Языки народов зарубежных стран Европы, Азии, Африки | Филологический аспект №11 (31) Ноябрь, 2017

К вопросу о языковой политике Австралии: исторический аспект

Шукунда Сергей Захарьевич
к.и.н., доцент факультета иностранных языков и регионоведения, МГУ имени М.В. Ломоносова, РФ, г. Москва

Аннотация: Статья посвящена языковой политике австралийского правительства в первой половине XX века. Автор изучает историю использования языкового теста, проводимого для иммигрантов с целью отсеивания небелых иммигрантов и тех, кто, чьи политические взгляды противоречили официальной идеологии.
Ключевые слова: Австралия, история Австралии, языковая политика, английский язык

Shukunda Sergei Zaharjevich
Candidate of Sciences (History), Associate Professor at the Faculty of Foreign Languages and Area Studies, M. Lomonosov, Moscow State University, RF, Moscow

Abstract: The article is devoted to the racist and nationalistic agenda of the language policy of the Australian government in the first half of the 20th century. The author explores the use of the language test, given to immigrants and asylum seekers, for the purpose of preventing the immigration of non-white immigrants or those whose political views contradicted the mainstream ideology.
Keywords: Australia, history of Australia, language policy, English

В 1901 году шесть британских колоний Австралии объединились в единую нацию. Их объединение стало результатом более чем десяти лет обсуждений и переговоров между колониями, общественных референдумов и политических дебатов по самым разным вопросам – от торговли и тарифов до метеорологии и астрономии. Был, однако, вопрос, не вызывавший у колонистов никаких споров. Это было единодушное стремление сделать новое австралийское государство расово чистым. Австралия должна была стать исключительно белой. Игнорируя коренных австралийцев-аборигенов, а также китайцев, уже проживавших в Австралии, белые колонисты полагали, что с помощью законодательных средств они смогут гарантировать, чтобы их новое государство осталось «британским». Для неевропейцев в Австралии не должно было быть места.

Одной из первых задач нового федерального правительства, созданного в 1901 году, было осуществление политики «Белой Австралии» – политики ограничения небелой иммиграции в Австралию.

Комплекс причин побудил австралийское политическое руководство к тому, чтобы разработать политику «Белой Австралии». Первым фундаментальным мотивом было сохранение англо-австралийской нации. Сквозь призму теории расового превосходства австралийское общество британского происхождения представлялось как по своей природе высшее, во всем превосходящее другие сообщества, что требовало его защиты от возможного притока «чужих» рас.

Вторым мотивом в пользу принятия политики «Белой Австралии» было ожидание того, что неевропейская иммиграция приведет к возникновению этнических анклавов и гетто. Приток неевропейских иммигрантов должен был быть ограничен, поскольку они рассматривались как не желающие интегрироваться и предпочитающие создавать свои собственные замкнутые общины.

Наконец ограничение иммиграции было поддержано австралийскими рабочими, которые опасались, что если допустить азиатскую иммиграцию в больших масштабах, им придется соглашаться работать за низкую «китайскую» заработную плату или остаться без работы вообще. Еще в середине 19 века в стране ощущалась нехватка рабочей силы, поэтому богатые фермеры стали использовать труд иммигрантов – китайцев и уроженцев Новой Каледонии-канаков. К 1880-м годам набиравшие силу профсоюзы начали выступать за проведение политики защиты «белого трудящегося человека».

Политика «Белой Австралии», таким образом, рассматривалась как оправданная мера по предотвращению экономических и социальных проблем, которые могли возникнуть в результате неконтролируемой иммиграции. Политика «Белой Австралии» должна была возвести надежный забор вокруг берегов Австралии.

Одним из самых ревностных сторонников «Белой Австралии» был Альфред Дикин, второй премьер-министр Австралии (1903-1910 гг.). Дикин был убежден, что все австралийцы хотели быть «одним народом и оставаться одним народом без примеси других рас» и не уставал повторять о необходимости сохранения «Белой Австралии». Он утверждал, что не считает какую-либо цивилизацию выше другой. Он, однако, был убежден, что расы не должны «смешиваться». Отсюда его заявления о том, что «единство расы является абсолютно необходимым для единства Австралии. Оно является более важным, чем любое другое единство».

В декабре 1901 года новый федеральный парламент Австралийского Содружества принял Закон об ограничении иммиграции (Immigration Restriction Act). В первых строках Закона формулировалась его цель: «поставить определенные ограничения на иммиграцию и обеспечить удаление нелегальных иммигрантов».

