучшении качества жизни в пожилом возрасте. Выборку составили 352 пожилых человека в возрасте от 50 до 89 лет. Методы исследования: индекс когнитивного резерва, шкала психологического благополучия, опросник «стратегии совладающего поведения». Результаты исследования показали, что когнитивный резерв и стратегии совладания являются сопряженными конструктами. Наиболее тесно связаны с когнитивным резервом такие стратегии как «дистанцирование», «принятие ответственности» и «положительная переоценка». Когнитивный резерв положительно связан с психологическим благополучием, и эта связь опосредуется стратегиями совладающего поведения.
Ключевые слова: когнитивный резерв, психологическое благополучие, копинг-стратегии, старение, позитивное старение

Strizhitskaya Olga Yu.
Dr.Sci. (psychol), associate professor, Saint-Petersburg State University, Saint-Petersburg

Abstract: The article presents an analysis of the relationship between the parameters of cognitive reserve, psychological well-being and cognitive behavioral strategies. The results of an empirical study of the cognitive reserve in the Russian sample and its role in maintaining and improving the quality of life in old age are considered. The sample consisted of 352 elderly people aged 50 to 89 years. Research methods: the index of cognitive reserve, the scale of psychological well-being, the questionnaire of "strategy of coping behavior". The results of the study showed that cognitive reserve and coping strategies are conjugate constructs. Strategies such as "distancing", "taking responsibility" and "positive reassessment"are most closely related to the cognitive reserve. Cognitive reserve is positively associated with psychological well-being, and this relationship is mediated by coping strategies.
Keywords: cognitive reserve, psychological well-being, coping strategies, aging, positive aging

Статья подготовлена в рамках проекта РФФИ 16-06-00086 «Когнитивный резерв как фактор уровня качества жизни в пожилом возрасте»

Перед современным обществом стоит множество так называемых «больших вызовов», проблем, которые затрагивают не отдельные общества, а мир в целом и требуют поиска оперативных решений. Одним из таких вызовов является постарение население, а если говорить точнее – увеличение в целом продолжительности жизни и пропорции пожилых людей в обществе. Эти изменения затрагивают широкий круг проблем, прежде всего социального и экономического характера. Решение этих проблем лежит в поле целого ряда наук: медицины, биологии, генетики, психологии, социологии, экономики и многих других, делая проблему междисциплинарной. Приоритетом в решении этого вызова является поиск механизмов, инструментов и моделей, обеспечивающих сохранение и улучшение качества жизни и благополучия человека в старшем возрасте.

С психологической точки зрения можно выделить несколько важных моментов для понимания данного «большого вызова». Увеличение продолжительности жизни влечет за собой не просто увеличение доли пожилых людей в обществе, оно является результатом эволюционных процессов, затрагивающих весь жизненный цикл человека. Сегодня наблюдаются изменение границ возрастных периодов, как следствие – смещение временных рамок решения возрастных задач. Так, период самоопределения увеличивается, что содержательно увеличивает период юности и приводит к появлению нового термина – «вхождение во взрослость» (emerging adulthood) [7], по сути это период поиска, не просто умозрительно-философского, но период проб и ошибок. Вслед за юношеским периодом, смещается период, отнесенный Э.Эриксоном к этапу формирования близости [5], на этом этапе молодые люди решают задачи выбора брачного партнера, создания семьи. Все эти сдвиги приводят к тому, что сегодняшние пожилые люди (возраст 60-65 лет) все меньше соответствуют тому стереотипу пассивных, не слишком физически и психологически активных и здоровых людей, который существовал в обществе многие годы [4].

Такие изменения не могли не привести к развитию научного, и прежде всего, психологического знания. Если в начале 20 века дегенеративные процессы, такие как деменция, депрессия, деградация в старшем возрасте рассматривались как часть естественного процесса старения [11], то уже с середины 20 века стали появляться свидетельства того, что развитие в период старения нелинейно, не все процессы следуют единому негативному тренду, а к середине 1980-х уже были определены компенсаторные механизмы, позволяющие стабилизировать процессы увядания, и даже, в некоторых случаях, – улучшить их функционирование. На примере когнитивной сферы было показано, что даже внутри одного психического процесса, например, памяти, разные его операции и процедуры могут быть по-разному подвержены возрастным изменениям [6, 12].

