Русская литература | Филологический аспект №10 (30) Октябрь, 2017

Псковская корова и маленький Онегин (О стихотворении Г.М. Кружкова «Скамья в Тригорском»)

Комиссарова Алиса Леонидовна
Студентка фак-та Гуманитарных наук Нижегородского кампуса Высшей школы экономики, РФ, г. Нижний Новгород

Аннотация: В данной статье рассматривается стихотворение Г.М. Кружкова «Скамья в Тригорском» сквозь призму творчества и биографии А.С. Пушкина. Анализ текста Г.М. Кружкова с герменевтическими элементами позволяет представить творчество современного поэта на более высоком культурном уровне и объяснить причину использования «деконструированного Пушкина» в качестве ключевого образа в данном произведении.
Ключевые слова: Г.М. Кружков; А.С. Пушкин; Евгений Онегин; деконструированный Пушкин; образ коровы; анимализм; постмодернизм

Komissarova Alisa Leonidovna
Student of the Faculty of Humanities of Nizhny Novgorod’s campus of the Higher School of Economics, Russia, Nizhny Novgorod

Abstract: This article discusses a poem “Bench in Trigorskoye” by G. M. Kruzkov through the prism of biography and creativity of A. S. Pushkin. Textual analysis of G. M. Kruzkov with hermeneutic elements allows to represent the works of the modern poet on a higher cultural level and explain the reason for using “deconstructed Pushkin” as a key image in this poem.
Keywords: G. M. Kruzkov; A. S. Pushkin; Eugene Onegin; deconstructed Pushkin; image of cow; animalism; postmodernism

В июле 1824 года А.С. Пушкин был выслан из Одессы в село Михайловское Псковской губернии. Здесь он продолжает работать над романом «Евгений Онегин». Имение Тригорское принадлежало на тот момент П. А. Осиповой-Вульф, с семейством которой у Пушкина в годы михайловской ссылки сложились дружеские и доверительные отношения. Семейство Осиповой-Вульф считало себя прототипами героев романа «Евгений Онегин». На данный момент имение Тригорское является частью Пушкинского музея-заповедника. В Тригорском парке обустроили живописный уголок, за которым закрепилось название «Скамья Онегина», в этом месте открывается прекрасный вид на долину реки Сороть и дорогу, ведущую в Михайловкое.

«На горе – городище Воронич.//Там пасётся одна корова. //Отдохнет, поглядит налево – // на другой горе, над обрывом, // скамейка» [1; здесь и далее].

Городище Воронич было расположено рядом с усадьбой Тригорское. Скамейка, упоминаемая в данных строках, явно Онегинская, обустроенная в музее-заповеднике. Можно предположить, что корова находится в настоящем времени и наблюдает за действиями прошлого в романе Пушкина:

«Там какой-то маленький Онегин // что-то говорит Татьяне – // или Ольге? – неважно, для коровы // это далеко и мелко».

«Далеко и мелко» – как и для современного поверхностного читателя «Евгения Онегина» или посетителя заповедника. «Далеко» по многим причинам – потому что время уже другое, «мелко» – потому что у коровы есть дела куда поважнее, чем понимать сюжетную линию романа, да и с горы что и кто угодно покажутся мелкими. Для коровы куда интереснее наблюдать за сеном:

«Плывут облака кучевые // над Соротью и над лугами – // высокие возы сена».

Упомянутая ранее Сороть – это река, протекающая вдоль гор и собственно вдоль Тригорского и Михайловского имений. Столь великолепный с точки зрения эстетики пейзаж был описан Николаем Михайловичем Языковым в стихотворениях «А.С. Пушкину» (1826 г.), «Тригорское» (1826 г), «П.А. Осиповой» (1827 г.). Данные описания можно соотнести с отрывком из первой строфы второй главы романа «Евгений Онегин» и с беловой рукописью последней строфы романа, датированной 18 сентября 1830 года. В отрывке из «Евгения Онегина» А.С. Пушкин упоминает некое стадо («Стада бродили по лугам» [3, c.29]), частью которого может быть и корова из стихотворения Г.М. Кружкова. В творчестве модернистов и постмодернистов ключевую мировоззренческую роль занимает анимализм. Автор явно использует приём остранения, следуя за традицией Л.Н. Толстого в «Холстомере», И. А. Бунина в «Снах Чанга», А.П. Платонова в «Неизвестном Цветке», М.А. Булгакова в повести «Собачье сердце». В данном случае вещи остранены не человеческим, а коровьим восприятием. Строки «маленький Онегин что-то говорит Татьяне – или Ольге?» намекают на внутренний мыслительный коровий процесс, но он явно скуден. Образ коровы в русской литературе отличается от романтического образа коня, от образа верной собаки, прелестного цветка. По сравнению с ними корова находится на более низкой эволюционной образной ступени, но это не мешает ей быть на ступень (а может, и не одну) выше Онегина в рамках данного произведения, наблюдает-то она за ним с горы. В иерархической системе образов стихотворения корова располагается несколько выше «маленького» Онегина и его жизни. В некотором смысле корова современная становится объектом прошлого, объектом художественного мира «Евгения Онегина». Она входит в роман, однако, не в качестве одного из персонажей или элемента пейзажа, а как наблюдатель за сюжетными событиями. Здесь использован Кружковым эффект двойного наблюдения – мы наблюдаем за коровой, которая наблюдает за Онегиным. А если уточнить, то мы наблюдаем за коровой художественного мира Г. Кружкова, которая наблюдает за Онегиным художественного мира А.С. Пушкина. Корова в стихотворении почти что приравнивается к божеству, наблюдающему за миром людей, в данном случае литературных персонажей.

