Теория литературы. Текстология | Филологический аспект Методика преподавания языка и литературы

УДК 82-1/-9

Дата публикации 18.07.2019

Мифо-фольклорные инсталляции в структуре художественного текста

Алтыбаева Сауле Магазовна
доктор филол.н., главный научный сотрудник, Казахский университет международных отношений и мировых языков имени Абылай хана, РК, г.Алматы, asm2007@mail.ru
Сагындыков Ернар Серикович
магистр пед.н., младший научный сотрудник, Казахский университет международных отношений и мировых языков имени Абылай хана, РК, г.Алматы, ernar.kaznpu@mail.ru

Аннотация: В данной статье рассматриваются актуальные вопросы содержания мифо-фольклорных инсталляций в структуре художественного текста. Определяются и обосновываются некоторые приемы включения мифического, фольклорного компонентов в структуру произведения. Особое внимание уделяется проблеме эстетического кодирования и последующего декодирования правовой, экономической, культурной и иной информации, заключенной в фольклоремах, мифологемах и других средствах. Акцентируется идея о том, что указанные инсталляции способствуют построению сложной многоплановой нарративной структуры. Предлагается и обосновывается термин мифо-фольклорные инсталляции. Представляются результаты проведенного контент-анализа современной казахской прозы, который показывает высокую частотность включения указанных компонентов. В статье также рассматриваются их функции в формировании специфического пространственно-временного континуума текста.
Ключевые слова: мифо-фольклорные инсталляции, культурный код, казахская литература; нарратив.

Mythical and folklore installations in the structure of the artistic text

Altybayeva Saule Magazovna
Dr. Sci. (Philology), Head researcher, Kazakh Ablai Khan University of International Relations and World Languages, Kazakhstan, Almaty
Sagyndykov Еrnar Serikovich
Master of pedagogical sciences, Junior Researcher, Kazakh Ablai Khan University of International Relations and World Languages, Kazakhstan, Almaty

Abstract: This article deals with topical issues of the content of mythical and folklore installations in the structure of an artistic text. Some methods of incorporating the mythical, folklore components into the structure of the creature are determined and substantiated. Special attention is paid to the problem of aesthetic coding and subsequent decoding of legal, economic, cultural and other information contained in folklore, myths and other means. The idea that these installations contribute to the construction of a complex multi-dimensional narrative structure is emphasized. The term mythic and folklore installations is proposed and substantiated. The results of the content analysis of modern Kazakh prose, which shows the high frequency of the inclusion of these components, are presented. The article also discusses their functions in the formation of a specific space-time continuum of the text.
Keywords: mythical and folklore installations, cultural code, Kazakh literature; narrative.

Статья подготовлена в рамках гранта AP05133019 Комитета науки Министерства образования и науки Республики Казахстан.

Введение. Неразрывная связь мифа, фольклора и литературы является неоспоримым фактом истории и теории литературы. «Генетически литература связана с мифологией через фольклор; в частности, повествовательная литература, которая нас занимает в первую очередь, – через сказку и героический эпос, возникшие в глубоких недрах фольклора» [1, с. 245].

Повествовательные ресурсы мифа и фольклора, обладая колоссальной энергетикой создания вневременных универсальных смыслов, становятся для художественного творчества источником формирования сложных нарративных структур, неоднозначных межвидовых дискурсов. Вопросы культурного кодирования и декодирования, наследования, мифопоэтического моделирования, репрезентации фольклорного наследия и, как следствие, становления новой эстетической и когнитивной парадигмы литературы являются одними из наиболее актуальных, дискуссионных, примечательных в современном социокультурном пространстве. Для литературоведения мифология и фольклор также представляют особый интерес в аспекте изучения их содержания и функциональной направленности в конкретном художественном тексте, порождаемых ими нарративных конструкций.

В художественном тексте мифо-фольклорные инсталляции (от англ. installation - установка) часто играют роль обширного композиционного приема в создании многопланового этномаркированного нарратива с одновременным выходом на универсальные смыслы. С другой стороны, мифо-фольклорные инсталляции понимаются как совокупность включенных, «установленных» в пространство текста мифологем, фольклорем и другой условной метафорики.

Обозначенные инсталляции отличаются пространственной и временной емкостью, способностью к значительной семантической и семиотической трансформации. Рассмотрение их различных граней в структуре и семантике текста, пополнение терминологического тезауруса теории культурного кода применительно к литературному дискурсу выступает в качестве определенной новизны данного исследования.

