Социальная психология | Мир педагогики и психологии №11 (40) Ноябрь 2019

Особенности эмоционального отношения к вандализму в молодежной среде: социологическая диагностика

Руденкин Дмитрий Васильевич
Кандидат социологических наук, Доцент кафедры интегрированных маркетинговых коммуникаций и брендинга, Уральский федеральный университет им. первого Президента России Б.Н. Ельцина, РФ, г. Екатеринбург, d.v.rudenkin@urfu.ru
Порозов Роман Юрьевич
кандидат культурологии, доцент, доцент кафедры акмеологии и психологии среды, Уральский государственный педагогический университет, r.porozov@yandex.ru

Аннотация: В статье рассматривается тема социальной детерминации эмоционального отношения к вандализму у представителей молодежи. Исходным импульсом работы авторов становится стремление разобраться в том, какие эмоции и оценки по отношению к вандализму получили у молодежи более или менее массовое распространение, и выявить те факторы, от которых такие эмоции и оценки могут зависеть. Опираясь на данные собственного социологического исследования (N = 1503), авторы анализируют, какое эмоциональное отношение к вандализму устоялось в молодежной среде и как оно зависит от социально-демографических параметров и социальных настроений молодежи. В результате работы авторы делают вывод о зависимости такого эмоционального отношения от социальных настроений и протестных установок молодежи. Работа подготовлена при поддержке гранта Российского научного фонда (проект №17-18-01278).
Ключевые слова: молодежь, вандализм, социальная детерминация вандализма, социальные настроения молодежи

Rudenkin Dmitry Vasilevich
PhD in Sociology Associate professor at the Department of Integrated Marketing Communications and Branding, Ural Federal University, Russia, Ekaterinburg
Porozov Roman Yurevich
PhD in Culture Studies, Associate professor at the Department of Acmeology and environmental psychology, Ural State Pedagogical University, Ekaterinburg, Russian Federation

Abstract: The article deals with question of social determination of emotional attitude to vandalism among young people. The preparation of this article was inspired by the authors' desire to understand what emotions and opinion about vandalism have become more or less widespread among young people, and to identify those factors on which such emotions and opinion may depend. Using the data of their own sociological research (N = 1503), the authors analyze what kind of emotions about vandalism are typical for young people and how they depend on socio-demographic parameters and social moods of young people. As a result of the analysis, the authors conclude that such an emotional attitude depends on the social moods and protest attitudes of young people. This work was supported by a grant from the Russian Science Foundation (project No. 17-18-01278).
Keywords: youth, vandalism, social determination of vandalism, social mood of youth

Работа подготовлена при поддержке гранта Российского научного фонда (проект №17-18-01278)

Введение

Анализ актуальной научной литературы показывает, что в отечественных молодежных исследованиях становится все более популярной тема вандализма и возможных механизмов его профилактики. Многочисленные и тематически разнообразные теоретические работы демонстрируют, что российская наука не только показывает номинальный интерес к этой предметной области, но и имеет опыт разработки собственных аналитических подходов к ее изучению (что видно по работам таких авторов, как О.В. Гурова и О.В. Кружкова [1], В.Г. Каримова [2], И.А. Симонова [3] и др.). В свою очередь, многогранные эмпирические исследования в этой сфере говорят о том, что интерес к теме вандализма и его профилактики у отечественных авторов выходит за рамки чисто умозрительных спекуляций и помогает выработке конкретных управленческих рекомендаций на основе анализа обширного фактологического материала (примеры исследований в этой области представлены в работах таких авторов, как М.А. Мирзаханов и Р.З. Абдулгазиев [4], И.М. Суворова [5],  А.Э. Сулайманова, Т.М. Джоробеков и К.Г. Абдикерим [6] и др.). Иначе говоря, тема молодежного вандализма и его профилактики в данный момент становится одним из наиболее популярных и востребованных векторов российских ювенологических исследований.

Вместе с тем, несмотря на очевидную многочисленность и разнообразие актуальных исследований в области молодежного вандализма и механизмов его профилактики, определенный пласт важных релевантных вопросов, судя по нашему наблюдениям, пока остается обделен вниманием исследователей. Так, в данный момент остается не до конца изученным вопрос о том, какие эмоции и оценки вандализма получили более или менее массовое распространение среди молодежи и от чего они могут зависеть. Насколько в принципе молодые россияне склонны замечать вокруг себя объекты, пострадавшие от вандализма? Каковы их эмоции по отношению к подобным объектам? От влияния каких факторов могут зависеть такие эмоции? К сожалению, при всей важности подобных вопросов, пока они скорее остаются без ответа. В данной статье мы намерены сделать шаг в прояснении тех неясностей, которые сложились вокруг данных вопросов. Для этого мы обратимся к данным собственного социологического исследования и проанализирует, какое эмоциональное отношение к вандализму получило у российской молодежи более или менее массовое распространение и от каких факторов оно может зависеть.

Концептуальная основа исследования

Под эмоциональным отношением в научной литературе обычно понимают некий перечень эмоций, переживаний, которые возникают у человека в той или иной ситуации и влияют на его оценку этой ситуации [7]. Мы разделяем данную логику и в дальнейшем тексте работы будем опираться именно на такой подход. Однако будет правильно пояснить саму причину, из-за которой вопросы о специфике эмоционального отношения молодых людей к вандализму приобрели повышенную актуальность. Дело в том, что практика исследований, которая на данный момент устоялась в отечественной социально-гуманитарной науке, по нашим наблюдениям, в основном остается несколько односторонней. Чаще всего в исследованиях ставится вопрос об отличительных особенностях сознания и поведения молодых людей, склонных к совершению вандализма [8], интерпретации смыслов, закладываемых в конкретный акт вандализма [9] или же о принципах его юридической интерпретации [10]. Несмотря на очевидную важность всех подобных проблематик, фокусировка исследовательской оптики только на них ведет к неоправданному сужению аналитического поиска. Такая практика анализа приводит к тому, что в фокусе внимания исследователей чаще всего оказываются именно объекты вандализма и поведение тех людей, которые склонны к совершению соответствующих деструктивных действий. И в то же время, отсутствует понимание того, какое именно отношение к вандализму есть на уровне молодежи как социальной группы. Иначе говоря, в фокусе внимания исследователей оказывается скорее следствие проблемы, чем ее причины.

Нам в данном случае близка позиция, которую мы обнаруживаем в работах О.В. Кружковой, И.В. Воробьевой и Н.Е. Ждановой: склонность молодых людей к совершению вандальных действий возникает не спонтанно и во многом имеет социальную подоплеку [11]. Собственно, такая точка зрения отражает позицию, которая уже не раз высказывалась в научной литературе: любые (в том числе и девиантные) поступки молодых людей в значительной мере отражают типичные настроения и установки, которые распространились среди представителей молодежи в целом [12; 13]. Экстраполяция данной точки зрения на исследования молодежного вандализма, позволяет предположить, что конкретные молодые люди оказываются склонными к совершению вандальных действий во многом из-за специфики отношения к таким действиям и их последствиям, характерного для молодежи в целом. Иначе говоря, несмотря на то, что каждый акт вандализма совершает вполне конкретный представитель молодежи, исходную почву для его совершения создает именно то отношение к вандализму, которое устоялось на уровне молодежи как социальной группы. И этот факт, как мы полагаем, должен учитываться как при исследовании подоплеки молодежного вандализма, так и при разработке предложений по его профилактике.

Собственно, то отношение к вандализму, которое к настоящему моменту распространилось среди представителей российской молодежи, может являться довольно специфическим и благоприятствовать формированию у конкретных молодых людей склонности к совершению вандальных действий. Наши прежние научные проекты позволили обратить внимание на два принципиальных факта, имеющих в данном случае серьезное значение. Во-первых, само представление о вандализме как о явлении у российской молодежи очень шаблонное и простое: молодые люди осуждают вандализм на уровне общих суждений, но многие из них при этом не относят к его проявлениям целый ряд характерных действий – например, создание граффити, вытаптывание тропинок на газонах или расклейку объявлений на стенах. Во-вторых, часто молодые люди оказываются попросту равнодушными к существованию вокруг себя объектов, тем или иным образом пострадавших от вандализма. О методологии и результатах тех исследований мы уже рассказывали в предшествующих публикациях [14], поэтому воздержимся в данном случае от излишне подробного экскурса в их материалы. Отметим лишь, что в совокупности выявленные факты говорят об относительной детабуизации вандализма в восприятии российской молодежи. Расплывчатые представления молодых людей о вандализме приводят к тому, что у многих из них возникает равнодушное или даже умеренно толерантное отношение к вандализму и его результатам. И очевидно, что столь своеобразное отношение молодых людей к вандализму может повышать его распространенность.

Методология исследования

Для того, чтобы углубить понимание подоплеки этого отношения молодых людей к вандализму, в 2018-м г. мы реализовали собственное социологическое исследование, одними из принципиальных задач которого являлись диагностика эмоционального отношения молодежи к вандализму и выявление тех факторов, от которых оно может зависеть. Исследование было выполнено нами в рамках реализации гранта Российского Научного Фонда (проект № 17-18-01278) и было проведено на базе Уральского государственного педагогического университета в г. Екатеринбурге. Непосредственной формой проведения исследования стало социологическое анкетирование молодежи г. Екатеринбурга, опирающееся на репрезентативную выборку. Всего в ходе анкетирования были опрошены 1503 человека в возрасте от 14 до 29 лет. В основе их рекрутирования лежала квотная выборка, опиравшаяся на три критерия: район проживания, пол и возрастную подгруппу (14-17, 18-19, 20-24 и 25-29 лет). Размеры квот для подготовки модели выборки были определены с учетом официальной статистической информации о половозрастной структуре населения города на 1 января 2018 г. Данные, которые были собраны в ходе этого анкетирования, помогли выявить основные эмоции и оценки по отношению к вандализму, которые получили распространение среди представителей молодежи города.

Непосредственной базой для выводов в ходе исследования для нас стали те ответы, которые молодые люди дали на два конкретных вопроса анкеты. Во-первых, на вопрос "Видели ли Вы в своем районе объекты, пострадавшие от вандализма?". Во-вторых, вопрос "Какие эмоции Вы испытываете при виде объектов, пострадавших от вандализма?". Ответы на эти вопросы позволяли составить базовое представление о эмоциях, возникающих у молодых людей при виде объектов, пострадавших от вандализма. В анкету также были включены традиционные вопросы социально-демографического блока (в том числе пол, возраст, уровень жизни), и вопросы, нацеленные на диагностику протестного потенциала молодых людей и специфики их отношения к своей жизни. Анализ протестного потенциала проводился с помощью классических вопросов: "На Ваш взгляд, в Вашем городе могут в ближайшее время состояться митинги, пикеты или иные протестные акции?" и "Если такие акции состоятся, готовы ли Вы лично принять в них участие?", а также более специфический вопрос, целью которого являлась оценка ощущаемой опрошенными степени справедливости общество: "Можете ли Вы сказать, что сейчас российское общество устроено скорее справедливо?". Для анализа отношения молодых людей к своей жизни была использована традиционная для таких исследований шкала, построенная по шкале Динера и включающая серию вопросов о степени удовлетворения по поводу того, как складываются различные стороны жизни [15].  

Перечень вариантов ответа был определен на основе предшествующих исследований авторов, в рамках которых вопрос о таких эмоциях задавался респондентам в открытой форме. Упорядочив полученные в тех исследованиях ответы по популярности и содержанию, мы выделили три равные по численности группы эмоций, которые могут возникать у молодых людей при виде объектов, пострадавших от вандального воздействия: однозначно негативные эмоции (раздражение, стыд, сожаление, гнев и страх); однозначно позитивные эмоции (восхищение, радость, гордость, вдохновение и ностальгия) и эмоции, которые не имеют явной позитивной или негативной коннотации (безразличие, любопытство, удивление, смущение и волнение). Этот перечень эмоций и был предложен респондентам в качестве списка вариантов ответа. При всей условности выделенной классификации эмоций, она позволила предложить респондентам уравновешенный перечень вариантов ответа и задать равные пропорции условно негативных, позитивных и нейтральных вариантов. Тем более, что классификация эмоций на негативные, позитивные и нейтральные в анкете, выданной респондентам, не упоминалась – сегментация на эти группы проводилась лишь при анализе.

Вопросы в обоих случаях намеренно задавались в довольно широкой форме, без конкретизации того, о каких именно объектах идет речь. Нам было важно оценить отношение молодых людей именно к тем объектам, которые они сами считали результатом вандализма. Поэтому мы решили воздержаться от уточнения и пояснений того, что следует понимать под объектами, пострадавшими от вандализма, чтобы избежать искажений в ответах. В ходе анализа мы соотносили полученные ответы на эти вопросы с социально-демографическими параметрами респондентов, а также с теми настроениями и убеждениями, которые отражали их ответы на другие вопросы анкеты.

Результаты и обсуждение

Данные, полученные в ходе анализа, позволили сделать ряд выводов.

Первый вывод. Молодежь считает себя внимательной к объектам, которые пострадали от вандализма. Вероятно, склонность замечать вокруг себя объекты, пострадавшие от вандализма, у молодежи было бы неверно считать массовой, но все же такие объекты замечают многие молодые люди. Доли тех, кто замечает вокруг себя такие объекты, и тех, кто их не замечает, оказываются практически равными: в общем массиве они составляют соответственно 47,2% и 47,6%. Но в данном случае примечателен еще один факт – оказалось, что среди опрошенных практически отсутствуют такие молодые люди, которые "не обращают внимание на такие объекты" – их доля в общем массиве опрошенных достигает лишь 5,3%. Иначе говоря, большинство опрошенных убеждены или в том, что они встречают объекты, пострадавшие от вандализма, или в том, что таких объектов вокруг них нет. Поэтому, на наш взгляд, серьезных оснований для того, чтобы считать, что объекты, пострадавшие от вандализма, находятся в "слепой зоне" молодежи, не следует. По крайней мере, сами молодые люди крайне редко характеризуют себя как "не замечающих" такие объекты.

Второй вывод. Эмоциональная доминанта отношения молодых людей к объектам, пострадавшим от вандализма, тяготеет к негативу. Вопрос о таких эмоциях был задан только тем молодым людям, которые отметили, что видят вокруг себя подобные объекты. В перечне вариантов ответа, которые можно было дать на этот вопрос, присутствовали не только негативные варианты, но и нейтральные и даже позитивные. Однако, несмотря на это, на первые места по популярности вышли именно негативные по смыслу варианты ответа (рис. 1).

Рисунок 1. Какие эмоции Вы испытываете при виде объектов, пострадавших от вандализма? (% от числа тех, кто замечает подобные объекты)

Видно, что у большинства опрошенных молодых людей наблюдение чего-то, что пострадало от вандализма, ассоциируется с раздражением, стыдом, гневом или сожалением. Конечно, видно, что у определенного процента молодых людей наблюдение подобных объектов вызывает и позитивные эмоции: вдохновение, волнение или даже восхищение. Но популярность таких ответов на фоне прочих вариантов крайне мала и колеблется на уровне 3-6%. Более того, анализ показал, что даже те опрошенные, которые называли в числе вариантов ответа какие-то позитивные эмоции, чаще всего наряду с ними озвучивали и негативные. Тех, кто при ответе на вопрос о таких эмоциях, упомянул только что-то позитивное, в общем массиве опрошенных оказалось менее 1%. Поэтому можно уверенно сказать, что общий вектор эмоционального отношения молодежи к вандальным повреждениям все же тяготеет именно к негативу.  

Третий вывод. Эмоции по отношению к объектам, пострадавшим от вандализма, у молодежи неоднородны. Хотя общий вектор отношения молодых людей к объектам, пострадавшим от вандального воздействия, в любом случае тяготеет к негативу, конкретные проявления этого негатива различны. Отчасти об этом говорит само распределение ответов на вопрос об эмоциях. Видно, что кто-то из молодых людей испытывает при наблюдении вандальных повреждений стыд, а кто-то – раздражение. Несмотря на то, что в любом случае речь идет о негативных эмоциях, очевидно, что их коннотация у разных молодых людей не одинакова. Более глубокий анализ показывает, что вариации в ответах на этот вопрос, похоже, возникают не случайно и зависят от социальных факторов. Так, значимым оказывается фактор пола опрошенных: девушки чаще ассоциируют наблюдение вандальных повреждений со стыдом и сожалением, в то время как юноши – с раздражением и гневом (табл. 1). Аналогичное влияние оказывает и возраст опрошенных: среди респондентов самой младшей группы (14-17 лет) отношение к объектам, пострадавшим от вандализма, более лояльно, чем среди остальных – все негативные эмоции респонденты этого возраста упоминают в среднем  на 6% реже, чем в целом по массиву. И в целом можно сказать, что социально-демографические параметры сегментируют эмоциональное отношение опрошенных к вандализму довольно существенно.

Таблица 1. Эмоции, испытываемые при виде поврежденных объектов: фактор пола

1. Гурова О.В., Кружкова О.В. Вандализм как деструктивная стратегия реализации субъектности подростка // Педагогическое образование в России. – 2017. – № 3. – С. 115-121.
2. Каримова В.Г. Полиэтничная среда мегаполиса как предиктор вандального поведения молодежи // Эпоха науки. – 2018. – № 16. – С. 266-270.
3. Симонова И.А. Аффективная сила вандализма: молодежные вандальные практики в контексте концепции аффективного труда // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. – 2019. – № 1 (149). – С. 273-291.
4. Мирзаханов М.А., Абдулгазиев Р.З. О некоторых аспектах мотивов вандализма // Интернаука. – 2017. – № 1-2 (5). – С. 35-37.
5. Суворова И.М. Феномен "борьбы" с памятниками культуры: аксиологический аспект // Человек. Культура. Образование. – 2017. – № 4(26). – С. 126-134.
6. Сулайманова А.Э., Джоробеков Т.М., Абдикерим К.Г. К вопросу о профилактике вандализма // Тенденции развития науки и образования. – 2018. – № 43-1. – С. 60-63
7. Пырьев Е.А. Эмоциональное отношение в структуре мотивации человека // Известия РГПУ им. А.И. Герцена. – 2013. – №155. – С. 53-60
8. Кияткина И.А. Вандализм, мотивированный религиозной ненавистью или враждой // Вестник Московского университета. Серия 11: Право. – 2018. – № 1. – С. 143-148.
9. Кондакова М.Ю. Статус граффити в урбанистическом искусстве // Вестник молодых ученых Санкт-Петербургского государственного университета технологии и дизайна. – 2017. – № 4. – С. 391-394.
10. Батюкова В.Е. Некоторые вопросы разграничения хулиганства и вандализма // Государственная служба и кадры. – 2018. – № 1. – С. 135-136.
11. Кружкова О.В., Воробьева И.В., Жданова Н.Е. Городской стресс: субъективно-средовые факторы вандализма молодежи как стратегии совладания // Психология стресса и совладающего поведения: вызовы, ресурсы, благополучие материалы V Международной научной конференции. Кострома: Костромской государственный университет, 2019. – С. 86-90.
12. Зарубина Н.Н. Молодежь в условиях аномии: кто примет ответственность за будущее России? // Общественные науки и современность. – 2016. – № 2. – С. 52-63.
13. Авраамова Е.М. Молодежь в социально-экономической и этической системе координат // Общественные науки и современность. – 2017. – № 1. – С. 86-98.
14. Руденкин Д.В., Зотова А.С. Вандальное поражение района проживания как детерминанта социальных настроений молодежи: кейс Екатеринбурга // Мир науки. Социология, филология, культурология. – 2018. – Т. 9. № 3. – С. 10.
15. Зеликсон Д.И. Взаимосвязь осознанного присутствия и субъективного благополучия // Современная зарубежная психология. – 2016. – Т. 5. № 3. – С. 92-99.