Образ коровы в творчестве Г.М. Кружкова достаточно обширно представлен – его коровы всегда обладают некой «разумностью»: они творчески одарены, представлены как вдумчивые философы или же собеседники человека, дающие наставления и советы. Кажется, они всегда на одну ступень выше человека. Нельзя также отрицать влияние на становление данного образа в поэзии Кружкова английской пасторальной поэзии, в которых ключевыми персонажами являются пастухи, пасущие коров или овец. Образ коровы в английской пасторали поэтизирован и отличается от образа, который представлен в русской традиции. Псковская корова Кружкова собирает в себя по крупицам две традиции – английскую и русскую. В одной традиции корова – это недалёкий наблюдатель, в другой – возвышенный буколический образ. Такое необычное сочетание двух традиций неново для литературного творчества поэта.

«Вдали – словно рой мошек // раскачивается у горизонта. // Но это не рой мошек, // а лебединая стая.  // Это август, Успенье, // последние цветы доцветают».

В данных строках Кружков конкретизирует внутреннюю хронологию романа «Евгений Онегин» и сцену разговора Евгения с Татьяной после получения письма. По предположению многих учёных это конец лета. «Рой мошек» отсылается нас к стихотворению Дениса Давыдова «Современная песня» (1836) («То был век богатырей! // Но смешались шашки, // И полезли из щелей //Мошки да букашки» [2, c. 52]). Также данные строки можно и рассматривать как некую трансформацию пушкинских строк: «Язык девических мечтаний // В нём думы роем возмутил; // И вспомнил он Татьяны милой // И бледный цвет, и вид унылый; // И в сладостный, безгрешный сон //Душою погрузился он» [3, c.78]. В данном случае «рой мошек» пересекается с «роем дум», а образ Татьяны, её «бледный цвет», «унылый вид» и «безгрешный сон» – с романтическим образом лебедей. В отличие от поэтизированного образа лебедя, к которому мы привыкли, лебеди в творчестве Кружкова трансформируются в нечто совершенно иное («Лебедь», «Незадача с одним неизвестным», «Плавание с Розафиллой»). Поэт издевается над принятым романтическим образом, возвышенное он превращает практически в низменное.

«Такое огромное небо. // Такой маленький Онегин. // Корова плачет».

Противопоставление небес и человека встречается у М. Ю. Лермонтова «Выхожу один я на дорогу», А.А. Фета «Среди звёзд», О.Э. Мандельштама «Заблудился я в небе, что делать?», у Л.Н. Толстого в романе «Война и мир» и т.д. Важно отметить словосочетание «маленький Онегин»: в данном случае имя вторично (если бы использовалось «маленький Евгений», то строки «Такое огромное небо. // Такой маленький (Евгений)» можно было прочесть в контексте поэмы «Медный всадник» – «Он это видит? иль вся наша // И жизнь ничто, как сон пустой, // Насмешка неба над землей?» [3, c. 497]). Для посредственного читателя, каким представляется корова, имя Онегина совершенно не важно, как и фамилия Татьяны и Ольги.

Таким образом, в «Скамье в Тригорском» Кружков взирает сквозь призму зрения коровы на художественный мир А.С. Пушкина и демонстрирует, как воспринимается великий поэт и его творчество современным обществом – читатель смотрит свысока на героев романа, он не понимает происходящего, для него всё «далеко и мелко», важнее что-то материальное (сено), а не духовное. Однако последняя строка дарит надежду, что способность проникнуть в текст классических произведений и прочувствовать их ещё жива («Корова плачет»).  Изображая наивного читателя-наблюдателя, саморасположившегося на вершине иерархических ступеней, Г.М. Кружков взывает к переосмыслению читательского поведения и уважению к наследию прошлого.  Поэт сочетает два времени: настоящее и время написания романа «Евгений Онегин»; сливает воедино два пейзажа: пейзаж имения Тригорского и его окружения и Пушкинский заповедник; сочетает будто бы большую, но в действительности незначительную корову, с маленьким Онегиным и его значимой для литературы истории.

1. III. Скамья в Тригорском. Григорий Кружков "На берегах реки Увы". СКАМЬЯ В ТРИГОРСКОМ // "Арион": журнал поэзии URL: http://www.arion.ru/bcontent.php?bookyear=2002&name=72&idx=914 (дата обращения: 18.10.2016).
2. Давыдов Д.В. Стихотворения. - М.: Директ-Медиа, 2012. - 54 с.
3. Пушкин А.С. Евгений Онегин. Драмы. Поэмы. Сказки. - Харьков: Фолио, 2011. – 540 с.