Актуальным направлением современных исследований нормального старения является так называемая «дивидендная парадигма» - новое понимание старения, при котором акцент делается на потенциал развития человека в старшем возрасте, на те приобретения, которыми он может обладать [10, 13]. Все эти приобретения являются результатом опыта человека и его внутренним преобразованием. Исключительно важным для понимания является то, что большинство «дивидендов старости» являются не новообразованиями, а качественными изменениями, то есть в их основе лежат не биологически или генетически предопределенные механизмы, но индивидуальная история конкретного человека и ее переработка. Одним из таких приобретений может стать когнитивный резерв.

Когнитивный резерв как образ жизни.

Понятие когнитивного резерва было введено Я. Штерном [14] и предполагало, что когнитивный резерв это своего рода накопленный запас функциональных и физиологических изменений, возникающих под воздействием когнитивно-стимулирующей деятельности и предотвращающих или замедляющих дегенерацию когнитивных процессов. Традиционно, к основным видам деятельности, которые формируют когнитивный резерв, относят образование, профессиональную деятельность и специфику досуговой деятельности, а одной из наиболее широко применяемых в этой области методик – методику Нуцци и коллег [9]. Накопленные данные свидетельствуют о том, что больший когнитивный резерв способствует сохранению когнитивных функций в пожилом возрасте, и является профилактикой возникновения когнитивных нарушений [15].

При этом, если сравнивать когнитивный резерв и другие «дивиденды старения», например, мудрость или геротрансцендентность, то когнитивный резерв можно считать более управляемым конструктом, поскольку в отличие от упомянутых выше феноменов, механизмы его формирования более изучены. Наиболее сложным в исследовании когнитивного резерва является то, что его изучение требует масштабных лонгитюдных проектов, которые позволили бы проследить развитие взрослого человека от 35-40 до 75 лет и старше, и несмотря на то, что наибольший эффект когнитивного резерва наблюдается в старшем возрасте, особенно в тех случаях, когда речь идет о пограничных состояниях когнитивной сферы, полученные результаты должны быть применены прежде всего именно к взрослым людям, поскольку формирование когнитивного резерва занимает десятилетия, и для того, чтобы ощутить его эффект в пожилом возрасте необходимо начать его формировать в периоды ранней и средней взрослости. И таким образом, говоря о когнитивном резерве, мы говорим не просто о психологическом и психофизиологическом явлении, характерном или ресурсном для пожилого человека, но о создании модели когнитивного образа жизни взрослого, которая обеспечит его формирование.

Когнитивный резерв у пожилых россиян: результаты и перспективы

Эмпирический анализ когнитивного резерва на российской выборке был выполнен в рамках проекта РФФИ 16-06-00086 «Когнитивный резерв как фактор уровня качества жизни в пожилом возрасте» в 2016-2018 году. Выборку составили 352 респондента в возрасте от 50 до 89 лет (M_{возраст}=68,26; 29,6% составили мужчины, что соответствует демографической ситуации в данной возрастной группе). В выборку вошли жители Санкт-Петербурга и Нижнего Новгорода, не имеющие психических или соматических заболеваний, ограничивающих их образ жизни.

Методики исследования включали:

1. Индекс когнитивного резерва (CRIq, Nucci et.al.) в адаптации О.Ю. Стрижицкой (2017). В исследовании использовались основные шкалы («Образование», «Профессиональная деятельность», «Досуговая деятельность»), а также общий показатель когнитивного резерва.

2. Шкала психологического благополучия (К. Рифф в адаптации Л.В. Жуковской, Е.Г. Трошихиной) [2], в исследовании использовалась краткая версия опросника. Для анализа был использован общий показатель психологического благополучия.

