Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание | Филологический аспект №5 (49) Май 2019

Концепт Грусть в русском языковом сознании (на фоне сравнения с китайским концептом)

Яо Жун
аспирант, Санкт-Петербургский Государственный университет, Санкт-Петербург, Россия, yao730@yandex.ru

Аннотация: Статья посвящена исследованию концепта Грусть в русском языковом сознании. Актуальность работы определяется тем, что концепт негативной эмоции Грусть занимает уникальное место в русской языковой картине мира, но он остаётся непонятным и малодоступным для большинства иностранных учащихся. Исходя из представления о единстве речемыслительного акта, в котором языковое и логическое содержание представлены совместно, исследуем образное понятие и смысловые постоянные концепта Грусть. На основе изучении материалов в Национальном корпусе русского языка выделены все эпитеты, которые употребляются в сочетании со словом грусть, и классифицированы типичные, реальные и образные признаки концепта Грусть. Установлено, что эти признаки проявляются либо сам по себе, либо извне, иначе по авторскому произволу. А денотаты, которые проявляются семантическими константами доказывают суть концепта Грусть. В отличие от русского представления, понятия китайского концепта Грусть варьируется в зависимости от контекста. Доказано, что слово грусть входит в те лексические единицы, полных эквивалентов которых в китайском языке не существуют.
Ключевые слова: концепт Грусть, образное понятие, эпитеты, денотат, безэквивалентность

Yao Rong
Postgraduate, Saint Petersburg University, Saint Petersburg, Russia

Abstract: The article is dedicated to the exploration of the concept of sadness in Russian language consciousness. The relevance of the work is determined by the fact, that the concepts of negative emotions occupy an unique place in the Russian language picture of the world, but they remain incomprehensible and inaccessible to most foreign students. Based on the idea of the unity of the speech-thinking act, in which the linguistic and logical content are presented together, we study the figurative notions and the semantic constants of the concept of sadness. Based on the study of materials in The national corpus of the Russian language, all epithets that are used in combination with the word sadness are identified, and typical, real and figurative signs of the concept of sadness are classified. It is established that these signs are manifested either by itself, or from outside, or by the author's arbitrariness. And denotates, which are manifested by semantic constants prove the essence of the concept of sadness. Unlike the Russian representation, the concept of the Chinese concept of Sadness varies depending on the context. It is proved that the word sadness is included in those lexical units, whose selection of absolutely accurate matches in Chinese language is impossible.
Keywords: the concept of sadness, figurative notion, epithets, denotation, non-equivalence

Введение

Когнитивная лингвистика прочно заняла свое место в парадигме концепций современного мирового языкознания [7, с. 6]. В современной лингвистической науке наблюдается особый интерес не только к самому человеку, но и к eгo культуре, традициям и обычаям. Как отмечает С.Г.Воркачев, «на сегодняшний день становится очевидным, что наиболее жизнеспособным здесь оказался концепт, по частоте употребления значительно опередивший все прочие протерминологические новообразования» [3, с. 41]. Так что следует признать, что проблемы концептуализации языковой картины мира относятся к наиболее актуальным в современной лингвистике.

Лингвокультурология сосредоточивает внимание на отображение в языке духовного состояния человека и общества [1, с. 36]. В лингвокультурологии описание человеческих эмоций, как значимых областей жизни, относится к одной из сложных сфер. С помощью эмоций каждый человек познаёт окружающий мир через собственные ощущения и переживания, формирует и общается с другими людьми.

Как национально-специфичный концепт, русский концепт Грусть обладает значительной коннотацией. Как предлагает А.Вежбицкая, языковое сознание имеет много разных уровней и оно содержит в себе как факты, лежащие на поверхности, так и факты, которые скрыты очень глубоко [2, с. 244]. В.В. Колесов выделяет два путей выявления значений слова, необходимых для воплощения концептума: первый – конструирование понятия на основе сочетания имени с определением-прилагательным, представляющим конкретное содержание понятия; второй  ̶  посредством суждения, т.е. поведения значения слова к общему роду, также проявляющегося в тексте на основе интуитивного приближения к концепту [4, с. 91]. Так что исследуем концепт с двух сторон: со стороны определения перед именем и со стороны предиката после имени. 

По мнению А.А. Потебни, для русского сознания признаки важнее содержащих их предметов [8, с. 101]. В структуре концепта отображаются признаки, функционально значимые для соответствующей культуры. Полное описание того или иного концепта, значимого для определенной культуры, возможно только при исследовании наиболее полного набора средств его выражения [6, с. 10]. В.В.Колесов выделяет четыре признака выражения концепта в форме прилагательного — типичные признаки, глубинные признаки, интенсивные признаки и длительные признаки [5, с. 92].

