Языки народов Российской Федерации | Филологический аспект Методика преподавания языка и литературы №4 (4) Декабрь 2019

УДК 81’36=811.511.152.1

Дата публикации 30.11.2019

Особенности передачи функций финского партитива грамматическими средствами эрзянского языка

Павлова Елена Олеговна
магистрант кафедры финно-угорской филологии, Национальный исследовательский Мордовский государственный университет им. Н. П. Огарёва, РФ, г. Саранск, pavlova.elena1993@yandex.ru
Чинаева Наталья Викторовна
канд. филол. наук, доцент кафедры финно-угорской филологии, Национальный исследовательский Мордовский государственный университет им. Н. П. Огарёва, РФ, г. Саранск, chinnat85@mail.ru

Аннотация: Статья посвящена рассмотрению функций финского партитива и выявлению грамматических средств их передачи на эрзянский язык. Анализ проведен на основе эрзянского эпоса «Масторава» и его перевода на финский язык. В ходе анализа выявлено, что финский и эрзянский языки сохранили некоторые синтаксические черты финно-угорского праязыка, и финскому партитиву в данном случае соответствует аблатив эрзянского языка. Чаще всего же партитивные значения передаются на эрзянский язык при помощи маркированного / немаркированного аккузатива или номинатива.
Ключевые слова: финский язык, эрзянский язык, падежная система, партитив, аблатив, Масторава

Features of the transfer of functions of the Finnish partitive by the grammatical means of the Erzya language

Pavlova Elena Olegovna
master's student at the Department of Finno-Ugric Philology, National Research Mordovia State University, Russia, Saransk
Chinaeva Natalya Victorovna
PhD in Philology, associate professor at the Department of Finno-Ugric Philology, National Research Mordovia State University, Russia, Saransk

Abstract: The article is devoted to the consideration of the functions of the Finnish partitive case and the identification of the grammatical means of their transfer into the Erzya language. The analysis is based on the Erzya epic “Mastorava” and its translation into Finnish. The analysis revealed that the Finnish and the Erzya languages retained some of the syntactic features of the Finno-Ugric proto-language, and the Finnish partitive in this case corresponds to the ablative of the Erzya language. Most often, partitive meanings are transferred to the Erzya language using a marked / unmarked accusative or nominative.
Keywords: Finnish language, Erzya language, case system, partitive, ablative, Mastorava

Мордовские (мокшанский, эрзянский) и финский языки, являющиеся дальнеродственными языками, после распада праязыка прошли значительный путь самостоятельного развития, что обусловило возникновение в них различий на всех языковых уровнях – от фонетического до грамматического и лексического уровней.

Суффиксы партитива финского языка -ta/-tä, -a/-ä, рассматриваемого в настоящей работе, восходят к общеуральскому аблативному (отделительному) суффиксу *-ta/-tä [5, с. 253]. В современных финно-угорских языках (в первую очередь в группе прибалтийско-финских языков) данный падеж расширил свои функции. В волжских (марийском, мокшанском и эрзянском) языках формант    *-ta/-tä представлен как суффикс аблативного (отложительного) падежа. Также заметим, что в прибалтийско-финских, саамском, волжских языках рефлексы финно-угорского аблативного *-ta/-tä вошли в состав сложных падежных суффиксов [6]. В современном финском языке функции партитива значительно расширились по сравнению с финно-угорским праязыком. Партитив относится к группе субъектно-объектных падежей [2, с. 78], и, соответственно, в данной форме могут выступать субъект, объект действия, предикатив [4; 6; 7; 9].

Партитив финского языка и аблатив мордовских языков, имеющие общее происхождение, сохранили значительные сходства в выражаемых ими значениях – чаще всего они обозначают неопределенное количество предметов, частичный или полный охват предметов или явлений действием [8; 9, с. 84]. Однако, как мы отмечали выше, семантическая нагрузка финского партитива значительно больше эрзянского аблатива.