3. Опросник «Способы совладающего поведения» Р. Лазаруса [1]. В исследовании использовались частотные оценки использования стратегий, а также специальный показатель, отражающий число активных стратегий.

Математические методы включали корреляционный анализ (коэффициент корреляции Пирсона), сравнение средних для независимых выборок с помощью t-критерия Стьюдента, множественный регрессионный анализ с использованием моделирования в AMOS.

В наших предыдущих исследованиях было показано [3], что когнитивный резерв тесно связан с такими показателями позитивного старения, как психологическое благополучие и геротрансцендентность, причем многомерное моделирование показало, что когнитивный резерв выступает предиктором геротрансцендентности, которая в свою очередь влияет на психологическое благополучие. Также было показано, что роль когнитивного эффекта как компонента позитивного старения может быть опосредована копинг стратегиями [16]. Кроме того, нами было показано [17], что, несмотря на то, что уровневые показатели когнитивного резерва статистически не различаются у жителей Санкт-Петербурга и Нижнего Новгорода, вошедших в нашу выборку, тем не менее, структура связей характеристик, входящих в состав компонентов когнитивного резерва, отлична. Исходя из этих данных, мы предположили, что когнитивно-поведенческие стратегии, такие как стратегии совладания и стратегии саморегуляции поведения могут выступать сопряженными характеристиками когнитивного резерва.

Первичный анализ выявил, что наиболее тесно связаны с когнитивным резервом три копинг-стратегии: (1) дистанцирование, (2) принятие ответственности и (3) положительная переоценка. При этом «дистанцирование» положительно связано с компонентом когнитивного резерва «Образование» (r=.233, p=.000), «принятие ответственности» - с компонентом «Профессиональная деятельность» (r=.199, p=.000), а «положительная переоценка» - с общим показателем когнитивного резерва (r=.197, p=.000). Связей когнитивного резерва и стратегий саморегуляции поведения выявлено не было.

Следующим этапом анализа стало сравнение уровневых показателей когнитивного резерва у пожилых людей, имеющих разное количество активных копинг-стратегий. Согласно существующим данным [8], с возрастом человек оптимизирует свое функционирование, за счет более адекватного применения разных стратегий в разных ситуациях, что, по мнению авторов, способствует тому, что пожилые люди лучше разрешают конфликты и что рассматривается как одно из возможных объяснений позитивного эффекта в период старения. Следуя этой идее, использование большего числа стратегий делает поведенческий репертуар богаче, что обеспечивает более эффективное психологическое функционирование. Таким образом, мы предположили, что большее число активных копинг-стратегий (активными копинг-стратегиями мы считали те, которые использовались респондентами с частотой 60% и выше) будет соответствовать более высоким уровням когнитивного резерва. Важно отметить, что исходя из природы когнитивного резерва и копинг-стратегий, мы не можем считать ни один из этих феноменов предиктором другого. И когнитивный резерв, и копинг-стратегии формируются в течение жизни под воздействием жизненного опыта и его переработки.

Анализ частоты использования копинг-стратегий показал, что респонденты, активно использующие 4 и более копинг-стратегий, одновременно обладают более высокими показателями компонента «Образование» когнитивного резерва (t=2.350, p=.020), эффектов для других компонентов когнитивного резерва выявлено не было.

Предварительный корреляционный анализ выявил положительную связь между компонентом «Досуг» (r=.302, p=.000) и общим показателем когнитивного резерва (r=.304, p=.000). Исходя этого результата, а также данных о соотношении копинг-стратегий и когнитивного резерва, нами была сформулирована следующая структурная модель: мы допустили, что когнитивный резерв положительно влияет на переживание психологического благополучия, и эта связь опосредуется тремя копинг-стратегиями – дистанцированием, принятием ответственности и положительной переоценкой. Для проверки этой модели мы использовали наблюдаемые переменные – показатели когнитивного резерва («Образование», «Профессиональная деятельность», «Досуговая деятельность»), копинг стратегий «дистанцирование», «принятие ответственности», «положительная переоценка», общий показатель психологического благополучия; а также латентный фактор «когнитивный резерв». Модель включала прямую связь между латентным фактором и психологическим благополучием, а также опосредованные связи через копинг-стратегии.