Ключевым элементом Закона об ограничении иммиграции и практическим механизмом, останавливавшим въезд нежелательных иммигрантов, стал языковой тест – диктант (Dictation Test). Согласно Закону, въезд в страну запрещался любому «лицу, которое не могло написать под диктовку и подписать в присутствии сотрудника [иммиграционной службы] отрывок из пятидесяти слов на каком-либо европейском языке под руководством иммиграционного офицера».

Подчеркнем, что тест мог быть проводиться на любом европейском языке, независимо от того, говорили ли на нем сами австралийцы. Проект Закона об ограничении иммиграции был предложен первым премьер-министром (1901-1903 гг.) Австралии Эдмундом Бартоном, который одновременно был министром иностранных дел. Первоначально Э. Бартон хотел, чтобы в качестве единственного языка теста использовался английский язык, но эта идея была отклонена в пользу «любого» европейского языка. Генри Уиллис (политик, член Палаты представителей австралийского парламента с 1901 г.) выступал против теста лишь на английском языке на том основании, что его смогут успешно сдавать цветные жители стран, в которых английский язык стал распространенным. Эти потенциальные иммигранты включали египтян, индусов, полинезийцев, а также черных граждан США.

При проведении языкового теста сотрудники иммиграционной службы вначале выясняли, какими языками владел нежелательный иммигрант, а затем предлагали ему тест на языке, которого он не знал. «Всем было понятно, хотя об этом нигде официально не говорилось, что тест должен был проводиться на языке, не известном иммигранту».  Это был экзамен, специально созданный для того, чтобы не быть сданным!

После того, как потенциальный иммигрант не проходил испытания, он объявлялся «запрещенным иммигрантом» (prohibited immigrant). Ему отказывали во въезде в Австралию или, если он уже находился в стране, заключали в тюрьму на 6 месяцев и впоследствии приказывали покинуть ее. Причем, когда иммигрант «проваливал» тест, сотрудники иммиграционной службы откровенно заявляли ему, что он мог быть подвергнут тесту на языке, которого он не знает, неограниченное число раз.

Вскоре Австралия начала наказывать штрафами судоходные компании, которые привозили в Австралию тех, кто не мог сдать языковой тест. В результате, судоходные компании стали отказывать в путешествии в Австралию людям, которые, как они подозревали, не смогут сдать тест.

Языковой тест имел расовую подоплеку, однако в начале 20-го века эта подоплека не могла быть слишком явной. Поэтому целью языкового теста было установить расовый барьер без упоминания самого слова «раса». Британское правительство настаивало на этом, чтобы не обидеть небелых подданных Британии, а также самую быстрорастущую региональную державу – Японию.

Э. Бартон указывал: «Как только мы начнем говорить, что кто-то, принадлежащий к определенной национальности или расе, должен быть ограничен [в праве на иммиграцию], в то время как другие лица не должны подвергаться такому ограничению, мы услышим критику и возражения со стороны цивилизованных стран, к которым теперь должна причисляться и Япония…».

После протестов со стороны японского правительства, в 1905 году в Законе об ограничении иммиграции слова «какой-либо европейский язык» были заменены на фразу «любой предписанный язык». Хотя не было никаких правил о том, какие языки были «предписаны», на практике тест продолжал проводиться лишь на европейских языках.

Идея проведения языкового теста таким образом, который бы не вызывал недовольства у союзников Австралии и Великобритании, и в то же время обеспечивал недопущение в страну нежелательных иммигрантов, получил поддержку большинства в федеральном парламенте Австралии. При принятии Закона об ограничении иммиграции Сенат (верхняя палата австралийского парламента) 22-мя голосами против 3-х отклонил поправку, предусматривавшую, что чиновник, проводящий языковой тест должен выбирать язык известный иммигранту.

Тест был введен для того, чтобы обеспечить внешне нерасовую основу для запрета на иммиграцию неевропейцев. Таким образом, потенциальные иммигранты, которые были нежелательными по причине их национальности или расы, официально отвергались не за их цвет кожи, а за их «недостаточные» языковые навыки.

Использование языкового теста было самым распространенным и весьма эффективным методом для запрета на въезд в Австралию. В 1903 году, например, 153 заявителя было подвергнуто языковому тесту, и лишь трое из них смогли успешно его сдать. Статистика тех лет: в период 1902-1903 гг. лишь 46 претендентов из 805 сдали тест; в период 1904-1909 г.- 6 из 554 претендентов. Последний человек успешно сдал языковый тест в 1909 году. После 1909 года тест не смог сдать никто.

28 мая 1902 года Секретарь Министерства иностранных дел Австралии Атли Хант в письме премьер-министру Э. Бартону отмечал:

«…Мы продолжаем с упорством изгонять ужасных японцев и коварных китайцев. Закон об ограничении иммиграции еще не исчерпал всех своих возможностей… Апрельские результаты показывают, что ни один цветной иностранец не сдал языковой тест, более сорока человекам было отказано во въезде, в основном китайцам, которые пытались въехать в Квинсленд по фальшивым документам.»

Стремление скрыть расовый характер языкового теста объясняет тот факт, что инструкции для сотрудников иммиграционной службы (их роль выполняли таможенники) о том, кто должен и кто не должен подвергаться языковому тесту, были чрезвычайно конфиденциальными. Некоторые положения этих инструкций были столь явно дискриминационными, что только главный клерк (Chief Clerk) каждого штата получал инструкции в письменном виде. Затем он устно передавал их сотрудникам иммиграционной службы.

Для иллюстрации приведем отрывки из циркулярного письма помощника министра внутренних дел Ф. Куинлана от 4 марта 1927 г. с подробными указаниями о том, как следует применять языковой тест: «…тест, применяемый к иммигрантам, предназначен для того, чтобы служить в качестве абсолютного запрета на въезд данного лица в Австралию или в качестве средства лишить его права оставаться в стране, если он уже здесь находится. Поэтому тест должен проводиться на языке, с которым иммигрант знаком не достаточно для того, чтобы написать диктант».

«Если сотрудник [таможни] имеет веские основания полагать, что лицо, подвергаемое испытанию, в состоянии писать на английском языке, то диктант из не менее, чем пятидесяти слов может быть проведен на другом европейском языке.»

В целом ряде случаев по решению таможенника заявитель с хорошим знанием английского языка должен был сдавать тест на другом европейском языке.

«Германский подданный… был выпущен на прошлой неделе из тюрьмы Мэйтленд и подвергнут властями Содружества в Ньюкасле языковому тесту на греческом языке, хотя он говорит на немецком, английском и французском языках. Так как он не смог сдать тест, он был приговорен в Ньюкасле к шести месяцам тюремного заключения за то, что являлся запрещенным иммигрантом…» (Из телеграммы немецкого генерального консула Пауля фон Бари Генерал-губернатору Австралии, 8 декабря 1903 г.)

Отрывки для диктовки, используемые в тесте, выбирал Секретарь Департамента иностранных дел. Они распространялись среди сотрудников таможни (которые проводили языковой тест) и менялись каждые две недели, чтобы предотвратить возможность выучивания их претендентами наизусть путем зубрежки. Отрывки, подбираемые для диктовки, были максимально сложными.  Вот несколько примеров таких отрывков за ряд лет (в английском оригинале):

“Very many considerations lead to the conclusion that life began on sea, first as single cells, then as groups of cells held together by a secretion of mucilage, then as filaments and tissues.” (использовался в 1907 году)

We all call the lion king of the beasts, but compare the biggest maneless lion with the full-grown male tiger, and we see at once which is the mightier animal. The tiger does not look it, but he is really more terrible than the great maned lion. The lion looks, with his noble mane, as terrible as he is.” (1917)

 “It is only in the South that any training in his profession is undertaken by the fetish man: in all other parts of the region the office devolves upon its holder in quite an accidental manner: the distinction is thrust upon some native whose fortune has in some way distinguished him from his fellows.” (1931)

“We have no reason to suppose that the ice-caps will alter in our favour. On the contrary, the sun and the earth are slowly cooling. In ages to come, the course of things would apparently have to be that the ice-caps slowly extended from either Pole, and crowded man towards the tropics.” (1940)

Наиболее крупными этническими группами, которым было отказано во въезде в Австралию в любой отдельно взятый год, были китайцы (в 1902 году отказ получили 459 человек), мальтийцы (в 1916 г. – 214 человек) и итальянцы (в 1930 г. – 132 человека). Во всех этих случаях отказ был формально обоснован неспособностью сдать языковой тест.

При всей своей явной несправедливости языковой тест показал высокую эффективность. К тому времени, когда тест был отменен (1958 г.), он выполнил задачу, возложенную на него властями Австралии. К 1947 году неевропейское население Австралии (исключая аборигенов) составляло, по данным переписи, 0.25 процента от всего населения страны. Австралия стала одной из самых белых стран мира за пределами северо-западной Европы

За те годы, когда он использовался, тест реально помог отсеять менее 2000 человек. Он, однако, послал сигнал миллионам потенциальных иммигрантов о том, что Австралия не намерена их принимать.

Закон об ограничении иммиграции и языковой тест разным образом влияли на жизнь австралийцев китайского происхождения. Например, это касалось их поездок за рубеж.

Китайцы, родившиеся в Австралии, а также китайцы, которым удалось законным образом иммигрировать в Австралию, могли подать заявку на получение удостоверения, освобождавшего их от необходимости сдавать языковой тест при возвращении в Австралию из-за границы. Эти удостоверения, известные как CEDT (certificates exempting from dictation test) и содержавшие фотографию и отпечатки пальцев или ладони владельца удостоверения, позволяли им беспрепятственно возвращаться в Австралию.

Многие тысячи китайцев и других австралийцев азиатского происхождения вынуждены были обращаться за такими удостоверениями для поездок за рубеж и возвращения в страну.

С начала 1901 года, языковой тест применяли также к отдельным лицам по причине их политических взглядов, противоречивших англо-австралийским ценностям, закрепленным в политике «Белой Австралии».

Самый знаменитый случай, когда недопущение в страну по политическим причинам было закамуфлировано под языковой тест, произошел в 1934 г. с Эгоном Кишем (Egon Kisch), еврейским писателем-коммунистом из Чехословакии. В Австралии он собирался принять участие в антивоенном конгрессе и выступить против фашизма. Генеральный прокурор Австралии Роберт Мензис (с 1939 г. по 1966 г. – премьер-министр Австралии) получил секретную информацию о том, что Э. Кишу было отказано во въезде в Великобританию. Мензис был убежден, что, поскольку Киш был революционером, а революция предполагала насилие, Кишу въезд в Австралию должен был быть запрещен.

Шестого ноября 1934 г. Э. Киш прибыл в австралийский порт Фримантл на борту корабля Strathaird. На борт корабля быстро поднялись представители федерального правительства, которые отказали Кишу во въезде в Австралию на том основании, что он был «нежелательным лицом». Киш должен был оставаться на борту Strathaird под стражей капитана все время, пока корабль направлялся своим маршрутом через австралийские воды в порты Аделаиды, Мельбурна и Сиднея.

Однако, 13 ноября в Мельбурне Киш спрыгнул с борта корабля на берег, упав с 5-метровой высоты и сломав при этом ногу. Полиция быстро задержала Киша и водворила его на борт Strathaird. Это драматическое событие мобилизовало австралийских левых на поддержку Киша. Когда 16 ноября Strathaird прибыл в Сидней, в отношении капитана корабля был возбужден иск за незаконное удержание Киша. Верховный судья Эватт приказал освободить Киша.

Генеральному прокурору Р. Мензису пришлось искать правовую основу для пресечения активности Киша. Не долго думая, он прибег к языковому тесту.

Киш продемонстрировал владение несколькими европейскими языками, включая английский. Тогда ему было предложено написать «Отче наш» на шотландском гэльском языке. Некий констебль Макай, проводивший тест, хотя и родился в Шотландии, сам был не в состоянии понять «Отче наш» на шотландском гэльском. Киш отказался сдавать тест, и власти торжественно объявили, что он не выдержал испытания. Затем Киш был взят под стражу.

Одновременно с Э. Кишем, языковой тест был проведен для другого коммуниста, который был приглашен выступить на антивоенном конгрессе. Ирландец и британский подданный Джеральд Гриффин был подвергнут тесту на голландском языке, который он не смог сдать, что от него, собственно, и требовалось.

В конце концов, эпопея Э. Киша окончилась его победой. 19 декабря 1934 г. Верховный суд Австралии отменил решение мирового суда о депортации Э. Киша на том основании, что шотландский гэльский не является европейским языком в контексте Закона об ограничении иммиграции. 17 февраля 1935 года в Сиднее Киш обратился к толпе в 18000 человек с предупреждением об опасности нацистского режима Гитлера, новой войны и концентрационных лагерей.

Основной функцией языкового теста было служить расовым фильтром для иммигрантов. В дополнение к ней, а также к упомянутой выше функции политического шлагбаума для «неблагонадежных» гостей страны, языковой тест в ряде случаев использовался даже для охраны общественной морали и нравственности (как она виделась глазами австралийских чиновников).

Мейбл Магдалина Фрир была белой британской подданной, родившейся в Индии. Она намеревалась выйти замуж за австралийца – лейтенанта Дьюара, который был женат, но искал развода со своей австралийской женой.

Согласно информации, полученной австралийскими чиновниками из Индии, Мейбл Фрир была дамой «нежелательного характера». Министр внутренних дел Томас Патерсон называл г-жу Фрир «авантюристкой», у которой «полностью отсутствовало… сострадание к жене и ребенку [лейтенанта Дьюара], жизнь которых рушилась.»

Мейбл Фрир прибыла из Индии по британскому паспорту в порт Фримантл 20 октября 1936 года. Австралийские власти были заблаговременно предупреждены о ее приезде и, не желая пустить г-жу Фрир в страну, подвергли ее языковому тесту на итальянском языке.

Итальянский язык был г-же Фрир не знаком, и она не смогла пройти испытание. Несостоявшейся невесте не разрешили сойти на берег в порту Фримантл, а также в других портах Австралии, в которых побывал ее корабль.

Британские граждане время от времени оказывались среди тех, кому было отказано во въезде в Австралию. Первым гражданином Британии, не допущенным в страну с помощью языкового теста, была женщина-ирландка. Это случилось в 1914 году после того, как она не смогла написать диктант на шведском языке. Таким образом, г-жа Фрир была не первым и не единственным британским подданным, подвергнутым языковому тесту на чужом языке.

С 1901 г. и до конца 1950-х годов иммиграционная политика Австралии подчинялась принципам «Белой Австралии», предполагавшим преимущественный прием новых граждан из нескольких «избранных» европейских стран и жесткие ограничения на въезд для иммигрантов из других частей мира. Хотя в Закон об ограничении иммиграции было внесено 14 поправок, он оставался руководящим принципом для австралийской иммиграционной политики в период с 1901 по 1958 год вплоть до его отмены в 1958 году.

Языковой тест был отменен в 1958 году. К этому времени многие из стойких сторонников расового «фильтра» уже скончались, уступив место более терпимым и разумным людям во власти. Кроме того, Вторая мировая война оказала значительное влияние на отношение австралийцев к дискриминации в целом. Совсем недавно, на примере нацистской Германии, мир увидел, к каким ужасным последствиям может привести необузданный расизм. Когда правительство предложило отменить языковой тест, со стороны граждан и представителей власти не раздалось никаких возражений.

Языковой тест был отменен Австралийским Законом о миграции (Migration Act) 1958 года. Этот шаг рассматривается как один из важных моментов в демонтаже политики «Белой Австралии».

1) Dictating to one of ‘us’: the migration of Mrs Freer Kel Robertson with Jessie Honmann and Iain Stewart [Электронный ресурс] - Режим доступа: http://www.austlii.edu.au/au/journals/MqLJ/2005/12.html
2) Jupp. J. From White Australia to Woomera. Cambridge University Press. Cambridge, 2002
3) A critical discourse analyses of the language question in Australia’s immigration policies: 1901–1957
4) Immigration and nation building institutions. The Administration of the White Australia Policy. [Электронный ресурс] - Режим доступа: http://www.abc.net.au/cgi-bin/common/printfriendly.pl?/federation/fedstory/ep2/ep2_institutions.htm
5) Circular: The Collector of Customs, Fremantle. Immigration Act 1901–1925. Dictation test.
[Электронный ресурс] - Режим доступа: http://vrroom.naa.gov.au/print/?ID=25257
6) A.C. Palfeeman. The Administration of the White Australia Policy. Melbourne University Press, Melbourne, 1967
7) Myra Willard. History of the White Australia Policy to 1920, Melbourne University Press, Melbourne, 1923
8) A.T. Yarwood. ‘Dictation Test. Historical Survey’. Australian Quarterly. June 1958, vol. 30, pp. 19–29
9) A.T. Yarwood. ‘The “White Australia” Policy. Some Administrative Problems 1901–1920. Australian Journal of Politics and History. November 1961, vol. 7, pp. 245–60.