Германские языки | Филологический аспект №10 (42) Октябрь, 2018

Источники вертикального контекста в англоязычном общественно-политическом медиадискурсе

Блинова Ольга Александровна
канд. филол. н., старший преподаватель кафедры англ. яз. № 3 МГИМО МИД России, Москва, o.blinova@mgimo.ru

Аннотация: В статье анализируются элементы вертикального контекста, обнаруженные в англоязычном медиадискурсе 2015-2017 гг. Уточняется понятие вертикального контекста с учетом разработок отечественной и зарубежной лингвистики. Выделяются следующие источники вертикального контекста: Ветхий Завет, произведения Шекспира, официальные документы (Декларация Независимости США, Устав Организации Объединенных Наций), разнообразные культурные стереотипы и ассоциации; рекламные слоганы. Элементы вертикального контекста рассматриваются с позиций их дискурсивного и стилистического функционала. Описывается механизм актуализации инфраконтекста. Делается вывод о присутствии в англоязычном медиадискурсе элементов вертикального контекста, принадлежащих самым разнообразным слоям стилистического регистра.
Ключевые слова: вертикальный контекст, горизонтальный контекст, инфраконтекст, интертекстуальность, медиадискурс, медийный текст

Blinova Olga Alexandrovna
PhD in Philology, Assistant Professor English Language Department No.3, MGIMO-University, Moscow, Russia

Abstract: The research focuses on the vertical context instances found in English-language media discourse of 2015-2017. The author provides an insight into the existing definitions of the vertical context at work in both Russian and international linguistic studies. The analysis allows to identify the following vertical context sources: the Bible (the Book of Proverbs of the Old Testament), W. Shakespeare’s works, official documents such as the US Declaration of Independence and the Charter of the United Nations, various stereotypes and associations, as well as lower register sources such as commercial slogans. We analyze the functional and stylistic properties of the vertical context elements and describe how the surface context triggers the infracontext in the reader’s mind. In conclusion the article demonstrates the existing variety of stylistic registers of the vertical context sources found in the English-language media discourse. The article arrives at the conclusion that contemporary English-language media discourse contains elements of the vertical context sourced from.
Keywords: vertical context, infracontext, surface context, media discourse, intertextuality

Статья подготовлена в рамках гранта МГИМО МИД России на выполнение научных работ молодыми исследователями под руководством докторов и кандидатов наук в 2018 г.

С развитием информационных технологий и в целом с наступлением эпохи «информационного бума» стало очевидно, что изучение языка СМИ не может ограничиваться внутрилингвистическими факторами, но должно принимать во внимание и факторы экстралингвистические. Как справедливо отмечает Г. Я. Солганик, если «прежде язык СМИ изучался по преимуществу как вещь в себе, то сейчас остро актуальными становятся такие аспекты, как язык СМИ и мышление, язык СМИ и общество, язык СМИ и культура, политика, идеология. Наступил период экстенсивного изучения языка СМИ. (…) Возникает острая необходимость осмыслить роль языка СМИ в новых условиях с учетом процессов, происходящих в обществе, культуре, политике, идеологии и т.д.»[8, с. 14].

Осмыслить связь языка СМИ с экстралингвистическим факторами позволяет изучение так называемого «вертикального контекста» и его источников. Целью настоящей статьи, таким образом, является выявить и описать примеры вертикального контекста в образцах англоязычной прессы и определить источники этих примеров. Представляется, что подобный анализ произвольной выборки необходимо проводить регулярно, чтобы учитывать постоянно происходящие в языке изменения. Результаты анализа не только способствуют расширению накопленного знания в этой области, но и могут иметь практическое применение при подготовке специалистов в области языкознания, в том числе переводчиков и преподавателей иностранных языков, а также культурологов, историков, политологов и т.д. [7].

Материалом для нашего исследования послужили образцы англоязычной печатной прессы (2015-2017 гг.), а также видеотрансляция пресс-конференции бывшего президента США Барака Обамы (2015 г.). Объектом исследования являются примеры вертикального контекста, извлеченные методом сплошной выборки.

Цель исследования определяет постановку и решение следующих исследовательских задач: дать определение понятиям «медиадискурс» и «вертикальный контекст», отобрать образцы англоязычного медиадискурса, содержащие элементы вертикального контекста, описать отобранные элементы, установив их источник, и определить их функцию в каждом конкретном тексте.

Обобщая разнообразные определения, предложенные разными исследователями [3; 5; 7; 10; 12], в рамках данной статьи под медиадискурсом будем понимать «любой вид дискурса, [который] реализуется в сфере массовой коммуникации» [3, с. 118],т.е. процесс и продукт коммуникации, протекающий на специальной платформе вещания (т.е. на любой площадке массовой коммуникации — СМИ, социальные сети, блогосфера и т.д.), отличительной чертой которых является дистантность и массовость. Иными словами, адресатом медиадискурса является массовая аудитория, которая отдалена от адресанта.

Как справедливо отмечает О. И. Таюпова, сегодня медийные тексты отличает «интеллектуализация, с которой связана необходимость при восприятии текста пользоваться специальными знаниями» [9, с. 213]. Эта тенденция выражается в «использовании журналистами различных средств непрямой коммуникации: прецедентных феноменов, тропов, иронии, языковой игры и других средств непрямой коммуникации». В связи с этим при декодировании такого медийного текста особую важность приобретает узнавание и понимание элементов вертикального контекста.

Понятие вертикального контекста уходит корнями в модель К. Шаара, который выделял две ступени узнавания в одном тексте следов другого. На первой стадии поверхностный (т.е. горизонтальный) контекст (the surface context)выступает в роли сигнала, вызывающего в памяти вертикальный контекст (infracontext) [11].

В отечественной лингвистике термин «вертикальный контекст» был введен в оборотв статьеО. С. Ахмановой и И. В. Гюббенет [1], противопоставившими контекст «горизонтальный», т.е. лингвистическое окружение языковой единицы, контексту «вертикальному», т.е. всей совокупности элементов социокультурного фона, на котором происходит коммуникация. Вертикальный контекст основан на фоновых знаниях участников коммуникативного акта. Успешность коммуникации при этом определяется во многом тем, насколько у участников коммуникации совпадают эти фоновые знания. Отличие фонового знания от вертикального контекста, по О.С. Ахмановой и И.В. Гюббенет, заключается в том, что вертикальный контекст — объект именно филологического исследования. Изучая вертикальный контекст, мы исследуем «как и почему тот или иной писатель предполагает у своих читателей способность воспринимать историко-филологическую информацию, объективно заложенную в созданном им литературном произведении» [1, с. 49]. Таким образом, были выделены две разновидности вертикального контекста: собственно филологический, к которому относятся цитаты, аллюзии, деформированные идиомы, и социально-исторический, т.е. разного рода реалии, имена собственные, топонимы и др.

Со временем публикации программной статьи О.С. Ахмановой и И.В. Гюббенет термин «вертикальный контекст» уточнялся, а его значение расширялось. Сегодня термин «вертикальный контекст» применяют не только к художественной литературе, но и к более широкому жанровому кругу текстов, как устных, так и письменных [4; 6]. Более того, появился и термин «глобальный вертикальныйконтекст», включающий «всю совокупность моральных, этических и эстетических ценностей, характеризующих период создания того или иного произведения» [6, с. 15]. Для целей нашего исследования мы исходим из широкого определения вертикального контекста, включая в него элементы самого разного происхождения. Вслед за Л. Б. Болдыревой мы считаем разделение вертикального контекста на филологический и социально-исторический «искусственным» и «возможным лишь в целях более подробного рассмотрения» [2, c. 43] каждой разновидности.

Обратимся к анализу конкретных примеров.

Традиционно элементы вертикального контекста нередко встречаются в заголовке статьи. Это позволяет активировать фоновые знания читателя, а также часто придает тексту юмористический оттенок. В приведенном ниже примере обыгрывается прозвище президента Р. Рейгана The Great Communicator, и он сравнивается с действующим президентом США Д. Трампом:

(1) THE GREAT MISCOMMUNICATOR. Can Trump pull a Reagan and beat the rap?(Watergate Revisited. The Listener, June 3, 2017)

Антонимический префикс mis- вкупе с вопросительным предложением во второй части заголовка ставит под вопрос правомерность сравнения двух президентов.

Другой пример, в основе которого также сравнения Трампа и Рейгана:

(2) Will Trump be able to do the same? A White House aide recently marveled that the president has a “coat of protection that almost seems supernatural.” But Reagan—the Teflon president—had something even stronger: He was well-liked. (Watergate Revisited. The Listener, June 3, 2017)

В 1980-е гг. Р. Рейган получил в СМИ прозвище «тефлоновый президент», т.е. президент, популярности которого не страшны никакие политические скандалы. Происхождение этого выражения уходит корнями в рекламный слоган антипригарного покрытия «Тефлон». Рекламный образ усиливается и благодаря метафоре ‘‘coat of protection’’, которая может обозначать как собственно антипригарное покрытие, так и (в метафорическом смысле) «защитный слой», «защиту», «броню» от нападок политических оппонентов.

Следующие два примера содержат элементы вертикального контекста, происходящие из работ У. Шекспира.

(3) And there’s gut feeling. As with Nixon, one’s instinctive reaction to Trump is that something dodgy, if not wicked, this way comes. (Watergate Revisited. The Listener, June 3, 2017)

Перед нами встроенная в текст деформированная цитата из «Макбета»: [by the pricking of my thumbs] something wicked this way comes —>something dodgy, if not wicked, this way comes. В русскоязычной традиции нет устоявшегося перевода этой фразы. Прилагательное wicked, современное значение которого определяется оксфордским словарем как 1) evil, morally wrong; 2) intended to or capable of harming someone or somethingзаменено здесь на dodgy. Это прилагательное имеет менее выраженную, но все же отрицательную семантику. Его словарное определение, по Oxford Dictionary, таково: 1) dishonest or unreliable; 2) potentially dangerous. Таким образом, Д. Трамп хоть и не назван прямо Макбетом и воплощением зла, тем не менее обретает в сознании читателя достаточно негативную ауру.

(4) Though the reference would likely be lost on him, Donald Trump is like Miranda in Shakespeare’s The Tempest, the girl who grew up on a lonely island and, on seeing a band of travelers, cries out, “O brave new world / That has such people in’t!” Her father’s sly, even Kennedy-esque reply: “ ’Tis new to thee.”(The Strength of Humility, Vanity Fair, October 2017).

В примере выше источник вертикального контекста, как и его значение, эксплицируются самим журналистом. Эти строки из пьесы У. Шекспира «Буря» используются не только в английском, но и в русском языке. Чаще всего цитируется перевод О. Сорока,выполненный в 1990 г.: «О чудо! Сколько вижу я красивых / Созданий! Как прекрасен род людской! / О дивный новый мир, где обитают / Такие люди! — Дивен он, пока / Не пригляделась».Это связано с тем, что фраза O brave new world была позаимствована О. Хаксли для своего одноименного романа (русский перевод — «О дивный новый мир») и теперь считается самостоятельным элементом вертикального контекста, уже без отсылки к первоисточнику.

Эти два примера показывают, насколько актуальным и сегодня остается наследие Шекспира в английском языке.

Следующий пример также происходит из классического источника, Библии:

(5) Without historical context, without humility, without empathy, he [Trump]’s what the author of the book of Proverbs had in mind when he warned that pride goeth before a fall.(The Strength of Humility, Vanity Fair, October 2017).

Эксплицируемая автором статьи отсылка к ветхозаветной Книге Притчей Соломоновых (The Book of Proverbs) активизирует в сознании читателя основы библейской морали и представление о неизбежности наказания за гордыню, что, по мысли автора, и ожидает Д. Трампа. В данном случае в статье цитируется одна из многочисленных фраз о гордыне, возможно ‘‘Pride goes before destruction, and a haughty spirit before a fall’’. Существует вариант ее русского перевода: «Погибели предшествует гордость, и падению - надменность».

Исследователями неоднократно отмечалось, что произведения У. Шекспира и цитаты из Библии являются одними из наиболее частотных источников вертикального контекста [4]. Анализа нашего корпуса примеров подтверждает, что данная тенденция по-прежнему в силе.

Анализируемые далее примеры вызывают в памяти читателей уже более современные ассоциации.

(6) Politicians from New York and New Jersey have been quick to say that they will not mess with Texas the way that Texans messed with them. (Coming Storms. The New Yorker, September 11, 2017).

Данные строки примечательны лексическим повтором глагола mess; эта фраза не является дословным цитированием, но отсылает к слогану социальной рекламы‘‘Don’t mess with Texas’’. Несмотря на то, что рекламная кампания проводилась еще в 1986-1990 гг., слоган стал настолько популярен, что в 2006 году (т.е. спустя шесть лет после окончания кампании) был всенародным голосованием признан «Лучшим рекламным слоганом США».В оригинальной кампании слоган обыгрывал два значения глагола to mess (with): (1) make untidy or dirty; (2) meddle or interfere with. В видеоролике игроки местной команды по американскому футболу собирали мусор вдоль автотрасс, т.е. слоган означал «Не сорите в Техасе» и «Не задирайте Техас», подразумевая, что нарушитель получит агрессивный отпор.

В анализируемой статье речь идет о том, как сенаторы и конгрессмены от штата Техас в свое время проголосовали против оказания помощи другим американским штатам (т.е. messed with them), однако теперь, когда в бедственном положении оказался Техас, остальные не станут мстить (will not mess with Texas) и помощь всё-таки окажут.

Далее рассмотрим группу примеров, которые относятся к видеоконтенту. В качестве видеообразца политического медиадискурса обратимся к пресс-конференции президентов США и Франции, которая прошла в Белом Доме в ноябре 2015 года и транслировалась в прямом эфире по ряду телеканалов, в том числе EuroNews.