Эмпирическая проверка представленной модели подтвердила, что все три наблюдаемые переменные когнитивного резерва формируют единый латентный фактор, который положительно связан с психологическим благополучием. В то же время, было показано, что стратегии «дистанцирование» и «принятие ответственности» теряют свой уровень значимости в структурной модели. Таким образом, эмпирическая модель включала в себя наблюдаемые переменные когнитивного резерва, образующие единый латентный фактор положительно связанный с психологическим благополучием, а также копинг-стратегию «положительная переоценка», которая частично опосредовала эффект когнитивного резерва на психологическое благополучие. Стандартизованные регрессионные веса связей представлены в таблице 1.

Таблица 1. Стандартизованные регрессионные веса связей параметров модели

Примечание. F1 – латентный фактор « когнитивный резерв»

Оценка соответствия эмпирической модели исходным данным позволила сделать вывод о том, что полученная модель достаточно точно описывает эмпирические данные (Хи-квадрат=6.067; df=4; p=.194; CFI=.972; GFI=.983; PCLOSE=.359).

Удаление из модели копинг стратегии «положительная переоценка» приводит к тому, что модель не соответствует эмпирическим данным (Хи-квадрат=5.865; df=2; p=.053; CFI=.929; GFI=.980; PCLOSE=.117). Таким образом, можно сделать вывод о том, что «положительная переоценка» выступает значимым медиатором соотношения когнитивного резерва и психологического благополучия.

Выводы и обсуждение

Исследование когнитивного резерва на российской выборке позволило выявить определенную специфику.

Во-первых, было выявлено, что структура когнитивного резерва для российской выборки схожа со структурой, предложенной авторами методики, а также согласуется с данными европейских адаптаций. Таким образом, можно говорить о том, что когнитивный резерв как конструкт является достаточно устойчивым феноменом.

Во-вторых, анализ демографических характеристик, таких как пол, возраст, уровень образования, место проживания, показал, что эти факторы не оказывают существенного влияния на уровень когнитивного резерва. Вместе с тем, структурный анализ выявил определенные отличия, что подтверждает идею о том, что в зависимости от региональной специфики, механизмы, обеспечивающие когнитивный резерв, могут различаться.

В-третьих, исследование показало, что когнитивный резерв связан не только с функционированием когнитивной сферы, но и с целостным функционированием пожилого человека. В данной статье было показано, что к параметрам, сопряженным с функционированием когнитивного резерва можно полноправно отнести копинг-стратегии. Было выявлено, что различные копинг стратегии сопряжены с разными компонентами когнитивного резерва, к наиболее тесно связанным стратегиям можно отнести «дистанцирование», «принятие ответственности» и «положительную переоценку». При этом для нашей выборки было показано влияние лишь одной копинг-стратегии на связи когнитивного резерва и психологического благополучия – «положительной переоценки».

Полученные нами результаты позволяют рассматривать когнитивный резерв не просто как характеристику сохранности когнитивной сферы или ресурс для снижения рисков возрастных дегенеративных изменений. Данные свидетельствуют в пользу того, что параметры, входящие в когнитивный резерв отражают более комплексную характеристику, позволяют оценить когнитивный образ жизни человека в период взрослости и рассматривать его как предпосылку позитивных траекторий развития в период старения.

Кроме того, наше исследование подтвердило идею о том, что «дивиденды старения» являются своего рода результатом развития человека в период взрослости, однако, этот результат не закономерен, он является эффектом не только количества накопленного опыта, но и качества его переработки. Данные исследования показали, что когнитивный резерв сам по себе способствует сохранности когнитивной сферы пожилого человека, при этом сохранность когнитивной сферы не является безусловной гарантией психологического благополучия человека. Таким образом, когнитивный резерв входит в сложную систему механизмов, обеспечивающих позитивное старение.

1. Вассерман Л. И., В. А. Абабков, Е. А. Трифонова Совладание со стрессом. Теория и психодиагностика. - СПб: Речь. – 2010 – 191 с.
2. Жуковская Л.В., Трошихина Е.Г. Шкала психологического благополучия К. Рифф // Психологический журнал. – 2011. - Т.32, №2. - С. 82-93.
3. Стрижицкая О.Ю. Когнитивный резерв, геротрансцендентность и психологическое благополучие в период старения: теоретические и эмпирические модели. // Проблемы современного педагогического образования. - 2017. — T. 57. — № 13. — С. 198-208.
4. Стрижицкая О.Ю. Психология позитивного старения: условия, факторы и социальные эффекты геротрансцендентности// докторская диссертация на соискание ученой степени доктора психологических наук. - СПбГУ: 2018. – 263 с.
5. Эриксон Э. Детство и общество. Изд. 2-е, перераб. и доп./пер. с англ. СПб.: Ленато, ACT, Фонд «Университетская книга». - 1996. - 592 с.
6. Baltes P.B., Baltes M.M. Psychological perspectives on successful aging: The model of selective optimization with compensation. In P. B. Baltes & M. M. Baltes (Eds.), Successful aging: Perspectives from the behavioral sciences. - Cambridge, MA: Cambridge University Press. – 1990. - P. 1–34.
7. Galanaki E., Leontopoulou S. Criteria for the Transition to Adulthood, Developmental Features of Emerging Adulthood, and Views of the Future Among Greek Studying Youth // Europe’s Journal of Psychology. – 2017. – Vol. 13(3). – P. 417–440. https://proxy.library.spbu.ru:2083/10.5964/ejop.v13i3.1327
8. Goldin P.R., McRae K., Ramel W., Gross J.J. The neural bases of emotion regulation: reappraisal and suppression of negative emotion // Biological Psychiatry. – 2008. – Vol. 63, № 6. – P. 577-586.
9. Nucci M., Mapelli D , S. Mondini S. Cognitive reserve index questionnaire (CRIq): a new instrument for measuring cognitive reserve // Aging clinical and experimental research. - 2011. – Vol. 24, №3. - P. 218-226.
10. Olshansky S.J., Perry D., Miller R.A., Butler R.N. Pursuing the Longevity Dividend // Annals Of The New York Academy Of Sciences. – 2007. – P. 111411-111413. doi:10.1196/annals.1396.050.
11. Prados M., Fried E. C. Personality structure of the older age groups // Journal Of Clinical Psychology. – 1947. – Vol. 3, № 2. – P. 113-120.
12. Rowe J.W., Kahn R.L. Human aging: usual and successful // Science. – 1987. – Vol. 237(4811). - 143-149.
13. Rowe J.W., Kahn R.L. Successful Aging 2.0: Conceptual Expansions for the 21st Century // Journals of Gerontology Series B: Psychological Sciences & Social Sciences. – 2015. – Vol. 70, № 4ю - P. 593-596. doi:10.1093/geronb/gbv025.
14. Stern Y. Cognitive reserve // Neuropsychologia. - 2009. - Vol. 47. № 10. - P. 2015–2028.
15. Stern Ya. Cognitive reserve in ageing and Alzheimer's disease // Lancet Neurol. - 2012. - Vol. 11. № 11. - P. 1006–1012.
16. Strizhitskaya O.Yu. Cognitive reserve and coping in aging: outcomes for well-being// CAG2017: Evidence for Action in an Aging World, October 19-21, 2017, Winnipeg, Manitoba. Abstracts. Winnipeg, Canada. – 2017. – P. 42.
17. Strizhitskaya O.Yu. Lifestyle and cognitive reserve in aging: perspectives from bigger and smaller cities// Society, Health, Welfare: Abstracts. Riga, Latvia. – 2018. – P. 182.