Педагогическая психология | Мир педагогики и психологии №01 (42) Январь 2020

Кризис идентичности у беженцев и вынужденных переселенцев в современных условиях

Красовская Наталия Рудольфовна
Кандидат психологических наук, Докторант Бакинского государственного университета, Россия, г. Москва, krasovskaya.mcm@gmail.com

Аннотация: В статье рассматривается такой психологический феномен как кризис идентичности у беженцев и вынужденных переселенцев, выявляется различие между двумя категориями этих людей. Анализ психических процессов у представителей данных категорий позволяет вскрыть сущностные мотивы процесса современного «переселения народов», являющегося основой возникновения кризиса идентичности современных вынужденных переселенцев и беженцев как массового явления.
Ключевые слова: идентичность, кризис идентичности беженцев и переселенцев, самоидентификация, мультикультурализм

Krasovskaja Natalija Rudolfovna
Candidate of psychological Sciences, doctoral Candidate of Baku state University, Moscow, Russia

Abstract: The article considers such a psychological phenomenon as the identity crisis in refugees and internally displaced persons, and reveals the difference between the two categories of these people. The analysis of mental processes in representatives of these categories allows us to reveal the essential motives of the process of modern "resettlement of peoples", which is the basis for the emergence of the identity crisis of modern internally displaced persons and refugees as a mass phenomenon.
Keywords: identity, identity crisis of refugees and displaced persons, self-identification, multiculturalism

Психологический феномен идентичности следует рассматривать как внутреннюю структуру, возникшую в результате личностного развития, трансформирующуюся в течение жизни человека и имеющую связь с ее социальной адаптацией.  «В самом общем понимании оно означает осознание принадлежности объекта (субъекта) другому объекту (субъекту) как части и целого, особенного и всеобщего» [6]. Главными характерными признаками и основаниями понятия «идентичность» являются тождественность, одинаковость, совпадение, при этом важное значение для становления идентичности имеет процесс идентификации. Идентификация – отождествление, уподобление, приравнивание. В психологии и социологии – это «…категория, отражающая процесс и результат эмоционального и иного совпадения индивида с другим человеком, группой, образцом или идеалом» [3]. В рамках психологических теорий идентичность связывается со способностью индивида оставаться самим собой в изменяющихся социальных ситуациях и с осознанием индивида самого себя в качестве человеческой личности, отличающейся от других [7]. В социальной психологии идентификация – это отождествление индивидом себя с другим человеком, непосредственное переживание субъектом той или иной степени своей тождественности с объектом.

В современных геополитических условиях набирает силу такое явление как массовая миграция, порождая такую категорию лиц как беженцы и вынужденные переселенцы. Беженцы и вынужденные переселенцы – это люди, покинувшие родину в силу различных обстоятельств.

Беженцы - люди, покинувшие свою страну в силу чрезвычайных обстоятельств. Беженцами называют часть жителей одной страны, бежавших в другую страну вследствие войны или стихийных бедствий, ставших жертвами преследований по признаку расы, вероисповедания, гражданства.

Вынужденные переселенцы отличаются от беженцев тем, что являются гражданами той страны, в пределах которой переселяются в силу чрезвычайных обстоятельств. Вынужденные переселенцы решают в первую очередь жилищную и материальную проблемы. 

Как правило, такие жизненные ситуации сопровождаются сильным психоэмоциональным стрессом у беженцев и вынужденных переселенцев. На новом месте жительства у них зачастую развивается новый стресс, связанный с необходимостью адаптироваться к новой культуре и другой ментальности. У беженцев и вынужденных переселенцев такие обстоятельства их жизни могут детерминировать такое явление как трансформация или даже разрушение своей прежней идентичности. Кризис идентичности у беженцев и вынужденных переселенцев имеет прямую связь с постстрессовым синдромом, который испытывают многие беженцы, столкнувшиеся с огромными экономическими, финансовыми, жилищными, бытовыми и иными трудностями при пересечении границ государств и смене среды обитания. Кризис идентичности преодолим в том случае, если формируется новая идентичность, имеющая тесную связь как со старой идентичностью (религиозная вера, определенные национальные блюда и др.), так и с новой (изменение гендерного поведения, освоение нового языка, толерантное отношение к новой ментальности и психологии и др.) [9].

Потребность в устойчивости является одной из самых значимых для индивида и общества в целом, поэтому, когда разрушается социальная система, идеология, служившая основой для консолидации общества, то индивиды обращаются к наиболее древней и устойчивой форме структурирования мира - этнокультурной идентичности. Изменение социального и политического контекста вызывает поиск духовно-смыслового самоопределения. Возрастание роли этнокультурной идентичности связано с тем, что в условиях неопределенности обращение к этнической принадлежности помогает человеку выстроить систему личностной идентичности. Индивид, выбирая себе то или иное место в социальном пространстве, тем самым выбирает для себя вполне определенную идентичность. Однако в мире, где постоянно меняются ценности в социуме, где сегодня наиболее «популярным, престижным, актуальным» является определенное положение на социальной лестнице, а завтра совсем другое, индивид не может быть уверенным в том, что положение, которое он занимает сегодня, завтра будет таким же по уровню престижности и материальной обеспеченности. В подобных условиях существования индивид зачастую выбирает для себя наиболее устойчивую принадлежность, а именно — этнокультурную. 

Обретая новую родину, вынужденные переселенцы и беженцы часто ищут своих земляков. Страх утраты этнокультурной идентичности у таких людей может выражаться в различных способах поведения, в том числе и в социально неприемлемых, что порождает напряжение в социуме, который является принимающим для беженцев и вынужденных переселенцев. Это явление затрагивает многих людей и носит распространенный характер в современном мире.

В связи с вышеизложенным кризис идентичности имеет широкое распространение не только среди беженцев и вынужденных переселенцев, но и среди жителей тех стран, в которых стали оседать беженцы – Германия и другие европейские страны, США и др. Этот кризис актуализировался и обрел особую остроту в этих странах в последние годы. Это сказалось на электоральных предпочтениях местного населения, которое более активно голосовало за консервативные партии, которые выступают за ограничение миграции. Многие западные страны заинтересованы в преодолении миграционного кризиса. Как считал Э. Фромм, кризис идентичности преодолим только в том случае, если человек проявляет жизнелюбие и активность [8]. Надо признать, что немалая часть вынужденных переселенцев и беженцев оставляют свою страну из-за утраты безопасности и способа заработать на жизнь. Покидают свою страну не все жители, а только ее часть. Многие из них отличаются активностью и жизнелюбием, что дает основания испытывать оптимизм в отношении прохождения через кризис и обретения ими новой идентичности.

Количество беженцев и вынужденных переселенцев в те же страны Европы существенно увеличилось в последнее десятилетие. Так, например, в 2015 году в 28 странах Европы было подано 1.255.600 заявлений и прошений от беженцев и переселенцев о предоставлении защиты и международной безопасности (в основном из стран Ближнего Востока и Африки). В 2014 году таких заявлений и прошений было подано в два раза меньше, а в 2010 году – в пять раз меньше [4]. То есть процесс имеет тенденцию к нарастанию.

В 2014 году разразился украинский кризис – свержение президента Украины, приход к власти националистов, вспышка русофобии и решение языкового вопроса в одностороннем порядке [4]. В течение года с начала агрессии добровольческих батальонов и ВСУ на Донбассе – со второй половины 2014 года до второй половины 2015 года – количество беженцев из Украины в Россию через Ростовскую область достигло 1 миллиона человек [4]. Для этого типа переселенцев кризис идентичности не является характерным, поскольку у них не было проблем с языком и необходимостью адаптироваться к иной ментальности. Их проблемы касались преимущественно жилищных и материальных проблем.

Однако, такая позиция большого количества специалистов по вопросам беженцев не позволила в первые месяцы украинского кризиса внедрить реабилитационные программы для беженцев из Украины. Для многих жителей Донбасса были характерны психотравмы после обстрелов, гибели окружающих людей, разрушений инфраструктуры, потери социального статуса и имущества. И таких беженцев на территорию России прибыло огромное количество, только одна ростовская таможня приняла в течение года более миллиона беженцев. Все беженцы разные, и их способность к адаптации зависит от множества факторов: возраст, пол, образование, место, откуда приехал – город или село. Если человек жил в украинском городе и вдруг переехал в маленький райцентр на Дальнем Востоке, где нет ни работы, ни коммуникаций, где некуда даже пойти отдохнуть, то его адаптация происходит тяжелее, чем у жителя села в той же ситуации. Образованному человеку адаптироваться легче. Молодым адаптироваться проще, чем людям старшего возраста. Чем старше человек, тем слабее у него способность к переменам в жизни. Старики из Донбасса нередко просто отказывались уезжать из мест боевых действий, предпочитая рисковать жизнью, не меняя своего будущего [10].

Говоря о проблемах реабилитации беженцев необходимо отдельно выделить проблему кризиса идентичности. Раньше человек имел сформированную идентичность, ассоциировал себя с определенной профессией: шахтера, продавца, водителя, имел гражданство, социальный и имущественный статус, но внезапно утратил все эти элементы социальной идентичности. Люди в такой ситуации чувствуют страх и неуверенность: имущества нет, жить негде, работы нет, будущее совершенно неясно. В итоге они полностью теряют представление о себе, кто они, что они могут. Происходит разрушение идентичности человека, сопровождающееся дезориентацией, утратой внутренней связанности, самотождественности, представлений о будущем, что сопровождается неспособностью адаптироваться в новом социальном пространстве, социальной пассивностью. Как уже было отмечено, у многих беженцев также можно было наблюдать посттравматический синдром. Уезжавшие с Украины видели ужасные вещи: артобстрелы, разрушение, убитых и изувеченных людей. Данный синдром – серьезный психологический и психический кризис, по сути – тяжелое заболевание, которое разворачивается с течением времени и сопровождается такими симптомами, как страхи, постоянное напряжение, неуверенность в себе, вина за то, что живы, а кто-то из знакомых и друзей мертв, приступы агрессивного поведения, навязчивые мысли и другие симптомы. Особенно страдают от этого синдрома видевшие обстрелы и трупы дети. Это нормальная реакция человека на ненормальные обстоятельства, и без специальной помощи выйти из этого состояния очень трудно. Людям с посттравматическим синдромом нужна эффективная реабилитация. И, конечно, эти люди нуждаются в серьезной поддержке, но специалистов таких пока очень мало, а слаженной системы организации реальной комплексной реабилитационной поддержки не хватает [12].

Необходимо понимать и знать психологию беженцев и вынужденных переселенцев. Это знание позволяет организовать соответствующую работу, которая отличается от разовых акций и приносит свои плоды при оказании помощи в прохождении кризиса идентичности беженцев и вынужденных переселенцев. Но здесь зачастую не хватает заинтересованности и мотивированности соответствующих органов и специалистов. [7].

В современном мире миграция людей из Африки и Азии коснулась прежде всего Европы. В Латинской Америке миграция в США в основном происходит со стороны Мексики. В итоге президент США Д. Трамп поставил задачу построить стену безопасности на границе США и Мексики. Проблема беженцев и вынужденных переселенцев также актуальна и для Израиля. В США и Израиле кризис идентичности вынужденных переселенцев и беженцев имеет как общие черты, так и существенные различия, связанные с социальными различиями общества этих стран [13]. Общими для этих стран являются социальные характеристики среды - демократическое законодательство и внутренняя политика, значение обладания знанием государственного языка. Различие заключается в наличии перманентной войны между Израилем и палестинцами, религиозные предписания в Израиле. В США же существует многовековой расовый конфликт между «белой» и «черной» Америкой, который и сейчас выражается в борьбе с «белыми» полицейскими, обвиняемыми в убийствах чернокожих американцев [14]. Поэтому кризис идентичности, через который проходят беженцы, прибывающие в разные страны, протекает по разному, что обусловливает различия в работе государственных служб в данной сфере. Проблема кризиса идентичности беженцев и вынужденных переселенцев в разных странах является очень актуальной, в связи с чем необходимы дальнейшие исследования в этом направлении.

Наибольшее количество вынужденных беженцев и переселенцев стремится в Европу. Особенно активно этот процесс стал протекать в 2010–х годах, что объясняется непрекращающимися военными конфликтами и бедностью в Африке и на Ближнем Востоке. Стену, как в США, в Европе построить невозможно. Многие переселенцы нелегально попадают в Европу, пересекая на нелегальных судах Средиземное море. В ЕС многие страны имеют ежегодные квоты на прием на постоянное место жительства азиатских и африканских беженцев и вынужденных переселенцев. Наибольшее количество вынужденных переселенцев и беженцев принимает у себя Германия – примерно около 1 миллиона человек ежегодно. В Германии государство активно ищет принципы взаимодействия с данной категорией людей, в связи с чем в стране развивается концепция мультикультурализма [11].

Мультикультурализм – идеология, основанная на сохранении и развитии в отдельно взятой стране культурных различий между представителями различных народов. Мультикультурализм противопоставляется концепции «плавильного котла» и вполне соответствует современным принципам толерантности и демократизма. В 2010-х годах концепция и практика мультикультурализма подверглась критики ведущих политиков Германии, Великобритании и Франции. Большое число иммигрантов из северной Африки и Ближнего Востока, образующих замкнутые сообщества, сохраняющие свои внутренние законы, отличающиеся от принятых в стране, привело к недовольству многих жителей Германии, Великобритании и Франции. Одной из главных причин этого недовольства явился активно исповедуемый ислам и сохранение гендерного неравенства мужчин и женщин, прибывших в европейские страны из Африки и Ближнего Востока [16].

Тем не менее концепция мультикультурализма на сегодняшний день является основой для решения проблемы кризиса идентичности беженцев и вынужденных переселенцев в современной Европе. Ключевой точкой напряжения при этом является религиозная принадлежность большинства иммигрантов в Европе. Ислам до сих пор играет в их жизни главенствующую роль [1, 13], что вызывает обеспокоенность большого количества европейских граждан. Это нашло свое политическое отражение в доминировании консервативных партий в европейских странах в 2010-х годах, в выходе Великобритании из ЕС и др. Проблемы вынужденных беженцев и переселенцев в будущем будут находить свое непосредственное отражение в политике европейских стран и в предпочтении их избирателей, а также в организации работы по помощи в прохождении кризиса идентичности беженцев и вынужденных переселенцев, что оказывает самое непосредственное влияние на состояние социальной среды в странах, которых непосредственно касается эта проблема.

1. Гуляев А.А. Метафизика духовности в русской религиозной философии // Вестник ИжГТУ имени М.Т. Калашникова. – 2018. Т 21. № 1. - С. 136 – 139.
2. Красовская Н.Р., Гуляев А.А. К вопросу классификации информационных войн // Социология науки и технологий. – 2019. Т.10. № 2. - С. 44 – 55.
3. Михайлова М.А. Этнокультурная идентичность в условиях культурной глобализации // Вестник Бурятского государственного государства. - Улан-Удэ, 2013 - С. 192 – 202.
4. Нарочницкая Е.А. «Кризис беженцев» и иммиграционный вопрос в Европу // Актуальные проблемы Европы. – 2016. – С. 24 – 56.
5. Ощепкова В.С. Особенности социально-психологической адаптации вынужденных мигрантов из Украины // Гуманитарные научные исследования. - 2017. - № 12 [Электронный ресурс]. URL: http://human.snauka.ru/2017/12/24633 (дата обращения: 26.12.2019).
6. Садохин А.П., Грушевицкая Т.Е. Этнология: Учебник для студ. высш. учеб. заведений. - М., 2000.
7. Широкогоров С.М. Этнос. Изменение этнических и этнографических исследований. - М., 2016.
8. Фромм Э. Бегство от свободы. – М., 1999.
9. Dunaev V., Kurganskaya V., Shaikemelev M. Iidentity Politics in Managing the System Risks of Nation-Building: On the Example of the Republic of Kazakhstan \\ Baltic journal of European studies. - № 1, 2019.
10. Betuganova YN., Uzdenova FT., Dodueva AT., Khubolov SM. Problem of National Identity and Ways of its Resolution in Works of Adyghe and Karachay- Balkarian Authorsт \\ Tarih kultur ve sanat arastirmalari dergisi-jornal of history culture and art research. – 2019.
11. Kaufmann E. White Identity and Ethno-Traditional Nationalism in Trump's America // Forum-a journal of applied research in contemporary politics. – 2019.
12. Denisova G., Denisova A., Litvinenko E., Susimenko E. The roles of language and ethnocultural identity in integrating immigrant youth in southern Russia // International journal of inclusive education. – 2019.
13. Gornic B. The Dark Side of the Moon: Nationalism, Human Rights, and the Erased Residents of Slovenia // Nationalities papers - the journal of nationalism and ethnicite. – 2018.
14. Khairova SI. Manifestations of ethnic identaty children of preschool and primary school age // SOCIAL AND CULTURAL TRANSFORMATIONS IN THE CONTEXT OF MODERN GLOBALISM. – 2019.
15. Barash RE. Identity and Multiculturalism. In Search of the Basic Categories of its Analysis // Voprosy filosofii. - №1, 2019.
16. Baytuova AN. Preservation of ethnocultural and linguistic identity in the era of globalization // ART – SANAT. – 2016.