Полисемантичное содержание традиционного фольклора и особенно мифа объективно реактуализирует вопросы художественного кодирования через них множества объектов окружающей природы, материальной и нематериальной архаической культуры, быта, верований. Контекстуальные и жанровые спецификации фольклорных и мифологических источников детерминируют характер и развитие сюжетной, образной, мотивной структуры, повествовательных моделей. К примеру, объемные казахские дастаны, эпические сказания, волшебные сказки, сказки о животных являются наиболее нарративно емкими, протяженными в художественном времени и пространстве. Включение в художественный текст явных ссылок на подобные специфические нарративы, скрытых аллюзий, реминисценций на фольклорный ресурс позволяют расширить референциальный, эпистемологический, аксиологический статус повествуемых событий, образов, мотивов.

Эстетика мифа и фольклора соединяет в себе также различные вариации известных «бродячих» сюжетов, что связано с архаическим сознанием, его недискретностью, объемностью, принципиальным отсутствием логических противоречий. Важнейшей особенностью фольклора в отличие от литературы и современной книжной культуры является его традиционализм и ориентация на устный (но не единственный) способ передачи информации.

В то же время миф первичен по отношению к фольклору, поскольку время его действия доисторично, во-вторых, его целеполагание (ритуал, осмысление и объяснение окружающего мира, освящение и др.) значительно разнится от фольклорного (дидактика, развлечение, выдумка). Объединяет же эти два мощных повествовательных корпуса современной казахской литературы общая эстетическая установка: создание особой художественной реальности, атмосферы максимальной достоверности излагаемых событий. Оба источника имеют непреходящую высокую ценность для литературы как источники вневременной образности и символичности.

Методология исследования. В настоящей статье отражены результаты исследования, в основе которого лежат методы комплексного литературоведческого, структурного, мифопоэтического, нарративного, контент-анализа и других. Приоритетными подходами определены междисциплинарный, герменевтический подходы. При изучении собственно нарративных планов текста авторы опирались, в ряду других, также на методику нарративного анализа Т.А.Тереховой, С.К.Малахаевой. «Нарративный анализ как метод герменевтики и метод качественного анализа материала используется для выявления субъективных явных и не явных представлений о заданной проблеме. В явном содержании нарратива, анализируется представленная рассказчиком фактическая информация о событиях. Контент-ориентированный анализ может быть направлен на прояснение имплицитного содержания: смысла и значения всей истории или её отдельных частей, проявления тех или иных мотивов, особенностей личности рассказчика и пр. Формальный анализ состоит в прояснении структуры сюжета, последовательности событий, их соотношения с временной осью, сложности и связанности между собой; чувств, вызванных историей, стиля нарратива, использованных рассказчиком метафор, пассивных и активных залогов» [2, с.144].

Что касается герменевтического подхода, то «герменевтическое понимание направлено на реконструирование смысла, расшифровку исторического текста с целью осознания непрерывности духовного и культурного опыта человечества, на приобщение нового поколения и новой эпохи к прошлому, к традиции» [3]. Также для теоретического базиса исследования привлекается концепция ценностного и интерпретационного анализа художественного произведения [4] Ю.Б.Борева, где особое место занимает идея «ценностной установки» текста. Применительно к мифу в контексте художественного целого данный тезис означает феномен «разыгрывания» (транспонирования по Е.М.Мелетинскому) мифической (мифомоделирующей) ситуации, когда ценность как нравственно-этическая категория варьируется от содержания и целеполагания самой ситуации.

Основная часть. Специфика мифического и фольклорного повествования с его определенной «сценарной» заданностью, архаического сознания определяет большие возможности развития устойчивого условно-метафорического контента современной казахской прозы.

Результаты комплексного анализа новейшей казахской прозы (1990 - 2018 гг.) показывают, что одним из ее основных нарративных уровней традиционно остается фольклорно-мифологический план повествования. Кодирование и декодирование важной аксиологической, дидактической, исторической, правовой, экономической и иной культурной информации, находящейся в мифо-фольклорных инсталляциях, происходит в литературном тексте через героев-информантов, дополнительные истории, известные и неизвестные фольклорные сюжеты и отдельные мотивы. Фольклоремы, мифологемы, как правило, находясь в тексте в имплицитном состоянии, выполняют роль значимых культурных кодов в раскрытии художественной концепции произведения. Нужно отметить значительный объем инонациональных (древнегреческих, древнеиндийских, древнеегипетских, персидских) мифологем в фоновом дискурсе текста.

Фольклорные и мифологические инсталляции разворачивают сюжет произведения в сторону большей художественной выразительности, придают ему необходимую пространственно-временную широту. Выполняя в структуре художественного текста роль специфических семантически и синестезийно емких культурных кодов, встроенных в общий ход повествования, они придают необходимый импульс развитию образов, мотивов, создают необходимую интертекстуальность, полифонию произведения. Наблюдения над текстами различной художественной ориентации показывают, что в постмодернистских произведениях (Дом суриката [1], Круг пепла [2], Гүлдер мен кітаптар [3], Алтай балладасы [4]) функционирует бóльший объем мифопоэтических включений (мифологем) в сравнении с фольклорными кодами (фольклоремами).

Более 30% от общего текстового объема в казахских исторических романах (Кабанбай батыр [5], Саки [6], Караван [7], Ақ боз үй [8] и других) занимают обширные мифо-фольклорные инсталляции. Возможно, это связано с тем, что «отличительным свойством казахского исторического романа является исключительное сочетание в нем историко-культурного и философско-онтологического дискурсов, направленных на целостное постижение национальной идентичности, выведение исторической проблематики в плоскость общемировых цивилизационных процессов» [5, с. 59].

В реалистических произведениях, в отличие от постмодернистских, фольклорные мотивы представлены более четче и рельефнее, символика и дидактика последних создает необходимый вневременной этноконтекст произведения (Ақ боз үй, Старик, верблюдица и ветер [9], Последний долг[10]). В указанных и других книгах фольклоремы и мифологемы, как правило, функционируют в двух основных формах: в качестве фонового дискурса, формируя необходимый мистический, волшебный, архаический контекст произведения, и как полноценный нарративный план. Возможен и третий вариант более широкой инсталляции: сочетание обоих видов дискурса, представленное линейным или алинейным нарративом.

«Сверхъестественные объяснения происхождению мира и человечества» [6], содержащиеся в мифе, позволяют придавать основному сюжетно-событийному повествованию необходимую метафоричность и символику, обобщения и разновременные проекции. Здесь подчеркивается двойственная (нарративная и дискурсивная) природа мифа. К. Леви-Стросс отмечал, что «сущность мифа составляют не стиль, не форма повествования, не синтаксис, а рассказанная в нем история. Миф – это язык, но этот язык работает на самом высоком уровне, на котором смыслу удается, если можно так выразиться, отделиться от языковой основы, на которой он сложился» [7, с.187]. Другими словами, миф, а следом и фольклор, как компоненты художественного текста, не могут и не должны сводиться к семантике сугубо языкового феномена: они всеобъемлющи и подвижны, способны в разных контекстах раскрывать новые смыслы, конечно, в случае достаточного опыта художника, интерпретатора, аналитика «рассказанной истории».

Исследуя поэтологические характеристики мифа и фольклора в современном тексте, следует обратить внимание на их функциональные возможности. Рассмотрим их некоторые функции, реализующиеся в тексте:

  • повествовательная. Нарративная ситуация рассказывания мифа

специфична, поскольку «базовый» мифический нарратор настолько «завуалирован», лишен каких-либо отличительных (экспилицитно выраженных) признаков, что текст мифа становится автономной нарративной структурой. В то же время полифония мифа может означать и наличие нескольких нарраторов, но их голоса не заслоняют содержание самой повествуемой истории (события). Однако в неомифе функции нарратора уже более явные, ощутимые в контексте рассказываемой истории, к примеру, в «Дневниках Зевса» Мориса Дрюона нарратор четко себя называет: «Я, Зевс, царь богов, бог царей, поведаю вам свою историю» [11, с.14.];

  • идеологическая, или идеенесущая. Миф – это всегда идея, ее

художественная реализация осуществляется через сюжет, систему образов, мотивов, символов, развернутых метафор;

  • аксиологическая. В мифе и фольклоре сильна установка на

ценностные ориентации. Включенные в текст миф/неомиф, фольклорный образ могут утверждать, опровергать или находить альтернативные возможности замещения определенных ценностей нравственно-этического, религиозно-культового плана, закрепленных традицией. Ведь для архаичного мифосознания то, что есть в «наличии», то и ценно, то, что происходит, то «угодно Богам»;

– информативная функция мифа и фольклора реализуется через эскплицитные и имлицитные «информанты» (термин Р.Барта). К эскплицитным можно конкретные детали внешности, поведения, речи, возраста мифического (или мыслимого таковым), фольклорного персонажа, местности (мифотопонимы), животных (мифозоономы) и другие проявленные в тексте конкретные детали. Имплицитные «информанты» мифа и фольклора – детали скрытые, неявные, в которых закодирована существенная информация.

Р. Барт проводит четкие различия между «информантами» и «признаками»: «Признаки требуют расшифровки: читатель должен приложить усилия, чтобы научиться понимать известный характер, известную обстановку; что касается информантов, то они несут вполне готовые сведения; подобно катализаторам, они обладают ослабленной, но отнюдь не нулевой, функциональностью; сколь бы незначительной ни была их роль в сюжете, информанты (например, точное указание возраста персонажа) позволяют создать иллюзию подлинности происходящего, укоренить вымысел в действительности: информанты – это операторы, придающие рассказу реалистичность, и в этом смысле они обладают неоспоримой функциональностью, но только не на сюжетном, а на повествовательном уровне» [8]. Следует отметить, что исследование мифа/ неомифа в структуре повествовательного текста с позиций структурного анализа Р.Барта является одним из наиболее интересных и «затемненных» мест в теории нарратива, требующих дальнейшей основательной научной рефлексии;

– следующая функция – структурообразующая: миф и фольклор по-особому структурируют повествовательное пространство любого текста. В принципе, данная функция тесно коррелируется с информативной функцией мифа. Кодировка различной культурной информации в мифе и фольклоре уплотняет саму его структуру, где каждое высказывание, даже его фрагмент, существует одновременно в трех временных измерениях: прошлое ↔ настоящее ↔ будущее. Это онтологическое свойство мифа подчеркивается К.Леви-Строссом: «Миф всегда относится к событиям прошлого: «до сотворения мира» или «в начале времен» – во всяком случае, «давным-давно». Но значение мифа состоит в том, что эти события, имевшие место в определенный момент времени, существуют вне времени. Миф объясняет в равной мере как прошлое, так и настоящее, и будущее» [7, с.186]. Другими словами, способность мифа существовать и во времени и вне его позволяет структурировать пространство и время как в логической, так и алогической последовательности. Последнее особенно характерно для неомифологизма как ведущего тренда современной культуры и литературы. Конечно, представленными здесь функциями мифа и фольклора (в отдельных случаях) в тексте не могут ограничиваться их коммуникативно-когнитивные возможности.

Совокупность различных взаимосвязанных функций мифопоэтических элементов составляет функциональное поле мифопоэтики. Ядром функционального поля мифопоэтики, конечно же, является мифологический образ в любой своей ипостаси: мифантропонимы, мифотопонимы, мифозоонимы, неомифонимы, мифоперсонимы, демонимы, мифофлоремы. Перечисленные типы мифонимов составляют типологию мифонимов как одной из наиболее частотных групп мифологем в современной литературе Казахстана.

Выделенные группы мифонимов в литературном дискурсе Казахстана играют особую роль в структурировании мифологического пространства и времени, придают всему тексту референциальную объемность, феноменологическую уникальность и полноту. В связи с этим можно привести мнение О.М. Фрейденберг, которая видела «основной закон мифологического, а затем и фольклорного сюжетосложения» в том, что «значимость, выраженная в имени персонажа и, следовательно, в его метафорической сущности, развертывается в действие, составляющее мотив; герой делает только то, что семантически сам означает» [9, с.223].

Мифонимы, как правило, являются прецедентными именами с большой сакрально-мистической семантикой (к примеру, высокочастотные прототюркские мифологемы Тенгри, Умай, Алаша, Жеруйк, Желмая). В художественном тексте прецедентность мифологического имени может обозначать, в одних случаях, определенную сюжетную (сценарную) заданность (мифовоссоздание; Кентавр [12]), а в других – мотивированный, специальный отход от прецедента; в этом случае мы говорим о «мифоразрушении» (Круг пепла).

Наблюдения над художественными текстами неоднородной эстетической природы показывают соответствующую количественную и качественную характеристику поэтики фольклора и мифа. Объемная информативная, когнитивная и референциальная заданность, уникальный феноменологический статус сближают их с культурным кодом. В художественном тексте они способствуют созданию сложной повествовательной структуры текста. Формируя дополнительные (романы Саки, Гибель Отрара [13], Ақ боз үй) или основные (Исполины[14], Алтай балладасы, Кентавр) сюжетно-нарративные планы, указанные инсталляции реализуют свои скрытые или явные интенциональные, референциальные возможности.

Так, семантическое и структурное поле романа-мифа «Алтай балладасы» [4] А.Алтая во многом формируется через систему универсальных бинарных оппозиций: рождение – смерть, женщина − мужчина, любовь – ненависть, человек − зверь, зима − лето, богатый – бедный и других. Все три главных персонажа (женщина, мужчина, медведь) в той или иной ситуации включаются одновременно в несколько оппозиций, что детерминируется семиотическим сближением в тексте нескольких культурных и мифо-фольклорных кодов: тотемизма, тенгрианства, тюркской, исламской культуры. Культурное кодирование здесь происходит через глубинные имлицитные сакрально-мистические ряды, отголоски древних ритуалов и обрядов (умерщвление зверя, инициация в семейно-родовой круг). Как отмечает Н.В. Ковтун: «Сакральный статус мифа делает его замкнутым, самодостаточным явлением с жесткой иерархической структурой, однако в транскрипции нынешней литературы миф существенно трансформируется, обретает новые черты, образность» [10, с.9].

Однако в отличие от фольклора миф в силу своей изначальной пластичности встраивается в практически любой художественный нарратив: мифические (или мыслимые таковыми) события «развертывают» сюжет в сторону его более глубокого осмысления, выводя читателя на максимально широкие обобщения. Текст становится упругим, «пористым», многоплановым вне зависимости от его жанровой принадлежности. Примером максимальной «загрузки» мифологического контента в собственно художественное пространство могут быть вышеупомянутые произведения казахстанских авторов: «Алтайская баллада», «Кентавр» А.Алтая, «Дом суриката» А.Жаксылыкова, «Пуруша» [15] И.Одегова, «Круг пепла» Д.Накипова и других.

Выводы. Рассмотрение проблематики мифо-фольклорных инсталляций в художественном тексте объективизирует актуальность широкой научной рефлексии, в том числе в аспекте разрабатываемой теории культурного кода. Дифференциация мифологем, фольклорем, последующая их интерпретация в тексте может идти несколькими способами. К примеру, исходя из степени универсализации их семантики, в самом широком смысле различаются мифологемы: универсальные мировые, иконические, национальные или этноориентированные, региональные. Универсальные мифологемы напрямую связаны с архетипами «пракартины» (первичного образа) мира: добро – зло, рай – ад, рождение – смерть, свет – тьма, день – ночь.

Частотность и широкий диапазон обращения современной литературы к архаическим и доархаическим сюжетам, мифологическим и фольклорным образам, мотивам, инонациональной символике приводят к созданию оригинальных многоплановых текстовых структур.

Функциональное поле поэтики мифа и фольклора последовательно структурирует сюжетное, пространственно-временное построение, специфическую стилистику художественного текста. Даже элементарная прямая (эксплицитный код) или косвенная (имплицитный код) отсылка к мифу или фольклорному источнику сразу же выстраивает в сознании подготовленного читателя массу ассоциативно-аллюзивных связей. Эстетика мифа и фольклора как значимых культурных кодов современной литературы тесно корреспондируется с одной из актуальных отраслей современного гуманитарного знания – рецептивной эстетикой. Наряду с доминирующей эстетической функцией мифов, фольклорем в литературных текстах рельефно отражаются и ряд других, связанных с ней: когнитивная, коммуникативная, рецептивная, аксиологическая, эмотивная и иные.

Таким образом, проблемы концептуальной соотнесенности мифа, фольклора и литературы могут принимать формы различных мифо-фольклорных инсталляций. В этом же ряду – вопросы функционального «встраивания» данных компонентов в литературный текст, их повествовательные функции и возможности. Так, миф, будучи изначально архаической специфической повествовательной структурой, в контексте авторского произведения может приобретать совершенно отличные от оригинала, семантико-стилистические нагрузки, вплоть до травестирования отдельных эпизодов, кардинального смещения базовых смысловых акцентов (Круг пепла, Дом суриката).

Мифо-фольклорные элементы встраиваются практически в любой художественный нарратив. Мифические, фольклорные (или мыслимые таковыми) события «развертывают» сюжет в сторону его более глубокого осмысления, выводят на максимально широкие обобщения. Текст становится упругим, «пористым», многоплановым вне зависимости от его жанровой принадлежности. Важным эстетическим результатом рассматриваемых инсталляций является и последовательное выстраивание вербализированного визуального ряда (к примеру, Вавилонская башня, Висячие сады в Саках).

 

Феномен культурного кода, реализуемого через мифо-фольклорные инсталляции, в контексте литературного дискурса заключается в исключительной возможности актуализировать, концептуализировать и транслировать в окружающее пространство значимую в культурном, гносеологическом плане информацию, расширять и углублять парадигмальные отношения между собственно компонентами «послания» и возникающими ассоциативными рядами и когнициями.


Список литературы

1. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М.: Академический проект; Мир. 2012. 331 с.
2. Терехова Т.А., Малахаева С.К. Нарративный анализ как понимающий метод// Humanities vector. 2015. Number 1 (41). Social Psychology: Formulation of Problems and Approaches to their Solutio. С. 143-152.
3. Литературоведческий анализ// Режим доступа: URL: http://www.lomonosov-fund.ru/enc/ru/ encyclopedia (Дата обращения: 11.10. 2017)
4. Борев Ю.Б. Методология анализа художественного произведения (вместо введения) // Методология анализа литературного произведения. М.: Наука, 1988. С.31-32.
5. Алтыбаева С.М. Нарративные модели современного казахского исторического романа// RESPECTUS PHILOLOGICUS. Nr. 22 (27). 2012. С. 57- 69.
6. Глоссарий литературоведческих терминов Бедфорда. 2-е изд. Под ред. Р. Мерфина и С. М. Рэя. Бостон: Изд. Бедфорда – Св. Мартина, 2003. C. 284. Режим доступа: URL: http://freeofread.com/download/the-bedford-glossary-of-critical-and-literary-terms-pdf (Дата обращения: 02.08.2018)
7. Леви-Стросс К. Структурная антропология. М.: Эксмо-Пресс, 2001. 512 с. Режим доступа: http://yanko.lib.ru/books/cultur/stross_struktur_antrop.htm (Дата обращения: 07.07.2019)
8. Барт Р. Введение в структурный анализ повествовательных текстов // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX–XX вв. Трактаты, статьи, эссе. М.: МГУ, 1987. С. 387 - 422. Режим доступа: http:// www.gumer.info/ bibliotek_Buks/ Literat/bart/index.php (Дата обращения: 21.03.2014)
9. Фрейденберг О. Поэтика сюжета и жанра. М.: Лабиринт,1997.448 с.
10. Ковтун Н.В. Современная традиционалистская проза: идеология и мифопоэтика: учеб.пособие. Красноярск: Сиб. федер. ун-т, 2013. С. 11.
Список источников
1. Жаксылыков А. Дом суриката. Четвертая книга романного цикла «Сны окаянных». Алматы: Ценные бумаги, 2008. 434 с.
2. Накипов Д. Круг пепла. Роман интенций. Алматы: 2005. 275 с.
3. Амантай Д. Гүлдер мен кітаптар// Қарқаралы басында: роман. Алматы, 2010. 6 - 123 б.
4. Алтай А. Алтай балладасы. Роман-миф //Алтай новелласы: роман-миф, повесть-притча, новелла. Алматы: Өлке, 2001. 5 - 214 б.
5. Жумадилов К. Кабанбай батыр. Астана: Аударма, 2004. 192 с.
6. Жандарбеков Б. Саки. Исторический роман-дилогия. Алматы: Жазушы. 1993. 624 с.
7. Тынибековы А., А. Караван. Исторический роман. Астана: Фолиант, 2014. 464 с.
8. Елубай С. Ақ боз үй. Роман-трилогия. Алматы: Атамұра, 2008. 520 б.
9. Нурмаганбетов Т. Старик, верблюдица и ветер// Пер. с каз. Бельгера Г. Астана: Ер-Даулет, 2007. 320 с.
10. Нурпеисов А. Последний долг. Роман в двух книгах. М.: ПАРАД, 2006. 480 с.
11. Дрюон М. Дневники Зевса. М.: Эксмо; СПб.: Домино, 2010. 448 с.
12. Алтай А. Кентавр// Алтай А. Абсурд әлем новеллалары. Алматы: Атамұра, 2008. 109 - 124 б.
13. Адибаев Х. Гибель Отрара. Алматы: Білім, 1997. 352 с.
14. Тынибеков А. Исполины. Дантал. Ист. роман. Астана: Фолиант, 2008. 456 с.
15. Одегов И. Пуруша// Любая любовь. Повесть и рассказы. М.: Фонд СЭИП, 2013. С.69 - 89.

Расскажите о нас своим друзьям: