Литература народов стран зарубежья | Филологический аспект Методика преподавания языка и литературы №4 (4) Декабрь 2019

Аспекты взаимодействия слова и молчания в романе Ф. Гельдерлина «Гиперион»

Прихожая Лилия Ивановна
канд. филол. наук, доцент Института гуманитарных наук, Балтийский федеральный университет имени Иммануила Канта, РФ, г. Калининград, lilia.uni@mail.ru

Аннотация: В статье рассматривается взаимодействие слова и молчания в романе Ф. Гельдерлина «Гиперион». Роман написан в письмах, и автором статьи эпистолы признаются как «молчаливые тексты», так как их никто не произносит. В рамках письма называются и другие средства, используемые поэтом с целью раскрыть мир мечты и мысли главного героя: это диалог, внутри диалога внутренняя речь, которая является также особым авторским молчанием. В статье упоминается, что создатель романа был большим почитателем тишины, и неудивительно, что в конечном итоге молчание у Гельдерлина – это и средство выражения душевного состояния персонажей, это и литературный прием, это и отдельная составляющая текста, которой писатель отводит огромную роль в своем произведении.
Ключевые слова: молчание, слово, письмо, диалог, внешняя речь, внутренняя речь

Prikhozhaia Liliia Ivanovna
PhD in Philology, Associate professor of Institute of Human Sciences, Immanuel Kant Baltic Federal University, Russia, Kaliningrad

Abstract: The article considers the interaction of word and silence in the novel by F. Gelderlin "Hyperion". The novel is written in letters and the author of the article defines the epistles as “silent texts,” since no one pronounces them. Other means used by the poet to reveal the world of dreams and thoughts of the protagonist are mentioned in the framework of the letter: this is a dialogue, internal speech inside the dialogue, which is also a special author’s silence. The article mentions that the author of the novel was a great admirer of silence and it is not surprising that as a result Gelderlin’s silence is also an expression of the character´s mental state. It is a literary device, and also a separate component of the text, which the author assigns a huge role to in his work.
Keywords: silence, word, letter, dialogue, external speech, internal speech

Гельдерлин создает роман, в котором слово переплетено с молчанием в каждой фразе, в каждом звуке. Тема молчания близка поэту, уже в предисловии к роману он размышляет о том, стоит ли говорить, будет ли он понят современниками. А на страницах самого романа часто призывает к молчанию: «Верь мне и помни, я говорю это от всей души: дар речи – великое излишество. Лучшее всегда живет в самом себе и покоится в душевной глубине, как жемчуг на дне моря» [1, с. 390].

Сомнения поэта говорить или молчать понятны, ведь он создает роман, где изображает внутренний мир Гипериона – мир чувств, мечты и мысли. «Гельдерлин отмечает в предисловии, что в его романе „мало внешнего действия“ (37). Это принципиальный момент, свидетельствующий о том, что Гельдерлин вполне осознанно выдвигает на передний план субъективное начало. Его интересует прежде всего „сосредоточенность, глубина сердца и души“ (36). В романе с самого начала нет ничего такого, что существовало бы само по себе, не входя в сферу духовного созерцания героя» [2, с. 97]. Так как Гельдерлина интересовала только жизнь «внутреннего» человека, перед нами разворачивается история Гипериона, где счастье и страдание, надежда и разочарование сменяют друг друга.

Какие же приемы использует автор для выражения духовного напряжения главного героя? Одним из них является письмо. Роман Ф. Гельдерлина «Гиперион» эпистолярный. А что такое эпистолы? Это же молчаливые тексты, их никто не произносит, их пишут и читают герои произведения. В этой связи в романе, конечно же, преобладает молчание. Но что это за молчание? Это целая жизнь «внутреннего» человека: его самые сокровенные мысли, облеченные в слово. «Шум войны ты здесь услышишь едва ли. Зато они расскажут о жизни моей души…. Ах, должен же ты узнать, как я был любим» [1, с. 375].  Письма Гипериона мало похожи на обычные: в них почти нет ни слов приветствия, ни слов прощания. Редки обращения по имени к адресату писем. В них не обозначены даты. Письма – это размышления «о горестях и радостях души». И молчание здесь лучшая форма для слова.