Поскольку функции, передаваемые в современном финском языке формой партитива, значительны и достаточно разнообразны, мы решили проследить, какие грамматические формы соответствуют им в эрзянском языке. Заметим, что финский партитив ранее не был подвергнут анализу в таком плане. Особенности использования финского партитива и его этимологического эквивалента в мордовских языках – аблатива – исследовал финский ученый А. Алхониеми [1]. Отдельные аспекты вопроса затрагивались С. А. Мишиной при рассмотрении падежей субъекта [4] и Н. В. Чинаевой при выявлении падежей прямого объекта в финском и мордовских (эрзянском, мокшанском) языках [7]. Однако большинство функций, которые партитив получил в ходе обособленного развития финского языка, не подвергались сравнительному анализу.

Работа вносит определенный вклад в изучение грамматических особенностей финского и эрзянского языков, ее результаты могут быть использованы в дальнейших исследованиях по сравнительному изучению финно-угорских языков. Материалы исследования, безусловно, имеют практическое значение – они найдут применение при обучении финскому языку студентов национального отделения Мордовского государственного университета, а также при самостоятельном изучении финского языка носителями мордовских языков.

Материалом исследования послужили мордовский народный эпос «Масторава» [3] и его перевод на финский язык, сделанный профессором Хельсинкского университета Раей Бартенс [11]. Критерием для выбора данного произведения послужило то, что перевод на финский язык очень близок оригиналу. В качестве основных методов исследования были определены метод сплошной выборки, сравнительный и описательный метод. В ходе работы использовались толковый и двуязычный словари [10; 12].

I. Основной функцией партитива в финском языке является маркирование объекта действия. Существуют различные условия при использовании объекта в партитиве.

Сохранившейся от праязыка функцией партитива является выражение частичности объекта действия или его неопределенного количества (объект в данном случае чаще всего бывает выражен неисчисляемым или абстрактным существительным): фин. Nyt heti alan tehdä Maailmaa. / Ala [Piru] kantamaan hiekkaa minulle… [11, с. 12]; эрз. Нейке ушодан Мастор тееме, / Тон [Идемевсь] монень кармат човар кадтнеме [3, с. 14] ‘Сейчас начну я Землю создавать, / Ты [Сатана] мне будешь песок носить’; фин. Sieltä hän [Piru] aikoi pimeinä öinä / lähteä jälleen pahaa tekemään [11, с. 20]; эрз. Тосто арсесь сон [Идемевсь] сокор ветнестэ / Лиснемс апаро тевтнень тейнеме [3, с. 22] ‘Оттуда он начал темными ночами / отправляться дальше делать зло’. В эрзянском языке подобный объект выражен немаркированным аккузативом, если объект неопределенный, или маркированным аккузативом, если объект определенный.

Объект в финском языке употребляется в партитиве, если действие, выражаемое глаголом, является непрерывным, длящимся, или если оно не приводит к результату: фин. Vielä suurempi tuli leimahti / ja niin hurjasti alkoi poltella / hiekan ottajaa, Jumalan pettäjää [11, с. 14]; эрз. Секс седеяк покш тосо тол кирвазсь / Ды азаргадозь кармась пултамо / Човар саицянть, Пазонь манчицянть [3, с. 16] ‘Еще больше огонь вспыхнул / и так свирепо начал жечь / собирателя песка, обманщика Бога’. В эрзянском языке объект выражен существительным в маркированной форме аккузатива, поскольку является определенным.

Особенностью финского синтаксиса является употребление объекта в партитиве в отрицательных предложениях, в эрзянском языке данный синтаксический критерий не играет роли в определении падежа объекта: фин. Kulki katsellen kaikki tyttöset, / kaikki kauneimmat sitten valitsi – / ei vertaistaan löytänyt vaimoa, / ei kaltaistansa voinut valita [11, с. 47]; эрз. Весе тейтерькатнень сон ютынзе, / весе сехте мазыйтнень кочкинзе – / Эсь корязонзо пола эзь муе, / Эсь кондямо сон васта эзь кочка [3, с. 47] ‘Пошел рассматривать всех девушек, / всех самых красивых затем выбрал – / по себе не смог найти подругу, / не смог выбрать похожую’.

Для финского и эрзянского языков характерно использование объекта в партитивной / аблативной форме с терминами еды и питья: фин. Me syömme spelttivehnäpuuroa, me siemailemme piimää kernaasti – ne kylläisiksi vatsat tekevät… [11, с. 33]; эрз. Вишень кашадо минь ярсатано, / Чапамо ловсодо минь симтяно – пешксе теевить вачо пекенек… [3, с. 34] ‘Полбяной каши мы поедим, / кислого молока мы выпьем – / наполнятся наши голодные желудки (букв. животы)’.