В НКРЯ представлено всего 1391 документ, в которых дано 2434 предложения, описывающих грусть. В этих материалах нашлось 161 прилагательное:

Типичные признаки (4): душевная, сердечная, горькая, тревожная.

Глубинные признаки (33): светлая, щемящая, затаённая, лёгкая, строгая, ужасная, глубокая, крепкая, тихая, вязкая, нежная, долгая, огромная, мощная, едкая, тонкая, тяжёлая, большая, смутная, мягкая, острая, сухая, тупая, жестокая, тёплая, пустая, могучая, тёмная, ноющая, тягучая, мутная, сильная, жуткая.

Интенсивные признаки (123): спокойная, щеголеватая, печальная, осенняя, настойчивая, невыразимая, обычная, удивительная, сладкая, неизлечимая, напрасная, постоянная, непонятная, аллегорическая, русская, неуловимая, покорная, чудесная, невесомая, зябкая, заметная, одинокая, мимолётная, скорбная, добрая, ностальгическая, сладостная, радостная, романтическая, поэтическая, железная, неподдельная, прозрачная, неясная, лирическая, элегическая,  хроническая, вечерняя, великая, пронзительная, особенная, неопределённая, молчаливая, неземная, настоящая, необычайная, необратимая, странная, бессмысленная, патриотическая, ненужная, умиротворённая, загадочная, мечтательная, неизъяснимая, бесконечная, безотчётная, беспричинная, неизбежная, нынешняя, особая, тоскливая, сокровенная, непритворная, безысходная, задумчивая, невольная, цепенящая, покойная, чарующая, безумная, необъяснимая, глупая, знакомая, несносная, подспудная, чёрная, жёлтая, ясная, высокомерная, свойственная, безропотная, непередаваемая, напряжённая, возбуждённая, жёлчная, человеческая, трупная, звериная, приятная, благопристойная, старинная, туманная, невыносимая, невероятная, взволнованная, хмельная, прекрасная, ласковая, безмерная, трагическая, беспредметная, меланхолическая, мучительная, безбрежная, серьёзная, неудержимая, бесстрашная, мертвая, бессильная, безнадёжная, безграничная, неотступная, внезапная, упоительная, бессознательная, торжественная, необъятная, переливая, почтительная, задушевная, жалобная, тайная.

Длительные признаки (1): вечная.

Классификация эпитетов доказывает, что типичные признаки являются идеальными, так как эпитеты душевная, сердечная, горькая, показывают, что грусть – горькое ощущение души. Типичные признаки раскрывают символ, выражая его основное свойство [5, с. 91]. Глубинные же признаки не столь постоянны, они являются внешними и реальными (ср. страшная, огромная, светлая грусть). Эти признаки отражают основное содержание концепта. Интенсивные признаки образуют метафорический образ по авторскому желанию, они также понимаются как формальные признаки, и обычно они характеризуются негативным смыслом (ср. безумная, пронзительная, безмерная, невыносимая грусть). Длительные признаки очень редки, всегда определяются как вечная.

По данной классификации установлено, что типичный признак исходит из самой предметности изнутри, а глубинный привносится извне, интенсивный признак проявляется с другой стороны — со стороны субъективного ощущения. Длительные признаки очень редки, по существу ограничиваются определением, ср. вечная грусть.

Более того, из классификации признаков заметно, что в глубинный признак входят только качественные прилагательные, которые обозначают признак предмета непосредственно. Это вполне закономерно, поскольку, качественные прилагательные называют признаки предметов, которые обычно воспринимаются органами чувств.

На втором этапе определяем денотатные признаки концепта Грусть на основании тех же текстов, поскольку объём понятия в предметном значении слова мы можем узнать в виде предикатов.

В.С.Юрченко предложил современный тип оппозиций с числом 4 как «лингвистической константой» в формуле «1+3», которая является «смысловой постоянной» в речи. На семантическом уровне лингвистическая константа проявляется в соотношении основания (исходного общего значения концепта) и трёх его следствий – условия, причины и цели действия [5, с. 28].

Мы также берём примеры из текстов в Национальном корпусе русского языка и расположим их по этим четырем группам. Из более чем 2 тысяч текстов оказалось возможным выделить только несколько показательных примеров.

1.Основания: Иногда одолевает грусть: смутное предчувствие, неизвестность судьбы… (В. В. Вишневский. Дневники военных лет, 1943-1945)

2.Условия: А потом замирает на мгновение Ленусик, приподняв над клавиатурой вдруг обессиленные кисти, и нежная грусть, кажется, льется прямо из ее души (Екатерина Маркова. Тайная вечеря, 1990-2000); Нормальному человеку всегда сопутствует грусть, когда он покидает какое-то место (Павел Нилин. Интересная жизнь, 1969-1980); Грусть ― моя вечная гостья. (Венедикт Ерофеев. Проза из журнала «Вече»,1973); Удивительно сказать, но в мое время грусть считалась признаком мыслящего человека (М. М. Зощенко. Перед восходом солнца, 1943).

3.Причина: Комнаты, заполненные старыми вещами, вызывали у нее грусть по ушедшему детству (Евгений Сухов. Делу конец -- сроку начало, 2007); Грусть и тоска о навсегда ушедшем и невозвратимом наложили на него свой беспощадный отпечаток (Л. Гендлин. Трагедия магистра смеха, 1981); К шестидесяти годам в его письмах и стихах сквозит тихая грусть по уходящим силам и мысли о смерти (К.А. Куприна. Куприн -- мой отец, 1979); Откуда ты, чудное душистое видение, вызывающее сладкую щемящую грусть по давно безвозвратно-минувшим счастливым дням? (Магсуд Ибрагимбеков. Кто поедет в Трускавец, 1977); Но теперь знаю, что все в жизни соединяется: радость по настоящему и грусть по прошедшему (Владимир Железников. Жизнь и приключения чудака, 1974).

4. Цель: С другой стороны…грусть по этому поводу рождает зависть и ревность (Николай Крыщук. Расписание // «Звезда», 2001); Как из маленькой тучи рождается гром, как в мелкой личинке спит будущий червь, ― так и долгая грусть переходит в печаль, а печаль вырастает в отчаяние (Алан Черчесов. Венок на могилу ветра // «Знамя», 2000); Та грусть, что со временем превращается в мудрость и помогает человеку найти свой, субъективно правильный путь (Ольга Новикова. Мужской роман, 1999); Теперь прошлое для него стало прошлым, завершился какой-то круг, и уже не осталось ни горечи, ни тоски― только ясная грусть ― та грусть, которая вливает в душу новую силу и зовет к новому счастью. (Вадим Шефнер. Листопад воспоминаний, 1945-1955 // «Звезда», 2003)

Грусть представляет собой неприятное тоскливое чувство, которое вызывается чаще всего тем, что человек думает о потере значительного, скучает по ушедшему счастливому времени. Такое чувство может стать сильнее, но с другой стороны, оно помогает человеку думать о самом себе. Поэтому чувство Грусть может считаться признаком мыслящего человека.

Таким образом, системное отношение концепта Грусть можно было бы представить в следующем виде:

В итоге получится: Грусть – это смутное предчувствие, которое всегда сопутствует нормальному человеку, исходя от счастливого прошедшего, и, наконец, переходит в более глубокую печаль, помогая человеку найти свой путь.

Анализ концептуальных структур, объективирующих схожие категории в языках, позволяет выявлять универсальное и особенное в восприятии и осмыслении окружающей действительности представителями разных культур [5, с. 6-13]. Далее берем китайский концепт для сопоставительного анализа.

 В основном грусть в китайском языке переводится как 忧郁 (you yu), которое обозначает чувство уныния. В «Идиоте» Ф.М. Достоевского часто выражена грусть: «Помню: грусть во мне была нестерпимая; мне даже хотелось плакать; я всё удивлялся и беспокоился: ужасно на меня подействовало, что всё это чужое; это я понял», который представлен в параллельном китайском тексте: «我 记得 ，当时 我 的 忧郁 是 难以 忍受 的 ；我 甚至 想 哭 。 我 老是 感到 惊愕 和 惶恐 不安 ；所有 这 一切 都 是 陌生 的 ，这 使 我 感到 非常 痛苦 ，这 一点 我 是 明白 的» [пер. Shi Guoxiong, 2004]; «и чрез этого осла мне вдруг вся Швейцария стала нравиться, так что совершенно прошла прежняя грусть», который представлен в параллельном китайском тексте: «就通过这头驴子我突然喜欢上了整个瑞士，因为过去的忧郁完全消失了» [пер. Shi Guoxiong, 2004]. В дынных предложениях русская грусть выражается китайским словосочетанием 忧郁 (you yu).

В некоторых случаях русская грусть в китайском сознании по значению равна тоске и печали. Например, «У вас, Александра Ивановна, лицо тоже прекрасное и очень милое, но, может быть, у вас есть какая-нибудь тайная грусть; душа у вас, без сомнения, добрейшая, но вы невеселы» (Ф.М. Достоевский, «Идиот»), который представлен в параллельном китайском тексте: «而 您 ，亚 历 山 德 拉 · 伊 万 诺 夫 娜 ，也 有 一 张 姣 美 可爱 的 脸 ，但是 ， 可能 您 有 某种 隐秘 的 忧愁 ；您 的 心 无疑 是 最善 良 的 ，但 您 不快 活» [пер. Shi Guoxiong, 2004]. В данном тексте грусть переводится китайским 忧愁（you chou）, которое тоже может использоваться в понятийном значении русской тоски. Приведем другой пример в повести «Первая любовь» И.С. Тургенева: «а я сидел, глядел, слушал и наполнялся весь каким-то безыменным ощущением, в котором было всё: и грусть, и радость, и предчувствие будущего, и желание, и страх жизни», который представлен в параллельном китайском тексте: «可我坐着、望着、听着， 全身充满一种不可名状的感觉，这里面蕴涵着一切：悲伤，欢乐，对未来的预感，愿望，以及对生活的恐惧» [пер. Feng Zhen, 1998] В данной языковой ситуации грусть понимается в китайском переводе как ощущением 悲伤 (bei shang), которое имеет семантическую близость с русской печалью.

Совершенно очевидно, что у слова грусть в китайском языке нет соответствующего эквивалента. Грусть в китайском языке может понимать в разных контекстах по-разному.

В ходе сопоставительного исследования выявлены универсальные признаки изучаемого концепта в русском и китайском языковых сознаниях.

В семантическом уровне отметим сходство по значению данного концепта. Грусть в этимологическом словаре относится к группе груда и грызть [Преображенский 2018, т.2: 163], которые символизируют что-н. тяжелое. А в словаре В.И. Даля грусть объясняется синонимами: скорбь, горесть, печаль, тоска [Даль 1882, т.1: 401]. В «Современном русско-китайском толковом словаре» грусть переводится как忧郁，忧愁，悲伤 (чувство уныния, легкой печали). Отсюда можем сделать вывод, что слово грусть выражает одно и то же лексическое значение в двух языках.

Причины, вызывающие состояние данной негативной эмоции, в обеих культурах могут быть общими. В русском языке возможно употребление: ностальгическая грусть, которое в китайском языке также имеет соответствующее устойчивое выражение – 乡愁 (тоска по родине). Иногда причины появления этой эмоции оказываются неясными, что отражается в русском языке – безотчётная грусть, в китайском языке –莫名的悲伤 (неизъяснимая печаль).

Кроме универсальных особенностей, замечаются и специфические признаки изучаемых концептов в обоих языковых сознаниях.

В русском языке слово грусть выступает только в именной функции, у него есть отдельная грамматическая форма глагола (грустить), наречия (грустно) и прилагательного (грустный). А в китайском литературном языке эквивалентное выражение данного концепта используется как разные части речи: имя существительное, имя прилагательные, наречие или глагол.

В русском языке бывают употребления оксюморонов (ср. сладостная грусть, веселая грусть), которые обладают большой выразительной силой. А А в китайском языке данный стилистический приём не используется.

Эмоциональные концепты, как отмечает А.Вежбицкая, содержат определенные «сценарии», на основе которых носитель языка может интерпретировать чувства и моделировать свои эмоции и отношения с другими людьми. Именно поэтому такие концепты дают бесценный ключ к пониманию культур и обществ [2, с. 343]. Необходимо отметить, что концепты не просто отражают объективную действительность, а формируют некий образ, созданный на основе наглядно-образного знания и накопленного духовного опыта. Этот образ имеет свое языковое выражение и отмечается культурной спецификой. Исходя из данного точки зрения, можно согласиться с утверждением о том, что взгляд в культурные традиции окрашивается в национальные цвета [9, с. 6].

Грусть – отрицательно окрашенная эмоция, простое индивидуальное состояние чувств, неподвластных разуму и анализу, представленное в тот момент, когда субъект утрачивает свой предмет, но еще сохраняет энергию действия. Настроение грусти довольно сложно по мотивам, его вызывающим, и по процессу своего образования.

1.Алефиренко Н.Ф. Лингвокультурология: ценностно-смысловое пространство языка. М., 2010.
2.Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М., 1996.
3.Воркачев С. Счастье как лингвокультурный концепт. М, 2004.
4.Колесов В.В. Концептология. СПБ., 2012.
5. Кубрякова Е.С. Языковое сознание и языковая картина мира // Филология и культура. Материалы международной конференции. – Часть 1. - Тамбов, 1999. - С.6-13.
6. Пименова М.В. Предисловие. / Введение в когнитивную лингвистику. Под ред. М.В.Пименовой. Вып.4. Кемерово, 2004.
7. Попова З.Д. Стернин И.А. Семантико-когнитивный анализ языка. Воронеж, 2002.
8. Потебня А.А. Мысль и язык. Киев, 1993.
9. Шайкевич А.Я. Русская языковая картина мира в ряду других картинок //Московский лингвистический журнал. – 2005, № 2. - С.5-21.
Источник: Национальный корпус русского языка