Русская литература | Филологический аспект №3 (35) Март, 2018

Особенности употребления неопределённого местоимения КТО-ТО в первой книге «Трилогии вочеловечения» А. Блока

Тихомирова Марина Витальевна
студентка филологического факультета, Южный федеральный университет, РФ, г. Ростов-на-Дону, Imarisha029@gmail.com

Аннотация: Статья посвящена особенностям авторского употребления местоимения кто-то в стихотворениях первой книги «Трилогии вочеловечения» А.Блока. В русском языке местоимение традиционно относится к разряду неопределённых (Грамматика – 80, Академическая грамматика, В.А. Белошапкова) и называет неопределённое, в большинстве случаев, незнакомое лицо. В текстах первой книги «Трилогии вочеловечения» А. Блока отчётливо наблюдается неоднократное использование местоимения кто-то (оно присутствует в 24 поэтических текстах), под которым практически во всех случаях подразумевается определённое лицо, группа людей или явление, вопреки общеязыковому значению неопределённости. На основе анализа установлено, что лишь в стихотворении «Ночь на Новый год» как раз присутствует общепринятое значение, но является не единственным – для этого текста характерна актуализация сразу трёх значений – общеязыкового и двух собственно авторских. В статье были выявлены авторские значения местоимения кто-то, такие как демонический образ, образ лирического героя, двойника лирического героя, возлюбленной, Богородицы, Бога, а также революции и Страшного Суда.
Ключевые слова: местоимение, кто-то, Блок, особенности, стихотворение

Tikhomirova Marina Vitalyevna
Philological faculty student, South Federal University, Russia,Rostov-on-Don, Imarisha029@gmail.com

Abstract: The article is devoted to the peculiarities of the author's use of the pronoun someone (somebody) in the poems of the first book of "The Trilogy of Humanization" by Alexander Blok. In Russian language the pronoun someone (and somebody) traditionally refers to the category of indefinite pronouns (Grammar-80, Academic Grammar, V.A. Beloshapkova) and denotes an indefinite, in most cases, unfamiliar face. In the poems of the first book "Trilogy of the Incarnation" by A. Blok we can clearly notice the repeated use of the pronoun someone (it is presented in 24 poetic texts), which in all cases implies a certain person, some group of people or a phenomenon, contrary to the general linguistic meaning of uncertainty. On the basis of the analysis it is established that the only poem, where the generally accepted meaning appears, is «New Year’s Night»; but this is not the only meaning hear even – in this poem we take notice of the actualization of three meanings – the common meaning of uncertainty and two specific ones. There were revealed in this article the specific meanings of someone, such as the demonic image, the image of the lyric character, the doppelganger of the lyric character, the beloved woman, the Virgin, God, and also the Revolution and the Last Judgment.
Keywords: pronoun, someone somebody, Blok, peculiarities, poem

К стихотворениям, в которых рассматриваемое местоимение имеет общепринятое значение неопределённости, можно отнести, пожалуй, только одно - «Ночь на Новый год» (1901 г.), где предполагается некая группа людей, частью которой и является неопределенное лицо, называемое местоимением кто-то: «Кто-то шепчет и смеется». Реализация общеязыкового значения анализируемого местоимения становится возможной благодаря всей описываемой ситуации: героиня слышит смех за воротами, но не знает, кому именно он принадлежит. Но при более детальном анализе, становится ясно, что языковое значение неопределённости не является здесь единственным, местоимение приобретает и другие, авторские смыслы.

Необходимо учесть, что стихотворение очевидно отсылает к балладе В.А. Жуковского «Светлана», и не только сюжетно, но и композиционно. В связи с этим можно предположить, что местоимение «кто-то» обозначает вполне определённое лицо – суженого Светланы. Подтверждается это контекстом баллады, в котором «милый» действительно шепчет, появляясь в зеркале:

«Робко в зеркало глядит:
    За ее плечами
Кто-то, чудилось, блестит
    Яркими глазами...
Занялся от страха дух...
    Вдруг в ее влетает слух
Тихий, легкий шепот:
    «Я с тобой, моя краса;
Укротились небеса;
    Твой услышан ропот!» [3, с. 18]

Примечательно, что в этом же стихотворении местоимение кто-то имеет и третье значение – возникает демонический образ. «Ночь на новый год» погружает в мистическую атмосферу, чему способствуют словосочетания «холодные туманы», «тихая луна», «полуночная пора», «тихий, крадущийся свет», и языческие элементы – «таинственная игра», то есть гадание, и огонь («Горят багровые костры», «горят костры»). Это позволяет предположить, что под местоимением кто-то также может подразумеваться некое демоническое существо, которое своим смехом и шёпотом и помогает кострам гореть, питает их, что подтверждается последовательностью и связностью действий (Кто-то шепчет и смеется,/И горят, горят костры). Этот образ может быть связан со славянской фольклорной традицией изгнания чёрта на Новый год в качестве хранителя всех накопившихся грехов.

В нескольких случаях местоимение кто-то обозначает самого лирического героя - например, в стихотворении «Кто-то с Богом шепчется у святой иконы». Такое значение подтверждается тем, что в условной второй части стихотворения внимание переключается на фигуру лирического героя, и можно проследить связь между первыми строками восьмистиший (Кто-то с Богом шепчется/у святой иконы - Здесь – смиренномудрия/Я кладу обеты). Та же мысль возникает в стихотворении «Мы встречались с тобой на закате» в строке «Кто-то думал о бледной красе». Но также можно предположить, что под «кем-то» здесь имеется в виду некое третье лицо.

Наряду с обозначением самого лирического героя, в стихотворениях Блока местоимение кто-то называет и его двойника. Стихотворение «Пытался сердцем отдохнуть я» (1902 г.) хранит в рассматриваемом местоимении образ двойника, что подтверждается символом отражения, содержащегося в последних двух строфах:

«Но в день последний, в час бездонный,

Нарушив всяческий закон,

Он встанет, призрак беззаконный,

Зеркальной гладью отражен.

И в этот час, в пустые сени

Войдет подобие лица,

И будет в зеркале без тени

Изображенье пришлеца» [2, с.117]

Лирический герой ясно видит «кого-то» («Он ждет еще», «Он спрятал голову в колени»), чувствует его. Это недобрая сила, несущая тьму и смерть, ведь приход этого двойника ожидается «в день последний, в час бездонный». Более того, то, что «призрак беззаконный» не имеет тени, говорит о его неземном происхождении, а то, что действия его противоречат всем законам, указывает на дьявольскую, враждебную его природу. Это позволяет сделать вывод о том, что «кто-то» является не только двойником лирического героя, но и символом конца и смерти.

С первых «глав» «Трилогии вочеловечения» «Ante lucem» и «Стихи о прекрасной даме» под местоимением кто-то мы также можем увидеть образ желанный, нежный, дорогой лирическому герою, но при этом нездешний, туманный, размытый, это – образ возлюбленной. В стихотворениях «Кто-то шепчет и смеется» (1899 г.) и «Не легли еще тени вечерние» (1901 г.) возлюбленная представляется герою как будто в чудесном сне или в сказке. Она является в сумраке, в тумане, окруженная зыбкими тенями. И впечатление призрачности, неопределенности образа усиливается и оттого, что поэт избегает конкретных, описательных эпитетов. В одну группу к вышеназванным можно включить и стихотворение «Сумерки, сумерки вешние» (1900 г.). Объект надежды и ожидания почти не доступен для лирического героя, девушка не просто находится «на другом берегу», но отдаляют её и сумерки, в тёмных цветах которых героиню либо не видно совсем, либо едва виднеется её силуэт. Употребляя местоимение кто-то, автор подчеркивает, что лирический герой не может разглядеть девушку, но следует своему чувству, поэтому точно знает, кто перед ним (Кто-то навстречу - бегу...). 

В стихотворении «Мы преклонились у завета» (1902 г.) местоимение кто-то также может расцениваться как определённый образ, но теперь образ Богородицы:

«И с этой ветхой позолоты,

Из этой страшной глубины

На праздник мой спустился Кто-то

С улыбкой ласковой Жены» [2, с. 91]

К толкованию образа Жены, облечённой в солнце, обращались немногочисленные богословы. Из них можно выделить раннехристианских авторов: Ипполит Римский (III век), Мефодий Патарский (IV век), Андрей Кесарийский (VI—VII века) и современных: Сергей Булгаков, Аверкий (Таушев), Александр (Милеант), Александр Мень. В их толкованиях образ апокалиптической жены получил две основные трактовки: христианская церковь и Богородица. Но вывод о том, что под «Кем-то», отождествляемым с женой, но при этом не являющимся одним с ней лицом,  подразумевается Богородица, можно сделать на том основании, что автор, после самого стихотворения, кроме года его создания, указывает место – Исаакиевский собор. На внутренней стороне главного купола Исаакиевского собора изображена молящаяся Богородица.

Божественный образ в местоимении кто-то кроется и в стихотворении «На Вас было черное закрытое платье в строках «Кто-то Сильный и Знающий, может быть, Влюбленный / В Свое Создание, замкнул Вам уста». Стихотворение наполнено сомнением, возникает неопределённый образ кого-то «сильного и знающего», перед которым сплетаются и страх, и восхищение, будто лирический герой и не осознаёт до конца, кто же этот Он, но чувствует его прекрасную силу. Возникает мысль об образе всевышнего, образе Бога – Творца, скрывающегося под местоимением кто-то. 

В стихотворениях Блока встречается местоимение кто-то, в котором смешиваются образы революции, страшного Суда и дьявола, например:

«Я смотрел на слепое людское строение.

Под крышей медленно зажигалось окно.

Кто-то сверху услыхал приближение

И думал о том, что было давно»

«… Выше всех кричащих и всклокоченных

Под крышей медленно загоралось окно.

Там кто-то на счетах позолоченных

Сосчитал, что никому не дано.

И понял, что будет темно» [2, с. 139-140]

Местоимение кто-то в данном контексте обозначает либо революционеров (за людей посчитавший, что «никому не дано», если последний этаж в доме расценить как символ возвышения над остальными жителями), либо подавляющая, нечеловеческая, все определяющая сила – дьявол. Важно отметить, что в стихотворении «Фабрика» появляется такой же «кто-то» (Недвижный кто-то, черный кто-то), внушающий страх и тоже «считающий» людей.  Примечательно, что данные стихотворения явно перекликаются с произведением «Старуха гадала у входа»: люди внимают гаданью, желая "знать - что теперь", прислушиваются к "какому-то болтуну", не замечая, или наоборот, ожидая тревожные признаки предстоящих грозных событий. «Кто-то» снова оказывается на вершине, и снова решает судьбу. В данном контексте описываемую ситуацию можно интерпретировать двояко: революция и Страшный Суд, так как звон и чугун  могут быть символами труб, возвещающих о конце света.

Одновременная реализация революционных и апокалипсических настроений характерна также для стихотворения «- Всё ли спокойно в народе?», ведь в нём «Кто-то о новой свободе / На площадях говорит…». Апокалипсические мотивы в ранних произведениях автора смешиваются с картинами бунта, и во всех трёх стихотворениях присутствует решающий, большой и устрашающий «кто-то», причём в двух из них («Всё ли спокойно в народе?» и «Я смотрел на слепое людское строение») местоимение повторяется неоднократно, создавая чувство давления, давящей силы. В анализируемом стихотворении лексема суд  встречается в самом тексте, пишется с заглавной буквы, то есть речь идет о Страшном Суде.

Таким образом, основная особенность употребления местоимения кто-то в стихотворениях первой книги «Трилогии вочеловечения» Блока состоит в том, что под этим местоимением практически во всех случаях подразумевается определённое лицо, группа людей или явление, вопреки общеязыковому значению неопределённости. В стихотворении «Ночь на Новый год» как раз присутствует общепринятое значение, но является не единственным – для этого текста характерна актуализация сразу трёх значений – общеязыкового и двух собственно авторских.

1. Блок А. Исследования и материалы: Т. 4. Отв. ред. Н.Ю. Грякалова. – СПб., 2011.
2. Блок А. Собрание сочинений: В 3-х т. – Л., 1980–1982.
3. Жуковский В. Собрание сочинений: том 2. – М.; Л.: Государственное издательство художественной литературы, 1959. Т. 2. Баллады. Поэмы и повести.
4. Минц З.Г. Понятие текста и символистская эстетика // Блок и русский символизм: Избранные труды: В 3 кн. СПб.: Искусство – СПб, 2004. Кн. 3: Поэтика русского символизма. С. 97–102.