Значительное место в финском языке занимают глаголы, требующие за собой объект в форме партитива. Подобному партитивному объекту в эрзянском языке нередко соответствует аблативный объект, который, как мы отмечали выше, имеет с финским партитивом общее происхождение. Так, в рассматриваемых языках партитивный / аблативный объект используется с глаголами ментального значения: фин. Mitä ersät nyt miettivät, / mitä mokšat murehtivat? / Tsaaria he aattelevat, / uutta johtajaa pohtivat [11, с. 162]; эрз. Мезде арсить ней эрзятне, / Мезде мокшотне мелявтыть? / Инязородо сынь арсить, Оцязор кисэ мелявтыть [3, с. 158-159] ‘О чем думают сейчас эрзяне, / О чем мокшане тревожатся? / Об Инязоре они думают, За Оцязора они беспокоятся’ (в последнем случае партитивная форма на эрзянский язык передается послеложной конструкцией с послелогом кис ‘за’, подчеркивающей длительность действия); фин. Kuten minua [SuuriLuojaa], ersät, pelkäätte, / siten heitäkin [Jumalia] aina pelätkää [11, с. 36]; эрз. Кода эстедень [Инешкипаздо], эрзят пельтядо, / Истяня сындесткак [Пазтнэде] тынь пеледе [3, с. 37] ‘Как самого меня [Бога], эрзяне, боитесь, / так и их [Богов] вы бойтесь’.

II. В финском языке партитивную форму может принимать и субъект действия. Партитивный субъект финского языка и аблативный субъект мордовских (мокшанского, эрзянского) языков имеют общее происхождение и сходства в значениях. Чаще всего данные падежи обозначают неопределенное количество или число предметов, частичный или полный охват предметов или явлений. Партитивный субъект в финском языке возможен в экзистенциальных, элативных предложениях и хабео-конструкциях, он всегда занимает постпозицию относительно предиката [4].

В подобных случаях финскому партитиву в эрзянском языке чаще всего соответствует номинатив: фин. Mistä voi tehdä, Luoja, maailman, / kun on allamme vain pelkkää vettä, / näin ympäriinsä, loputtomasti? [11, с. 12]; эрз. Мейстэ Масторонть, Пазом, тейсынек, / Бути ансяк ведь ашти алонок? [3, с. 14] ‘Из чего мир, [мой] Бог, создадим, когда снизу у нас лишь вода, повсюду, бесконечно?’.

Тем не менее, в эрзянском языке выявляется употребление аблативного субъекта, полностью совпадающего по своей функции с финским партитивным субъектом: фин. Tupa täynnä ihmisiä, oli kutsuttu vieraita [11, с. 96]; эрз. Кудось пештязель ломанде, / Тердезь инжеде, раськеде [3, с. 93] ‘Дом заполнен людьми, приглашенными гостями, народом’.

III. В финском языке в партитиве может выступать и адъективный предикатив, принимающий данную падежную форму в случае, когда: 1) субъект неисчисляемый: фин. Tekisit, Luoja, kauniin puolison, / on yksinäinen elo raskasta [11, с. 31]; эрз. Тейть тензэ [Эрзянтень], тон, Паз, мазый ни-пола, / Ськамонь эрямось стака-лажаня [3, с. 32] ‘Ты сделай ему [Эрзянину], Бог, красивую вторую половинку, / жизнь в одиночестве тяжелая’; 2) субъект имеет форму множественного числа: фин. Esikoistytär oli Kastargo, / ja toinen tytär hellä Vezorgo, / kolmas niin kaunis Vesiemonen. / Kaikki Luojalle hyvin rakkaita, / ilahduttavat, tyydyttävätkin [11, с. 23]; эрз. Васень тейтересь ульнесь Кастарго, / Омбоцесь ульнесь ежов Везорго, / Колмоцесь ульнесь мазый Ведява. / Весе Шкипазнэнь сынь вельть вечкевикст, / Кастыть мелензэ, витить ежонзо [3, с. 26] ‘Первая дочь была Кастарго, / а вторая дочь нежная Везорго, / третья такая же красивая, как Ведява. / Все Богу очень дороги, / радуют, восторгают’. В эрзянском языке подобный предикатив всегда выступает в номинативе.

IV. В финском языке встречается немалое количество предлогов и послелогов, выступающих с именем в партитиве: фин. Рitkin metsiä panen [SuuriLuoja] jokia [11, с. 20]; эрз. Паксява, вирьга чудевтян мон [Инешкипаз] лейть [3, с. 22] ‘Вдоль лесов расстилаю я [Бог] реки’; фин. Vuoren laelta Tjuštja lakeutui, / kuparitorvella töräytti. / Sen ääntä kohti ersät tulivat, / kaupungista, kylästä saapuivat [11, с. 316]; эрз. Валгонесь Тюштя се пандонть прясто / Гайсэ ранкстакшнось пижень сюросо. / Вайгелензэ лангс сакшность эрзятне, / Сакшность-пурнавкшность ошсто, велестэ [3, с. 304] ‘Спускался Тюштя с горы / Громко трубил в медный рог. / На [его] голос собирались эрзяне, / собирались-приходили из городов, деревень’. При передаче семантики рассматриваемых предложных и послеложных конструкций в эрзянском языке используются различные грамматические средства – послеложные конструкции, падежные формы, выбор которых зависит от семантики каждого отдельно взятого послелога / предлога финского языка.

V. Партитивные формы имен в финском языке употребляются в сочетании с количественными числительными (кроме числительного yksi ‘один’): фин. Еlin [Kudadej] seitsemänkymmentäseitsemän vuotta, / kahdeksantoista nuorta vaimoa otin, / seitsemänkymmentäseitsemän vahvaa poikaa elätin, / seitsemankymmentäseitsemän tytärtä kasvatin, / seitsemänkymmentäseitsemän miniää sain, / seitsemänkymmentäseitsemän kylää minä perustin [11, с. 141]; эрз. Сизьгемень сисем иеть мон [Кудадей] эринь, / Кемгавксово од полынеть сайнинь, / Сизьгемень сисем виев церат тринь, / Сизьгемень сисем тейтерть мон кастынь, / сизьгемень сисем урьват сон саинь, / Сизьгемень сисем велеть мон нолдынь [3, с. 137] ‘Жил я [Кудадей] семьдесят семь лет, / взял двенадцать жен, / семьдесят семь крепких сынов родил, / семьдесят семь дочек вырастил, / семьдесят семь снох взял, / семьдесят семь деревень основал’. В эрзянском языке существительное при числительных всегда выступает в номинативной форме, чаще всего во множественном числе.

Партитив в финском языке используется и со словами, выражающими часть, меру, количество: фин. Volgan vedessä on paljon kalaa [11, с. 106]; эрз. Равонь веднесэ ламо калт улить [3, с. 103] ‘В водах Волги много рыбы’. В эрзянском языке в данной функции используется номинатив единственного или множественного числа.

VI. Финский партитив и эрзянский аблатив встречаются при выражении сравнительной степени прилагательного: фин. Minäkö [Piru] muka Luojaa huonompi? / Minäkö muka Luojaa laiskempi? [11, с. 19]; эрз. Эли Паздо мон [Идемевсь] седе берянян? / Эли Паздо мон седе нузяксан? [3, с. 20] ‘Или Бога я [Сатана] хуже? / Или Бога я ленивей?’. Выражение сравнения подобным образом, когда прилагательное не принимает никакого формообразующего суффикса, выражающего сравнение, а слово, обозначающее то, с чем сравнивают, оформлено партитивом / аблативом, характерно как для современного финского, так и эрзянского языка, и восходит к древнему финно-угорскому периоду [5, с. 280].