Здесь Б. Обама приводит строки из Декларации Независимости США («Жизнь, свобода и стремление к счастью»):

(7) We Americans love France / because we dedicate ourselves to the same ideals  // that all people deserve life, liberty, and the pursuit of happiness

Идея «свободы» перекликается с национальным французским девизом «Свобода, равенство, братство» (фр. Liberté, Égalité, Fraternité) и подчеркивает общность двух наций, американской и французской, в этот торжественный момент.

Далее в своей речи Б. Обама называет Париж «городом света» (фр. La Ville Lumière):

(8) I am very grateful to the French people for the hospitality they showed me when they welcomed Michelle and our daughters on our first visit to the City of Lights

Таким образом, в своем выступлении Б. Обама обращается к традиционному представлению о Париже как об одном из центров Эпохи Просвещения, риторически усиливая тем самым образ противостояния света и тьмы, т.е. просвещенного мира — терроризму.

Наконец, в завершении речи Б. Обама обращается не только к национальным текстам, имеющим значение для США или Франции, но и вызывает в памяти аудитории документ, призванный объединить всю современную цивилизацию под флагом мира:

(9) It was an attack against the world itself / It’s the same madness that has slaughtered the innocent from Nigeria to the Sinai / from Lebanon to Iraq / It is a scourge that threatens all of us

Лексема scourge отсылает к Преамбуле Устава Организации Объединенных Наций, текст которой гласит: ‘‘We the peoples of the United Nations determined to save succeeding generations from the scourge of war…’’ (рус. «Мы, народы Объединенных Наций, преисполненные решимости  избавить грядущие поколения от бедствий войны…»). 

Таким образом, рассмотрев примеры из разных образцов англоязычного медиадискурса, мы описали следующие источники вертикального контекста: Библия, произведения У. Шекспира, Декларация Независимости США, Устав ООН, культурные стереотипы и ассоциации, связанные с Парижем в сознании рядового американца, а также элементы более низкого стилистического регистра — рекламные слоганы.

1. Ахманова О.С., Гюббенет И.В. «Вертикальный контекст» как филологическая проблема // Вопросы языкознания. №3. 1977. – С. 47-54.
2. Болдырева Л.В. Социально-исторический вертикальный контекст и проблема понимания литературно-художественного текста. – Дисс. ... канд. филол. наук. – М., 1991. – 207 с.
3. Грибовод Е.Г. Медиадискурс // Энциклопедия Дискурсология. Дискурс-Пи.– Т. 10. №3. 2013. – С.118-119.
4. Гюббенет И.В. Основы филологической интерпретации литературно- художественного текста. – М.: Изд-во МГУ, 2010. – 205 с.
5. Желтухина М.Р. Медиадискурс. // Энциклопедия Дискурсология. Дискурс-Пи. – Т. 10. №3. 2013. – С. 292-296.
6. Зубова У.В. Вертикальный контекст в англоязычном бизнес-дискурсе: динамика воспроизведения и речетворчества. Дисс. ... канд. филол. наук. – М., 2014. – 161 с.
7. РацибурскаяЛ. В.Изучение языковой специфики медийных текстов приподготовке филологов и журналистов. Российский гуманитарный журнал. 2015. Том 4. №2. – С. 160-164.
8. Солганик Г.Я. Современная публицистическая картина мира // Публицистика и информация в современном мире. – М.: Лабиринт, 2005. – С. 14-15.
9. ТаюповаО.И.Журналистский дискурс в ракурсе прагмалингвистики // Российский гуманитарный журнал. 2016.Том 5. № 2. – С. 212-219.
10. ТаюповаО. И., Н. В. Бычковская. Медиалингвистика как современное научное направление // Российский гуманитарный журнал.2014. Том 3. № 1. – С. 38-44.
11. Schaar Claes. Vertical Context Systems // Style and Text. Studies Presented to Nils Eric Enkvist. – Stockholm, 1975. – P. 146-157.
12. Van Dijk T. Discourse and knowledge. A sociocognitive approach. Cambridge University Press, 2014. – 407 p.
Список источников
1. Устав Организации Объединенных Наций. URL:http://www.un.org/ru/charter-united-nations/index.html (дата обращения: 16.09.18).
2. Шекспир У. Буря (пер.Осия Сорока). М., Известия, 1990. Библиотека журнала «Иностранная литература». URL: http://lib.ru/SHAKESPEARE/shks_tempest2.txt(дата обращения: 16.09.18).
3. Kolbert E. Coming Storms. The New Yorker, September 11, 2017. P. 24.
4. Meacham J. The Strength of Humility. Vanity Fair, October 2017.
5. Obama B. URL:https://www.youtube.com/watch?v=kKxi_6DywWI(дата обращения: 16.09.18).
6. The Charter of the United Nations. URL:http://www.un.org/en/charter-united-nations/index.html(дата обращения: 16.09.18).
7. ThomasP. Watergate Revisited. The Listener, June 3, 2017.