Какими изобразительными и выразительными средствами оперировал автор в рамках письма, чтобы приоткрыть читателю смысл своего творения? Диалог – средство выражения характера героя романа, его внутренних мотивов, ситуации данного момента. Это малая жанровая форма, которую использовал Гельдерлин внутри письма.

Роман «Гиперион» не богат диалогами. Анализируя первый из них, можно дать характеристику всей диалогической речи Гельдерлина. Его диалоги – это, прежде всего, речи, произнесенные давным-давно. Свойства человеческой памяти таковы, что мы зачастую, уже через некоторое время, не можем дословно повторить сказанное или услышанное. Мы помним почти всегда только чувства, которые вызвало слово. Эти чувства помогают вспомнить и воспроизвести диалог. Сложные свойства памяти отражены в диалогах Гельдерлина. Так можно объяснить тот факт, что реплики диалога перемежаются авторским пересказом речи персонажей. В первом диалоге романа, в сцене знакомства Гипериона с Алабандой, после реплик приветствия автор коротко пересказывает, о чем еще говорили герои: «Алабанда – так звали моего нового знакомца – рассказал мне, что на него и слугу напали разбойники; он прогнал тех двоих, на которых я наткнулся...» [1, с. 303].

Среди средств анализа диалогов романа особое место принадлежит внешней и внутренней речи персонажей. В рамках письма мы встречаем диалоги (звучащую речь), в которых в свою очередь есть внутренняя речь (не произносимая героями произведения), то есть текст построен как: молчание – звук – молчание. Вот пример диалога, где внешняя речь перетекает во внутреннюю речь: « – Они обманщики! – вопияли стены этого дома, и это слышал мой чуткий внутренний слух» [1, с. 312]. Внешняя речь незаметно переходит во внутреннюю, в молчание плюс мысль, которая даже оформлена в диалоге как прямая речь. И только из контекста читатель узнает, что эта фраза не была произнесена вслух. Такой плавный переход внешней речи во внутреннюю объясняется тем, что диалоги почти всегда затрагивают те темы, которыми живет душа. Внутреннюю речь Гельдерлин превратил в особое, невиданно сильное средство анализа и оценки. Перед читателем вскрывается та информация, которая обычно недоступна, так как она не произносится. Молчание у Гельдерлина – это особый вид мышления, думания через внутреннюю речь.

Следует обратить внимание и на другую реплику, которую Гиперион не произносит вслух. Она оформлена так же, как внешняя речь и содержит в себе оценку: «– Он плохой человек, – восклицал я, – да, плохой; втерся ко мне в доверие, а за моей спиной связывается с такими людьми, да еще скрывает» [1, с. 312].

Л. С. Выготский отметил, что внутренняя речь «“не есть речь минус звук“, но особая структура (ей присущи предикативность, сокращенность, „слипание“ слов), которая при записи оказалась бы „неузнаваемой и непонятной“» [3, с. 122]. У Гельдерлина же внутренняя речь образована по образцу внешней речи. И только при анализе мы различаем, что диалог закончен и звучит уже внутренняя речь. Читатель же, не преследующий цель анализировать, и не почувствует этой границы перехода речи внешней во внутреннюю. Этот факт можно объяснить только тем, что все, что представлено в этом романе, есть воспоминания автора писем. Когда человек записывает свои воспоминания, он вынужден облекать прошлое в более или менее четкие, внятные слова.

Внутренняя речь в романе не только продолжает внешнюю, но возникают обратные ситуации, когда внешняя речь рождается из внутренней: сначала мы читаем мысли персонажа, а потом наблюдаем, как они трансформируются в речь героев. Диалогическая речь возникает не только из потребности отзываться репликой на реплику, но продолжает безостановочно работающую внутреннюю речь.

Диалогическая речь в романе отражает психологию ситуации. Диалоги возникают зачастую потому, что человек боится вакуума. Молчать друг с другом тягостно, неловко. Молчать не принято: «– Так о чем же нам сейчас поговорить? – только и мог я сказать. – Право, иной раз хочешь, да не можешь найти, на чем бы сосредоточить мысль» [1, с. 341]. Что же у Гельдерлина? Эта реплика звучит, чтобы заполнить пустоту? Конечно, нет! У Гельдерлина речь не предназначена для заполнения пустоты. Пред нами влюбленный человек, испытывающий разносторонние чувства. В этой фразе выражена и радость от встречи с любимой, и отражено его смятение перед своим чувством. Разговор невозможно начать, сначала нужно унять сильно бьющееся сердце. Этим словам в романе предшествует описание чувств, которые превозмогает герой, делая усилия над собой, чтобы «не захлебнуться в беспредельной любви» [1, с. 341]. Речь персонажей является прямым отражением характера, чувств героев и ситуации, в которую они помещены. « … человеческое молчание иногда говорит весомее слова. Оно может оказаться более удобным для истины, чем слово. Оно лучше отвечает неопределимости мира. …. Если бы не было умолкания человека перед тем, что его как раз всего больше захватывает, если бы он всегда разглашал себя или считал своим долгом себя разглашать, о его отличии от живой природы было бы трудно говорить» [4, с. 32].

Молчание – главная краска, нет, правильнее сказать, нота при создании характера главной героини. Образ Диотимы соткан из тишины, из молчания: «Так и душу моей любящей молчальницы, столь неохотно прибегавшей к словам, узнавал я только, когда она пела» [1, с. 331]. «Казалось, она всегда говорит так мало, однако ж так много умеет сказать» [1, с. 333]. Смотря на Диотиму, Гиперион видит небесную тишину. Он признается, что она научила его быть немногословным и не распространяться о том, что затрагивало сердце. Проанализировав эти примеры, мы отмечаем, что молчание в романе имеет особую связь со словом. Для его описания Гельдерлин использует такие слова, как: молчальница, немногословный, небесная тишина.

Молчание использует Гельдерлин осознанно и намеренно, ведь это помогает автору перевести общение героев на интуитивный, интимный, чувственный уровень. Рассмотрим примеры молчания в различных контекстах. Молчание как усиление эмоций данного момента: «Некоторое время Алабанда молчал, рассматривая меня с изумлением. Я был окрылен нескончаемыми надеждами; божественные силы, точно облако, уносили меня ввысь… » [1, с. 310].

Молчание, чтобы передать всю силу любви между героями: «Мы очень мало говорили. В такие минуты стыдишься обыденных слов. Вот если бы стать музыкой и слиться в едином небесном гимне!» [1, с. 329].

Молчание как предвестник беды: «Пойдем, погуляем у акрополя! Я пошел. Мы долго не говорили ни слова» [1, с. 313]. Дальше в романе описывается ссора Гипериона и Аллабанды, разрыв и разлука.

И Диотима становилась все молчаливей, перед тем, как признаться в любви Гипериону, любви, которая приведет ее к гибели, потому что любовь такой силы, которой любила она, испепелила ее существо. Молчание звучит здесь весомее, чем слова. Оно является способом ухода от действительности.

Молчание, чтобы передать весь драматизм момента: «Часто мы останавливались, наступало молчание; нам так хотелось броситься друг другу на шею, но проклятая гордыня подавляла малейшее слово любви …» [1, с. 314].

Молчание у Гельдерлина и божественное, и мудрое, и гнетущее, и убивающее, разное, только бы передать эмоции и силу чувств.

Стремясь приоткрыть нам тайны души главного героя, Гельдерлин использует противоположности: слово и молчание. Молчание в романе обретает форму матрешки: письмо, а в нем диалог, в диалоге же паузы, заполненные внутренней речью, где нет звука, но по-прежнему есть мысль.

Молчание в романе многозначно – это и средство выражения душевного состояния персонажей, это и литературный прием, это и отдельная составляющая текста, которой автор отводит огромную роль в своем произведении.

Опираясь на цитату В. В. Бибихина: «Союз мысли и слова достоин того чтобы о нем думать» [4, с. 44], хотим согласиться, конечно достоин, особенно если речь идет о таком произведении, как роман Ф. Гельдерлина «Гиперион», где и слово и молчание исцеляют своей красотой.

1. Гельдерлин Ф. Сочинения. / Пер.с нем. М.: Худ. лит., 1969.
2. Ханмурзаев К.Г. Немецкий романтический роман. Генезис. Поэтика. Эволюция жанра. Махачкала, 1998.
3. Выготский Л.С. Мышление и речь. В кн.: Избранные психологические исследования. М., 1956.
4. Бибихин В.В. Язык философии. М.: Языки славянской культуры, 2002. – 416 с.
5. Коньков В.И., Неупокоева О. В. Функциональные типы речи. М.: Издательский центр «Академия», 2011. – 224 с.