VII. Партитив используется в приветствиях, пожеланиях, восклицаниях: фин. Jumalalle sinäkin [Viljaemo] kumarra, / meille toivota sato viljava, / hellää sadetta viljan kasvulle, / terveyttä meille itsellemme, / hyvää onnea ja terveyttä [11, с. 38] / эрз. Тонгак [Норовава] сюконяк Инешкипазонтень, / Арсек миненек чачи сюрыне, / Чачи сюронть лангс сэтьме пиземне, / Эсенек туртов шумбрань-парочи, / Шумбрань-парочи, паро уцяска [3, с. 39] ‘Богу ты [Богиня-покровительница урожая] также поклонись, / нам пожелай урожай зернистый, / мягкого дождя для роста зерна, / здоровья нам самим, счастья и здоровья’. В эрзянском языке в данных выражениях используются номинативные формы.

Итак, мы можем констатировать, что современные финский и эрзянский языки сохранили некоторые синтаксические черты финно-угорского праязыка, что в рассматриваемой нами области проявляется в передаче некоторых функций финского партитива на эрзянский язык аблативными формами. Однако, в процессе самостоятельного развития в финском и эрзянском языках возникло и большое количество расхождений – финский партитив значительно расширил сферу своего употребления по сравнению со своим этимологическим эквивалентом в эрзянском языке. Партитивные значения чаще всего передаются на эрзянский язык при помощи маркированного / немаркированного аккузатива или номинатива.


Список литературы

1. Алхониеми А. Отложительный падеж мордовских языков и партитив финского языка с точки зрения квантитативности // Сущность, развитие и функции языка. – М.: Наука, 1987. – С. 95-102.
2. Грамматика финского языка / под ред. Б. А. Серебренникова, Г. М. Керт. – М.–Л., 1958 – 297 с.
3. Масторава (на основе эрзянских и мокшанских мифов, эпических песен и сказаний) / А. М. Шаронов. – Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1994. – 496 с.
4. Мишина С. А. Морфологические способы выражения и семантические функции субъекта в мордовских (эрзянском и мокшанском) и финском языках: автореф. дис. … канд. филол. наук. – Саранск, 2006. – 32 с.
5. Основы финно-угорского языкознания (вопросы происхождения и развития финно-угорских языков) / отв. ред.: В. И. Лыткин, К. Е. Майтинская, К. Редеи. – М., 1974. – 484 с.
6. Павлова Е. О., Чинаева Н. В. Особенности употребления партитивного предикатива в финском языке // Филологический аспект. – 2017. – № 7 (27). – С. 66-71. – Режим доступа: http://scipress.ru/philology/articles/osobennosti-upotrebleniya-partitivnogo-predikativa-v-finskom-yazyke.html (Дата обращения 28.11.2019)
7. Чинаева Н. В. Способы выражения и семантические функции прямого объекта в мордовских (эрзянском и мокшанском) и финском языках: автореф. дис. … канд. филол. наук. – Саранск, 2012. – 17 с.
8. Эрзянь кель. Морфемика, валонь теевема ды морфология: вузонь эрзянь ды финнэнь отделениянь тонавтницятнень туртов // редкол.: Д. В. Цыганкин (отв. ред. Н. А. Агафонова, М. Д. Имайкина ды лият). – Саранск, 2000. – 280 с.
9. Hakulinen A., Vilkuna M., Korhonen R., Koivisto V., Heinonen T. R., Alho I. Iso suomen kielioppi [Verkkoversio, viitattu 1.11.2008]. – Helsinki: Suomalaisen Kirjallisuuden Seura, 2004. – Режим доступа: http://scripta.kotus.fi/visk (Дата обращения 05.11.2019)
10. Kielitoimiston sanakirja [Электронный ресурс] : интернет-словарь содержит сведения об этимологии, стилистике, использовании финской лексики; более 100 тыс. записей, 2018. – Режим доступа: http://www.kielitoimistonsanakirja.fi/ (Дата обращения: 25.10.2019).
11. Mastorava : ersäläisten ja mokšalaisten muinaisajan myyttien, eeppisten laulujen ja kertomusten mukaan kirjoitti A. M. Šaronov / käänt. R. Bartens. – 2015. – 507 s. Режим доступа: http://www.macastren.fi/suomennettua/bartens_mastorava.pdf (Дата обращения 17.09.2019)
12. Suomalais-ersäläinen sanakirja = Финнэнь-эрзянь валкс: 17 000 валт / А. Алхониеми, Н. Агафонова, М. Мосин. – Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2000. – 512 с.

Расскажите о нас своим друзьям: